Дарья Лукешина "Леля и медведь"

Внутри меня происходило нечто невероятное. Чувства, каких я никогда не испытывала, одно за другим зажигали бенгальские огоньки, норовя прожечь меня изнутри. Или это не огоньки вовсе, а настоящее желание близости? Оно на самом деле такое?

Не пресное. Не по принуждению. Не из старания угодить. А острое, пронзающее изнутри горящей стрелой, с шумом в ушах, с разрывающимся от волнения сердцем, с дрожащими коленями и губами, что приоткрылись, не то от недостатка воздуха, не то от призыва к поцелую.

Этого поцелуя, пропитанного малиновым вкусом, я жаждала больше всего на свете. Необычайная легкость овладела всем моим телом, и я словно стала другим человеком. Моя душа тянулась вверх – туда, где танцевал ветер свободы, где за листвой деревьев пряталось солнце, где над моим лицом нависло лицо Ивана.

Я коснулась его живота ладонями и нерешительно провела пальцами вверх, удивляясь тому, как часто вздымается его широкая грудь при дыхании. Он волновался не меньше моего. Но почему? Я приоткрыла глаза и увидела, как мужественное лицо Ивана замерло в паре сантиметров от моего. Мужчина колебался, словно борясь с желанием сорваться с привязи и истязать страстными поцелуями мой рот.

– Леля, – шепнул он с неприкрытой болью в голосе. – Откуда ты взялась на мою голову? Такая сладкая, такая дикая…, – он все бормотал и бормотал, прожигая меня глазами, а я никак не могла понять, что с ним происходит. – Я не должен, Леля. Не должен этого делать.

Его губы шептали о том, что ему по каким-то причинам стоит держаться подальше, и в то же время они медленно приближались к моим, словно борьба с желаниями давалась Ване также тяжело, как и мне.

Я привстала на носочки, чтобы сократить мучительное расстояние между нами, и ровно в этот момент неподалеку раздался рев моторов и громкий смех.

Пелена очарования тут же спала с Ваниных глаз. Он поднял голову и, прищурившись, осмотрелся, вычисляя источник приближающегося шума. Я набрала в грудь воздух, чтобы спросить, что происходит, но мужчина накрыл мой рот ладонью и кивнул вниз. Я непонимающе нахмурилась и тогда он, убрав руку, на полном серьезе шепнул:

– Спрячься внизу и не высовывайся.

– Что случилось? – узнать ответ так и не удалось, потому что Ваня шикнул и надавил рукой на мою голову, поторапливая меня присесть.

Звуки работающих машин и гул мужских голосов приближались, и только тогда я ощутила, как упущенное возбуждение вернулось в облике страха. Я села на колени и притаилась, ощущая, как сладковатый аромат ягод путается с прохладным запахом влажной почвы.

Машины, напоминающие по звукам квадроциклы, прогремели совсем близко и вдруг стихли. Ваня отдалился от меня и вышел из малинника, а я, словно собачка, подползла ближе к краю зарослей, чтобы через просветы иметь возможность видеть, что происходит снаружи.

– Медведев! – проревел неприятный мужской голос, преисполненный воодушевления, которое явно не предвещало ничего хорошего. – Так и знал, что это ты тут свистишь.

– Кабан, – коротко, но грозно поприветствовал Иван. В голове промелькнул облик невысокого крепкого мужчины, из-за которого Ваня увез меня с автостанции.

Я незаметно прошмыгнула еще ближе к выходу – туда, где заросли начинали редеть. Сквозь ветки виднелся тот самый Кабанюк. Надо же, свистом прогоняя одного кабана, мы нечаянно завлекли другого.

Он стоял возле двух квадроциклов, а рядом с ним переминался с ноги на ногу бритоголовый страшила. Иначе эту бандитскую рожу не назовешь. Его мелкие глазки осмотрели Ваню, и вдруг бритоголовый достал пистолет и нацелил его на моего медведя. Сердце замерло, и я не заметила, как вцепилась пальцами в мокрую землю.

– Блин, Валера, я же сказал: держи ствол при себе! – гаркнул Кабан.

– Не могу, шеф. – без эмоций ответил лысый головорез. – У него ружье. Это потенциальная опасность.

– Как ты его надрессировал, – хмыкнул Ваня. – Что тебе нужно?

