Мысль о том, что во мне семя чужого мужика, который насильно кончил мне в задницу, отдалась неожиданным тянущим волнением внизу, и я поняла, что гад перехитрил моё тело. Быстрые пальцы настойчиво нажимали и перебирали мне там внизу, усиливая вожделение, и я уже чувствовала, как сосочки сами собой встают мурашками.
Иногда я баловалась так с собой. Запиралась в душе или пряталась под одеялом. Ну и теребонькала, что уж? Все мы люди, всем иногда надо сбросить напряжение. Иногда я даже представляла, что рука не моя, а мужская. Такая же сильная, могучая. Но однажды, когда один из ухажёров полез мне в трусики, поняла, что фантазии тем и хороши, что не реальны, а в жизни всё как-то пугающе и немного противно. Чужой мужик, чужая лапа— не хочу. Так я думала тогда. Сейчас же, ощущая вновь встающий и раздувающийся член в заднице, я млела и разбухала от прикосновений совершенно постороннего гада. И эта рука, о которой я мечтала, оказалась реальной. И оказалась куда сильней и настырней, чем я могла представить.
Запрокинула голову ему на плечо и смогла выдохнуть стон. Мужик тут же отозвался:
– О-о-ох, вот так, вот так, моя девочка. Давай-давай. – И усилил темп.
Из-за парализующего яда я не могла напрячь мышцы. Не могла сжаться, как бывало перед оргазмом. И поэтому миллиарды иголочек по телу прошлись, как шампанское – легко и приятно, собираясь от кончиков пальцев ног к центру моего женского естества, где дёргались и прижимались сильные мужские пальцы. Я даже не сразу поняла, что меня снова ебут, а когда ощутила прыгающий в заднице туда-сюда напряжённый член, наплывающий оргазм вспыхнул и выбил весь разум, взорвавшись в животе чудовищным желанием и пламенеющим удовольствием.
«Вот так, вот так хочу, чтобы ты делал со мной!» – мысленно крикнула я, и только через несколько секунд поняла, что так нельзя, это же не Серёжка! Но всё ещё была не в силах это обдумать тщательно, потому что приятные волны продолжали накатывать туда, где прижимались пальцы насильника, а в заднице снова мощно пульсировало, и теперь от этой пульсации внутри разбегались приятные мурашки.
– О боги, как хорошо… – выдохнул на ухо мужик, похоже, потеряв все силы. Прижался ко мне лицом, шумно вдыхая носом под моим ухом, затем раскрыл рот и долго лизнул меня. – Солёненькая… девочка моя. Сладкая, нежная… Я же говорил, что тебе понравится. Говорил… – Снова прижался и тихо поцеловал прямо в ухо, стараясь не оглушить. – Прости меня, нежная моя, что я вот так – без предупреждения. Я просто не смог. Просто не выдержал. С ума от тебя схожу, ты слишком прекрасна. – Чуть помолчал, прижимая меня к себе и, похоже, любуясь надвигающимися грозовыми облаками, а затем пообещал: – Ты не бойся, я тебя больше в обиду не дам. Ты моя девочка сладкая, всё у нас будет хорошо теперь. Только прости уж, я всё. Не железный. Ни дня больше не выдержу. Но ты не бойся, я ночью аккуратно. Тихонько всё сделаю. В сладкую писеньку мою. Тебе будет приятно, обещаю. И будешь потом пахнуть мной. Хочу, чтобы ты пахла мной. – И он с какой-то задорной злостью прибавил: – Пусть за километр тебя огибают! Зверьё…
Про кого говорил насильник, я не поняла. Судя по голосу, он смотрел то ли на дельфинов, которые бултыхались у буйков, то ли на бородача, который сплыл от мадам и приплыл к двум грудастым испанкам.
Задницу мне всё ещё затыкал член. Обмякший, утративший форму, но при этом скользкий. Я подёргала ногой, стараясь высвободиться, и резко осознала, что возвращается воля! Насильник, похоже, понявший то же самое, напрягся, рывком притянул меня к себе близко-близко, аккуратно вытянул член, раздвинув напоследок головкой раздражённый сфинктер, а после приказал:
– Не оборачивайся. Держи трусы. – И резко отпустил меня. Оттолкнулся, и сзади послышался плеск.
