Еще месяц назад у меня была квартира в центре Москвы, офис с панорамными окнами и невеста Алина, которая мечтала о свадьбе в Италии. Мы строили планы, выбирали кольца, обсуждали медовый месяц на Мальдивах.
А что теперь? Теперь я иду по коровьему навозу и слушаю, как лысый дядька рассказывает мне о прелестях сельского хозяйства.
Алина, кстати, отреагировала на эту новость предсказуемо. Когда я сказал ей, что мне придется на время уехать в деревню, чтобы разобраться с отцовским наследством, она посмотрела на меня как на прокаженного.
– Марат, ты же не собираешься там задерживаться? Мы планировали отпуск в Швейцарии!
– Элин, это семейное дело. Отец всю жизнь вкладывал в эту ферму…
– Ферму? – она поморщилась, как будто я предложил ей поужинать в сарае. – Марат, продай это и забудь. Зачем тебе эти… коровы?
И тогда я понял: мы живем в разных мирах. Для нее ценностью было только то, что можно было показать подругам в социальной сети. А семейная история, мечта отца – это ерунда, недостойная внимания.
– Вот сюда мы зайдем! – голос Григория возвращает меня в реальность. – Здесь у нас телятник. Наша гордость! Девчонки работают – Нина и Люся. Золото, а не работницы!
Мы подходим к длинному зданию, и я уже слышу доносящееся изнутри мычание. Запах становится еще более… насыщенным.
Григорий быстро обгоняет меня, первый врывается в помещение, захожу следом, только и успеваю увидеть, как он машет руками. Вижу двух девушек, они стоят спиной, в руках вилы, они ловко подбрасывают сено в стойло.
Они оборачиваются, и тут происходит что-то странное.
Время словно замирает.
Смотрю на брюнетку с толстой косой, из которой выбились непослушные пряди, и забываю обо всем на свете. На голове косынка, яркие синие глаза, пухлые губы и легкий румянец на щеках. Она похожа на героиню русской народной сказки – живую и яркую.
Я видел много красивых девушек. В Москве полно моделей, актрис, светских львиц. Алина была безупречна – как с обложки журнала. Но эта… эта девушка излучает какую-то особую энергию. В ее взгляде есть сила, независимость и в то же время что-то ранимое, спрятанное глубоко внутри.
– Девочки! – Гришка прерывает молчание своим громким голосом. – Знакомьтесь, это Марат Захарович, наш новый хозяин!
Блондинка улыбается и делает что-то вроде поклона. А вот брюнетка смотрит на меня так, будто я назойливая муха, случайно залетевшая в окно. В ее глазах читается полное равнодушие.
Не презрение, не враждебность – просто абсолютное безразличие.
И это меня задевает. Серьезно. Я привык, что женщины обращают на меня внимание. Не из-за самонадеянности – просто так сложилось. Хорошее образование, успешный бизнес, приятная внешность – обычно этого хватало. А тут девчонка смотрит на меня как на пустое место.
– Нина, – представляет ее Гришка, – наша лучшая работница. А это Люся, тоже… лучшая.
– Очень приятно, – говорю, протягивая руку сначала Люсе, потом Нине.
Люся с восторгом пожимает мне руку, а Нина – как будто делает одолжение. Быстро, формально, тут же отдергивает руку.
– Нина у нас просто волшебница с телятами, – продолжает Гришка. – Они у нее растут как на дрожжах! Золотые руки, что тут скажешь!
Золотые руки… Я смотрю на эти руки – загорелые, с короткими ногтями, без маникюра. На безымянном пальце нет кольца, и почему-то меня это радует.
– Сколько у вас здесь телят? – спрашиваю, стараясь поддерживать нормальную беседу.
– Сорок два, – коротко и без улыбки отвечает Нина.
– И все здоровы?
– Пока да.
«Пока да». Даже в этих двух словах чувствуется: «А что, собираешься что-то менять, городской?»
Хочу сказать что-нибудь умное о животноводстве, но понимаю, что мои знания ограничиваются парой статей из интернета, которые я прочитал в самолете. Зато Григорий не теряется:
– Марат Захарович, может, пройдем дальше? Осмотрим еще коровник, потом зайдем в мой кабинет, я покажу документы…
Я киваю, бросаю последний взгляд на Нину и иду за управляющим. А она даже не оборачивается. Просто берет вилы и продолжает заниматься сеном, как будто нас и не было.