Голос Ивана звучал непринужденно, будто он всего лишь вышел прогуляться по лесу и случайно набрел на куст малины. Будто не было никакой рыжей чужачки, затаившей дыхание у самой земли.

– Я все еще злюсь, что ты обстрелял мою машину. Мне это не нравится, Медведев. Ты поперек горла у меня, – Кабан демонстративно ткнул себя в кадык ребром ладони. – И я думаю, как же тебе жизнь испортить, гаду такому.

– Твои чувства взаимны. За машину прости, твои подкаты вывели меня из себя, – ответил Ваня без тени вины в голосе. – К тому же, твой пес пытался меня застрелить и, будь он более метким, ему это удалось бы.

Валера нахмурился, приняв на свой счет обращение «пес», и процедил ругательство сквозь зубы, однако пистолет опустил, следуя указанию хозяина. Значит, именно этот бритоголовый бандит подстрелил Ванину ногу. С ума сойти… от криминальной обстановки волосы становились дыбом.

– Слушай, Медведев, не беси меня, а? Давай закроем эту тему! Я не сдаю тебя в полицию с записями расстрела моей тачки, а ты отдаешь свой дохлый домишко. Давай пожмем руки и разойдемся в разные стороны, – Кабан сделал шаг к Ване, протягивая руку.

Медведь молчал и не двигался, чем знатно расстроил неприятного гостя.

– Да чего ты такой упрямый-то? Далось тебе это место! Чем больше ты ломаешься, тем выше шансы, что я отдам Валере приказ прострелить твою тупую голову, – Кабан оскалился, от чего его лицо стало еще более мерзким.

– Я тебя и с того света достану, – усмехнулся Ваня.

От накала страстей у меня свело мышцы. Страх – не за себя, а за Ваню – проник под кожу, и меня начало трясти. В этот же момент нечто щекотнуло мою ногу. Осторожно обернувшись, я увидела, как черная змейка проскальзывает мимо, хвостом касаясь моей кожи. Это стало последней каплей.

Вскрикнув, я дернулась вперед и на четвереньках вылетела из малиновых кустов. Под общее молчание ухватилась за ногу Вани и, цепляясь за него, поднялась. Иван тут же задвинул меня огромной ручищей за свою спину. Я громко сглотнула, всем телом ощутив, как напрягся медведь.

– Медведев, ты где ее отыскал?! – со смесью удивления и восхищения протянул Кабан, осматривая меня с ног до головы настолько, насколько позволял Иван, скрывающий меня за своей могучей фигурой.

– Даже не смотри на нее! – пригрозил Ваня, крепко сжимая мое запястье одной рукой, а второй держась за ружье.

– Да это же наша девочка! – Кабан потер ручками, а я недоуменно уставилась на Ивана, который не обращал на меня внимания.

Что значит "наша девочка"? От беспокойства мой желудок скрутило. За эту неделю в лесу я набралась приключений больше, чем за всю жизнь в городе.

– Я прострелю тебе глаза, если будешь смотреть на нее слишком долго! – рявкнул Ваня. – Проваливай! Я ничего тебе не отдам.

Кажется, под "ничего" теперь попадал не только дом, но и я…

– Это становится даже интересно, – Кабан гадко улыбнулся и обратился ко мне: Мое почтение! Был счастлив вас увидеть. Не прощаюсь!

Он поклонился и, насвистывая себе под нос, запрыгнул на квадроцикл. Его лысый охранник последовал примеру хозяина. Когда шумные машины дернулись с места, Ваня вдруг хрипло рыкнул и вскинул ружье, но я повисла на его руке, не давая совершить глупость.

Кабан и его прихвостень скрылись из виду, и я наконец смогла отпустить руку Вани. Тот тяжело дышал и хмурился, избегая смотреть на меня.

– Ваня, – жалобно протянула я, но он резко меня перебил.

– Я же сказал: не высовывайся!

Не дожидаясь моего ответа, Ваня больно схватил меня за руку и потащил за собой в сторону дома. Я все бежала следом и не могла перестать слышать в голове голос мерзкого Кабана, тянущего: «Это же наша девочка…». Что здесь вообще происходит?!

Глава 14

– Да объясни же ты толком! – вскрикнула я, выдернув руку из Ваниной хватки.

Мы дошли до дома, и я остановилась как вкопанная около бани, с крыши которой валили клубы дыма, разнося по округе приятный аромат жженого дерева. Я и не заметила, что с самого утра Иван затопил баню. Неужели хотел дать мне возможность попариться перед отъездом?

