– Нет! Он сказал, что ищет кого-то незаметного, о ком не знают СМИ, с хорошим послужным списком и что вы оказались главными кандидатами. Есть пара-тройка критериев отбора, которые мне непонятны – у него наверняка есть свои агенты среди вашего начальства, или кто-то ему чем-то обязан, – но я рад, что вам досталась эта работа. Не так-то просто ее получить.
Он улыбается им с обезоруживающей искренностью, и Алин поворачивается к Карлосу. Она не понимает, что происходит, и слабо верит в счастливое стечение обстоятельств. Ей хочется прочесть в глазах напарника те же подозрения, но Карлос лишь потирает лоб, глядя в пустоту. Что-то в словах Криса его беспокоит.
– Надеюсь, он хорошо к вам отнесся? В целом он нормальный мужик. Кого он за вами послал?
– Одну идиотку, – отвечает Карлос, выходя из оцепенения. – Какая разница?
Он встряхивается, массирует затылок. Холодный ветер срывает белые крупинки с их щек и губ. Крис смотрит на Карлоса, затем переводит вопросительный взгляд на Алин – она беспомощно разводит руками. Крис снова поворачивается к Карлосу и продолжает:
– Разница как раз есть. В наших… кругах принято читать между строк. Сварадж Эдо-Джендал не только мировой лидер в области медицины и современной имплантологии, он также входит в ограниченный круг друзей моих родителей. Только дружба такого уровня – это не то же самое, что дружить в школе. Это не мы с вами. Дружба – это… дополнительный фильтр в наших инструментах управления. Она упрощает перемещение пешек… – Он прерывает свой монолог, чтобы указать в сторону светящегося прямоугольного входа. – Войдя в эту дверь, я могу поиграть в стратега, выбить для вас материальные, человеческие и виртуальные ресурсы, также побыть вашим переводчиком, но не более того. – Он массирует себе шею. – Поэтому я повторяю свой вопрос: кого он за вами послал?
Карлос, нахмурившись, качает головой, и Алин чувствует по его взгляду, что даже его безудержная любовь к работе не позволяет ему забыть о пережитом унижении.
– Дополненная с голубыми имплантами, – наконец выдавливает он из себя.
Крис сжимает кулак, как будто только что выиграл пари.
– О, шикарно! – Наткнувшись на их изумленные взгляды, он тут же продолжает, подняв ладони в успокаивающем жесте: – Это Изис, и это хороший знак, ведь она его элитный агент. И старейший. Это может означать две вещи: во-первых, Сварадж Эдо-Джендал находится в хорошем расположении духа. – Алин опускает плечи и вздыхает, Карлос продолжает старательно собирать информацию. – Во-вторых, он уже вступил в игру: я подтвердил, что вы просто созданы для этой работы, и, даже если у него есть другие карты в рукаве – а в этом я не сомневаюсь, – он уже воспринимает вас как своих агентов и берет под свою защиту. Изис, какой бы прием она вам ни оказала, была там для того, чтобы вы беспрепятственно прибыли в пункт назначения. Сейчас ее здесь нет, но она контролировала ваше сопровождение от А до Я. – Он делает паузу, поворачивает голову к входу, затем поочередно смотрит на них, задерживая взгляд на Карлосе. – Кстати, маленький совет: не злите ее. Только не ее. Во-первых, она не такая идиотка, какой кажется, а во-вторых… – Он колеблется, поднимает глаза к небу, делает неопределенный жест рукой. – Ладно, короче, не злите ее. Если вы будете играть против нее, я останусь на скамейке запасных. Слишком опасно.
Они молча кивают, затем, бросив взгляд на продолжающий их ждать освещенный вход, Алин снова поворачивается к Ройджекеру: им нужно больше информации, прежде чем они выйдут на арену.
– Два вопроса, Крис. Можно ли отказаться, если нам это не подойдет, и что он конкретно хочет? Ты знаешь?
Крис важно качает головой, словно говоря: «Очень хорошие вопросы, Алин».
– Насколько я понял, это связано с его дочерью Тэм. Не знаю почему, но все, что ее касается, имеет колоссальное значение. – Он переводит взгляд с одного на другого, и лицо его становится растерянным. – И нет, я не уверен, что вы сможете отказаться. Ну, попробовать, конечно, можно, но учитывая то дерьмо, в которое ты вляпался, Карлос, и размер вознаграждения… – Он улыбается и поднимает брови. – Очень в духе Эдо-Джендала.