Гришка тараторит что-то про планы развития, но я его не слушаю. Я думаю о синих глазах, о равнодушном взгляде, о том, как она пожала мне руку – быстро, без интереса, как делают это при выполнении неприятных, но необходимых обязанностей.
Эта деревенская амазонка посмотрела на меня как на очередного городского выскочку, который приехал покрасоваться и уедет.
И знаете что? Наверное, она права. Я действительно собирался приехать, быстро все уладить и вернуться к нормальной жизни. Продать ферму или найти управляющего понадежнее Григория и забыть об этом месте.
Но сейчас, идя по двору и слушая нескончаемую болтовню лысого дядьки, я вдруг понимаю: что-то изменилось. Может быть, дело в запахе сена, который будит детские воспоминания.
Может быть, в мычании коров, которое напоминает об отце. А может быть, в паре синих глаз, которые смотрели на меня с таким равнодушием, что мне захотелось доказать: я не очередная городская пустышка.
«Ладно, – думаю я, – посмотрим, кто кого». И впервые за месяц улыбаюсь по-настоящему.
А Григорий все тараторит, не замечая моего настроения. Ведет меня к следующему зданию, размахивает руками, что-то объясняет про комбикорма и заготовки сена. Я киваю, делаю заинтересованное лицо, а сам думаю: интересно, что нужно сделать, чтобы Нина улыбнулась?
Вызов принят, деревня. Посмотрим, на что способен этот городской парень.
Глава 3 Нина
Наконец-то тишина. Григорий умчался показывать новому хозяину остальные прелести нашего хозяйства, а Люся отправилась домой – у нее там трое малышей и муж, который без присмотра может спалить кухню, даже разогревая суп.
Остаюсь одна с телятами, и, честно говоря, это лучшая компания, которую только можно себе представить. Они не врут, не обещают золотые горы, не делают комплиментов и не пускают слов на ветер. Просто мычат, жуют сено и смотрят своими большими честными глазами.
Жара в коровнике такая, что можно открывать сауну. Платье прилипло к телу, как вторая кожа, косынка съехала набок, а из-под нее выбиваются непослушные пряди. Чувствую себя курицей в духовке.
Оглядываюсь – никого. Отлично. Быстро стягиваю платье через голову и вешаю его на крючок у стены. Ах, какое облегчение! Достаю из шкафчика белый халат – он коротковат и тесноват, но в нем хоть не так душно. Правда, он едва прикрывает пятую точку, но зато можно дышать.
Поправляю косу, которая окончательно растрепалась, берусь за вилы. Работа есть работа, сено само себя не переберет. Начинаю напевать себе под нос старую песенку, которую пела еще бабушка: «Ой, рябина кудрявая, белые цветы…»
Вилы ритмично вонзаются в сено, телята довольно мычат, а я думаю о том, что так и проходят мои дни – в работе, в заботе о животных, в тишине. И ничего, хорошо. Спокойно. Предсказуемо.
Но внезапно шестое чувство подсказывает мне, что я не одна. От ощущения чужого взгляда по спине бегут мурашки. Я резко оборачиваюсь, занося вилы, и чуть не вонзаю их в шею незнакомому мужчине.
– Черт! – вырывается у меня, когда острые зубцы останавливаются в нескольких сантиметрах от его горла.
Думала, что это Гриша решил подкрасться и устроить очередное «ухаживание». Я уже была готова раз и навсегда показать ему, куда он может засунуть свои комплименты про «племенных буренок».
Но передо мной стоял новый хозяин фермы.
Высокий, широкоплечий, с волевым подбородком и удивительно красивыми глазами. На секунду я теряюсь Я перед ним в коротком халате, резиновых сапогах, с растрепанной косой и косынкой, которая окончательно сползла на затылок. Вид скажем так странный у меня.
Быстро опускаю вилы и пытаюсь привести себя в порядок, но понимаю, что уже поздно. Он увидел больше чем надо.
– Простите, – бормочу, поправляя халат, который, кажется, стал еще короче. – Думала, что это…
И тут я замечаю кое-что странное. Его джинсы мокрые. Очень мокрые. Особенно в области… ширинки и ниже.
Боже мой. Неужели он от страха…?
Округляю глаза и невольно делаю шаг назад. Надо же, а казался таким уверенным в себе. Марат следит за направлением моего взгляда, его лицо краснеет, как наши августовские помидоры.
– Это не то, что вы подумали! – быстро говорит он, размахивая руками. – На меня случайно вылили молоко! В коровнике! Ведро опрокинулось!
