Координатор сразу понял, что дело дрянь. Он пытался со мной торговаться по дороге к эстакаде, но я его просто игнорировал. Он напирал на то, что у нас сделка, и что я собираюсь поступить непорядочно. Мне стоило больших усилий не остановиться, чтобы отпинать его напоследок. И вот как земля носит таких уродов? Они про данное слово, про совесть и честь вспоминают только тогда, когда им это выгодно. Во всех остальных случаях эти понятия для него ничего не значат.
– Никакой сделки не было! – резко сказал я, – это ты решил, что она есть. Мы тебе ничего не обещали. Ещё одно слово и я тебя поджарю молнией.
Координатор даже споткнулся после такой отповеди и, наконец, замолчал. Дальше мы шли в тишине.
Видя, что мы вернулись вдвоём, нам скинули сразу две верёвки. Очень предусмотрительно.
Координатор совершенно сник и послушно дал себя обвязать. Нас втянули наверх, и не успели мы перевалиться через ограждение, как я увидел искажённое лицо «обиженного» военного, который прокричал:
– Сволочь, это ты во всём виноват! – и, вскинув пистолет, он выстрелил прямо в голову Координатору.
Тот мотнул головой назад, затылок у него просто взорвался огненным фонтаном, и тело, кувыркнувшись через ограждение, улетело вниз, но удара не последовало, потому что оно повисло на верёвке, которую отвязать просто не успели.
События развивались очень стремительно. Ещё до того как военный выстрелил, Шторм понял, что он хочет сделать, и крикнул:
– Нет!
Но выстрелив в Координатора «обиженный» перевёл пистолет на Шторма.
До того как всё завертелось, все были довольно расслаблены, потому что опасности ждать вроде бы было неоткуда. Точнее, все, кроме меня, были расслаблены. Я всё время был на стрёме, потому что, как ни крути, находился во враждебном окружении, с которым ещё не все вопросы были решены. У меня молния буквально висела на кончике пальцев. Это, конечно, образное выражение, ничего такого не было, но если сравнивать с огнестрельным оружием, можно сказать, что палец у меня всё время был на спусковом крючке.
Да, выстрелу в Координатора я помешать не успел, но сразу после него тоже дал разряд молнии в обиженного, так что выстрелить в Шторма он не успел. Хотя падая в конвульсиях, на спусковой крючок успел нажать несколько раз, но все выстрелы ушли в небо.
Практически одновременно с этим зам Шторма тоже выстрелил молнией в своего командира, но Шторм успел прикрыться рукой, и молния как будто срикошетила от неё и ушла в небо. Похоже, начальник не брезговал и антимагической защитой.
Поняв, что ничего не вышло, зам кинулся наутёк и скрылся за одной из фур.
Я рухнул на асфальт и послал молнию прямо под днищем, надеясь попасть в ноги.
Я попал, и зам как будто споткнулся, полетел кубарем и вроде бы ещё и головой приложился об асфальт. Я на всякий случай продолжал лежать, держа его под прицелом. Мало ли что?
– Чего стоите, дебилы? – рявкнул Шторм стоящим вокруг солдатам и в форме и в гражданке. Они только и успели, что вскинуть оружие, но так и не поняли, что происходит и что нужно делать. Так и стояли, ошалело глядя на происходящее, – тащите их сюда!
– Кого? – спросил один из охраны в гражданской одежде.
– Точно дебилы! Вы не видели, что произошло? Предательство, измена! Несите тех, кого он обезвредил вместо вас! – Шторм кивнул на меня.
Солдаты, не спеша, двинулись исполнять, видимо, сомневаясь в том, что они делают.
– Быстрее! – рявкнул Шторм.
И только после этого все, наконец, зашевелились.
И зам и обиженный были без сознания, но живы. Их связали и посадили, облокотив на колёса броневика, прислонив друг к другу. Шторм стоял напротив и так яростно дышал, что казалось, у него сейчас из ушей пойдёт пар. Он был просто в бешенстве.
Я обратил внимание, что за мной приглядывают несколько человек, ненавязчиво держа на мушке. Было неуютно, но приходилось терпеть. Надеюсь, у них с нервами всё в порядке и они не начнут палить, если случится ещё какая-нибудь провокация.
– Жаль языка убили, твари! – процедил Шторм.
– Зато сами вскрылись, – заметил я.
Шторм искоса на меня глянул, а потом ему в голову как будто пришла какая-то мысль.
– Общее построение! – проорал он, – всех сюда, без исключения!
Народ засуетился и быстро стал собираться возле нас, выстраиваясь в одну шеренгу из четырёх рядов. Слева были все в военной форме, справа в гражданке. Разделение было приблизительно поровну.
Когда все выстроились, Шторм обвёл строй тяжёлым взглядом.
– Все здесь?
Люди начали переглядываться, как будто проверяя, но никто ничего не сказал.
– В общем, ребята, мы в дерьме! – сказал Шторм, – нас предали, и вот эти двое, – он кивнул в сторону зама и обиженного, – одни из участников заговора. Думаю, что они не одни здесь. Наверняка у них есть сообщники.
Все военные повернулись в сторону тех, кто в гражданке, те, в свою очередь, посмотрели на военных.
– Можете не играть в гляделки, – сказал Шторм, – у нас два предателя, по одному из каждой группы. Так что это не показатель. Если кто-то ещё замешан, лучше сразу покайтесь и останетесь живы. Потому что, если начнётся какое-нибудь очередное дерьмо, пощады уже не будет.
Все молчали, искоса поглядывая на своих сослуживцев. Теперь все будут подозревать всех. Никто, ожидаемо, не сознался. Если предатели и были, они надеялись выскочить втихаря. Вскрываться никто не собирался.
Шторм ещё раз всех оглядел, но было понятно, что сейчас ничего сделать невозможно. Но задача была выполнена, он всех предупредил, и теперь они будут в оба глаза следить друг за другом. Сейчас это было необходимо, чтобы, если в конвое остались заговорщики, они не смогли ничего сделать незаметно. Внимание внутри отряда выросло многократно.
– Разойтись! Все на свои посты, смотреть в оба, о каждой непонятной хрени докладывать мне. Сейчас важна каждая мелочь.
– Есть! – хором ответили все, кто были в строю и бегом бросились на свои посты.
Шторм постоял в задумчивости некоторое время, потом, видимо, приняв какое-то решение, резко подошёл ко мне.
– Странная ситуация, – сказал он, – но, похоже, сейчас я могу доверять тебе больше, чем своим людям… или нет? – он пристально уставился на меня.
– Честно? – спросил я, и он кивнул, – мне плевать. Если я смогу, то помогу чем-нибудь. Но не из-за вашей команды, а из-за людей, которые ждут эти фуры. Для многих это вопрос жизни и смерти. Я вообще влез в это только по этой причине. Ваши дрязги мне неинтересны.
– Принято, – кивнул Шторм, – есть какие-то соображения о происходящем? Что ты со своей точки зрения думаешь о ситуации? Что произошло, зачем, почему и что будет дальше?
– Интересно моё мнение? – усмехнулся я.
– Да! – серьёзно сказал Шторм.
– Ну, тогда слушай!