Конечно, первым делом я извернулась и посмотрела назад. Но никого рядом не было. Не было ни в тот момент, ни спустя минуту. Я судорожно сжимала трусы и оглядывала поверхность поблизости и за буйками, надеясь увидеть мерзавца хотя бы издали, чтобы запомнить, как он выглядит, и пойти с этим в полицию. Или хотя бы к капитану лайнера, ведь, судя по тому, что гад говорил, он меня знает! Где-то уже видел, раз присмотрел себе и поймал, когда я была беззащитна. Но голова так и не показывалась, и я всё отчётливей понимала, что меня поимели и бросили, оставшись безнаказанным. Просто поимели и бросили. Опять. Снова, как в универе. И я так же ничего не смогла с этим сделать. И не смогу.
Кое-как надела и завязала трусы, дошагала до берега, вылезла на песок, уселась на шезлонг. И расплакалась. А этот гад где-то плавает и хохочет, как удачно он поимел девчонку, которая ничего не способна противопоставить. Бессовестная, эгоистичная, грязная мразь! И я теперь – грязная.
В животе чуть крутило, как перед поносом. Сфинктер привычно сдерживал «дрысню», но я знала, что это не естественные отправления. Это сперма. Во мне сперма насильника. И я кончала в его руках от того, что знала, что она во мне. Кончала от насилия!
– Я шлю-ю-юха-а-а-а!.. – провыла я, но никто рядом не понял слов – русских поблизости не было. Подошла какая-то китаянка, погладила по плечу и попыталась на ломанном английском спросить, что случилось, но я помотала головой, выжала из себя только корявую благодарность и отмахнулась. Я бы не смогла объяснить ей. Я бы и себе не смогла объяснить, что только что произошло. Слишком паршиво на душе для объяснений.
«А как мне объяснить это Серёжке?» – холодом ободрало изнутри грудную клетку.
4. Щелчок замка (Hot!)
Дозвониться я смогла лишь с третьей попытки. В каюте связь была ужасной, а на палубу я выходить боялась. Едва взошла на борт, как бегом отправилась к себе. Влетела в крохотное помещение и задраила шлюз. Чтобы никто!
Серёжка долго не брал, и когда я услышала любимый голос, уже плакала от бессилия и безнадёги.
– …Пчх… Ты как там? – раздалось с того конца, и от души сразу отлегло.
– Хорошо! – на автомате выдохнула я, а следом всхлипнула. – Серёжка, я… Серёж, меня изнасиловали…
– …Чш-ш-шк… говоришь? Спрашиваю, как дела?
– Серёжа! – Горло сдавило, и я поняла, что просто не смогу произнести это ещё раз. Но я должна! Он имеет право знать! И кому ещё мне пожаловаться, как не ему? Самому близкому человеку! Выдохнула и попыталась снова: – На меня напали! Мне…
– Ш-ш-ш… ичего не слышно!
– Серёж!
– Чкш-ш-ш… ши! Я занят! Давай текстом! Люблю тебя, малыш!
– И я тебя… – обескураженно ответила я и убрала телефон от уха. На экран капнуло, и я тут же стёрла. А следом завыла, рухнула на бок, поджала ноги и расплакалась.
Чуть позже, когда я всё же нашла в себе силы сесть и начать писать ему, я поняла ещё кое-что. Да, мы ничего не скрывали друг от друга. Для меня честность в отношениях всегда была на первом месте. Я и думать не могла о том, чтобы скрыть что-то от жениха! Если он любит меня, то пусть принимает всю, какую есть со всеми моими страхами, привычками и глупостями. А я буду принимать его.
