Дарья Лукешина "Леля и медведь"

– Я не знала, что дом Викин только наполовину и что тут уже кто-то живет, – я уверенно развернулась и пошла к лестнице, надеясь укрыться от мужчины на мансарде. Надеюсь, там хоть немного прибрано.

– Зачем ты надела мою рубашку? – без каких-либо эмоций проговорил Иван, провожая меня взглядом.

– Я испортила свое платье, когда пыталась спасти твою ногу. – как бы между прочим напомнила я. Кто бы мог подумать, что брат Вики такой грубиян. – Отдать тебе ее прямо сейчас?

– Нет, – он покачал головой. – Иначе я не смогу сдержать обещания не трогать тебя.

Я инстинктивно потянула рубашку вниз, и та мгновенно слетела с моего плеча, оголяя кожу, покрытую веснушками. Тяжелый взгляд мужчины медленно сполз с моего лица к округлому плечу.

– Наверх! – взревел хозяин дома, отворачиваясь от меня. Кажется, я забралась в берлогу очень голодного зверя.

Уговаривать меня не пришлось. Я развернулась на босых пятках, скрипнув половицей, и поспешила вверх по лестнице. Возможно, медведь снизу мог наблюдать мои трясущиеся ягодицы, но мне было уже не до этого. Лишь бы сбежать от его жуткого взгляда… И новых, не известных ранее чувств.

Чем меня омыл этот ливень, если я вдруг потеряла всякий стыд? Соберись, девочка! Нужно скорее свалить из этого звериного логова.

На мансарде не нашлось ничего, кроме огромного матраса размера кинг-сайз. На нем небрежно валялась сбитая простынь и легкое клетчатое покрывало. Я покосилась на открытый лаз, прикидывая, чем закрыться. Кого я обманываю? Чем бы я ни закрылась, это не поможет мне, если медвежье чутье уловит мое нежное сонное посапывание.

Я потянула тяжелый матрас на себя, желая сместить его так, чтобы одна из сторон закрывала лаз. Кажется, где-то снизу раздался смешок. А я, вполне удовлетворенная проделанной работой, рухнула на матрас прямо с грязными пятками, отметив про себя, что он вполне современный и, очевидно, недешевый. Я прикрыла голые ноги покрывалом, внезапно вспомнив, что мое белье так и осталось внизу. Как стыдно…

Наверное, Викин брат смотрит на огромные кружевные трусы и думает, как его идеальную сестру угораздило подружиться с девочкой, у которой зад по кругу больше метра…

Гром затих, и, надеясь, что зверь не прорвет мою оборону, я уснула под звуки леса. Какое новое непривычное чувство…

Глава 6

Проснулась я от того, что какая-то птица сидела на распахнутом окошке мансарды и чирикала бодрящие трели. Восторг захватил меня мгновенно, как и любого человека, который провел всю жизнь в мегаполисе, наблюдая только за ленивыми голубями в парках.

Я бесшумно скатилась с матраса и, нацепив очки, медленно поползла в сторону окна, чтобы рассмотреть ярко-оранжевую птичку поближе. Внезапно тишину разорвал удар топора о дерево, и моя маленькая гостья упорхнула прочь. Какая досада!

Я доползла до окна и высунулась навстречу прохладному солнечному утру. Из окна открывался невероятный вид на озеро – лазурная гладь переливалась и искрилась, отражая солнечный свет. Озеро было достаточно большим, и по всему обозримому периметру росли деревья и кустарники.

Лишь напротив дома был аккуратный деревянный помост. Я живо представила, как в детстве с этого помоста, крича и смеясь, прыгала в воду маленькая Вика. И ее брат Ваня. Они погружались в ледяную воду и с визгом забирались обратно, норовя снова столкнуть друг друга в озеро.

На противоположном берегу я заметила какие-то современные малоэтажные постройки, мигающие тонированными окнами. Это показалось мне чем-то неправильным. Будто нарушающим естественный облик леса.

Хрясь!

Снова этот звук.

Я вылезла в окно практически по пояс, опираясь на широкий карниз, и увидела, как перед домом Иван устанавливал очередное полено на пень, чтобы расколоть его на дрова. На мужчине были только вчерашние штаны, на которые теперь налипли щепки.