– А-а-а, – протягиваю, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. – Молоко. Конечно.
– Правда! – он выглядит таким возмущенным, что я почти верю. Почти.
– Ну конечно, правда. У нас тут молоко такое… само на людей льется.
Он смотрит на меня с подозрением, пытаясь понять, издеваюсь я или нет. Стараюсь сохранять невозмутимый вид, хотя внутри смеюсь. Надо же, городской франт попал в такую нелепую ситуацию.
– Вы… – он запинается, разглядывая мой наряд, – вы всегда так… работаете?
Опускаю взгляд на свой халат и усмехаюсь. Ну да, наверное, для него это непривычное зрелище. Небось в городе девушки сидят в офисах, в деловых костюмчиках, на каблуках. А тут я – в коротком халате и резиновых сапогах, с вилами в руках.
– А как еще? – пожимаю плечами. – В вечернем платье сено ворошить? Или в костюме от Шанель коров доить?
– Я не об этом, – он явно смущается. – Просто… халат какой-то…
– Короткий? – подсказываю я, и он кивает. – Ну так жарко же. А длинные халаты все порвались о вилы. Этот еще держится кое-как.
Тянусь вверх, раскладывая сено, и замечаю, как его взгляд невольно скользит по моим ногам. Хм. А ведь неплохо смотрит, надо признать. Не как Гришка, который пялится, словно голодный на колбасу.
У Марата взгляд… другой. Заинтересованный, но с уважением.
– Значит, вы сын Захара Петровича, – говорю, продолжая работать. – А мы и не знали, что у него есть наследник.
– Он не любил рассказывать о семье, – отвечает Марат, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Мы… не очень близко общались последние годы.
– Понятно. Городская жизнь затянула?
В его глазах мелькает что-то похожее на вину.
– Что-то в этом роде.
Я изучаю его украдкой, делая вид, что полностью сосредоточена на работе. Надо признать, мужчина видный. Широкие плечи, подтянутая фигура – видно, что спортзал не пропускает.
Сильные руки, правда, наверное, только штангу поднимали, а не вилы с сеном. Красивые глаза, волевой подбородок – не то что у Гришки, у которого лицо словно из теста слепили и забыли допечь.
Да, такой мужчина мог бы и мне понравиться… если бы я была дурой. Но я уже проходила этот путь. Городской красавчик, обещания, мечты – а в итоге одиночество и разбитое сердце.
Нет уж, спасибо. У таких, как он, в городе целое лукошко «ягодок» – зачем им деревенская дурочка в резиновых сапогах?
Хотя что-то в груди все равно противно ойкает, когда он смотрит на меня.
– Значит, теперь вы хозяин, – продолжаю разговор, втыкая вилы в сено с особым усердием. – Планы грандиозные наверняка есть? Ферму модернизировать, роботов поставить, чтобы без людей обходиться?
– Пока я еще не решил, что буду делать, – честно признается он.
– Не решили? – удивляюсь. – А Гришка наш уже готовится вам ботинки языком лизать. Думал, вы с готовым планом приехали.
– Гришка – это ваш управляющий?
– Ага. Григорий Иванович. Только мы его все Гришкой зовем. Он того… активный очень. Особенно в плане женщин.
Марат хмыкает, и я понимаю, что он уже успел оценить «обаяние» нашего управляющего.
– И как он… работает?
– Как управляющий или как донжуан деревенский? – уточняю. – Потому что второе у него получается лучше первого.
Он смеется, и звук этого смеха мне неожиданно нравится. Не натянутый, не фальшивый – искренний.
– Расскажите о нем как об управляющем.
– Ну… – тщательно подбираю слова. – Скажем так, при нем ферма не развалилась окончательно. Это уже достижение. Но и процветать особо не процветает. Григорий иванович больше любит командовать, чем реально работать. И за девушками бегать, конечно.
– За вами тоже бегает?
Вопрос прозвучал как-то… личностно. Поднимаю на него взгляд и вижу искренний интерес в его глазах.
– Пытается, – пожимаю плечами. – Но я не из тех, кто легко дается.
– И что он делает? Комплименты говорит?
– Ага. Называет меня «племенной буренкой, которой не хватает бычка». Романтично, правда?
Марат давится смехом.
– Серьезно?
– Абсолютно. А еще говорит, что я «как цветок в навозе сияю». Поэт, одним словом.
– И как вы на это реагируете?
Многозначительно поднимаю вилы.
– А как думаете?