Думаю, за это он и любил меня. И поэтому доверил путешествие. Знал, что я не подведу. Что мне можно верить. Но то, что случилось…
«Если я скажу ему сейчас, он всё равно ничего не сможет сделать, – поняла я. – Он будет только нервничать и винить себя. И ждать ещё два месяца, когда я вернусь. Изведётся весь! А я ведь знаю, какой он у меня ревнивый. Он с ума просто сойдёт от бессилия! Нет, я не могу сейчас ему рассказать. Приеду и тогда расскажу всё. А пока моя главная задача сделать так, чтобы этот мудак больше никогда не добрался до меня! Никогда-никогда-никогда!» Но я и сама не верила в то, что у меня получится. Едва вспоминала сильные руки в татуировках, стискивающие моё тело, и начинало казаться, что этому мужику подвластно всё. И он найдёт меня даже за сотней запертых дверей.
Я ещё не знала, что ночью мне предстоит в этом убедиться. И, отмываясь в душе, убеждала себя сама, что всё будет хорошо, а шлюз в каюту задраен изнутри, и никому сюда хода нет. Даже таким бледным скользким силачам.
Вода в биде текла вяло. Раньше я не обращала внимания на неказистую сантехнику в каюте – все же она у меня эконом класса. Но сегодня это раздражало вдвойне. Я, с мокрой головой и завёрнутая в полотенце, сидела и старалась расслабиться, чтобы выгнать из задницы эту мерзость, но смогла лишь разок мерзко пропердеть, а ощущение чужой жидкости внутри осталось. Я пыталась залить себе туда прямо из шланга, чтобы хоть так вымыть, но не получалось, и я с ненавистью всхлипывала и морщилась. Никогда у меня не было такого с кем-то. Ни одному парню я не позволила даже потрогать себя там! Кроме разве что первого. До сих пор помнила взгляды тех мудаков, которые хихикали и издевались, упоминая детали моего дебютного романтического опыта. Я чувствовала себя тогда использованной дешёвкой. И понимала ведь, что зря, что не виновата, а это они мрази. Но всё равно было очень обидно и стыдно.
Сегодня помимо стыда был страх. И чем быстрее темнело, тем сильней он разгорался. Казалось, что этот сильный странный мужик придёт за мной, где бы я ни была. И сделает, что захочет.
«А потом будет ходить со мной по одной палубе и смеяться вслед, потому что я его даже не узнаю!»
Душ вывернулся и залил полотенце.
– Да чтоб тебя разорвало!!! – крикнула я, отшвырнула его и расплакалась. Из задницы с протяжным пердежом вытекла вода, и я увидела в ней белёсую слизь. «Мудак! Ему раз сунуть, а мне потом отмывайся! И ничего сделать не могу!»
Выключила воду, вытерлась и пошла в постель. Да, я отмылась, даже смогла отполоскать себе прямую кишку. Но всё равно чужое проникновение до сих пор ощущалось, будто отпечаталось не только в памяти, но и навеки вошло в тело, как татуировка. Осталось меткой. И может пройти сколько угодно времени, а я всё равно буду ощущать где-то в глубине, как пульсировал член насильника, пачкая меня и ставя метку.
– Интересно, мне показалось, или это реально какой-то чувак странный был? – вяло пробормотала я, лёжа в кровати, и тут же отмахнулась: – Та показалось. Скользкий и скользкий. А что сильный – что, сложно с девкой справиться? Я что, гераклиня какая-то? Эх! Просто высокий и жилистый, в тренажёрку ходит, наверное или серфингист… Хотя серфингисты все загорелые, а этот как поганка бледный. Ой, та какая разница? Трахнул тебя, дуру, и выкинул. А ты лежи теперь и думай, что могла бы делать это с Серёжкой. Но поздно уже что-то менять.
О Серёжке не думалось. Я честно старалась сместить акценты, чтобы заглушить волнение внутри, и представляла, как это он был со мной там, в воде. Он подплыл ко мне, он обнял меня со спины и он же – нежно и бережно – сделал это со мной. После того, как я согласилась. Я честно старалась представлять это, но образ наглого незнакомца раз за разом сбивал настрой и возвращал картине краски. А когда я поняла, что возбудилась, решила, что больше не могу и пошла в аптечку за снотворным. Всё равно спать не могу из-за стресса и голода, а в столовку сегодня не пойду даже под пытками! И шлюз никому не открою!
