Дарья Лукешина "Леля и медведь"

– Станислав Андреич, ты идешь? Мы обсуждаем возможные уступки, и я не знаю, насколько мы готовы прогнуться ради этого контракта, – мужчина заметил меня и неохотно кивнул в знак приветствия, а Стас заметно побледнел.

И, хотя никто не спрашивал у него обо мне, он зачем-то принялся оправдываться.

– Прости, я отвлекся. Встретил вот Людмилу, – он многозначительно посмотрел на меня, ожидая, что я подыграю. – Она недавно проходила у меня собеседование, а я так никого и не нашел на должность. Вот хотел все-таки рассмотреть ее еще раз.

Коллега Стаса и, возможно, его жены тоже осмотрел меня с большим любопытством.

– Людмила пробовалась на роль секретарши? – мужчина неприятно ухмыльнулся. Издевка так и сквозила в его словах. – Ирина Владимировна все еще не разрешает брать в отдел красоток?

Наглец дерзко рассмеялся, но тут же успокоился, когда заметил, что Стас его шутку не поддержал, а я и вовсе стояла с оскорбленным видом.

– Нет, секретаршу Ира наняла сама. Людмилу я хотел посадить в архив. В этом беспорядке разбираться и разбираться. Слушай, иди, я сейчас догоню.

Стас буквально толкнул коллегу в плечо и тот, ляпнув мне что-то про «не берите близко к сердцу», свалил в сторону ресторана, где его, вероятно, ждали потенциальные партнеры.

– Прости, что наговорил чепухи про тебя, – Стас виновато улыбнулся. – Ты должна понимать: нельзя, чтобы моя жена узнала о тебе.

– Фиктивный брак не предполагает адюльтера, я понимаю, – на моих губах все дрожала вежливая улыбка. Я не могла позволить себе разозлиться посреди толпы отдыхающих и туристов. На короткий мир обида вернула меня в свою скорлупу, и я с трудом сдерживала поток слез и соплей.

– Я приеду к тебе завтра? – в голосе Стаса не было надежды. Была стальная уверенность, что я съела эту порцию отменного унижения, а значит, в понедельник буду ждать его по расписанию на обеденный перерыв. Пожарить котлеты, застелить диван чистым постельным бельем, снять трусы, побрить ноги.

– Не приедешь, Стас, – я активно замотала головой. – Никогда не приедешь. Можешь даже не разводиться. Я просто больше не хочу быть с тобой.

У Стаса глаза на лоб полезли от возмущения.

– Не хочешь быть со мной? А кто умолял меня остаться? – он немного перегнул, приписывая мне то, чего я не делала. – Оля, у тебя что, кто-то появился?!

Хлюпнув носом, я кивнула.

– Да, у меня появилось уважение к себе. А ты, Стас, разбирайся сам с беспорядком в своем архиве.

На этой пафосной ноте я практически заставила себя начать отдаляться. Шаг, еще шаг, разорвать зрительный контакт с опешившим Стасом, развернуться и, прижав к груди пакет с персиками, стремительно двинуться подальше от мужчины, внимание которого я хотела так же сильно, как на самом деле должна была хотеть себя.

В расстроенных чувствах я неслась по парку и, когда наконец увидела Вику прямо по курсу, едва не завопила от облегчения. Сейчас она меня обнимет, купит мягкий Рислинг и мы организуем терапевтическую ночевку с персиками и белым вином. Но тут к Вике подошел молодой человек с мороженым. Он протянул шоколадный рожок моей подруге, и та просияла так, как никогда раньше не сияла при мне.

Что происходит? Кто этот мужчина? С виду не итальянец, не азиат, не армянин. Обычной славянской наружности: высокий, крепко сложенный, темноволосый. Смотрит на Вику с нежностью и заботливо обнимает за талию. Так, будто… Будто у них роман.

Осознание пронзило меня молнией. Моя свободолюбивая Вика, не признающая ничего, кроме интернационального секса, встретила кого-то, кто поменял ее взгляды. Мне хотелось побежать к ней и крепко-крепко обнять, выразить свою поддержку, познакомиться с этим чудесным мужчиной, которому удалось обуздать нрав моей подруги, но я сдержала порыв. Нельзя пугать ее. Нужно дать ей время самой рассказать обо всем. Эта неделя, что мы провели врозь и без связи, как оказалось, поменяла многое в нас обеих.

В растерянных чувствах я спустилась в метро и направилась в сторону дома. Уже вечерело, и мне хотелось скорее закрыться в квартире, включить «Отчаянные домохозяйки, и наполнить себя сочной персиковой мякотью под звуки очередных интриг с Вистерия Лейн.

Дома я приняла душ, стараясь не думать о том, как много произошло за сегодняшний день. Прощание с домом и с Ваней, отвратительный разговор со Стасом и неожиданный сюрприз от Вики. Хотелось бы просто скорее забыться и вернуться к обычной тихой жизни, в которой нет места потрясениям.

