– Ну великой пианистки, как мои родные хотели, из меня не вышло. Андрея, беднягу, чуть этим не замучила, пытаясь стать матерью великого пианиста. А теперь я решила плюнуть и жить в своё удовольствие! Оказалось, что я не музыкант, а садовод. Видимо, те сады в моём детстве оказались сильнее и важнее музыки! Так о чём ты со мной хотел поговорить? – мило улыбнулась Лидия Андреевна.
– Мам! Только не делай вид, что не знаешь! – укоризненно хмыкнул Николай. – О выставке экспонатов, которую ты мне устроила… Что это было?
– Эээээ, ну как бы тебе объяснить?
– Желательно прямо!
– Нет, прямо не получится – ты сразу воспринимаешь как-то не так, злишься… – задумчиво произнесла Лидия.
– Мам, если ты собралась меня женить, то я…
– Да вовсе нет! Как раз наоборот! – она покосилась на опешившего сына.
– Можно подумать, мне делать нечего, женить тебя! Да, тебе тридцать пять, да, я хотела бы, что бы ты нашел себе жену, такую, как Милана… То есть не так – а чтобы ты нашел себе девушку, с которой мог бы себя чувствовать таким же счастливым, как Андрей с Миланой. Но проблема в том, что ты всегда был катастрофически закрытым и ужасающе упрямым.
– Вот спасибо, – хмуро буркнул Николай.
– Пожалуйста, только это чистая правда, – вздохнула Лидия.
– Погоди… – спохватился насупившийся Николай. – Как это ты женить меня не собираешься, а зачем тогда эти… девицы?
– Я тебе кое-что дам послушать, а ты сам решай, зачем и почему, – решилась его мать.
Она включила на смартфоне запись разговора девиц, а сама вывела на экране ноута фотографии и краткое досье милой Сонечки, собранные по её просьбе Хантеровым.
Николай, слушая, как его бесцеремонно обсуждают, словно покупая бычка для откорма, принял настолько презрительно-мрачное выражение лица, что Винь потихоньку уполз под диван – как-то спокойнее ему там показалось!
– Замечательная какая девушка! – крайне сухо прокомментировал он, когда запись закончилась.
– Да, и очень красивая. Очень! – Лидия развернула к сыну ноутбук. – Вот, полюбуйся.
На экране царило буйство красок, уступающее главному действующему лицу – обворожительной голубоглазой шатенке. Идеальная фигура, пышные густые волосы, красивое лицо без малейших признаков пчелопокусанных губ или гусеничных бровей.
Девушка, раскинув руки кружилась среди цветущих деревьев, падали лепестки, кружилась невесомая широкая юбка, летели волосы.
– Красота, да? – ровным тоном уточнила Лидия.
– Да, – скупо ответил Николай.
– Это она? – кивнул он на смартфон с записью разговора.
– Да, София Калязинова, – кивнула Лидия.
– Знакомая фамилия… – прищурился Николай, – Что-то такое слышал.
– Она дочь Руслана Калязинова – ты и должен был о нём слышать – у него достаточно приличных размеров бизнес. Живут они во Владимире. Имеют поместье за городом, собственно, о нём-то девица и говорит, что мол, ты от них недалеко.
Николай недовольно поморщился:
– Мам, неужели же нельзя было просто мне это дать послушать и показать?
– Нельзя! Ты мог воспринять это как угодно! – пожала плечами Лидия Андреевна, – А то я тебя не знаю… Вплоть до поиска этой самой Сонечки и общения с ней, чтобы доказать мне, что я была неправа!
– Мам!
– Что мам? Ты меня что, часто слушал? – она рассмеялась, глядя на оскорблённого старшего сына, – Хотя… может быть дело в том, что я просто не умела с тобой общаться!
– А теперь, типа, умеешь? – заинтересовался Николай.
– Теперь я догадалась – ты как рагу! Тебя надо разогреть, сложить информацию, закрыть крышкой и дать дозреть. И надеяться, что сварится именно то, что должно, просто потому что на результат всё равно повлиять невозможно! Как сварится, так и будет! Я тебя разогрела слухами о том, что пытаюсь тебя женить, обеспечила, как ты сказал, экспонаты, чётко соответствующие описанным образам Сонечки…
– А теперь прикрыла результат крышкой, – он понимающе кивнул на ноут с фото, – И даёшь доготовиться в собственном соку?