Проверила магнитный замок, спрятала подальше ключ-карту, глянула в розовеющий закатом иллюминатор, и, выпив две таблетки, улеглась спать.
***
Снотворное оказалось на диво качественным. Я даже не услышала гудок, когда мы отплывали. Обычно я всегда просыпалась на нём, а иногда и до – когда покачивание на волнах становилось интенсивнее и где-то глубоко в трюмах начинали воркотать мощные двигатели. Но в этот раз я благополучно проспала всё и даже не среагировала на странный отчётливый щелчок замка. Так, на грани слуха отметила и провалилась в сон дальше.
Снилось мне что-то приятное. Я даже не могла понять что конкретно, но становилось всё лучше и лучше. Я была где-то в жарком давящем плену, а внизу живота отзывалось вожделением. Было настолько хорошо, что я, на миг проснувшись и подумав, что это ненормально, и меня насилуют, предпочла провалиться обратно, чтобы это не прекращалось.
Разбудила меня лишь острая боль. Я вдохнула глубже, преодолевая жаркое сопротивление, и распахнула глаза. Но ничего не увидела – стояла кромешная темень. Зато почувствовала тяжёлое мужское тело на себе и убедилась – боль в промежности. Во влагалище! Я только что лишилась девственности!
– Тихо-тихо… – раздался едва слышный шёпот на ушко, будто насильник уговаривал сам себя. – Моя девочка, моя нежная, вот так, аккуратно… о-о-о-ох, моя писенька, моя дырочка, моя сладкая девочка, ах, как же хорошо в тебя совать.
Боль в промежности усилилась, и я наконец ощутила толстую горячую палку, которая лезет в меня. Растягивает, раздвигает стенки и заполняет мне живот, проходясь по надорванной плеве.
Разгорячённое, наполненное истомой тело резко бросило в холод. Адреналин заставил сердце стучать в ушах, а сама я вылетела из сонной слабости в резкую панику. Сжалась, вскинула руки и вцепилась когтями в бока лежащего сверху мужика. «Какой же он здоровый!» – неосознанно отметила я, поняв, что грудная клетка у него значительно шире, чем у моего жениха.
– Тихо-тихо-тихо, – тут же оживился насильник, сдвигая локти к моим предплечьям, чтобы заблокировать движения, и обхватывая мою голову руками, – спи-спи, я буду аккуратен. Не бойся…
– Слезь с меня! – стуча зубами, крикнула я. Но это, конечно, не сработало, а мокрый тёплый рот тут же накрыл мой, слюняво пройдясь по внутренней стороне губ, будто затыкая. Я попыталась отвернуться и высвободиться, но мужик стиснул руками мою голову, прижался лицом, не давая пошевелиться, и надавил бёдрами сильнее. Я вскрикнула, но ничего не смогла сделать – член проник в меня одним плавным движением, а в половые губки упёрся покрытый жёсткими волосами лобок, не давая возможности отодвинуться.
– Тш-ш-ш, тихо, нежная моя, – зашептал мне в губы незнакомец, и я только сейчас поняла, что мою кожу чуть царапает щетина.
Это что, уже другой мужик?!! Но нет, голос его же, слова и интонации те же. Просто, видимо, тогда только побрился. Или это я словила глюки в воде от испуга. А сейчас что? Привыкла? Привыкла уже к насилию?!
– Не волнуйся, – прошептал он и вывалил горячий язык. Пролизнул мне между губ, оставив слюну на зубах, и продолжил: – я сейчас быстро кончу и оставлю тебя. Совсем немного потерпи, так надо.
5. Колыбельная (Hot!)
– Кто ты? – спросила я глухо. Но он не стал удовлетворять моё любопытство. Удовлетворял он сейчас себя.
Бёдра между моих ног будто сами стали покачиваться, расходясь всё сильнее, и внутри снова появилась боль, но уже больше пекущая, а не острая, как когда он меня надорвал. Она досаждала, но по сравнению с остальным была мелочью. Меня реально прямо сейчас насиловал во влагалище своим наглым писюном какой-то левый тяжеленный жаркий мужик, которого я даже не видела! И я ничего не могла сделать! Разве что оцарапать до крови, потому что сжать ноги до такой степени, чтобы выдавить его у меня просто не хватило сил! Хотя я попыталась. Это оказалось плохой идеей, потому что едва я стиснула его бёдрами, он застонал и стал дёргаться сильнее, засовывая письку так, что лобок упруго вжимался в мой.