Алин и Карлос замирают, навострив уши.
– И что же он нам предложит? – спрашивает Карлос бесцветным, почти недоверчивым голосом.
Крис смотрит прямо ему в глаза и пожимает плечами.
– Что захотите.
Повисает пауза. Карлос недоверчиво хмыкает, Алин подходит ближе.
– Что захотим? Что это значит? Сумму, которую захотим?
Ройджекер снова пожимает плечами и отрицательно мотает головой.
– Я не совсем верно выразился: деньги здесь больше не в ходу. Речь идет о желании. Мы берем, даем, фиксируем оказанные услуги, предоставляем возможности.
Его лицо внезапно омрачается, и Алин видит на нем непривычное выражение какого-то смирения. Почти грусти. Курсируя из одного мира в другой, Крис словно застрял между станциями – возможно, впервые за все время. Она совершенно не узнает его, когда он на секунду опускает взгляд и добавляет:
– И это всегда стратегии… Ну что ж! В общем, если у вас все получится, Сварадж Эдо-Джендал будет вам должен. Учитывая, что для него значит дочь, вам есть где размахнуться… Поэтому когда он говорит «что захотите», не нужно искать скрытый смысл; впрочем, вам сложнее будет это сформулировать, чем ему – дать… – Он снова переводит взгляд с Алин на Карлоса со своей привычной улыбкой на губах. – Итак, что вы попросите у Деда Мороза?
Карлос нервно сглатывает, засовывает руки в карманы, но Алин не проведешь: он дрожит, притворяясь спокойным, его лихорадит, когда он хлопает в ладоши, а затем по плечу Ройджекера.
– Крис, я беру назад все свои слова, когда называл тебя золотой эгоцентричной задницей! – восклицает он и неестественно громко смеется, чем привлекает внимание Сохраненного, стоящего на ступенях у входа.
Алин обхватывает голову руками и неподвижно зависает в космическом вакууме, который только что создала в ее душе разорвавшаяся бомба Криса. Чего она хочет? Что ей нужно? Что бы она попросила у всемогущего джинна здесь, прямо сейчас?
Прикрыв влажные от мороси веки, она видит четче, чем когда-либо, вытянутый вверх средний палец, который ей адресует практически полное отсутствие у нее амбиций, желаний, смысла – всего, что после окончания училища побуждает ее рисковать жизнью в опасных операциях «на земле». И она внезапно со всей ясностью осознает, что совершенно не знает, чего хочет. Совсем. Денег? Шикарную квартиру? Десять шикарных квартир? Чего именно?
Почему она никогда не задавалась этим вопросом?
Алин оглядывается вокруг в поисках ответа: Карлос все с тем же фальшивым видом обнимает Криса за шею и гладит его по голове, как ребенка; Сохраненный на ступенях может невозмутимо ждать их целую вечность; сад, ночь, светящийся прямоугольник входа, – но ничего не приходит в голову.
– Кстати, а что не так с его дочерью? – спрашивает Карлос у Криса, и Алин выныривает на поверхность.
– Понятия не имею, – отвечает тот, в то время как все трое начинают двигаться к входу в здание.
Когда до ступеней остается всего несколько метров, светящийся прямоугольник начинает окрашиваться поочередно в зеленый, желтый, затем синий цвета и из здания не спеша выходит женщина, укутанная в безупречное черное пальто. В ту же секунду в саду раздается голос Сохраненного:
– Доктор Валькариан.
Ее каштановые волосы собраны в пучок при помощи стилизованной деревянной палочки. Женщина спускается по ступеням, вежливо кивнув Сохраненному, затем подносит что-то к носу и делает глубокий вдох, после чего выпускает струйку розового дыма. Роскошная пауза, роскошная дурь.
– Доктор. – Крис приветствует ее кивком. – Мои друзья Алин Руби и Карлос Ривера, – представляет он, по очереди указывая на них. – Вы вскоре снова с ними увидитесь. Полагаю, господин Джендал собирается познакомить их с Тэм, чтобы… – Он пожимает плечами. – Честно говоря, не знаю для чего, но думаю, что вы будете как-то взаимодействовать.