Он стоял ко мне спиной, и я, замерев, засмотрелась на то, как перекатываются мышцы его широкой спины, когда он заносит за собой топор. Разве я когда-то видела такие руки? Выточенные, рельефные, гладкие… Его загорелая кожа, покрытая капельками пота, поблескивала на солнце, и я вдруг поймала себя на мысли, что беззастенчиво пялюсь на полуголого мужика, хотя рядом со Стасом всегда смущенно отвожу глаза каждый раз, когда он раздет.

Чистый воздух совсем выветрил стыд из моей головы. Вот что имела в виду Вика, когда перед отъездом говорила, что мне жизненно необходимо сменить обстановку, если я хочу начать действовать иначе. Если я в принципе хочу начать хоть как-то действовать, а не заливаться слезами вперемешку с шампанским.

Я наспех отодвинула матрас, прикрывающий лаз, и спустилась вниз, желая отыскать свою одежду до того, как Иван вернется в дом. К счастью, трусы висели там же, где вчера я их видела в последний раз. Никаких следов насмешки над размером моих трусов замечено не было. Ну, и что я ожидала увидеть?

Быстро натянув белье, я засунула легкий прозрачный лиф без косточек в карман рубашки. Этот экстратонкий и прозрачный кружевной комплект подарила мне Вика как раз тогда, когда порекомендовала зарегистрироваться в приложении и отведать легкого секса без обязательств. Это был мой двадцать девятый день рождения.

Полгода я практически ни с кем не общалась через приложение, а потом появился Стас и наши долгие высоко интеллектуальные светские беседы. Чуть позже мы стали время от времени видеться. А потом зашли дальше… Но кружевное белье Стасик так и не видел, ведь наши интимные встречи случались только во время обеденного перерыва, и все происходило так стремительно, что толком не было времени на созерцание белья. Хотел ли Стас вообще смотреть на меня? Не могу поверить, что он мог бы использовать меня только в качестве тела для быстрой и доступной разрядки.

Я присела на кушетку, прикрытую одеялом, и представила, как Иван провел тут ночь, свернувшись в три погибели. Ведь его здоровенный матрас заняла рыжая и, как оказалось, на удивление наглая чужачка.

С одной стороны, меня пугал этот дикарь внушительных размеров. Конечно, шанса на доброе отношение заслуживают абсолютно все, но что-то в этом грубом мужчине казалось мне странным. Неестественным. И это порождало недоверие. Да, первичный страх, который я испытала, увидев его прошлой ночью, уже не имел надо мной такой власти. Тьма и непогода сделали свое дело, сгустив краски. Сейчас же, посреди чудесного летнего утра, все казалось куда светлее.

С другой стороны, с того самого момента, когда Иван признался, что он брат Вики, дверца в моем сердце приоткрылась. Я то и дело вспоминала мальчишку на фото и не могла видеть во вчерашнем дикаре жуткого бандита. Уверена, тому, что он явился посреди ночи с ружьем и раной на ноге, есть разумное объяснение.

Брат моей Вики не может быть плохим человеком. Хотя, судя по той же Вике, имеет полное право на щедрую долю неординарности.

Вспомнив о подруге, я на мгновение заскучала. Если бы она была вчера со мной, все было бы иначе. Готова поспорить, и подвесной мост не рухнул бы, и гроза прошла бы стороной. И Иван встретил бы нас с караваем у самого крыльца. Вике во всем сопутствовала удача, но дело не только в активном содействии вселенной. Дело в самой Вике.

В ее манере идти напролом, не растрачивая драгоценного внимания на страхи и мелкие неурядицы. Там, где я блею, как овечка, Вика выставляет вперед рога и, раздувая от ярости ноздри, несется вперед. Моя подруга – воин, не признающий поражений. А я неуверенная в себе сказочница. Живу в своих фантазиях из страха показаться миру такой, какая я есть. Романтичная феечка-переросток пятьдесят второго размера.

Только вчера, не имея Викиной силы, что тащила бы меня вперед, я высунулась из своего убежища и действовала сама. Я могла бы не обратить внимания на зов сердца поехать к дому, несмотря на погоду. Могла бы остаться смотреть сериал про цыганскую любовь и прихлебывать ароматный чай из большой кружки. Могла бы остановиться еще у моста, ведь одного взгляда на него хватило, чтобы усомниться в его надежности. Могла бы сдаться и уйти на дно озера вместе с велосипедом. Могла бы притвориться мертвой, когда в доме появился Иван, похожий на чудище.