Медведь положил ружье на крыльцо и пару раз прошелся туда-сюда мимо меня, то ли игнорируя мой вопрос, то ли подбирая подходящие слова. Я тяжело вздохнула и встряхнула руками волосы, с которых посыпались листья и остатки ягод. Это невинное движение привлекло внимание мужчины, и тот, примирительно выдохнув, медленно осмотрел меня с ног до головы.

– Опять ты вся грязная, Леля, – он покачал головой, зацепившись глазами за высокий разрез на моей юбке и за испачканную землей ногу, что виднелась в этом бессовестном разрезе.

Вообще, когда я купила эту длинную зеленую юбку, то первым делом аккуратно зашила разрез до самого пола, чтобы никого не смущать видом своих толстых ног. Видимо, ползая в зарослях малины, я зацепилась и разорвала тщательно сшитую ткань.

– Я не виновата, – с обидой в голосе промычала я. Все здесь складывалось таким образом, что в глазах Вани я казалась развязной и бесстыжей, хотя на самом деле я была не такой.

– Ох, Леля, – жалостливо протянул Ваня, присаживаясь передо мной на корточки. От неожиданности я хотела шагнуть назад, но путь был перекрыт бревенчатой стеной бани.

Мужчина без какого бы то ни было стыда распахнул мой разрез шире и, обхватив руками мою лодыжку приподнял ногу. Чтобы не упасть, мне пришлось вцепиться в его плечи и просто наблюдать, то краснея, то бледнея от чувств, что вихрем проносились внутри от касания Ваниных пальцев по коже моей ноги.

– Ты поцарапалась, у тебя кровь, – он цокнул языком и отпустил мою ногу.

Не успела я удивиться тому, что не заметила раны, как вдруг Ваня подхватил меня на руки, словно куклу, и, ногой распахнув предбанник, внес меня внутрь. Скинул ботинки и, проделав тот же фокус со второй дверью, вошел вместе со мной в парилку.

Когда мое дыхание перекрыло от резкого обжигающего вдоха, Иван опустил меня на деревянную скамью. Моя попа звонко шлепнула по влажному дереву, и я поймала на себе долгий и тяжелый взгляд Вани. Я рвано хватала воздух, как загнанная лошадь. Мгновенно взмокшие волосы прилипли ко лбу и шее, а кожа покрылась испариной.

– Жарко тут, – ляпнула я, рукой отирая влагу с лица и шеи.

Я все еще пребывала в приятном изумлении от того, что оказалась на руках мужчины и не угробила его своей тяжестью, и не понимала, как вести себя, что говорить, куда смотреть. А смотреть было куда… Ваня стянул увлажнившуюся от жара футболку и сунул ее за край светлых шорт за спиной. И я снова не сдержала глаз, что мигом кинулись разглядывать идеально сложенный торс мужчины.

– Нужно смыть с тебя грязь, – голос Вани звучал хрипловато. От жары или от желания, что вспыхнуло между нами еще в малиннике, но так и не нашло разрядки. – Я оставлю для тебя полотенце в предбаннике, а потом обработаю рану.

Вода скользила вниз по моему телу, и мне тоже не терпелось последовать Ваниному примеру и снять с себя легкую льняную рубашку, вымазанную пятнами от малины.

Ваня взял пластиковый ковш и почерпнул немного прохладной воды из бака. Присел передо мной на одно колено, словно мы были героями романтического кино. Я и не подозревала, что этот невинный жест вызовет всполох бабочек в животе, но вот он – Иван Медведев – преклонил предо мной колено, и я без зазрения совести рассматриваю его влажные волосы и острый нос с небольшой горбинкой, и все в нем кажется мне таким органичным. Созданным природой. Нетронутым. Неподкупным.

Ваня снова обхватил ладонями мою щиколотку и осторожно полил из ковшика рядом с раной. Пальцами аккуратно смыл грязь, налипшую вокруг царапины и, закончив, медленно поднял глаза. Его взгляд скользнул по моей бледной голени вверх, очертил коленку и, не смущаясь, заглянул выше – туда, где коварный разрез открывал на всеобщее обозрение мое чересчур объемное бедро. Растерявшись, я попыталась прикрыть разрез и сначала сделала вид, что вытираю влагу с бедра. Взгляд мужчины проследил за тем, как капельки воды и пота сбегают с моей кожи и, медленно изучая изгибы моего тела под прилипшей рубашкой, поднялся к лицу.

