Цель их поиска первым увидел гоблин. Он тут же ткнул в нужном направлении своим длинным пальцем. Между плитами торчало нечто похожее на кусок прозрачного кварца. Но он светился изнутри мягким фиолетовым светом. Это был камень души. Маленький, но живой. Даже через скафандр можно было ощутить, как его излучение царапает сознание, словно кто-то шепчет забытые слова
Осторожно, словно вынимая сердце из груди поверженного врага, они закрепили камень в герметичном кристаллическом ларце. В тот же миг воздух – точнее, сама пустота вокруг – сжалась, и тонкая вибрация прошла по скалам. Будто чья-то память не желала отпускать добычу.
– Быстрее. – Тут же скомандовал орк.
Потом они углубились дальше. Каждый шаг был словно борьба с невидимыми призраками. В кромешной тьме вспыхивали короткие миражи. То силуэт мага в мантии… То обрывок крика… Но добытчики были привыкшие к подобному. Им было не впервой идти по мёртвым мирам. Они знали, что всё это обман, отголосок душ, застигнутых катастрофой.
Во второй пещере нашли кристалл больше – размером с кулак. Его свет был зелёным, густым, почти вязким. Камень будто дышал. Когда один из орков коснулся его перчаткой, в наушниках скафандра прошёл шёпот – чужая память, боль и отчаяние. Камень сопротивлялся. Пришлось использовать резонансный ключ. Гоблин вставил металлическую вилку, начертанную рунами, и прогнал вибрацию. Только тогда камень затих и позволил взять себя.
Чем глубже они уходили в разлом, тем сильнее становилось ощущение, что планета ещё жива, только смотрит на них из-под щелей. Иногда им казалось, что эти самые камни души – это её глаза.
Но через несколько часов добытчики вернулись на корабль. За их спинами трещины снова закрывались, осыпаясь пылью, будто сама мёртвая земля пыталась скрыть следы их присутствия. В контейнерах теперь лежал почти десяток кристаллов. Маленькие, как ноготь, и большие, тяжёлые, излучающие мягкий свет. Каждый из них стоил целое состояние. Но цена была не только в деньгах. Каждый раз, вынося камни из погибших миров, добытчики знали, что уносят с собой чьи-то души, обрывки жизни, память, когда-то бывшую бесконечной.
И всё же они возвращались снова и снова. Потому что ни одна валюта, ни один металлокристалл не сравнятся с ценностью камня души. В нём содержалось не золото – в нём горела сама концентрированная эссенция магии.
Обломки мёртвых планет – это не просто скопления пыли и камня. Это кладбища цивилизаций, раздавленных временем или катастрофой, и в их развалинах, как в застывших костях великана, иногда бьётся последнее эхо – кристаллы душ.
Поиски таких камней – дело не только рискованное, но и почти ритуальное. Добытчики – особый народ в космосе. Среди них можно встретить полукровок, гоблинов с приборами вместо половины лица, эльфов-отшельников, потерявших связь со своими родами, орков, чьи кланы давно отказались от них, и даже редких дроу, скрывающихся от своих теневых домов. Эти люди – и изгои, и первооткрыватели. Их корабли больше похожи на движущиеся мастерские. Переплавленные корпуса, обшивка из собранного лома, десятки сенсоров, прикрученных прямо на ржавых креплениях.
Когда добытчики входят в зону обломков, воздух в трюмах становится напряжённым. Внешний космос – чёрный, мёртвый, но местами озарён багровыми вспышками умирающих энергий. У датчиков на пульте начинают подрагивать стрелки, иногда стрелки исчезают вовсе – пространство вокруг мёртвых планет искажено, словно сама ткань реальности надорвана.
Искать камень души, значит слушать тишину. Специальные сканеры ловили странные импульсы. Мягкие вибрации магического поля, которые для опытного уха звучат как дыхание. Но обычные приборы редко помогают – камни души не подчиняются законам материи. Поэтому каждый достаточно обеспеченный добытчик носит с собой особые артефакты. Ожерелья с кристаллами-резонаторами, камни-настройщики, вырезанные из метеоритного кварца, или даже простые обереги из костей древних тварей.
