Дарья Лукешина "Леля и медведь"

– Ну там в кафе женщина за прилавком. На ее бэйдже было написано «Гриз», и я прозвала ее Гризли за плохое обслуживание.

– Гризман, – сказал Ваня, смеясь. – Гризман – ее фамилия. Но ты права, Гризли ей идет больше. Так, значит, она тебе грубила?

– Думаю, это ты во всем виноват. Ты ей нравишься, и она приревновала тебя ко мне. – я положила в тарелку голую косточку и облизала пальцы. Рядом с медведем становлюсь настоящей дикаркой. Или я всегда была такой или только сейчас по-настоящему пробуждаюсь?

– Что ты ей сказала? – Ваня с хитрой улыбкой наблюдал за моими движениями. Наверное, рассчитывал, не испугаюсь ли я, если он на меня набросится. От вина в голове становилось так легко и беззаботно, и я облизнула уже чистый палец еще раз, глядя прямо в сузившиеся глаза мужчины.

– Я сказала, что она может даже не мечтать о тебе, – я глотнула вина и отвернулась от Ивана, ощущая, как он заерзал на своем месте.

Отбрасывая волосы назад, я краем глаза заметила, как Ваня довольно улыбается. Кажется, ему понравилось, что я ответила Гризли. Неужели он думает, что я его ревную? И ревную ли? Ну, конечно, ревную. Больше нет никакого смысла отрицать мои чувства, что расцветают с каждым днем все больше и больше.

– Я не пил долгое время, – признался Ваня. – Сначала много тренировался. Потом мы все пытались зачать ребенка, и я думал, что бокал вина может нам помешать. Но сейчас…, – он вдруг замолчал, всматриваясь в гладь озера. Казалось, он хотел выразить словами свое разочарование в том, как сложилась жизнь, но в итоге сказал лишь: Сейчас я не строю из себя святого, Леля.

Я склонилась к Ване и сочувствующе сжала его руку. Вечер клонился к ночи, и я вспомнила о том, как дикарь спал на полу моей гостиной. Вчера я пообещала себе, что больше не позволю ему ложиться на этот мелкий диванчик на первом этаже.

Только разве он согласится поменяться со мной местами?

– Я хочу спать внизу, – сообщила я, когда мы начали убирать тарелки.

– Исключено. На втором этаже безопаснее и комфортнее, – не думая ни секунды, ответил Ваня. Что ж, это я и ожидала услышать.

– Меня немного мутит после вина, так что я хотела бы быть поближе к туалету, – Ваня с подозрением глянул на меня.

– Тогда я останусь с тобой.

– Ну уж нет!

– Леля, что ты задумала?

– Я не могу думать о том, как ты спишь на этом крошечном диване, – сдалась я.

– Ты думаешь обо мне перед сном? – мужчина обезоруживающе улыбнулся. – Мне тоже сложно представлять, как ты там одна крутишься на огромном матрасе. Знаешь, я мог бы лечь наверху, но у меня есть два условия.

– Очень интересно послушать, – я отпила воды, прокручивая в голове варианты. Чего бы он мог попросить у меня?

– Первое: ты ложишься вместе со мной, – я картинно рассмеялась, демонстрируя свое отношение к этому условию. – Второе: в течение ночи ты не пересекаешь мою половину матраса, не стонешь, не вздыхаешь и уж тем более не раздеваешься!

Ваня барабанил грязной вилкой по умывальнику, ожидая моей реакции. Как будто это я постоянно к нему лезу, а не наоборот!

– Ты сам-то сможешь не пересекать мою половину? – с вызовом спросила я.

– Я постараюсь.

– Хорошо, – неожиданно для самой себя согласилась я. – Спим вместе.

– Каждый на своей половине! – поправил Ваня.

– Да будет так! – закрепила я.

Ведь будет именно так?

Глава 18

Глава 19

Я проснулась, когда солнце уже вовсю припекало через окно, и где-то неподалеку стучал по дереву дятел. На бедре, прикрытом простыней, лежала тяжелая мужская рука. Ваня мерно посапывал за моим плечом. Глупо улыбаясь, я приподнялась на локтях, и вздрогнула, увидев Вику, сверлящую меня взглядом, полным ярости. Она сидела на стуле, закинув ногу на ногу и ждала, когда мы с Ваней проснемся.