Вцепилась ногтями ему в бока, где было самое нежное мясо и постаралась провести вниз, чтобы содрать побольше, но из-за того, что была сжата, движение получилось совсем коротким и каким-то жалким. Зато навалившийся и шлёпающий тазом мужик завопил. Только вот вопль больше всего напоминал стон наслаждения, а в следующую секунду он остервенело задрыгался, похоже, потеряв контроль, а потом втиснулся бёдрами, упираясь пальцами стоп в натянутую простынь, и стал перебирать ногами, будто желал вмять меня в матрас.
– Не смей в меня кончать! – жалобно вскрикнула я, уже понимая, что поздно – внутри снова прыгало и вздувалось. Огромный чужой член пульсировал, заставляя струю семени вылетать прямо мне в матку! – Га-а-а-адина-а-а-а! – завыла я, расслабляясь, и захныкала.
– Тихо-тихо, я уже кончил, я уже кончил… – зашептал обмякший мужик мне в рот. – Как же сладко я кончил, о-о-о-ох… Как же это хорошо, я даже не думал, что настолько! Тебе же понравилось? Приятненько? Хорошо я тебя трахнул, да? Писеньке приятно, да? Мне очень нравится. А-ах-х-х-х! Как же приятно трахаться…
Пульсация внутри угасла, напоследок ещё раз слабо дёрнув поникший член.
– Я на тебя в полицию заявлю, и тебя посадят, – в полной темноте и тишине, которая нарушалась лишь тяжёлым дыханием насильника, сказала я. – Я сдам твой материал, и тебя вычислят, как миленького. И будут тебя в тюрьме в сраку палкой трахать.
На этом мужик, судя по звуку, ласково улыбнулся, и губы нежно прижались к моей скуле.
– Больно тебе, хорошая моя. Прости, – сказал он с сожалением. – Первый раз всегда больно. Я рад, что догадался не трахать тебя в писеньку в воде. Не хватало какую-нибудь инфекцию занести.
– А грязный хуй твой не инфекция?! – взбеленилась я, наконец опомнившись от чувства всепоглощающей беззащитности. – Конча твоя бесстыдная не инфекция?! Я тебя знать не знаю, я тебя в жизни не видела, и ты хуем своим грязным в меня!.. – На этом голос сорвался, и я, давясь рыданиями и широко раскрывая рот, замолчала, а по щекам потекли слёзы.
Мужик ласково поцеловал меня в глаз – похоже, чуть промазал в темноте – потом ниже в щёку, нащупал губы и их тоже нежно чмокнул.
– Не беспокойся, я чистый, – тихо сказал он низким голосом. – Я бы не полез к тебе в первый раз как попало. Всё чистенько, не волнуйся. И анализы я все сдал, и миногу помыл, так что всё хорошо, тебе не о чем переживать. И про остальное тоже не волнуйся, я ближайшие пару лет, к сожалению, всё равно не смогу сделать тебе деток, у меня в организме трансформация пока. Но потом обязательно, когда ты будешь готова.
– Что? Какие дети?! Ты о чём вообще, мразь?! Я тебя не знаю! Да я тебя видеть не желаю вообще больше никогда!!! – завопила я, но из-за того, что напрягла живот, снова ощутила внутри… миногу наглую. А она уже вставала. Снова! – Нет, только не опять… – прошептала с ужасом я, чувствуя дыхание на лице, а незнакомец спросил:
– Что?
– Ты же не собираешься трахать меня снова?
Лицо согрело шумным выдохом:
– Скажи это ещё раз.
– Что?!
– Что я буду трахать тебя. Скажи, пожалуйста. Я так хочу тебя трахать. О-о-ох, как же хорошо тебя трахать! – Мужик вжался слюнявым ртом мне под ноздрю, и внизу бёдра снова завозились, начав движение и дёргая восстающую письку во влагалище. – Скажи, что я тебя трахаю, скажи, что я тебя трахаю… Прямо сейчас тебя трахаю в писеньку прямо туда, да!.. А-а-ах-х!
