Ольга Романовская "Досье леди N"

Петра тут же напустила на себя суровый вид, юркнула за печатную машинку и с остервенением забарабанила по клавишам. Я же бровью не повела, стойко выдержала осуждающий взгляд, допила кофе и только тогда удалилась работать.

В редакции «Меробейтского вестника» за мной закрепили стол в общем зале на втором этаже, но я предпочитала писать либо дома, либо в каком-нибудь кафе: среди шума и гама десятка голосов невозможно сосредоточиться. На рабочем месте я появлялась только вечерами, когда сдавала текст на проверку. Пока статью не одобрят, не сдадут верстальщику, мне не уйти. Чувствую, сегодня задержусь до полуночи, но четверговый выпуск того стоил. Благо завтра на работу можно вообще не ходить, заняться призраком.

Так что в общий зал заглянула всего на минутку, чтобы забрать пальто.

Несмотря на конец сентября, окна были открыты.

Противный дождь наконец перестал, на мокрых подоконниках блестели принесенные ветром яркие листья.

– Ну и холодина у вас! Мечтаете о вечной молодости?

На самом деле я любила воздух после дождя, именно осенний, прохладный, влажный, свежий. Было в нем что-то особенное, обостряющее чувства.

Гулять в осенних парках я тоже любила. Считайте меня ненормальной, но вечно серое низкое небо не навевало тоску. Идешь себе, шуршишь листвой под ногами, всматриваешься в витрины магазинов, рисуешь себе новую жизнь.

На мое замечание никто не ответил. Спорим, если бы обрушился потолок, коллеги откопали бы самопишущие перья и продолжили трудиться. Монотонный шелест, ругательства, стук мебели, топот ног – и так с утра до вечера. Даже ночью редакция не спит, просто перебирается в типографию.

Обойдя жарко споривших посреди прохода обозревателей светской жизни – опять тему не поделили, свернула к своему месту. Оно за небольшой загородкой, в самом углу. Стол, два стула, цветок в кадке, полочка с энциклопедиями и словарями. Может, кого-то это удивит, но репортеры в большинстве своем – образованные люди.

Надо бы полить мой фикус, а то он совсем зачахнет.

И тут я заметила скромно примостившуюся на краешке стула Станиславу.

Под ложечкой засосало. Двоюродная сестра знала, где я работаю, но прежде никогда меня не навещала. К тому же в полдень она должна была сойти на платформе Авера, я видела билет.

– Что-то случилось?

Оглянувшись по сторонам, быстро шагнула к Стасе.

– Катастрофа!

На сестренке лица не было.

– Так, рассказывай! Воды?

Стася покачала головой.

– Родители в Меробейте.

Оторопело заморгала, замерев с протянутой рукой.

– Твои?

Тетя Людовика бросила Стасю маленькой девочкой, вряд ли она вернулась и помирилась с дядей Янеком. Он бы ее принял, но моя мама не позволила бы. Она кремень, если пятнадцать лет назад решила, что сестра умерла, то никакое покаяние ничего не изменит.

– Наши.

Стася сочувственно глянула на меня.

Вот ведь!.. Действительно катастрофа. Но истинных ее масштабов я изначально не оценила.

– Мой отец и твоя матушка надумали выдать меня замуж и ищут Диану. Оказывается, тетя Марсия читает твою колонку.

Непечатно и еще раз непечатно.

– Пусть она считает Диану испорченной, повторяет, что родители мало ее пороли, такую никто замуж не возьмет… Словом, тетя хочет с ней встретиться и попросить картотеку женихов. Она почему-то решила, что та – сваха.

Сделала глубокий вдох и наконец опустила руку.

– И за кого же она тебя прочит?

– Тетя говорит, нам аристократы не нужны, они все порочные и чванливые, а вот ученый или чиновник средней руки мне бы подошел.

Прекрасно, просто прекрасно! Я недооценивала маму, ей тоже не чуждо тщеславие.

И вот что обидно, как меня сватать, так вот тебе «соседский парень хороший, рукастый», а Стасю – так ученый.

– Стоп, – запоздало сообразила я, – откуда ты все это знаешь? При всем желании ты не успела бы съездить в Авер и вернуться.

– А я и не ездила, я их на вокзале встретила.

– И где они теперь?

Нервно выстукивала ногой такты вальса.

– В гостинице. Мне тоже пришлось доплатить за номер.

Притворилась, будто не поняла намека. Стася не бедствует, несмотря на провал последнего представления, кое-что в карман положила.

– Но после они хотят встретиться с тобой. Прости, – сестрица виновато потупилась, – я нечаянно проболталась, что ты журналистка, а вовсе не продавщица в магазине.

– Спасибо, что предупредила.

Как все не вовремя! У меня срочная работа, а тут мама, дядя… И как только матушка переборола страх перед поездами? Она клялась, что ноги ее рядом с ревущими машинами не будет. Или дядина сливовица и не такие страхи лечит?

– Слушай, займи их чем-нибудь до вечера, мне никак не отлучиться. А после… После… Знаешь ресторанчик «Золотая лань»? Мы там обмывали первый сеанс.

Стася кивнула.

– Приведи их туда к девяти.