– Привет, Викуль, – нервно хихикнув, сказала я и подтянула простынь к груди.

Ваня, сонный и взлохмаченный, приподнял голову и, не видя Вику, прижался губами к моему плечу.

– Может, повторим? – шепнул он, собираясь уложить меня обратно, но грозный голос моей подруги мгновенно сбил его планы.

– Я тебе щас повторю, братец! – крикнула она, распугав всю лесную живность в радиусе километра.

Взгляд Вани резко прояснился. Он присел, проверив простыню, прикрывающую его мужское достоинство. Мы застыли перед злющей Викой, как два провинившихся подростка, вкусивших по запретному плоду.

– Я сейчас иду вниз готовить кофе, – строго произнесла она. – А вы спускаетесь следом. Одетые. И чтоб никакого секса, ясно?

Мы дружно кивнули, и Вика ворчливо добавила, наполовину скрываясь на лестнице:

– И улыбочки эти глупые сотрите с лица!

Едва Вика пропала из поля зрения, Ваня нежно обхватил рукой мой подбородок и впился страстным поцелуем в мои губы. Я промычала что-то невнятное, понимая, что рядом с ним постоянно нахожусь в заведенном состоянии. И нахожу это состояние опьяняюще-чудесным.

– Фу, блин, и тут растворимый! Ненавижу растворимый кофе! – бурчала внизу Вика.

Ваня оторвался от моих губ и, потеревшись носом о мой нос, тихо рассмеялся.

– Нужно спуститься, пока эта фурия не разнесла нам дом, – он снова потянулся ко мне, но я отстранилась, понимая, что Вика придет и сожрет нас обоих, если мы сейчас же не спустимся.

Ваня натянул штаны и подал мне свою футболку. Я глянула в окно на пижаму, лежащую посреди пирса. Надеюсь, лягушки не сделали в ней домик. Недалеко от пирса на подъездной дорожке был припаркован Викин жук. Удивительно, что мы не слышали, как она подъехала. Хотя после всего, что было на рассвете, совсем даже не удивительно.

Когда мы спустились – Ваня в одних штанах и я в его футболке – Вика демонстративно закатила глаза.

Ее золотистые волосы, такие же как у Вани, были собраны в пучок на затылке. Но даже при такой небрежной прическе подруга выглядела превосходно. Боюсь представить, что творится с моими волосами…

Я столкнулась с Ваниным взглядом, полным обожания, и поняла, что моя прическа, даже если волосы торчат в разные стороны, на высоте. Оставив их с Викой наедине, я спряталась за печкой и принялась копаться в чемодане. Вытащила любимую зеленую юбку с разрезом, который был зашит, но порвался во время моей вылазки в малиновые кусты, и белый топ с открытыми плечами. Я брала эту маечку для того, чтобы загорать в уединенном лесном домике. Тогда я еще не знала, что меня ждет. И точно также я и представить не могла, что не постесняюсь выйти в таком открытом топе к мужчине, ведь теперь я знала, что могу быть желанной. По-настоящему желанной.

Вчерашняя ночь, так сладко перетекшая в утро, сорвала замки с моей души. Я больше не хочу прятаться. Не хочу пытаться быть кем-то, кем не рождена была быть. Сейчас я чувствую – так удивительно тонко и живо! – что людям (всем без исключения) по праву рождения предначертано сиять от любви и счастья, и мы сами, сцепив руки на горле, душим попытки души прорвать эту темную завесу страхов, оседающих внутри, словно копоть.

А душа светлая. Яркая. Она – огонь, и ей нужен свободный воздух, чтобы полыхать. Страхи, комплексы, тревоги, недоверие к самому себе – вот, что тушит наш внутренний огонь.

И я как никогда раньше наконец ощущаю себя счастливой. Живой. Если кто-то сочтет меня сумасшедшей или даже дикаркой, я улыбнусь и пожелаю им отыскать в этом мире такой же ключ, что отпер мою заклятую душу и освободил во мне энергию любви и счастья.

Переодевшись, я вернулась к Медведевым. Вика с недоверием обнюхивала чашку, от которой шел пар. Ваня без стеснения навис над ней и со смешком в глазах оглядел ее сверху вниз.