Облачившись в тонкую голубую пижаму, я распахнула окно, чтобы впустить в комнату свежий вечерний воздух. Поудобнее устроилась на диване, поставила на колени блюдо с мохнатыми персиками и взялась за пульт, когда во дворе вдруг раздался скрипучий голос соседки с первого этажа.

– Ну и чего ты тут шляешься? Плохое задумал? А ну иди к себе домой!

Ей ответил мужской голос, тембр которого показался мне на удивление знакомым. Слов я не разобрала, но сердце поняло все раньше меня и ускорило ритм. Краснея от волнения, я подошла к окну и выглянула вниз.

Там возле пикапа, перегородившего узкую дворовую парковку, стоял Ваня. Он скрестил руки на груди и качал головой, не соглашаясь на требование соседки покинуть территорию под ее чуткой охраной.

Ваня! Он тут. Дикарь в моем дворе. Зачем он вернулся? Руки задрожали. Тише-тише. Не кричать от восторга, не плакать от волнения, не дышать. Стоп, нет! Дышать, конечно же, дышать.

А дальше-то что делать?!

Глава 16

– Что ты тут делаешь? – я застыла у приоткрытой двери подъезда, придерживая пояс халата, который впопыхах накинула на пижаму, чтобы спуститься вниз.

Ваня ответил не сразу. Стоял, облокотившись на дверь пикапа, и смотрел на меня, кусая губы. Будто сам не знал, зачем приехал, и гадал, насколько глупо будет выглядеть, если он молча сядет в машину и уедет прочь. Мне казалось, он вообще жалеет, что снова оказался в моем дворе.

– Мы не попрощались, – наконец медленно проговорил он, делая неуверенные шаги в мою сторону. – Вернее, попрощались, но как-то не так.

– Да, не так, как хотелось бы, – я кивнула, поднимая глаза все выше по мере того, как Ваня приближался.

– Хотелось бы вообще не прощаться, – на губах Вани появилась улыбка, и я почувствовала, как те переживания, что я испытала, когда он уехал к плачущей жене, превратились лишь в мелкий выхлоп, не стоящий моей тревоги.

– Я сказала, проваливай с моего двора, – пробубнила бабка из окна первого этажа. Та самая, что мнила себя блюстительницей общественного порядка, который никто и не думал нарушать.

– Советую вам не подслушивать чужие разговоры, – не грубо, но достаточно жестко ответил Ваня, кинув на окно соседки быстрый взгляд. Та пробурчала что-то непонятное, и дикарь вернулся ко мне.

– Что значит «не прощаться»? – Ванина формулировка дала волю моей фантазии, и мне нужно было понимать, чего на самом деле хочет Иван.

– Я весь думал о том, что произошло, когда мы ходили есть малину, – начал он, пристально глядя на меня. В памяти тут же вспыхнуло тягуче сладкое ощущение малины на губах, а следом и Ваниных пальцев. Кажется, сам Ваня подумал о том же, ведь в его глазах отразились озорные искорки, по которым я даже успела соскучиться.

– Ты про…, – я попыталась дать какое-то определение тому поцелую, который практически случился в малиновых кустах, но Ваня закончил мое предложение иначе.

– Про Кабана.

– Ах, да, точно! – подхватила я, краснея. – Про Кабана. Нервный был момент.

– Я не смогу спать спокойно, если не буду знать точно, что он тебя не достанет, – голубые глаза осмотрели мое лицо с беспокойством.

– Я уехала. Как он может меня достать?

– Не знаю, – Ваня пожал плечами. – Кабан – скользкий тип. И, думаю, он захочет найти тебя, чтобы насолить мне.

– Разве я могу так много значить? – хотелось рассмеяться, но Ваня смотрел так серьезно, так уверенно, что я смогла издать лишь кокетливый смешок.

– Гроша ты не стоишь, девка! – снова подключилась бабка. На этот раз я настолько ждала ответа Вани, что разозлилась на то, что она встряла.

– Заткнитесь же вы уже! – прикрикнула я, и снова посмотрела на Ваню. Соседка пропала из поля моего интереса. Остался только дикарь, вернувшийся в мой двор, чтобы сказать нечто важное.

– Ты можешь значить абсолютно все, Леля. – проникновенный голос запустил мурашки вдоль позвоночника, и я едва не рухнула на землю от перенапряжения. Я и не думала, что когда-то услышу такие слова. От мужчины. От красивого мужчины. От красивого мужчины, у которого достаточно большие ладони для моей крупной фигуры. – Считай меня параноиком, но я не могу не думать о том, что Кабан найдет способ до тебя добраться.