– Именно! Я всегда знала, что ты очень умный, – кивнула Лидия. – Я не верю, что ты настолько падок на красоток – у тебя их вокруг перебывало полно. Ближе, дальше – ты сам решал, как именно, мы с отцом не вмешивались, но эта… Она не из той категории – Софья не банальная охотница за деньгами, которых ты на подлёте различаешь, у неё и своего состояния хватает. Девушка значительно опаснее – ей нужны не счета, а сам мужчина – победа над ним. Она только тогда чувствует себя счастливой, когда приручит, влюбит, заставит плясать вокруг, а потом, когда он в ней уже нуждается, когда влюбился, жестоко бросает. Очень жестоко. Я почитала то, что мне прислал Кирилл Харитонович… – Лидия передёрнула плечами. – И это не один-два случая… она так развлекается довольно давно.
– А нечего попадаться и таким дураком быть! – буркнул Николай.
Нет, Лидия Андреевна даже рот открыла, чтобы попытаться ещё как-то убедить упрямца в том, что вопрос серьёзный, что девушка отнюдь не на нервах простаков играет, но припомнила свои предыдущие попытки в чём-то убедить старшего сына, припомнила неудачи в общении со средним, и… отступила.
– Милый, ты сам разберёшься, я в тебя верю. Не сердись на меня за наших гостий, надеюсь, они тебя немного развлекли, и да… я не буду к тебе больше приставать, но напоследок, прочти, пожалуйста, досье – это же просто разумно. Хорошо?
Уже насупившийся Николай оказался обезоружен.
– Ладно, прочту, – буркнул он, а потом потянулся и поцеловал мать в щеку. – Я не сержусь.
– Так, а теперь быстро-быстро… – Лидия Андреевна командовала сама себе, стараясь не испортить достигнутый результат и не вцепиться опять в сына. – Лида, пошла отсюда вон! Он читает и хорошо! Пусть читает, пусть думает. Ну справлялся же он без твоих ценных указаний? Справлялся. Да, девица мерзкая, опасная, да, я даже одного из пострадавших знаю… кстати, вот связаться с его матерью не повредит… мало ли что, пригодится! Но сейчас всё что я могла сделать, я уже сделала. И пошла отсюда!
Когда на тебя не давят, злиться как-то и не хочется… На что сердиться? На заботу? Глупо как-то. Когда тебе предоставили информацию, наглядно показали опасность и предостерегли, не выгрызая при этом сквозную дыру в организме и психике, эта самая информация воспринимается не в пример лучше. Ну, по крайней мере, так было у Николая.
– Красивая. Очень красивая. Я бы заинтересовался! – признал Николай, перелистывая на экране фото Софьи. – Но какая же… – он поморщился. – Неужели она всерьёз думает, что я на такое вот куплюсь? Да вот ещё!
«Такое вот» у Сонечки Калязиновой было весьма разнообразным.
– Для каждой рыбы нужна своя приманка, – она отлично умела ловить рыбу.
– Для каждой собаки нужна своя дрессура, – Соня любила собак.
– Для каждого мужика есть свой подход! – это она неоднократно проверяла. – Если он нормальный, то клюнет, а если нет – можно потоптаться на этом!
В любом случае, каждый, кто попадался в изящные руки с безукоризненным маникюром – никаких супердлинных и экстремально острых когтей, стразов и излишнего блеска, оставался поверженным и растоптанным, а в самом-пресамом лучшем случае – прилично ободранным.
Нет-нет, деньги тут были ни при чём, Соня сама могла себе позволить тратить приличные средства на своё «охотничье» хобби. Именно в этом и скрывалась приличная доля её успеха – секрет, который она никому не открывала, и уж тем более подругам.
– Сегодня она подруга, а завтра – прибить готова. Языком трепаться лучше поменьше! – этот вывод Соню никогда не подводил.
А секрет её состоял в невзрачном, но весьма эффективном способе добычи информации – собственном, прикупленном Сониной матерью по случаю, детективном агентстве. Нет, разумеется, ничего такого сложного они делать не могли, да и не претендовали, но слежка за неверными женами, мужьями, подросшими детьми, влезающими в сомнительные компании, вполне окупалась, а ещё снабжала владелицу и её дочку самой ценной валютой – информацией.
– Кто владеет инфой, тот владеет… нет, не миром, мир мне сто лет не сдался, а вот возможностью событиями управлять – это да! Это как раз для меня! – решила Соня, и ни разу не пожалела об этом принципе.
Когда она намечала новую «жертву», то перво-наперво пускала по следу сотрудников агентства. Несколько раз благодаря собранной информации она отказывалась от своей затеи – один любил пускать в ход кулаки, ещё один был крайне неуравновешен психически, были такие, которые при внимательном рассмотрении оказывались просто неинтересными – слишком падкими – какой в этом драйв?
Нет-нет… весь смысл был в том, чтобы победить первоначально упёртого, такого, кто не хотел влюбляться, кто не был в ней заинтересован.