Но я действовала. Подталкиваемая живыми не заглушенными чувствами: страхом, любопытством, воодушевлением, стремлением выжить. В критической ситуации мне пришлось вести себя по-взрослому. Без Вики, которая со школьной скамьи ходила рядом со мной, словно Цербер, и оберегала от любых нападок. Меня даже никто не обзывал – все боялись чокнутую Медведеву, которая в любой момент могла оказаться в эпицентре драки с диким ревом на устах. Если Иван был медведеподобным внешне, то и Вика далеко не ушла – она отхватила себе медвежий характер.

Но в такой пристальной заботе с ее стороны для меня, как оказалось, был существенный минус – я выросла размазней, которая привыкла, что у нее всегда есть защита. Физический и эмоциональный щит. Крутая девчонка, рядом с которой я могу расслабиться. И я заперла любые попытки своей внутренней дикости пробудиться на тяжелый замок. Я не могла быть крутой девчонкой, эта роль уже была отведена Вике. А я лишь восхищалась и использовала ее характер в своих целях, еще и сетуя на то, что у мне такого характера, увы, не досталось.

Только вчера, когда я под действием инстинкта сохранения ударила Ивана лопатой по голове, внутри абсолютно точно кричала какая-то невероятная амазонка. Это был короткий взрыв, но до того оглушительный, что я, кажется, уже не смогу перестать ощущать ее в себе. Я даже не знала, что могу быть такой. И это пугает и радует одновременно.

На крыльце послышались тяжелые шаги, и я, вздрогнув, вскочила с дивана. Метнулась к печке, надеясь облокотиться на нее как можно более непринужденно, но почти сразу поняла, что выгляжу абсурдно. До лестницы было слишком далеко, так что делать вид, что я только что спустилась, было не менее глупо. Я за пару шагов пересекла комнату и плюхнулась на стул. Тот самый, на котором всю ночь висел мой пресловутый кружевной комплект.

Странно, что я вообще решила взять его с собой в лес. Глубоко внутри я все еще верила, что Стас приедет за мной, и мы займемся любовью прямо у этой дивной печки. Правда теперь, когда я знаю, что в доме есть еще и здоровенный медведь, моя фантазия выглядит отвратительно странно. И с каких пор печка вообще заняла свое место посреди моих фантазий?

– Ты не могла бы одеться? – вроде бы вежливо, но все равно с раздражением попросил Иван, появившись на пороге дома. Понимаю, кому захочется смотреть на полные женские ноги. Я машинально поправила рубашку, прикрывая колени.

– А ты? – я кивнула на влажные кубики пресса, задержавшись на них взглядом чуть дольше положенного. Да, я точно еще не видела такого мужского тела вживую. Нужно срочно сменить тему, пока в фантазиях, помимо печки, не появилось чего-то еще более неуместного. – И вообще мое платье вчера ушло на спасение твоей ноги.

Мужчина глянул на мусорное ведро, и я поняла, что платья у меня больше нет. Отлично, придется возвращаться в деревню в мужской одежде. Если хозяин позволит, конечно.

Я заметила багровую шишку с царапиной чуть выше правого виска, и виновато потупила взгляд.

– Прости, – Иван пожал плечами и оценивающе осмотрел меня. – На такую малышку у меня одежды нет.

– Не такая уж я и малышка, – я поджала губы и подошла к узкому длинному зеркалу, чтобы оценить степень своей помятости и загрязненности. Все-таки вчера мне пришлось здорово поковыряться в земле.

– Смотря, с кем сравнивать, —я подняла на Ивана глаза в отражении и заметила, что он рассматривает мою фигуру, слегка наклонив голову. Боже, он опять думает о том, что я страшная подружка Вики!

Конечно, и Вика, и Иван были высокими и спортивными. Любая другая особь человеческого рода рядом с ними была лишь букашкой. Хотя Иван мягко назвал это словом «малышка».

– Где Вика тебя отыскала? – будто читая мысли, спросил он и, прихрамывая, направился к раковине.

– Мы учились в одном классе.

Мужчина вылил воду из ведра в умывальник над раковиной и поправил висящее рядом чистое полотенце.