Валькариан реагирует мгновенно: она поднимает глаза, активирует устройство, изменяющее размер и цвет ее зрачков, затем сканирует их с головы до пят.
– Эй… – протестующе произносит Карлос.
Алин успевает схватить его за локоть. В ту же секунду у них в головах раздается голос Криса:
– Спокойно, Карлос: Валькариан возглавляет медицинскую бригаду, занимающуюся Тэм с самого рождения… – Доктор приближается, не прекращая своего навязчивого сканирования, и останавливается рядом с ними. – Она холодная, отстраненная, бесцеремонная и всегда бескомпромиссная, но все же лучше сделать ее возможной союзницей, чем гарантированным врагом.
С выражением на лице, которое Алин определяет как смесь усталости и интеллекта, доктор морщится.
– Если он, – произносит она, кивая на Карлоса, – поделится своим избытком гормонов с ней… – Она показывает рукой на Алин. – Может, что и выгорит.
С этими словами – в то время как Алин с Карлосом обмениваются осторожными взглядами с оттенком смущения – она, явно раздраженная тем, что столкнулась с ними, возвращается обратно к светящемуся портику входа… затем вздыхает и оборачивается.
– Добро пожаловать, – продолжает она с преуве- личенной улыбкой. – Добавление двух переменных в и без того запутанное уравнение – это признак либо большой уверенности, либо крайнего отчаяния… А господин Джендал не имеет привычки впадать в отчаяние. Надеюсь, вы понимаете, во что ввязываетесь.
– Крис? – похолодев, мысленно спрашивает Алин. – Мы понимаем, во что ввязываемся?
– Разберемся, – комментирует Карлос. – Идем…
Поскольку Крис не отвечает, Алин поворачивается к нему и все считывает по его смущенному виду: он не имеет об этом ни малейшего представления. Он не знает, ни что происходит, ни справятся ли они в итоге с поставленной задачей. Он поддался энтузиазму, потому что это большой куш, потому что они его друзья, потому что он решил, что это прекрасная возможность для Карлоса разобраться со своими проблемами, но реальность, как обычно, оказалась совсем иной.
Словно отражая ее мысли, по спине Алин пробегают знакомые холодные мурашки. Карлос дружески хлопает ее по плечу.
– Ну что, прыгаем?
Он подбадривает ее и в то же время ищет у нее поддержки.
Алин колеблется, но недолго: на лице ее напарника отражается виноватая мольба, а также отчаяние – для нее это словно протянутая рука, которую она не способна оттолкнуть.
– Ок… – отвечает она. – Прыгаем.
Она смотрит в глаза своему другу, стараясь прочесть в них то, что он пытается от нее скрыть, но, поскольку видит в них лишь потерянность и жалкую усмешку, направляется вперед него к ступеням.
Он идет за ней, она слышит его дыхание за спиной.
– Эй! – кричит им Крис. Они оборачиваются. – Меня не приглашали вместе с вами, но я всегда рядом, ок? На этой планете или на другой… Сожалею, что не все ясно в этой истории. Но я вас не оставлю.
С этими словами он с хлопком соединяет ладони и адресует им неуверенный жест, похожий на робкое прощание, затем поспешно удаляется под холодным дождем. Алин спрашивает себя – возможно, впервые с тех пор, как их связала дружба в военном училище, – когда наступит день, в который им придется попрощаться по-настоящему.
– Это хоть законно?
Стоя возле входа в черное здание, Карлос тщательно изучает портик, не решаясь идти вперед. Глубиной два метра, он оснащен десятками хитроумных мобильных устройств: лазерное сканирование, облака наноботов, дроны безопасности и идентификации…
– Я имею в виду, – продолжает он, – что хотел бы подписать бумагу до того, как начну рисковать своей жизнью…
Он протягивает руку к свету, и несколько дронов приближаются, чтобы осветить ее желтым лучом.
– Нет никакого риска. – Сохраненный с чрезмерно приветливым эмофейсом вместо лицевого фильтра помещает свой супердорогой корпус под портик и позволяет исследовать себя десятку систем, которые тут же включаются, чтобы начать его сканировать. – Вас сканируют, архивируют информацию… Без этого вы не сможете пройти внутрь. И потом, когда босс отправит вас на задание, другие его интерфейсы вас распознают. Это… очень удобно для многих ситуаций.