На момент весёлой болтовни в аэропорту Соня уже мало того, что наметила себе объект для охоты, но и информацию получила.
– Так… и что тут у нас? Не женат, детей нет, отец вытурил из бизнеса, но он не спился, не опустился, выгребается успешно и активно, завёл собаку… Кобель таксы – прекрасно, вот и повод для знакомства, – Соня ухмыльнулась – собачники были уязвимы уверенностью в том, что их питомцы все без исключения отлично чувствуют людей.
– Ерунда! – припечатывала Сонечка Калязинова такие забавные выводы. – Да если бы это было так, разве попадали бы собаки в кучу неприятностей? Да разве почуял что-то тот риджбек, у которого я хозяину голову заморочила так, что он на коленках за мной ползал и рыдал? А всего-то… надо просто уметь с ними общаться! Особенно просто, когда у мужика кoбeль! Взять с собой мою Элли, да и все дела. Перед ней любой пес на пузе ползать будет.
Соня довольно покосилась на ладненькую, яркую, бело-рыжую басенджи, которая отличалась повышенной пролазностью, исключительной хитростью, и обладала таинственным обаянием, действительно, сводившим с ума представителей противоположного собачьего пола.
– Так, симпатии пса у меня в кармане – с собачником это половина дела. Что там ещё интересует этого Миронова? Рабооота… Это ещё проще – уточнить, чем он занимается, притвориться, что мне интересно и слушать-слушать… какие же они в этом все одинаковые – обожают болтать. Хотя, мне-то это только на пользу.
Вот что-что, а слушать Соня умела. Слушать, запоминать, выискивая уязвимые места, приручать, становиться интересной, нужной, потом незаменимой, а потом резко, с наслаждением и удовольствием бить наотмашь, наслаждаясь каждой секундой расплаты очередной жертвы.
Нет-нет, мать, конечно, намекала на замужество, даже пробовала надавить – да пожалуйста, Соня морально раздавила кандидата как таракана, внимательно выслушала материнский скандал и умело парировала:
– Ты же то же самое делаешь с отцом? Делаешь-делаешь – развлекаешься так, отдыхаешь? Вот и я тоже… развлекаюсь. Но я превзошла тебя, мне мало по одному мужику шпильками прохаживаться, мне разнообразия хочется, так что не мешай мне. Сама выберу какого-то одного, потом. А пока – буду так!
И, странное дело, мать утихла… Ну, относительно, конечно, но Соня могла бы поспорить, что с того самого разговора, она дочку даже как-то зауважала.
Мужа она держала в кулаке крепко-накрепко – и не удивительно – это для окружающих он -крупный бизнесмен, но свои-то знали, что все его активы в руках жены. Это она, будучи дочкой выскочившего в девяностые удачливого «дельца», владела всем семейным состоянием, а муж… а что муж? Управляющий тоже нужен, вот он и управлял, срываясь на подчинённых, считаясь жестким и неуступчивым переговорщиком, этаким «крутым мужиком».
Соня это видела с раннего детства, видела и со школы заводила себе собственные игрушки. А вот теперь пришла пора позабавиться с новой, желанной и интересной. Позабавиться от души, играя как кошка с мышью, пока и эта игрушка не сломается и не станет умолять её о пощаде, о любви, о понимании. Можно подумать в этих мольбах есть какой-то смысл – такие вещи не подают сломленным и сломанным…
По крайней мере, именно так думала Соня.
Глава 5. Домой – домой
Рождество прошло под снегопадом, набросившим на окрестности почти непроницаемую пелену.
Тихо, спокойно и так легко, словно в светлом и радостном детском сне – распахни руки, взмахни ими и лети сквозь невесомые хлопья вверх, за облака, к небу.
Каким образом сквозь снегопад пробивался радостный колокольный звон Николай понять не мог, да это было и не важно – время такое, физические величины не очень-то много значат в такие дни.
Николай Рождество уважал – няня в детстве рассказывала о том, как когда-то открылось темное звёздное небо, как показались пастухам ангелы, как мудрецы, которые долго-долго шли за звездой, нашли того, к кому шли. Совсем маленького и такого долгожданного.
Почему-то рассказ она начинала именно с тех, кто был вокруг, тех, кто шел к пещере, ведомые кто надеждой, кто любопытством и радостным изумлением, и Коле казалось, что он тоже подходит всё ближе и ближе к пещере, над которой горит звезда.
Его по детству страшно сердила несправедливость – почему никто не пустил в дом женщину, которая в этом так нуждалась, потому что ждала ребёнка, почему она должна была быть в какой-то пещере?