– Леля…, – шепнул он, крепко сжимая ручку пластикового ковша. Еще немного давления, и тот треснет.

От того, как низко и вкрадчиво прозвучало мое имя, по телу пробежала дрожь, и где-то в низу живота скрутился узел нарастающего желания. Под взглядом мужчины вдруг захотелось сделать что-то распутное. Я представила, как раздвигаю ноги и нежно провожу ладонями по внутренней стороне бедра, как скатываются с ног капли влаги, как здоровенный мужчина приседает передо мной и повторяет мои движения, касаясь шершавыми ладонями моих бедер…

Хватит!

Я веду себя как куртизанка! Как одна из тех ведьм, что в древности сжигали на кострах. Но те навеки сохранились в глубинах коллективной женской энергии и дремали в каждой (даже в такой тихоне, как я) до той поры, пока на ее пути не вставал огромный непоколебимый медведь.

Словно следуя моим мыслям, Иван выпрямился во весь рост, упираясь макушкой в балку, пересекающую потолок. И вместе с ним перед моими глазами выросло то, чего я никогда так жадно не рассматривала. Внушительное мужское достоинство оттягивало взмокшую ткань шорт, и я буквально прилипла взглядом к этому пугающему и в то же время привлекательному объекту. Не моргая и не дыша.

«Иногда секс нужен просто для здоровья. Любовь необязательна. Без нее даже интереснее!» – вспомнились слова Вики, и вдруг так захотелось последовать ее совету. Но Ваня ее брат, да я не из тех, кто может пойти на секс без чувств.

– Я пойду, – хмуро произнес Ваня, считав по моему лицу что-то, что его расстроило. Или, может, ему стало неприятно то, как его собственное тело отреагировало на меня? На толстую чужачку, явившуюся в его дом с грозой. А ведь где-то существует женщина, которая все еще носит статус его жены. Поверить не могу, что я снова допустила сексуальные отношения с женатым мужчиной. Возможные отношения. Боже нет, нельзя думать об их возможности.

Между нами все не-воз-мож-но!

Ваня вышел, оставив ковш на скамье рядом с мной. Перед глазами все еще стояла картинка возбужденного мужского достоинства, заметно оттягивающего шорты. Я стянула рубашку через верх, не расстегивая пуговиц. Сняла юбку и белье. И прилегла на скамью, получая удовольствие от жары, проникающей сквозь поры в мое тело. Пусть она поможет разобраться в чувствах. Пусть очистит мой разум от пьянящего аромата малины.

Во мне растекалось томительное желание, какого я еще не испытывала. Я ощущала себя кошкой, лизнувшей валерьянки. Мне хотелось выгнуть спину и, широко расставив ноги, ощутить его там. Сладкое воображение близости и жар парной распалили меня настолько, что рука невольно потянулась вниз по животу. Я не должна это делать. Хорошие девочки не занимаются таким.

Мне никогда не хотелось трогать себя там. До встречи с Иваном, каждый взгляд которого – яростный или переполненный желанием – заставлял меня дышать чаще. Или не дышать вовсе. Он смотрел словно охотник, умерщвляющий свою пухлую краснощекую жертву. Такой поймает, прижмет к земле и присвоит. Одна эта мысль будоражила все мое скромное естество.

Я осторожно погладила себя между ног и стыдливо простонала. Чувствительность была на пике. Казалось, хватило бы одного вида Ивана рядом, чтобы разорваться на миллионы частиц. Во мне проснулась та самая богиня, о которой говорила Вика. Но почему ее разбудил неотесанный дикарь с ружьем наперевес (с ружьем в штанах!), а не воспитанный и педантичный Стас?

Боже, Стас…

Я вздрогнула и отдернула руку. Резко села, плотно сжимая бедра. Возбуждение как ветром сдуло. Того, что я только что испытала от одного только вида медведеподобного Ивана, я еще никогда не испытывала рядом со Стасом.

Он подходил мне по всем пунктам, что я тщательно внесла в список. Не было никаких сомнений, что рядом со Стасом я получу то, о чем всегда мечтала. Ровную жизнь, распланированную наперед, словно сетка расписания у школьников. Одного ребенка, которого ждет лучшее образование в стране (уверена, Стас постарается). Совместные воскресные ужины в одно и то же время, где мы будем делиться новостями и делать вид, будто мы счастливая семья. Разве я об этом мечтала?