– Ну и кто тут таракашка? – он усмехнулся и, отстав от Вики, достал из верхнего шкафчика еще пару чашек. – Чтоб ты знала, – сказал Ваня, обращаясь ко мне. – Викусик была выше меня, когда мы виделись в последний раз, и всегда звала меня Ивашкой-таракашкой.

Вика фыркнула и села за стол. На столе уже стояли эклеры, фрукты и мясной пирог. Видимо, Вика приехала не с пустыми руками.

– Ты слегка подрос, – согласилась она, внимательно глядя сначала на Ваню, а потом на меня.

– Я все объясню, – практически беззвучно произнесла я, обращаясь к подруге. Я присела за стол рядом с ней, четко осознавая, что не собираюсь оправдываться за то, что произошло между мной и Ваней, но хочу объяснить подруге, почему не поделилась с ней чувствами, что вспыхнули в моем сердце так быстро, будто эта любовь только и ждала, когда уже мы с Ваней встретимся.

– Не надо, Леля, это было неизбежно, – загадочно произнесла Вика, с укором глядя на брата, а потом с нежностью на меня. – С того самого дня, когда я впервые тебя увидела за соседней партой, я уже знала, что однажды Ваня заберет тебя у меня.

– Что это значит? – я недоуменно посмотрела на подругу и на Ваню, когда он поставил передо мной чашку с кофе, а сам сел на соседний стул.

– Ты ей не рассказывал? – спросила Вика у брата.

– Нет, – отозвался Ваня. – Честное слово, я пытался держаться, но посмотри на нее! – он кивнул в мою сторону. – Кто ж тут удержится?

Вика понимающе кивнула. Я слегка отклонилась на стуле и поймала свое отражение в зеркале. Оттуда на меня смотрела яркая цветущая незнакомка. Не толстая, а с мягкими упругими формами. Не страшная, а притягательная – зеленые глаза затуманены влюбленностью, рыжие волосы слегка растрепанными прядями раскинулись по плечам, губы пухлые и призывно алые от чувственных поцелуев бородатого медведя. Я улыбнулась, приветствуя новую себя.

– Расскажите мне уже все, – бодро попросила я, с радостью потянувшись к эклеру. Чувство вины как ветром сдуло. Действительно, кто же тут удержится?

– Кукла у тебя? – спросила Вика, обращаясь к брату. Тот покачал головой.

– Я перерыл все вверх дном, но так и не нашел. А потом она, настоящая, сама нашла меня, – Ваня с невыразимой лаской посмотрел на меня и стер с моих губ крем от пирожного. Хотелось облизать его палец и посмотреть, как загорятся костры в его глазах, но я лишь хитро улыбнулась. Оставим это на потом.

– Что за кукла? – спросила я.

– Когда нам было лет по семь, Ваня выдумал себе подружку, а я сшила по этому образу корявую куклу, – начала Вика, но Ваня, жующий яблоко, тут же ее перебил:

– Кукла бы отличная! Тетя Надя Вику с самого детства шить учила.

– Ладно-ладно, – согласилась Вика, довольно улыбнувшись. – Возможно, она действительно была ничего. Иначе как объяснить, что ты влюбился в нее с первого взгляда?

– Влюбился в куклу? – удивилась я и попыталась представить огромного мужественного Ваню маленьким мальчиком.

– Ты еще до самого интересного не дослушала, – сказал он мне. – Вик, продолжай.

Подруга поморщилась, сделав глоток растворимого кофе. Откашлявшись, она продолжила рассказ.

– У моей куклы были длинные рыжие волосы из пряжи, зеленые глаза, вышитые нитками, чудесные мягкие формы…, – перечисляла она, глядя на меня. – У нее даже очки из проволоки были.

– Ага, и звали ее Леля? – смеясь над этой детской глупостью, спросила я.

– Леля! – в унисон ответили Медведевы.

– Ванька в мою куклу втюрился. Ходил и всем говорил, что вырастет и женится на такой, – сказала Вика, а Ваня, затаив дыхание, смотрел на меня. Женится? На девушке, похожей на куклу?

– Я правда был на ней сдвинут, – подтвердил Ваня. – Она мне снилась. Ты мне снилась.