Надеюсь, успею. И колонку сдать, и подготовиться к встрече с родственниками по всем фронтам.

Извините, Леонтий Грир, придется вас хорошенько поджарить, чтобы Юбер остался доволен и принял материал без серьезных правок.

Глава 4

– Порядочные люди в это время спят!

Матушка встретила меня позабытым укоризненным взглядом. Но если в юности он вызывал желание втянуть голову в плечи и извиниться, даже если ни в чем не виновата, то теперь не возымел действия. Все же я не ребенок, наивно полагать, будто я по-прежнему стану во всем пытаться угодить родительнице.

– Извини, задержалась на работе.

Поздоровалась с дядей Янеком и тяжело опустилась на стул.

Голова гудела. Хотелось наскоро перекусить и лечь спать, а не слушать матушкино бурчание.

Чувствовала, как постепенно закипаю.

Какие демоны притащили маму в Меробейт? Сидела бы дома и ложилась спать по старинке!

– Что это за работа такая, где трудятся ночью? Станислава нам многое рассказала…

Матушка выразительно покосилась на Стасю. Она сделала страшное лицо, замотала головой. Мол, я ничего, ты не думай!

– Оказывается, ты вовсе не продавщица.

Родительница поджала губы. Старый прием не сработал. Собственно, он перестал действовать в те далекие времена, когда я надумала поступать в академию.

– И? Других работ, кроме продавца и ночной бабочки, не существует?

– Бася! – покраснев, шикнула матушка.

Лениво уточнила:

– Что – Бася?

– Где твои манеры? Девушка обязана…

– …быть скромной, глухой и старомодной. Прости, – развела руками, – дочка не удалась, зато на работе меня ценят.

– Той самой, о которой стыдно написать родителям?

– Полно, Марсия, молодежь сейчас не такая, как мы, что ты к девочке прицепилась? – встал на мою сторону Янек.

Муж тетушки Людовики давно стал своим, а уж после побега легкомысленной матушкиной сестрицы и вовсе занял ее место.

– Вот я и приехала взглянуть, как она тут живет. Триединая, каких ужасов натерпелась по пути, чуть не померла в этой огнедышащей повозке!

Матушка обмахнулась краем скатерти и прочитала короткую молитву.

– Без Янека бы не решилась. Всю дорогу с закрытыми глазами просидела. А когда оно издавало утробный рык…

– Паровоз гудел, – пояснил дядя.

– Какое гудел – ревел! Страсть какая, обратно точно по вашей железной дороге не поеду. Пусть дольше, зато надежнее, спокойнее.

– Собственно, – дядя закашлялся и перевел взгляд на дочь, – мы не к тебе, Бася, приехали. Ты при деле, устроилась. Пусть Марсия шипит, но сразу видно, не бедствуешь. А вот за Стасю сердце болит. Нету у нее никаких талантов.

– Поэтому надо выдать ее за надежного состоятельного человека, – поддакнула матушка.

Стася трагически застонала. Интересно, что она натворила, раз родственники переполошились и срочно озаботились ее замужеством.

– Так ты знакома с Дианой из «Меробейтского вестника»? Той, которая ведет колонку… Как ее?.. «Досье леди N».

– Ну…

Задумалась, что бы соврать. О правде речи не шло, мама упадет в обморок. Она и так нелестно отозвалась о Диане, сетовала, что родители уделяли мало внимания ее воспитанию.

– То ли дело мы. При всех недостатках, Бася, ты по мужикам не скачешь, подолом кровати не метешь. Ведь не скачешь же? – Она подозрительно заглянула мне в глаза. – Скажи как на духу!

– Нет. Но та Диана тоже. Вроде, – попыталась встать на защиту своего альтер эго.

– Стася, заткни уши! – строго потребовала матушка.

– Но тетя, я давно не ребенок! – заартачилась сестренка.

– Ты будущая невеста, рано тебе подобные разговоры слушать.

Украдкой прыснула в кулак. Послушать матушку, Стасе четырнадцать и она до сих пор играет в куклы!

В это время к нам подошел официант, и обсуждение развратной Дианы пришлось отложить.

– Как тут все дорого! – охала матушка, изучая меню. – И готовят, поди, отвратно, без души. То ли дело домашняя стряпня!

Она сделала выразительную паузу и покосилась на меня.

– Отец ведь не молодеет, Бася. Я и Янек тоже. Помрем, кому лавка достанется, чужим людям?

– У вас есть Стася.

Даже если она откажется встать за прилавок, продаст и проведет остаток дней в достатке и покое. Зачем надрывать спину, таскать тяжелые ящики ради сомнительного заработка? Не золотые прииски, не о чем жалеть. Охотно уступлю ей великое наследство.

– Стася отрезанный ломоть, замуж выйдет.

– Может, я тоже выйду.

Замуж я не хотела, просто обидно стало. Между нами всего три с небольшим года разницы, да и на лицо я симпатичнее.

– Да куда там! – сокрушенно махнула рукой матушка. – Столько лет ждала, теперь надеяться перестала.

– В городе оно все по-другому, – кашлянул Янек. – Тут все бегают, некогда им.

– Оно и видно! Десятки раз Триединую помянула, пока сюда дошла. Ни ногой я больше в ваш Меробейт, проклятый город!