– Да, по-моему, тебе уже ничего не нужно говорить… – сказала я, рефлекторно вцепляясь ему в бока ногтями, а внутри снова раззадорилась пекущая боль на раздражённых фрикциями стенках. – Мне больно, мудак!
– О-о-ох, я сейчас, я сейчас, не могу, не могу!.. – зачастил мужик, а писька стала двигаться совсем меленько, зато часто, будто он просто мастурбировал об меня. Собственно, так и было. – Сейчас, я быстро кончу, я ещё не умею долго, я… а-а-а…
Судя по жару дыхания, он широко раскрыл рот, а следом вжался рывком, и во мне снова резко запрыскало.
Я уже ничего не говорила. Я молчала, глядя в темноту, и понимала, что всё – он сделал со мной всё, что только мог. Всё, чего я боялась, чего я так старалась избежать столько лет, он всё это сделал. Надругался, осквернил, использовал как собственный кулак. Оставил во мне свою сперму: и спереди, и сзади. И ему хоть бы что. Ему – приятненько. А мне теперь с этим жить. И даже если я действительно найду в себе силы пойти к корабельному доктору и сдать биоматериал для следствия. Даже если мы вычислим этого гада и посадим. Это уже ничего не изменит. Он трахнул меня, и теперь я – просто использованное тело.
– Тш-ш-ш… – выдохнул он, сместившись к уху. Приподнялся на локтях, и наша кожа на груди и животе с усилием разлепилась. Тут же стало прохладно, а в месте, где мы соприкасались, влажно высыхал пот. – Всё уже, всё кончилось. Больше я тебя не трону сегодня, не бойся.
«Сегодня?» – хотелось спросить мне, но горло сдавил ком. Мужик медленно и аккуратно вытянул письку, снизу хлюпнуло, и я почувствовала, как потекло горячим между половинок. И тут же захолодило остальное, где было мокро от смазки и спермы.
«Сейчас он уйдёт, и я расплачусь. Сейчас, чуть-чуть», – думала я, но гад, вместо того, чтобы вылезти и ушлёпать по своим делам, лёг сбоку от меня, помог согнуть сведённые ноги, и устроился на боку, прижав меня к себе и подсунув согнутые колени под мои.
– Вот так, вот так… – низко и тихо проговорил он, будто успокаивал кошку, – всё хорошо, ты в безопасности. Ты со мной. Больше не будет больно, обещаю. Будет только хорошо. Я научусь, обязательно научусь делать тебе хорошо. А ты научишься принимать меня. Ну?
Он прервался из-за того, что я не выдержала и всхлипнула. Задрожала и всхлипнула опять, понимая, что больше не могу сдерживаться. На щёку легла тёплая широкая ладонь, провела к уху и захватила затылок. Поднялась, прошлась по волосам вниз, а потом ещё и ещё. Ласково, бережно. Даже уютно, словно самый близкий человек.
– Ну не плачь, не плачь, нежная моя. Больно больше не будет. Будет только хорошо. Прости, пожалуйста, что заставил это терпеть. Мне так не хотелось делать тебе больно… Ну-ну, не плачь… – И продолжал гладить. – Хочешь, я спою тебе, а ты уснёшь? М? Давай. Тебе нужно спать. А я буду с тобой. Буду тебя охранять, пока ты не уснёшь. М? Никто тебя больше не тронет. Никто больше не обидит. Давай, засыпай, моя сладкая. А завтра я снова к тебе приду, и всё у нас будет хорошо.
Он поцеловал приоткрытым ртом меня в губы, мокро ляпнув языком мне по слизистой, а потом уткнулся носом в макушку и, продолжая поглаживать, замычал какой-то простенький мотивчик, будто колыбельную. Низко, но чисто. И долго. Так, что я из рыданий перешла в тихий озноб, а потом, ещё думая где-то на грани яви, что нельзя засыпать и нужно обязательно что-то сделать. Хоть что-то! Я не могу просто беспомощно лежать в руках у собственного насильника и ничего не предпринимать!..