– Но ты женился на другой, – зачем-то вставила я и тут же прикусила язык. Это звучало как обвинение.

– Если бы я знал, что Вика тебя нашла, то не терял бы ни минуты.

– Она сама меня нашла, – подруга глянула на меня с благодарностью. – Леля единственная сразу приняла меня в классе, когда я пришла новенькой.

Я прикрыла глаза, вспоминая день, когда в наш класс пришла новая девочка – высокая, стройная, с хмурым цепким взглядом и невероятными золотистыми волосами. Многие восприняли ее в штыки, потому что от Вики веяло угрозой, словно она ожидала подвоха от каждого, кто попадался на ее пути.

Только, стоило мне увидеть ее, я поняла, что в этой волевой девчонке скрыта большая сила духа, которой так не хватало мне. Меня, как мотылька, тянуло к этой силе, и мы почти сразу подружились. Вика была моей опорой и защитой. Именно она мстила глупым мальчишкам, называвшим меня толстой и хрюкающим в след. На следующий день они находили в своем рюкзаке собачьи экскременты или доставали сменную обувь с ближайшего к школе фонарного столба.

Я же со своей стороны помогала смягчать Викину угловатость. Учила ее видеть красоту вокруг, добавляла розовые наивные оттенки в ее жизнь, подарила ей Мэттью Макконахи, Райана Гослинга и прочие прелести романтических фильмов. Открыла для нее волшебство эклеров, в конце концов.

Она была моим стойким болтиком, а я гаечкой, что удерживала ее взрывной характер.

– Ребят, это звучит красиво, но глупо, – вернувшись в реальность, я рассмеялась и, допив кофе, понесла посуду в мойку. Теория с куклой была интересной и объясняла доверие, что сразу испытала ко мне холодная ко всему миру Вика.

– Ты недооцениваешь силу моей одержимости той куклой, – шепнул Ваня. – Теперь я одержим тобой.

– Серьезно, Леля, он даже чуть не утонул, когда пытался в озере желание загадать. Тут у местных есть легенда…, – начала Вика, но я ее перебила:

– Знаю-знаю, – заверила я, лукаво улыбнувшись. Даже если мое желание не исполнится, сам процесс я запомню на всю жизнь. – Ты чуть не утонул, загадывая встретить куклу в жизни? – удивленно спросила я у Вани.

– Дед в последний момент меня ночью из-под пирса вытащил. Судороги, – Ваня пожал плечами. – Но я тебя встретил, а, значит, оно того стоило.

– Похоже, поверье работает, – хмыкнула подруга. – Надо тоже что-нибудь загадать.

– Ты еще не использовала свое право на заветное желание? – воскликнула я. Я-то свое почти сразу применила по назначению. Вспомнив, что именно загадала, я с теплом посмотрела на Ваню.

– Вид синюшного Ваньки мне тогда все желание отбил. И слава Богу! Теперь я старше и могу загадать что-то адекватное, – Вика усмехнулась, ткнув брата в бок.

Они сидели плечом к плечу: оба высокие, спортивные, светловолосые и красивые до жути. Их предки намешали чудесный генетический код. И было бы здорово, если бы мое желание помогло продолжить дело их предков и дальше.

Закончив завтракать, Ваня ушел на улицу, и мы с Викой остались вдвоем. Вдоволь наобнимавшись, мы присели на кушетку. Вика серьезно посмотрела на меня:

– Ты спрашивала про жену?

– Они разводятся, – спокойным тоном ответила я. Эта мысль больше не причиняла мне боли. После сегодняшней ночи я знала наверняка – Ваня только мой.

– Что будет дальше? Вы вернетесь в Москву вдвоем?

– Не знаю, мы не успели подумать о будущем, – я рассмеялась. Слышать такие серьезные вопросы от Вики, которая предлагала мне секс ради здоровья, было как-то неожиданно: Ваня хочет восстановить и обжить дом. Он много для него значит.

Вика нахмурилась и прикусила сразу обе губы – признак глубокого стресса. Вика всегда так делала на контрольных, но с возрастом ей удалось избавиться от этой привычки. И вообще казалось, что Викуля всегда была сильнее стресса. Или мне действительно только казалось?