Он издает принужденный искусственный смех, но Карлос холодно смотрит на него: он терпеть не может Сохраненных.
– Если я однажды проснусь таким, пристрели меня, пожалуйста, – мысленно произносит Карлос.
– Ок. А потом я возьму тебя к себе домой и поставлю рядом со своим тостером, – отвечает Алин.
Карлос молча проходит под портик, Алин идет следом, их тут же освещают лучи, и, стоя то с синим, то с желтым лицом, они позволяют дронам жужжать вокруг себя, собирая больше информации об их жизни, об их теле и душе, чем выбил бы фанатичный чиновник из просителя социальной помощи.
– Моя роль состоит в том, – объясняет Сохраненный, – чтобы предостеречь вас чрезвычайно устрашающим способом, затем сопроводить к господину Джендалу. – Лучи внезапно гаснут, и дроны возвращаются на свои места. – Итак, устрашающее предостережение: не валяйте здесь дурака. – Смеется. – Сейчас мы пройдем пятьдесят метров по коридору, который выходит в зал, где вас ждет господин Джендал. Пистолеты можете оставить у себя: их интерфейс взломан на время вашего пребывания здесь.
Он поднимает два больших пальца, поворачивается и показывает дорогу; Алин и Карлос идут за ним, незаметно проверяя свое оружие, которое, как и было сказано, уже не отвечает.
– По дороге вы увидите различные двери, – продолжает он. – Если господин Джендал подтвердит доступ, который предоставил вам портик, вы сможете посещать кабинет-лабораторию доктора Валькариан, автономный ресторан – ваши аллергии и специальные диеты учтены – и комнату с необходимым оборудованием в режиме самообслуживания.
На стенах висят гипнотические произведения, и Алин с первого взгляда узнает уникальный и широко разрекламированный стиль Тэм Эдо-Джендал: доминирующие цвета – фиолетовый и розовый, подвижные эфирные объемы, на которые проецируются полупрозрачные голограммы, чей приглушенный звук создает в реальном времени новые произведения, и мизанабим[1 - Мизанабим (фр. mise en ab?me – «помещение в бездну»), или принцип матрешки, – рекурсивная художественная техника, известная в разговорной речи как «сон во сне», «фильм в фильме» или «картина в картине». – Прим. пер.] продолжается от картины к картине – это серия, части которой сливаются в целое, принимающее форму автопортретов художницы, то восторженных, то испуганных, скорбящих или ненавидящих, со взглядом, всегда устремленным на зрителя.
– В последний зал у вас, возможно, будет доступ, – как ни в чем не бывало продолжает Сохраненный, – на усмотрение господина Джендала.
Карлос рассматривает стены, но его взгляд пытается проникнуть под художественный глянец, оценить объемы, скрытые шлюзы, устройства безопасности, в то время как Алин не может справиться с внезапно начавшимся головокружением.
– Я вам об этом рассказываю, – говорит Сохраненный, – поскольку он попросил меня вас проинформировать. В целом это означает, что, если вы произведете на него хорошее впечатление, вы получите доступ, хоть и ограниченный, в комнату его дочери.
Алин недоверчиво оборачивается, но ничего не говорит: комната Тэм Эдо-Джендал является для десятков миллионов поклонников священным храмом, колыбелью восторга, источником света, непрерывно наполняющего собой голографические медиа и цифровые музеи в течение почти пяти лет. Весь мир знает ее лицо. Весь мир знает ее историю – рассказанную тысячу раз, экранизированную тысячу раз и описанную в романах еще большее количество раз – историю больного ребенка, спасенного от генетической аномалии, приводящей к появлению мертворожденных эмбрионов, благодаря поистине героическим усилиям ее родителей-медиков и их метакорпорации, с тех пор получившей мировое влияние. Все благодаря сетям в курсе ее дружеских привязанностей, позиций и предпочтений, блестяще согласованных и тщательно выверенных. Но Тэм Эдо-Джендал прежде всего вошла в историю не из-за своей медийной популярности или симпатии со стороны обоих миров, а благодаря невиданной силе своего искусства, своих загадочных произведений, одновременно синтетических и трансцендентных, которые она называет бессмертным ростком искусства прошлых веков и тысячелетий.
По мере того как они приближаются к концу коридора, Алин не покидает все более усиливающееся ощущение, что они с Карлосом вот-вот наткнутся на какой-то ключ к волшебной сказке, некий дисгармонический узел, скрывающийся в золотых нитях ковра.