Я провалилась в сон. Такой крепкий и сладкий, что проспала до самого утра.
А когда проснулась, за иллюминатором летали чайки, светило солнце, а рядом не было никого.
6. Хитрая схема
– Ладно, пора смириться и признать, что я шлюха, – сказала я себе, опираясь на перила и глядя с верхней палубы в далёкий горизонт.
Мне было до отвращения стыдно вспоминать то, какой я сегодня проснулась. Первое, что я ощутила, когда пришла в сознание – безграничное сытое счастье. Даже не сразу поняла, что это? А потом в памяти возник образ подруги, которая потягивалась и рассказывала, как смачно её вчера поимел её парень. Да, именно так я себя ощущала – сладко выебанной. Сытой, наполненной чужим семенем, которое вязко хранилось внутри всю ночь, пока я спала. Оно потекло по ноге только тогда, когда я встала. А ведь до этого я была уверена, что всё вытекло сразу! Но нет – основную заправку этот мерзкий хуй запулил мне так глубоко, что именно она добавляла это щекочущее приятное ощущение в животе. Накончал.
Когда я проснулась, чудесно выспавшаяся и с приятной ломотой в теле, даже мокрая промежность не вызывала отвращения. В общем-то, я даже не сразу вспомнила, что произошло, а лежала и наслаждалась незнакомым чувством. Потом, когда пошевелилась, и внутри отозвалось болью, воспоминания нахлынули будто ушат ледяной воды. Я охнула и подскочила на локтях, и всё равно в голове звучал низкий вибрирующий голос мужчины, который меня убаюкивал. Это успокаивало! Вопреки всей логике, мне было приятно вспоминать этот момент. Создавалась иллюзия, что я действительно рядом с ним под защитой, как маленькая девочка с большой злой овчаркой на поводке. Или кошечка под боком хозяина. Не знаю, но это бесило, раздражало и вызывало чувство жгучего стыда.
Я никогда не чувствовала это так с кем-то. Понимала, что это просто физиология. и да, наверное, это было плохой идеей – хранить девственность до двадцати шести. И впрямь уже слишком поздно, затянула. Но организм, дорвавшись до мужских гениталий, запустил все необходимые, обусловленные тысячами лет существования, механизмы, и теперь я вспоминала безликого насильника с приятным волнением в паху. И ожиданием, что он придёт снова.
– А ведь придёт… – одними губами прошептала я, глядя в никуда. – Придёт ведь. Попал же ж как-то ко мне, хотя дверь заперта. Значит, бандит? Или хакер? Или скользкий хрен пойми кто?! Ниндзя? Дельфин, ёпта? С брачным периодом!
Стиснула перила и поморщилась от того, как при словах о брачном периоде приятно ёкнуло под ложечкой.
– Я шлюха. Я не заслуживаю Серёжку. Просто не заслуживаю. Придётся… – склонила голову и всхлипнула. Резко положила ладони на лицо, облокотилась о борт и расплакалась. – Придётся расстаться с ним! Я никогда себя не прощу! Просто не прощу!
Рядом никого не было, и это успокаивало. Основная масса пассажиров в это время либо грелась у бассейнов на шезлонгах, либо ещё кучковалась на обеде. Я сама пришла одна из первых. Со вчера была голодная, ещё и завтрак пропустила после бурной ночи. Плюнула и пошла. Всё равно меня это не спасёт. Стояла в очереди, смотрела на парней, но нигде не видела бледного светловолосого великана. Никто не подходил под описание. Хотя парни мощные были. Всякие из когорты как бородач, который так и не спас до конца ту рыжекудрую мадам. Даже несколько длинноволосых, но все без тату и загорелые до красноты.
Сюда я вышла специально, чтобы подышать и подумать. Не могла находиться в каюте. Там до сих пор был – запах. Запах его спермы, запах его пота, его волос, его кожи. Запах чужого мужика, который обмусолил меня всю, и теперь я тоже пахла им, хотя помылась с ног до головы.