Почти всегда они работают в парах или малых группах. Один сидит за управлением, осторожно маневрируя сквозь обломки, другой сидит в медитации, “слушает” пустоту. Он закрывает глаза, держит на коленях кристалл-настройщик и ждёт – иногда часами. А вот когда удаётся уловить вибрацию, начинается самая опасная часть. Камни души прячутся глубоко. Внутри расколотых планетарных ядер, в чёрных кратерах, среди руин городов, которые очень давно обнулились до пепла. Иногда камень лежит прямо в открытом пространстве, как светляк среди мрака. Но чем ярче он светится, тем больше вероятность, что на него уже положили глаз другие… Или что рядом обитают вещи, которые не должны были выжить…
……….
В одной из экспедиций корабль “Сломанный Клык”, одноимённого орочьего клана, медленно пробирался сквозь скопление обломков. Капитан – орк по имени Граарш – сидел, нахмурившись, над кристаллом-настройщиком. Его клыки поблёскивали от света приборной панели. Вдруг кристалл в его лапах дрогнул, и по его поверхности пробежали волны золотистого света.
– Душа! – Резко выдохнул он, и все члены его команды, что находились рядом, замерли на месте. Они уже знали о том, что это значит. Штурман – худощавый гоблин с одним металлическим глазом – тут же начал выводить корабль на новую траекторию. Впереди показался обломок гигантского города, дрейфующего вместе с куском планеты в космическом пространстве. Башни, искорёженные, как переломанные пальцы, и улицы, скрученные в спирали, было просто невозможно не заметить.
Когда они приблизились к этому обломку, возможно когда-то величественной планеты, на экранах появилось мерцание – слабый голубой свет, пульсирующий глубоко внутри развалин. Это мог быть только камень души. Но путь к нему лежал через целый лабиринт металла и каменных глыб, которые вращались вокруг друг друга, как гигантские жернова.
Каждое движение корабля сопровождалось жутким скрежетом, что отдавался по всему кораблю. Ведь его обшивка терлась о каменные бока обломков. Иногда искры срывались с щитов, озаряя темноту. Но Граарш вёл “Сломанный Клык” уверенно, будто знал, что риск стоит награды.
А когда они всё же добрались до самого центра, свет стал сильнее – голубое пламя, заключённое в кристалл величиной с кулак. Он был зажат между двумя колоннами, словно сердце, пробившее грудную клетку.
Добытчики вышли в скафандрах, и каждый чувствовал, как воздух вокруг вибрирует, будто наполнен музыкой. Те, кто был одарён магией, слышали в голове голоса – шёпот, зовущий и пугающий одновременно. Орки чувствовали его как жар в крови, эльфы – как зов памяти, гоблины – как резкий зуд в висках.
Добыча камня была делом тонким. Нельзя просто вырвать его. Нужно было провести полноценный ритуал отсоединения камня от основы, где он сформировался. Маленький гоблин-добытчик положил рядом на колонну серебряный обруч и начал тихо петь, а Граарш держал руки на топоре, готовый оборвать любой кошмар, что мог вырваться.
Минуты тянулись часами. И вот, наконец, кристалл дрогнул, вспыхнул и мягко “упал” в руки гоблина. Команда вздохнула. Теперь у них был камень души. И его стоимость – не менее ста тысяч империалов, а, возможно, в десятки раз выше. Но для самих добытчиков это значило не деньги. Это значило, что они снова выжили, обманули космос, и буквально вырвали у него сокровище.
………..
Однако, даже несмотря на то, что все эти способы добычи сильно разнились между собой, но было в них и нечто общее. В безмолвии космоса, где свет звёзд дробится о тёмные зеркала обломков, промышляют те, кого называют добытчиками. Их корабли – не гордые фрегаты с сияющими корпусами, не торговые суда, сияющие гербами союзов, а тёмные, обшарпанные баркасы, словно рыбацкие лодки, бросающие сети в океан пустоты. Каждый их рейс – игра со смертью, и каждый найденный духовный камень – победа, равная целому состоянию.
Они входят в поля обломков погибших планет медленно, буквально наощупь. Внешне – это хаотичные груды астероидов, каменных плит и скрученных рёбер, оставшихся от некогда живого мира. Но добытчики знают, что именно внутри этих обломков, среди застывших жил магмы, среди выжженных коридоров древних городов, в трещинах изломанных скал может мерцать слабый свет. Так рождаются легенды о “плачущих камнях” – кристаллах души.