Теперь тело дрожало уже от страха. Что, если этот Кабанюк действительно кинется меня искать, потому что подумает, что ради меня Иван согласится продать свою землю? Вспомнилось, как он липким взглядом осмотрел меня, когда я выползла из кустов; как его лысый прихвостень угрожал Ване пистолетом; как перед уходом сказал «не прощаюсь». Я вздрогнула от взметнувшегося внутри отвращения.

– Что мне делать? Я не понимаю, – пробормотала я.

– Уехать со мной, – Ваня смотрел так, будто от моего ответа зависело его будущее. Замер по струнке, едва заметно дышит и смотрит в упор, не спуская глаз.

– Ты хочешь, чтобы я вернулась в твой дом? – озадаченно уточнила я.

– Да. Там ты будешь всегда под моим присмотром, – с нескрываемым удовольствием в голосе пообещал Ваня, и я не уверена, удалось ли мне оставить свой трепет незамеченным.

– У меня отпуск только до конца августа, – я похлопала глазками, не переставая получать неимоверное наслаждение от того, как Ваня собственнически осматривает мое лицо и решает, как поступить.

– Значит, я решу вопрос с Кабаном до конца августа, – заверил он.

– А потом я уеду?

– Если захочешь, Леля, – Ваня улыбнулся так хитро, будто уже составил план того, что будет делать, чтобы у меня не возникло желания покидать лесной домик и его дикого хозяина.

– Хорошо, – спокойно ответила я, даже не думая о том, чтобы взять время на размышление.

– Ты едешь со мной? – на секунду мне показалось, будто Ваня удивился тому, что я так легко согласилась. Он не знал, что у меня никогда не было выбора, и я не умела играть мужчинами и их чувствами. Я правда хотела вернуться в лесной дом. Не знаю, что именно влекло меня туда, но я не могла представить себе окончательного разрыва этой связи.

– Еду, – кивнула я. – Утром. А сейчас у меня персики и Майк Дельфино.

Ваня склонил голову на бок, заинтересованно рассматривая меня. Вряд ли он когда-то смотрел «Отчаянных домохозяек» и знал, кто такой Майк Дельфино.

– Не понял ничего, кроме персиков, – усмехнулся он. – Подожду до утра.

– Где ты будешь ночевать? – любопытство помешало мне вовремя закрыть рот и просто пожелать Ване спокойной ночи.

– В машине, – он пожал плечами, а я смерила мужчину с ног до головы, прикидывая, какой у него рост, и перевела на пикап испуганный взгляд.

– В машине? – повторила я попугаем.

– Да, Леля, – он развернулся и на прощание пожелал: Добрых снов. Я буду здесь, прямо под твоим окном.

– Как ты относишься к персикам? – неожиданно для самой себя выпалила я, глядя на то, как Иван идет к пикапу.

Он медленно повернулся, глядя на меня с вызовом, словно вопрошая: «Ты что, пустишь дикаря в свою маленькую квартирку, милая глупая Леля?».

– Люблю. Ведь они такие рыжие и мягкие, – с ухмылкой на губах протянул Ваня.

Ничего не говоря и отчаянно стараясь не краснеть, я сделала шаг в сторону и кивнула на вход, приглашая Ивана пройти в подъезд. Понятия не имею, чем это для нас закончится, но знаю точно: в ту самую минуту, когда я увидела зеленый пикап из окна, я стала чуточку счастливее. И, может быть, если копнуть глубже, то можно достать до настоящего счастья?

***

– К сожалению, у меня только один диван, – начала я виновато.

– Не переживай, я могу поспать на полу, – отмахнулся Иван. Он вышел из ванной и вынес на своих влажных руках аромат моего ромашкового мыла. Я с трудом сдержала улыбку, наблюдая за тем, как он обходит висячую люстру, чтобы не удариться. – К тому же, этот диван все равно слишком маленький.

Только сейчас я смогла по-настоящему оценить масштаб проблемы. В доме Иван казался просто высоким и сильным мужчиной, но в моей маленькой студии все по сравнению с ним стало детской миниатюрой. Моя жилплощадь была настолько маленькой, а Иван настолько большим, что я стала сомневаться, хватит ли ему места на полу.

Как-то неловко укладывать гостя поперек гостиной, но диван и впрямь до смешного мал. Я снова глянула на Ваню, и тут меня осенило: в доме на первом этаже стоял диванчик ничуть не больше моего. А Ваня как-то ютился на нем всю ту неделю, что чужачка Оля мирно сопела на его огромном матрасе, занявшим половину площади мансарды.

– Боже, как же я могла, – вслух простонала я, испытывая чувство стыда за то, что даже не подумала, в каких условиях хозяин дома проводил ночи из-за того, что пришлось делить дом со мной. Может, поэтому он и был такой злой время от времени?

– Что такое, Леля? – Ваня нахмурился, будто решив, что я сокрушаюсь из-за того, что впустила его.