– Тут можешь умыться. Часа через два будет баня. Сможешь смыть с себя грязь перед дорогой. Туалет за домом. – отчеканил дикарь ровным голосом. Чем скорее я покину его территорию, тем лучше станет его настроение.

Не желая как-то оспаривать свой отъезд, я перевела тему.

– Что с твоей ногой? – этот вопрос мучил меня вчера перед сном. Как любитель детективных сериалов, я предположила: Будто пулей лизнуло.

Иван поморщился, но кивнул, подтверждая мою догадку.

– Охотился на кабана.

– Видимо, кабан стреляет лучше, – я попыталась пошутить, за что тут же удостоилась сурового взгляда. – Я не останусь на баню. Мне нужно вернуться в деревню, там все мои вещи.

– На чем поедешь? – мужчина равнодушно пожал плечами. – Твой ржавый велосипед свое откатал.

– Ты его достал! – я немного переживала, что в первый же день своего пребывания на природе успела сбросить металлолом в озеро. – Я пройдусь пешком. Не подскажешь, где можно безопасно перейти овраг? Мост вчера рухнул.

Глаза медведя расширились от удивления.

– Ты сорвала мост? – переспросил он, рассматривая меня с ног до головы.

Щеки залило пунцовым цветом. Да, я та самая Леля, которая своим весом рушит мосты. Словно заметив мое смущение, мужчина добавил.

– Ты не пострадала? Я давно хотел срезать этот хлипкий мостик, пока никто не убился.

– Да, было бы неплохо, если бы мост обновили, – я дежурно улыбнулась, стараясь не думать о том, какая картинка нарисовалась в голове Ивана.

– Я предпочел бы, чтобы никакого моста не было, – на полном серьезе заявил он, подхватывая с крючка светлую футболку. – Не хочу чужаков на своей территории.

Он перекинул футболку через плечо и вышел из дома, оставив меня стоять посреди комнаты с дурацким ощущением внутри. Я та самая чужачка, появление которой в этом доме оказалось неприятным сюрпризом. И мне четко дали понять – меня здесь быть не должно.

В груди предательски жгло. Обида. Неприкрытая, неприпрятанная, не завуалированная тысячью отмазок из серии «он не это имел в виду» или «это не то, что я подумала». Но я могла понять боль от обмана Стаса и могла понять свое желание найти в этой грязной проблеме проблеск света. Я видела в Стасе свой последний шанс на взаимную любовь. На семью. На детей.

А та боль, что змеей зашевелилась во мне сейчас, когда мне прямым текстом указали на дверь, казалась непонятной. Почему я вообще злюсь? Этот дом наполовину принадлежит Ивану, и он не ждал никаких гостей. Глупо требовать от него радушия. Мне бы по привычке кротко улыбнуться, сменить его рубашку на свое потрепанное грязное платье и по-тихому покинуть территорию дикаря. Но внезапный прилив жажды справедливости заставил меня поступить иначе.

Я выскочила следом за Иваном, наспех накинув на ноги сандалии. Обойдя дом, я обнаружила три небольших пристроя: баню, туалет и хозяйственный сарайчик. Скрючившись под низкими потолками предбанника, Ваня сидел у печки и подкидывал дрова.

– Я хочу уехать! – заявила я, для убедительности топнув ножкой. – Чтоб ты знал, я так же, как и ты, не рассчитывала делить эту территорию с кем-либо и потому понимаю твое нежелание меня видеть, но…

Я осеклась, заметив, что моя тирада не привлекла ровным счетом никакого внимания. Из бани повеяло жженым деревом. Мужчина молча наблюдал за огнем, словно не слыша ни единого слова, что я выпалила, толком не обдумав. Немного остыв, я вошла в предбанник и присела на скамейку по правую руку от Вани.

Дерево умиротворяюще потрескивало в печи, а запах обволакивал меня деревенских уютом.

– Ты зачем вообще приехала, Леля? – тихо, будто боясь заглушить треск дров, спросил Ваня, с особым придыханием произнося мое имя.

Странно, что из всех моих знакомых только Вика и Ваня зовут меня Лелей. Это что, передается генетически?

– Книгу писать, – ответила я, не спуская глаз с огня. Не говорить же Ивану, что я приехала в попытках сбежать от проблем. В надежде, что все решится само собой. В мечтах о счастливом сказочном конце, в котором жених приезжает за мной на белой карете и увозит в розовое будущее. В конце концов, я и не соврала, ведь я правда могла бы написать любовный роман о наших со Стасом отношениях.