Когда перед ними открывается шлюз из кристально чистого стекла, Сохраненный указывает на него металлической рукой.
– Лейтенант Руби, капитан Ривера, здесь наши пути расходятся… Я предупредил господина Джендала о вашем прибытии.
Не обращая внимания на их гида, возвращающегося назад по коридору, Карлос встает перед шлюзом.
– И что мы имеем на данный момент? – Алин пожимает плечами. – Чудесный подросток-вундеркинд, вызывающий восхищение в международном масштабе, расстроенный отец, очень умеренно сотрудничающий доктор… И?
– И слишком много дурных предчувствий, чтобы долго стоять перед этой дверью, если тебе интересно мое мнение… – мысленно отвечает Алин.
С этими словами она легонько толкает Карлоса рукой, толком не понимая, что ею движет – поиски смысла или желание помочь своему другу, – и решительным шагом заходит в шлюз.
Карлос делает глубокий вдох, следует за ней, и, прежде чем шлюз закрывается, Алин делает вид, что не замечает, как дрожит рука ее напарника.
4
Джендал
Место встречи оказывается пустым.
Слабо освещенный зал кубической формы высотой двадцать метров, к которому ведет вниз несколько ступеней, не содержит ни мебели, ни каких-либо явных устройств. Не видно также другого выхода.
– Я предупредила начальство, – шепчет Алин, – насчет нашего опоздания. Но не получила никакого ответа.
Карлос не реагирует, и, повернувшись к нему, она понимает, что, похоже, сказала это по мыслесвязи, не осознавая, что она здесь не работает. Алин кладет руку ему на плечо, стучит себя по виску, затем отрицательно мотает головой.
– Ничего удивительного… – отвечает он, скривившись. – Это место наверняка напичкано глушилками.
Он говорит тихо, половина фразы проглатывается, потому что у него перехватывает горло: Алин не помнит, когда в последний раз видела своего напарника таким уязвимым. Карлос всегда был монстром самоконтроля, что помогло ему окончить военное училище с отличием и стать капитаном после первого же задания. Она берет себя в руки, чтобы забыть про свой стресс и переключить внимание на него.
– Все в порядке? – спрашивает Алин, чувствуя, как хмурится, пытаясь скрыть свою тревогу. – Я никогда не видела, чтобы ты так потел…
У подножия ступенек их ждет пустой и молчаливый зал.
– Да… Просто знобит немного. И затылок немеет. – Он массирует себе шею. – Не знаю, что…
Он замолкает, и поскольку Алин понимает, что он, похоже, столкнулся с первой в своей жизни панической атакой – а сейчас не самый лучший для этого момент, – она просто подходит к нему и прижимается лбом к его лбу.
– Дыши, – шепчет она. Алин пытается прочитать что-либо в его взгляде, но видит там лишь плохо контролируемую тревогу. – Через тридцать секунд тебе станет легче… Никогда тебя таким не видела, – повторяет она.
Она кивает в сторону зала внизу ступенек и берет его за руку, увлекая за собой. Карлос секунду сопротивляется, потом сдается.
– Это из-за развода? Мне кажется, дело не только в…
Алин резко замолкает и выпускает руку Карлоса: как только она ступила в антрацитовую комнату, пронизанную синими лучами, пол, стены, затем потолок начинают переливаться волнами, словно в центр жидкого куба бросили камень. Подвижное покрытие из соединенных между собой прямоугольных стержней образует объемное пространство на стене прямо напротив них, тогда как остальная часть зала стабилизируется. Они оба непроизвольно тянутся к оружию, быстро одумываются и, затаив дыхание, молча наблюдают, как стена перед ними постепенно принимает форму огромной стилизованной маски льва, изрезанной светящимися золотыми линиями.
Алин невольно отступает назад, упирается в напряженное тело Карлоса, и глотка зверя открывается в узкую полость, в которой появляется темнокожее мужское лицо с тонкими чертами в облаке крошечных дронов: они выстраиваются в линию, останавливаются и начинают рисовать на лице затейливую сетку, скрывающую глаза. Почти тут же из открытого рта доносится бархатный голос: он мягко заполняет пространство, создавая ощущение, что мужчина говорит им прямо на ухо.