Навигация в таких местах – настоящее искусство. Обычные приборы здесь сходят с ума: стрелки компасов дёргаются, карты искажены, а магические сенсоры дают ложные отклики. Потому добытчики используют старые методы. Живое чутьё, цепкие глаза и древние артефакты-поисковики. Один из них – сфера из обсидиана с вплавленными рунами. Если рядом есть кристалл души, сфера начинает испускать дрожащий низкий звон, напоминающий гул далёкого колокола. Чем ближе камень, тем сильнее резонирует этот звук, пробирая до костей.
Сцена поиска похожа на охоту в сумраке. корабль осторожно прокладывает путь сквозь хаос каменных глыб, маневрируя между кусками распавшихся материков. На носу, привязанные к страховочным тросам, стоят двое-трое – их называют “чуйками”. Это те, кто способен чувствовать вибрацию магической ткани. Их пальцы скользят по воздуху, они прислушиваются к тишине, к шёпоту пространства. Когда сердце обломка вдруг замирает, а воздух вокруг становится плотнее, они поднимают руки – сигнал к остановке.
Иногда камни находятся прямо на поверхности – застывшие, словно слёзы, в трещинах астероидов. Но чаще всего они “запаяны” в глубине. Внутри закристаллизованных жил, где давным-давно пролилась кровь сильных магов. Тогда в дело идут резаки – магические бурильные машины, что выжигают ходы в скале, оставляя за собой воняющую озоном пыль. Но каждый шаг туда – риск. Говорят, что обломки погибших планет, особенно те, где долгое время находились камни души, помнят боль. И стоит только задеть неправильный пласт – и, в лучшем случае, такой камень рассыплется в прах, а вокруг вспыхнет иллюзия погибшего мира, которая неумолимо обрушится на чужаков. Голоса мёртвых… Образы разрушенных городов… Крики боли, от которых рвёт душу… От такого многие добытчики теряли рассудок, прежде чем дотянулись до искомого.
Когда же удаётся достать такой камень, то всё меняется. Он сияет тусклым, но живым светом, словно дышит. Иногда слышится тихое эхо – будто в глубине камня бьётся сердце. Добытчики всегда касаются его осторожно, кончиками пальцев, и никогда не держат в руках долго. Так как считается, что слишком близкий контакт способен высосать из глупца часть собственной жизненной силы. Камень прячут в особый контейнер из кристалла, похожий на старинный ларец, что не даёт энергии просачиваться наружу. И только потом – торопливо уводят корабль прочь, пока мир обломков не проснулся окончательно.
Ценность находки такова, что за один кристалл команда может годами жить в довольстве. Но ни один рейс не гарантирует удачи в таком деле. Из десяти экспедиций девять возвращаются ни с чем, а иногда и вовсе не возвращаются. Потому каждый камень души – это не только богатство. Это кость, вырванная у смерти.
Ходят легенды, что в ядрах особенно древних планет лежат кристаллы величиной с человеческую голову. Их сияние так ярко, что способно прожечь обшивку корабля. Но туда никто не рискует идти. Слишком много призраков сторожит такие сокровища. И слишком опасной будет подобная наивность. Только Империи, владеющие огромными ресурсами, могут посылать экспедиции за подобными находками. И в сопровождении у таких разумных имеются не боевые корабли. Нет. И не целые эскадры… Флоты… Да. Это очень дорого. Но стоимость такого камня просто невероятна. И даже если эта экспедиция понесёт серьёзные потери, то один такой камень души всё равно принесёт баснословную прибыль. Да что тут можно говорить о его стоимости, если за такой кристалл можно у любого государства выкупить полностью колонизированную Звёздную систему в собственное владение? Разве что столичную не продадут. А любую другую… Пожалуйста.
И всё только потому, что этом мире духовные камни – не просто валюта. Это сама кровь магии, сгусток жизни, слёзы погибших миров. И каждый, кто держал в руках хотя бы один, никогда не забудет, как космос вдруг начинает дышать рядом с тобой… Ведь именно они и становятся сердцем тех самых кораблей, что позволяют этим разумным летать между звёздами…
……….
Тёмный рынок находился на обломке гигантской космической станции – некогда торгового центра, теперь полуразрушенного, с трещинами в стенах и искрящимися антеннами, через которые просачивалась энергия погибших магов. Сюда стекались добытчики со всех концов цивилизации. Орки с пушками, гоблины с торговыми планшетами, эльфийские маги в длинных мантиях, покрытых рунами, и полурослики. И другие разумные, какие только могут появиться в этом мире магии и технологий, сплавленных воедино.