– Почему ты не сказал, что тебе тесно на том диване в доме? Я бы поменялась с тобой местами, – несмотря на то, что дом принадлежал Ване, именно я чувствовала себя нерадивой хозяйкой, не предоставившей высокому мужчине более удобного ночлега. – Поменяемся, когда вернемся в дом. Тебе нельзя так ломать себя ради моего комфорта.

Я перевела возмущенный взгляд на дикаря и заметила, как он улыбается, с нежностью рассматривая мое красное от негодования лицо. А глаза его говорили: «Я сделаю что угодно для твоего комфорта, Леля. Приемлемы любые жертвы».

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он, не прекращая улыбаться.

– Ты, наверное, голоден, – предположила я, мысленно отсыпав себе порцию благодарности за то, что не поленилась и приготовила после приезда лапшу с курицей.

– Чертовски голоден, – в светлых глазах Ивана мелькнул интерес. Такой темный и глубокий, что я нервно сглотнула, фантазируя, о каком голоде идет речь.

– У м-м-меня есть курица, – заикаясь от волнения, я прошла на кухню и водрузила сковороду на плиту, чтобы разогреть ужин. Очки запотели. Пришлось снять их и протереть краем халата. Я не заметила, как Иван вошел и встал рядом.

– Леля, я не трону тебя, обещаю, – осторожно произнес он, поправляя сковороду, съехавшую в сторону от своей конфорки. – Не бойся меня.

Я надела очки и посмотрела на него озадаченно. После всего, что случилось, он думал, что я напугана. И, в какой-то мере, мне действительно было страшно, но не от того, что Иван смотрит на меня с желанием, которого я совершенно не понимаю, и не от того, как его мужское достоинство выросло под штанами у меня на глазах, а от Кабана и его шайки, что терроризируют Ивана, требуя отдать территорию. Они позволяют себе наставлять оружие на человека и угрожать, лишь бы добиться своего – вот что на самом деле меня пугает.

– Я просто хочу видеть тебя, – признался Ваня таким голосом, будто делился со мной секретом. Будто ему не было важно, стану ли я для него любовницей или кем-то большим. Ему просто хотелось, чтобы я была рядом. – И знать, что ты в безопасности.

– Я под твоей надежной защитой, – заверила я, помешивая лапшу в сковороде. По комнате поплыли приятные пряные ароматы.

– Ты в опасности из-за меня. Я втянул тебя во всю эту заварушку, – Ваня покачал головой и сел на стул, скрестив руки на груди.

– Я сама приехала, – пришлось напомнить, что его вины в моем визите совершенно нет.

– И я никогда не перестану этому удивляться, – мужчина усмехнулся, а я отвлекла его, поставив на стол большую тарелку лапши с куриными кусочками, обжаренными в азиатском соусе.

Было даже забавно наблюдать за тем, как Ваня сидит на моей мелкой кухоньке на Викином любимом стуле и втягивает в рот длинную ароматную лапшу. Я улыбалась, получая особое удовлетворение от аппетита Вани и слов благодарности, и мне даже стало любопытно, почему я не испытывала такого комфортного удовольствия, когда кормила обедом Стаса. Что с ним было не так? Или со мной?

Засмотревшись за Ваню, уплетающего ужин за обе щеки, я потянулась за персиком.

– Как же сладко, – протянула я, вгрызаясь в персик и с жадностью посасывая сок. Я зажмурилась от удовольствия, впиваясь в спелую мякоть. Не припомню, чтобы я когда-то ела такие сочные персики.

Раскрыв глаза, я посмотрела на Ивана. Он не спускал с меня потемневшего взгляда. Ему уже было не до ужина. Мужчина готов был впиться в меня, будто я сама была сочным и мохнатым персиком. И на удивление этот взгляд словно включил во мне что-то. Никто никогда не смотрел на меня так. Не знаю, хотел ли Стас меня так же, как этот голодный медведь прямо сейчас?

Ваня отодвинул тарелку, не спуская с меня глаз. В его взгляде бушевал шторм. Я замерла с персиком в руках. Коснется меня? Ваня присел на корточки у моего стула и аккуратно забрал из моей руки персик. Не спуская с меня глаз, слизал сок с моего мизинца.

Я шумно сглотнула, наблюдая, как он подносит ко рту безымянный палец. По телу уже танцевали вальс мурашки.

– Я откушу тебе палец, если ты продолжишь надо мной издеваться, – опасно прошептал медведь, втягивая в рот мой палец. Я вздрогнула, теряя рассудок. – Я сказал, что не трону тебя, но и ты постарайся не сводить меня с ума.

Мурашки добежали до груди, и соски сжались в две крупные горошины, выпирающие через тонкую ткань халата. Ваня глянул на яркую демонстрацию моего возбуждения и перевел взгляд на мои свекольные щеки.