Сейчас давно выросший мальчик Коля, ставший здоровенным плечистым мужчиной, невольно улыбался вспоминая себя в детстве – щекастого, насупленного, чрезвычайно серьёзного, зажигающего под присмотром Зины свечу на подоконнике – для людей, бредущих в той самой далёкой ночи рядом с усталым осликом.
– Надо на обратном пути к няне заехать, – решил он. – Наверняка родители ей подарки приготовили – завезу.
Так он и сделал. Правда, перед отъездом повеселил всю семью, когда привёз от мастерицы Виня в особом зимнем комбинезоне.
Когда из машины выскочил длинный-предлинный полосатый и коротконогий…. тигр, до слёз хохотали все, включая старшего Миронова и обоих Брылёвых – родителей Миланы, которые пришли в гости к соседям.
– Кооооль, ты меня просто поразил! Я-то всегда был уверен, что у тебя чувства юмора нет! – опрометчиво простонал Женька, за что и поплатился – старший брат в отместку небрежно уронил его в сугроб, а тигротакс ринулся мстить – зализывать и притаптывать нaсмeрть.
Тигротакс, утеплённый и, как это ни удивительно, очень довольный своим нарядом, прокапывал сугробы насквозь, вываливаясь под ноги людям и радостно лая, носился наперегонки за пушистой Несси и пытался напугать невозмутимого Че, явно по-кошачьи посмеивающегося над подобным тигром.
Странное дело, Николаю, который раньше терпеть не мог, просто ненавидел среднего брата, теперь стало даже как-то жаль уезжать. Похоже, Андрей испытывал что-то сходное – оба неловко друг другу улыбались, а потом неожиданно крепко обнялись – первый раз в жизни.
– Ты это… приезжай, – хмыкнул Андрей.
– Ага, как в мультике: «Ты заходи, если что», – рассмеялся Николай. – Ладно, заеду ещё как-нибудь.
Мама, обнимая Николая перед отъездом, была как-то очень уж серьёзна.
– Милый, пожалуйста, будь осторожен. И да… я тебя очень люблю.
Почему он так редко слышал эти её слова? Нет, говорила-то она их всякий раз, когда видела его или звонила, но вот как-то не доходили они, бессильно замирая в воздухе на подлёте.
А вот сейчас… то ли праздник так повлиял, то ли вспомнились её недавные усилия, то ли ещё что-то, но он услышал и ответил:
– И я тебя люблю, мам. Ты не волнуйся, я помню то, что ты мне сказала.
Правда, если уж совсем-совсем честно, не сильно-то и обратил он внимание на её предупреждение. Ну, разумеется, он-то уж не попадётся ни на какие ухищрения – только не он.
Николай заехал на обратном пути к няне, поудивлялся её внучке – надо же, как дети быстро растут, он же, кажется, совсем недавно видел её маленькой, а сейчас она уже подросток. Переночевал и отправился дальше – домой!
Винь до смешного обрадовался возвращению. Пока хозяин откапывал крыльцо, Винь тоже не сидел сложа лапы – спешно налаживал засыпанный снегом ход к другу – Маю.
– Вот как и не уезжал! – Николай узрел исчезающий в снегах хвост и пожал плечами, – Здрасте, соседи, моя бурильная установка вернулась!
Он и правда, словно бы не уезжал – сходу нырнул в дела, в производственные вопросы, в разработку сайта, в пробу новых ароматов, присланных Ириной Вяземской, в прогулки с Винем – благо у него теперь был богатый гардероб для длительных выгулов, а Николай полюбил ходить зимой в лес.
– Интересно, пошлёт меня Ирина, если я предложу ей сделать запах мороза? Ну, вот пахнет же в лесу чем-то этаким… – размышлял он, шагая по лесной дороге.
Он и думать забыл о предупреждении матери, об объявленной на него охоте.
Зато охотница про него не забыла!
– Ехать к нему в деревню и случайно остановиться, что-то спросить? Нет, банально, – рассуждала она.
– Подстроить небольшое ДТП? Нуууу, кто ж его знает, как он водит – мужики такие нервные бывают, когда кто-то поцарапает их драгоценную «ласточку». Правда, у него тачка омерзительно дешевая и старая, но, может, она ему как память дорога, – тут Соня ядовито рассмеялась. – Короче, не стоит!
– Попытаться познакомиться у него около офиса? Нет, слишком много людей вокруг – у него же там ещё и цеха эти дурацкие!
После разбора вышеозначенных и всех прочих возможностей, Соня выбрала одну – беспроигрышную и послала своего водителя с Элли к лесной дороге, по которой обычно прогуливался Николай.
Момент исчезновения из поля зрения Виня, Николай пропустил – пёс постоянно нырял в сугробы, а потом выкатывался из них с чрезвычайно счастливым видом.