– И ты собиралась жить одна? В лесу? – уточнил бородач. Я неуверенно кивнула, осознавая, как глупо звучала эта затея. – Без мужчины ты бы тут долго не протянула…

– У меня есть мужчина, – выпалила я и тут же снова покраснела. – Он собирался приехать позже, когда закончит дела в городе.

Иван улыбнулся в ответ на мои слова, которым я и сама не верила.

– И твой мужчина, конечно, знает, как выживать в диких условиях, – с насмешкой произнес он.

– Разумеется! – блефовала я. – Мой мужчина такой же дикий, как эти условия.

Последние слова в моей голове звучали иначе, но, стоило им сорваться с языка, как захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Иван понимающе кивнул.

– Тогда можешь остаться и дождаться, когда он за тобой приедет, – спокойно выдал он, догадываясь, что у толстой Лели на личном фронте так же дико, как и в фантазиях о ее мужчине.

Стас определенно не был диким. Думаю, он ни за что не согласился бы на отдых в доме, у которого туалет в отдельной пристройке. Как и не стал бы колоть с утра дрова, чтобы натопить баньку. Но в моем списке критериев никогда не было подобной строчки, и я уже сама пожалела, что выдала эту глупую фразу о дикости.

Это все странный пристальный взгляд Ивана и его густо заросшая борода навеяли мне неправильные мысли.

– Не останусь, – с трудом собрав волю в кулак, я вышла из предбанника и направилась к дому.

За спинной донесся безразличный голос:

– Скажи своему дикарю, что уже вечером его ненаглядная снова будет дома.

И следом хрипловатый смех. Этот невежда еще и смеется надо мной! Обида кипела в крови, требуя совершать безрассудные поступки. Например, ослушаться большого и сведущего в диких условиях медведя и отправиться за вещами своим ходом.

Справлюсь без его помощи. Пойду вдоль оврага и в более пологом месте перейду на другую сторону. Уверена, за час управлюсь. Еще и на обед к Наталье успею, а то в животе неприятно заурчало, стоило подумать о еде.

Я вернулась в дом и схватила пресловутый пледик, которым вечером укрывала плечи Ивана. Во мне встрепенулось воспоминание наших соприкасающихся тел, и я, прикусив губу, помотала головой. Этого мне еще не хватало! Я взрослая женщина, давно пережившая пубертат, и интимные желания не перекроют голос разума.

Обернув плед вокруг бедер, я выдвинулась в путь. Идти по лесу было одно удовольствие. Почву практически не размыло благодаря толстому слою иголок. Изредка я все же поскальзывалась, но на природе у меня расчистилось чувство баланса, и мне удавалось устоять на ногах.

Пару раз я с сожалением обернулась на удаляющийся дом. Вот и кончился мой лесной отпуск, так и не начавшись. И вот я уже топаю в сандалиях по грязным иголкам, на мне мужская рубашка и плед. Меня выгнали, надо мной посмеялись. В более абсурдной ситуации я еще не оказывалась.

Когда лес почти закончился и показался овраг, мне пришлось остановиться. Дорога, по которой я еще вчера ехала на велосипеде, превратилась в жуткое месиво. Я снова обернулась – туда, где за деревьями остался бревенчатый дом с мансардой. Что ж, милый дом, на картинке ты казался куда приветливее. Не повезло же тебе с хозяином. Ну, счастливо! Больше не увидимся!

Ведь не увидимся?

Глава 7

Двадцать семь лет я росла в условиях тотальной любви и ласки со стороны своей бабушки, но, даже имея в своей жизни человека, способного любить меня так сильно, я все равно чувствовала себя одиноко. А три года назад и бабушки не стало.

Присутствие одной только любви никогда не заменит того факта, что все мы априори ожидаем несколько разных источников этого волшебного чувства. И, с благодарностью принимая то внимание, каким одаривала меня бабушка, я не могла закрыть глаза на пустоту, возникшую там, где должна была быть родительская любовь.

Любовь папы, бросившего семью так рано, что я лишь по редким бабулиным рассказам могла судить о том, каким он был человеком. Любовь мамы, что не была готова к одинокому материнству в двадцать лет, и сбежала за границу, оставив дочь бабушке.