Перевозка такого камня тоже требует особых условий. Духовные камни нельзя просто положить в трюм. Каждый такой кристалл в своей сути живой, и может “выбросить” энергию, повредив контейнер или убив любого неподготовленного. Поэтому их помещают в кристаллические ларцы, пропитанные серебром и магическим раствором гномов. Контейнер герметично закрыт, на поверхность нанесены защитные руны. Внутри сосуд вибрирует, излучая мягкий свет, который видят только охранники с определённой магической чувствительностью.
Вход на рынок, где продаются такие находки находится под постоянным контролем. Добытчиков встречает охрана – смесь магических големов, колдунов и вооружённых гоблинов. Вход строго контролируется. Проверяются ауры, внутренние резонансы, иногда даже личность. Любой, кто попытается провести фальшивку, автоматически выделяется – кристалл души “зовёт” своих хозяев, реагируя на подделку.
Перед продажей найденные камни проходят обязательный ритуал проверки подлинности. Маг-эксперт устанавливает камень на пьедестал из обсидиана и медленно вращает его в поле резонанса. Свет камня меняется, струится по рукам, словно шепчет историю. Поддельный камень не издаёт “песнь души”, и это видно сразу. Свет остаётся тусклым, вибрации гаснут, а внутри нет того шёпота жизни.
Чёрный рынок – не место торговли как таковой. Это сцена театра, где каждая сделка похожа на игру с ножами. Орки держат в руках массивные энергетические топоры, и свои тяжёлые пушки, гоблины – маленькие кинжалы с ядом. Эльфийские маги наблюдают, накладывая заклинания, чтобы никто не смог обмануть. Цены – не фиксированные, а зависят от переговоров, угроз, демонстрации силы и магической мощи. Иногда даже небольшой камень меняют на целую станцию, другой раз – на сведения, которые могут перевернуть баланс сил в секторе.
После сделки покупатель обязан провести “обряд принятия камня”. Он кладёт кристалл на алтарь из черного кварца и произносит заклинание, которое синхронизирует его с камнем. Камень “чувствует” нового хозяина, перестаёт быть опасным для него и начинает медленно отдавать часть своей силы. Без этого обряда камень может атаковать или исказить разум.
Но даже несмотря на всю эту охрану, на таком рынке нельзя терять бдительность. Конкуренты, шантажисты и наёмники ждут любой ошибки. Кристаллы души – слишком ценны, чтобы продавать их безопасно. Каждая такая торговая операция – это полноценная игра с огнём. И кто будет достаточно неосторожен, может потерять всё. Камень… Корабль… Команду… Жизнь… Или даже собственный рассудок.
Так, среди мигания огней и мерцания заклинаний, торговля камнями души шла круглые сутки. Для добытчиков это было не просто получение прибыли. Это был ритуал выживания, проверка силы, хитрости и магической проницательности. Каждый камень, который сменял владельца, оставлял за собой шлейф легенд… Иногда многочисленных жизней… А иногда – разорённых кланов…
И если бы кто-то в данный момент заглянул бы в это помещение, где всё это происходит, то он увидел бы вполне обычную для данного места картину. Тёмный зал чёрного рынка, где висит смесь пыли, магического дыма и слабого свечения обломков вокруг. Стены испещрены рунами контроля, подсвеченные синевато-зелёными прожекторами. Посередине – круг из обсидиана, служащий алтарём для камней души. На этом алтаре лежит кристалл, мерцающий мягким внутренним светом, пульсируя почти живым дыханием.
С одной стороны стола – орк Граарш, тяжёлый и широкоплечий, с перчатками из закалённого металла, гоблин Рукк, его маленький и быстрый компаньон, со сканером, светящимся бледно-жёлтым светом. С другой – эльфийский магистр Тэлиан, высокий, в мантии, усеянной рунами, которые слегка искрят, будто реагируют на присутствие камня. Его глаза холодны, как лёд.
– Мы знаем, что камень настоящий. – Говорит Граарш, положив руку на сосуд. – И мы знаем, что ты не можешь его взять силой.
Тэлиан улыбается чуть криво. Его рука касается стола, и мгновенно тонкая сеть из магических линий начинает мерцать между столом и камнем. Лёгкий холод пробегает по телу орка и гоблина. Маг проверяет их ауры, пытаясь определить, кто слабее.
– Сначала покажите мне его силу. – Говорит Тэлиан. – Если камень лжёт, сделка не состоится.