Не о большом уютном доме с вязаными салфетками на столах? Не о толпе шумных оболтусов, что носятся вокруг, то сбивая меня с ног, то прижимаясь с ласковым «маааамочка»? Не о той любви, что принимает без каких бы то ни было условий? Не о муже, в глазах которого горят огоньки, когда он смотрит на меня? Не о сюрпризах? Не о ярких чувствах?

В какой момент я позволила обществу обточить меня настолько, чтобы я, следуя слепому рационализму, выстроила бессмысленный список требований к мужчине, которого даже не смогу по-настоящему полюбить?

Что, если в непредсказуемости, в природной дерзости, в дикости, в конце концов, нет ничего плохого? Может быть, и на такой почве расцветают чудесные кусты, приносящие сладчайшие во всем мире ягоды?

Я думала, что мне нужно идеально отшлифованное счастье. Без сучка, без задоринки. И только сейчас я осознала, каким пресным оно окажется на вкус. Чего не скажешь о сочной бархатной малине, ради которой придется уколоться шипами.

Несовершенное совершенство, пробуждающее истинную сущность. И сущность эта жаждет царапаться до крови, рисковать, идти в неизвестность – делать что угодно, лишь бы найти то, что пробудит искренний отклик сердца. Она жаждет найти настоящую любовь.

***

Я вышла из бани в своем зеленом халате, что Ваня повесил за дверью, и с тюрбаном из полотенца на голове. Еще раз хорошенько отжав влажные волосы, я сняла полотенце и перекинула его через перекладину, заменяющую бельевую веревку. Растрепала волосы, с особым удовольствием отмечая приятную прохладу, щекочущую мокрую голову.

На самом деле я просто медлила. Затерявшись в мыслях, таких спорных и нерешительных, я боялась показаться Ване на глаза. Что он подумал обо мне? Что я готова была отдаться ему прямо там? Уверена, именно это его разочаровало.

Неспешно передвигая ноги, я направилась к дому, когда увидела мужской силуэт, обрисованный лучами заходящего солнца. Он сидел на помосте, свесив ноги в озерную воду. Посомневавшись с полминуты, я все же вздохнула и направилась к Ване.

– Можно присоединиться? – осторожно спросила я, присаживаясь справа от мужчины.

– Конечно, – спокойно ответил он, не спуская глаз с заведения, отстроенного Кабаном на другом берегу.

Я последовала примеру Ивана и опустила ноги в воду, однако, ахнув от холода, тут же высунула их и села чуть дальше, чтобы не касаться ступнями ледяной воды.

– Как твоя рана? – беспокойство в мужском голосе отозвалось приятным теплом внутри меня.

– Это просто царапина. Заживет, – отмахнулась я.

Ваня покачал головой, но ничего не сказал. Он смотрел вперед и думал о чем-то своем. А я уже надумала столько, что голова вот-вот разорвется от мыслей.

– Почему Кабанюк назвал меня вашей девочкой? – не сдержалась я.

Ваня скривил лицо.

– Никогда так не говори. Ты никогда не была и не будешь его девочкой.

Я озадачилась тому, как Ваня исключил возможность моей принадлежности Кабанюку, но не вычеркнул из списка себя. Вместо того, чтобы сказать: «Ты не наша девочка», он выбрал: «Ты не его девочка». Значит ли это, что он оставлял для себя маневр из серии: «Ты моя»? Или я снова ищу романтику там, где ей нет места?

– Я не понимаю, – поправляя полы халата, я отвела глаза, стыдясь смотреть на красивый профиль Ивана.

– Кабанюк хочет все, что есть у меня. Так было двадцать лет назад и так есть сейчас. – Ваня помолчал и снова продолжил после короткой паузы: Он мог решить, что мы… Что у нас с тобой…

– Роман? – неуверенно предположила я, и Ваня кивнул.

– Но ведь мы можем сказать ему, что это не так, – предложила я, чувствуя легкую грусть от собственных слов. – Скажем правду, и он забудет о моем существовании.

– Какая же ты светлая, Леля, – с нежностью в голосе протянул медведь. Он посмотрел на меня с легкой улыбкой, а мне пришлось щуриться от солнца, чтобы увидеть его взгляд. Глубокий и полный тоски.