Рукк медленно поднимает сканер к сосуду. Он излучает мягкий резонанс, который в ушах Тэлиана превращается в едва слышимый шёпот. Маг на мгновение напрягается, и его миндалевидные глаза слегка сужаются, когда даже он понимает:
“Да, он настоящий.”
– Хорошо. – Говорит он, и ритуал проверки начинается. Он кладёт ладони на алтарь, произносит слова на древнем эльфийском, и камень откликается. Свет усиливается, волны энергии проходят по комнате, заставляя пыль вибрировать. Граарш ощущает, как в руках разливается лёгкое тепло, а магия камня реагирует на присутствие новых душ.
– Цена? – Спрашивает орк. Его голос громок, но не агрессивен.
– Камень души не покупается за деньги. – Говорит Тэлиан, который хочет сыграть в свою игру. – Он меняется на информацию.
И начинается игра. Гоблин шепчет орку, предлагая варианты обмена. Корабль с гиперпрыжком, чертежи древних магических рун, даже секреты конкурирующего синдиката. Орк качает головой – он не торгует всем сразу, слишком рискованно.
– Мне не нужна твоя информация. Я хочу взять за камень корабль. Тяжёлый крейсер последнего поколения. В полной комплектации. Новый. – Говорит Граарш. – И никто не пострадает.
Тэлиан улыбается холодно, но на столе появляются символы опасности. Тонкие линии, что могут прожечь кожу, если кто-то попытается обмануть. Это магическая ловушка. И тот, кто солжёт – тут же получит удар энергии камня.
– Давай посмотрим. – Говорит маг. – И помни, камень чувствует страх.
Граарш медленно опускает руку на сосуд. Камень слегка вибрирует, будто узнаёт магистра. Шёпот усиливается, голоса начинают смешиваться. Гоблин затаил дыхание, готовясь выдернуть защитное заклинание, если маг попробует рывком забрать камень.
Минуты тянутся, и в каждом взгляде чувствуется смертельная угроза, а каждая пауза – испытание. Рукк тихо шепчет:
“Он проверяет нас… и ищет слабину.”
И правда. Линии магической энергии слегка сгибают стол, как будто тестируют прочность, проверяют, кто первый дернется.
– Хорошо… – Наконец говорит Тэлиан, слегка недовольно скривившись. – Я дам за этот камень корабль, половину информации и гарантию, что никто из вашей команды не пострадает.
Граарш слегка кивает, магический резонанс падает, линии стихают. Камень души мягко пульсирует в сосуде, словно удовлетворён, что его новая “сделка” прошла безопасно. Но даже когда все отходят от стола, напряжение не спадает. В этой комнате каждая минута могла стать последней, и каждый участник знает – следующий камень, следующий ритуал, следующая сделка могут не оставить ни одного живого свидетеля.
Да. Эта сделка завершена. Но в воздухе ещё висит шепот. Камень души не забывает, не прощает и всегда помнит своих хозяев…
Великий дом Рилатан
В самом сердце сияющего мира, где звёзды на небе отражались в кристальных озёрах, находилась главная резиденция Великого дома Рилатан. Его башни и дворцы тянулись ввысь, словно стволы древних светящихся деревьев. Каждый камень здесь помнил голос давно исчезнувших королей. Родословная дома насчитывала сотни тысяч лет, и каждый эльф, появлявшийся на свет под этим именем, ощущал тяжесть веков на своих плечах.
Представители Великого дома Рилатан считались прямыми наследниками княжеского рода, который исчез в бурные времена катастроф, когда великие города поглощались магическими бурями и космическими катастрофами. Но дом не забыл своих корней. Его древние архивы были полны свитков с историями предков, голограммы древних битв хранились в залах памяти, а магические кристаллы-свидетели могли оживить эпизоды прошлого так, что казалось, будто князья и княгини снова проходят по мраморным коридорам дворца.
Правящая семья была строгой, иерархичной, как сама Вселенная. Во главе стояла Лиарин Рилатан – высокая эльфийка, с серебристым сиянием волос, глаза которой отражали глубокую мудрость тысячелетий. Рядом с ней постоянно крутились советники, старейшие члены рода, каждый из которых был мастером магии, политического влияния и космических наук. Их голоса звучали одновременно как закон и как ритуал – каждое решение фиксировалось в магическом кристалле, что могло прослушивать события и за тысячу лет вперёд.
В правящей семье этого великого дома было несколько детей, но младшая дочь выделялась особым образом. Она носила имя Лираэль, и с рождения на неё смотрели как на хранительницу новых ветвей дома. В отличие от старших, которые с юности изучали древние ритуалы, политику и войну, Лираэль обладала редкой способностью – чувствовать сквозь слои времени, видеть не только прошлое, но и отголоски будущего. Её взгляд был мягок, но остер, и те, кто встречал его впервые, ощущали одновременно и доверие, и угрозу – как если бы сама судьба шептала в их сознании.
Отношения в доме были сложны. Старшие братья и сестры обучали Лираэль как ученицу, иногда с холодной строгостью, иногда с тихой завистью. Ведь её сила могла затмить даже опытных магов старших поколений. Лиарин же проявляла к ней редкую мягкость, позволяя исследовать даже тайные архивы, вступать в дипломатические контакты с другими мирами, и при этом постоянно наблюдала, чтобы магическая и политическая энергия дома оставалась сбалансированной.
Младшая дочь любила бродить по дворцу, слушать голос кристаллов-памятников, смотреть на голограммы исчезнувших князей и представляла, как её действия могут переплестись с прошлым. Она понимала, что каждый шаг – это не только её выбор, но и возможность изменить вековую историю дома Рилатан.
Несмотря на кажущуюся строгость, внутри дома царила тихая борьба. Советники спорили о методах дипломатии, старшие сёстры спорили о правах наследования, а Лираэль наблюдала за всем этим и училась. Она чувствовала, что будущее дома зависит не только от магии, но и от способности видеть скрытые связи между событиями, контактами с самыми различными разумными, и магическими потоками…
………..
Зал Совета Великого дома Рилатан сиял мягким голубым светом, отражённым от хрустальных колонн, будто сама Вселенная шептала свои тайны тем, кто осмелится слушать. В этом мире матриархата женщины держали власть над всем. Управлением… Магией… Армиями и даже над самой судьбой мужчин, которых было так мало, что каждый считался драгоценностью и охранялся почти как реликвия. Мужчины в доме появлялись редко, и чаще всего в роли советников или консортов, никогда не принимая самостоятельных решений.
На вершине зала, на ступенях, восседали старейшины – женщины, чей возраст насчитывал сотни, иногда тысячи лет. Их глаза, от которых исходил холодный свет опыта, следили за каждым движением младшей дочери Лираэль. Сейчас она сидела на мягком, низком кресле, на чуть более высокой платформе, чем обычные ученицы, потому что её любили и баловали. Её серебристые волосы переливались светом, а глаза, ещё детские в выражении, были остры, как у хищницы.
Старейшины начали обсуждение новой дипломатической миссии в соседний сектор. Их голоса звучали как музыка, строгая и размеренная, словно сами слова – заклинания. Лираэль слушала, пока старшие спорили о распределении ресурсов, о том, какие союзники заслуживают доверия, а какие могут предать. Она понимала каждое слово, каждую интонацию, и уже мысленно строила свои собственные планы. Где можно усилить влияние дома, где осторожнее, а где – полностью довериться старшим.
– Лираэль, – холодно позвала одна из старейшин, известная своим даром чтения аур, – что ты скажешь о предложении объединить силы с домом Вилтарис?
Младшая дочь встала, привычно держась прямо, но с лёгкой игривостью во взгляде. Её любили, но привыкли, что она избалована. Она слегка улыбнулась:
– Моя старшая сестра права, – сказала она, хотя на самом деле это была её мысль, – но мы должны учесть магическую структуру их флота. И их союзники могут оказаться не так надёжны, как кажется.
Старейшины обменялись взглядами – не с осуждением, а с интересом. Лираэль была слишком юной для полного доверия её суждению в подобных вопросах, но она умела слушать, и даже её маленькие замечания могли изменить ход обсуждения.
– Ты слишком самоуверенна, – тихо сказала другая старейшина, и в её голосе сквозила лёгкая угроза, – для такой младшей…
– И всё же мы должны прислушиваться, – прервала её Лираэль, – иначе рискуем потерять шанс укрепить дом.
Она держала в себе лёгкую дерзость. Младшая дочь, любимая всеми, могла себе это позволить. Женщины матриархата дома Рилатан ценили силу разума и магическую проницательность даже у детей, потому что мужчины здесь почти не считались самостоятельными игроками.
Заседание шло дальше, и Лираэль слушала дальше, внимательно наблюдая, и запоминая. Она знала, что сейчас её показная избалованность – не только привилегия, но и инструмент. Она могла улыбкой, лёгкой дерзостью или внимательным замечанием управлять вниманием старейшин. И хотя ей позволяли многое, каждая её реплика была проверкой того, как она освоит власть, когда придёт её время.
Когда заседание закончилось, Лираэль не сразу покинула зал. Она подошла к одному из кристаллов-памятников, оживляющих историю дома. Свет мягко переливался, и она всматривалась в древние лица, слышала отголоски давно прошедших событий. Внутри младшей дочери зарождалось понимание. Быть любимой и избалованной – хорошо, но истинная сила дома принадлежит тем, кто умеет слышать и видеть то, чего не видят другие.
И именно так, среди строгих старейшин, магических кристаллов и древних архивов, Лираэль училась, как превратить свою юность и избалованность в оружие влияния и предвидения, чтобы однажды возглавить не просто дом, а всю политику и магию сектора, где правили женщины.
На следующий день, после очередного заседания, Лираэль осталась в зале советов одна – по её просьбе, чтобы подготовиться к встрече с эмиссарами другого Великого дома. Она была всего лишь подростком по меркам, и не только семьи Рилатан. Ей не было ещё и двадцати лет. Фактически крошка на фоне тысячелетних старейшин, привыкших видеть в подростках разве что потенциал, но никак не результат.
Эмиссары прибыли в утреннем сиянии. Их корабли приземлились на платформе, отражая солнечные лучи в блестящие фасады дворца. Среди гостей были опытные маги, хитрые дипломаты, женщины, которые могли повлиять на исход целых войн. Старейшины удивлённо наблюдали, как Лираэль сама встречает гостей, ведёт их по галереям, и даже задаёт вопросы, которые заставляют старших магов слегка напрячься.
– Вы знаете, зачем мы прибыли, – начала она мягким, но твёрдым голосом, – и я понимаю ваши опасения. Но если мы хотим сохранить влияние дома Рилатан, нам нужно учитывать не только ваши силы, но и скрытые ресурсы соседнего сектора.
Её слова были тщательно подобраны. Ни одна фраза не была лишней. Каждая – прямой намёк на слабость или возможность. Эмиссары обменялись взглядами, но все ощутили, что перед ними не подросток, а разум, который способен разбирать стратегии и предугадывать шаги на несколько ходов вперёд.
– Ты слишком молода, – наконец пробормотала одна из старейшин, сидящих рядом, – чтобы вести переговоры с нашими эмиссарами на равных.
– Может быть, – ответила Лираэль с лёгкой улыбкой, – но лучше иметь рискованного юного посредника, чем старого советника, слепо боящегося принять решение.
И дальше начался неожиданный ход. Она предложила распределение ресурсов. Неравномерно, на первый взгляд, отдавая часть магических кристаллов соседям, но на самом деле создавая магическую сеть, через которую дом Рилатан мог отслеживать их использование и прогнозировать действия. Никто из гостей не заметил подвоха сразу.
Эмиссары, доверившись её предложению, подписали документы, даже не подозревая, что получили точный, но хитро замаскированный контроль над частью своих ресурсов. Старейшины, наблюдавшие из-за колонн, чуть не упали в изумлении. Подросток, избалованная дочь, только что провернула ход, который они сами считали возможным только через несколько столетий практики.
Лираэль тихо улыбнулась, когда гости покидали зал. Её сердце билось сильнее обычного. Это был первый раз, когда она смогла проявить не только своё знание, но и стратегическую проницательность. Её эффективность была шоком для всех – для старейшин, для дипломатов и даже для самой Лираэль. Она знала, что всё это только начало, но уже сегодня она доказала, что возраст не всегда определяет силу в доме Рилатан.
А вечером, когда она сидела у кристалла-памятника, на неё смотрели глаза давно ушедших княгинь, и она ощутила лёгкий восторг. Они, древние, одобрили её смелость. Матриархат ценил силу разума, а юная Лираэль только что показала, что она способна держать его в своих руках – даже будучи подростком.
Уже на следующий день новости о ходе Лираэль начали распространяться по дворцу. Сначала это были тихие шепоты среди младших служителей и учеников магии:
“Вы слышали? Младшая дочь дома Рилатан…”
“Она сама предложила распределение ресурсов, и никто не заметил подвоха.”
Но вскоре шёпот превратился в обсуждение среди старших магистров и старейшин.
