Хиск – бывший алхимик, ныне механик «Огненного дракона».
Хилья хи Пашкин – жена Оррена.
Цинтия хи Альбар – мать Райфа; родом из племени кефра’кай в Приоблачье, внучка Шан, старейшины племени; умерла от огненной чумы, когда Райфу было одиннадцать.
Шийя – та’вин в ранге Оси, уступающего только касте Крестов.
Эсме Сахн – чанаринка, уроженка Пустоземья.
Язмин Сахн – возлюбленная Аррена.
Имеющие отношение к событиям в Западном Венце
Аалийя ка Хэшан – императрица Южного Клаша, дочь покойного императора Маккара, сестра Джубайра, Пактана, Мариша и Рами; замужем за принцем Канте.
Алтея – заместительница предводителя Шайн’ра Тазара.
Ангелон – некогда командующий Щитом (сухопутными войсками Клашанской империи), четвероюродный брат Джубайра; погиб во время попытки восстания против Аалийи.
Бкаррин – ифлелен, работающий с Вритом.
Брийя – пожилая женщина, чааен-привязанная Канте; помощница по вопросам клашанского языка и обычаев.
Венга – капитан военного летучего корабля «Заточенная шпора».
Врит иль Фааш – глава халендийских Ифлеленов, рожденный рабом в Доминионе Гджоа.
Гаррин – командующий Паруса (военно-морского флота Клашанской империи).
Гил – один из командиров клашанского Щита в высоком звании кавалера.
Граш – чааен, советник Аалийи ка Хэшан.
Джойан – командующий Щита (сухопутных войск Клашанской империи).
Джубайр – старший брат принца Рами; погиб во время попытки свержения Аалийи.
Драэр – некогда командующий Крыла (имперского воздушного флота Южного Клаша); погиб во время попытки восстания в начале правления Аалийи.
Зенг ри Перрин – бывший главный инквизитор Дреш’ри; убит Пратиком во время попытки восстания во время правления Аалийи.
Иллиас – молодой член Шайн’ра.
Канте ри Массиф – сын бывшего короля Азантийи, брат-близнец Микейна, женатый на императрице Аалийе ка Хэшан и ныне носящий титул Канте им Хэшан.
Касста – рисийка из сестринства, специализирующегося на заказных убийствах, самая молодая в команде Сёкл.
Лассан, сестра – послушница, служащая под началом настоятельницы Шайр в Экс’Оре.
Лисс, сестра – новообращенная послушница, служащая под началом настоятельницы Шайр в Экс’Оре.
Ллира хи Марч – глава гулд’гульской воровской гильдии.
Лоджин – чааен-алхимик.
Лорин – чааен, советник Рами.
Магритт – представительница касты чааенов, из иеромонахов.
Маккар ка Хэшан – бывший император Южного Клаша, отец Аалийи и Рами; погиб во время восстания против правления Аалийи.
Мариш им Хэшан – второй сын императора Маккара, брат Рами и Аалийи, попытавшийся предательски узурпировать власть Аалийи.
Мёд – гулд’гульский вор, брат Шута.
Микейн ри Массиф – король Халендии, брат-близнец Канте.
Миллик хи Пенс – официальный посланник Каар-Саура.
Миэлла – жена Микейна, из Дома Каркасса в Тучноземье.
Один – сын Микейна.
Олла – дочь Микейна, сестра-близнец Отана.
Оракл из Казена – см. «Тихан».
Оркан – королевский целитель.
Отан – сын Микейна, брат-близнец Оллы.
Пайк – некогда чааен-привязанный Рами, владеющий воровскими навыками.
Пактан – третий сын императора Маккара, брат Рами и Аалийи; обезглавлен Микейном.
Пераш – командующий Крыла (военно-воздушных сил Клаша).
Пратик – чааен-привязанный Канте; носит железный ошейник того, кто заслужил Высший алхимический крест; назван в честь Прайи, клашанской богини судьбы.
Рами им Хэшан – четвертый сын императора Маккара, брат Аалийи.
Регар – глава императорских паладинов (личной охраны).
Сайк – верховный военачальник Халендии.
Саймон хи Раллс – бывший алхимик в Тайнохолме, ныне член «Попранной Розы».
Сёкл – предводительница отряда рисиек, капитанша «Квисла».
Скеррен иль Риш – бывший Исповедник из секты Ифлеленов, истинный алхимический гений; убит Никс в Студеных Пустошах.
Тазар хи Маар – предводитель Шайн’ра и возлюбленный Аалийи.
Тихан – представитель низшей касты та’винов, пробужденный из Спящих раньше времени и более четырех тысячелетий исполнявший роль Оракла из Казена – предсказателя, пользующегося полным доверием клашанских императоров.
Торант ри Массиф – бывший король и венценосный владыка Халендии, глава Дома Массифов; отец Микейна и Канте.
Торин ви Бренн – капитан Сребростражи (личной гвардии халендийского короля), вирлианский рыцарь.
Фей хи Перша – бывшая придворная повитуха халендийского клана Массиф (принимала роды Канте и Микейна), ныне именуемая сестрой Аймис и служащая под началом настоятельницы Шайр в Экс’Оре.
Феник – молодой послушник ордена Ифлеленов.
Фрелль хи Млагифор – алхимик и бывший наставник принца Канте в Тайнохолме.
Хессен (он же Глаз Сокрытого) – глава клашанской шпионской сети.
Хесст – главный казначей Халендии.
Шайр, настоятельница – правительница садов и бассейнов Экс’Ора; одна из самых почитаемых целительниц в Клаше.
Шут – гулд’гульский вор, брат Мёда; нижняя часть левой ноги у него отсутствует.
Элигор – предводитель та’винов в самом высшем ранге Креста; это имя переводится с древнеклашанского двояко: «утренняя звезда» или «предатель».
Воротясь от картографиста – истинного искусника в своем деле, поклявшегося на крови хранить мои тайны, – вновь ловлю себя на том, что теряю решимость. Повинны в том возраст и тяжелая утрата. Сижу, безучастно обмякнув в своем кресле, пытаясь сыскать в себе силы и далее излагать ее историю. За моим чердачным окошком ярко светит солнце. Преломляясь в гранях хрустального стекла, сияние его отбрасывает на стены мерцающие радужные блики, проявляя все то невиданное многоцветье, что сокрыто даже в одном-единственном луче солнечного света.
Наверное, это предвестник того, что наступит дальше в том повествовании, кое я обязан явить миру.
Ибо она очень похожа на этот солнечный луч.
Хоть на первый взгляд и может показаться, будто испускает она самый обычный свет, внутри этого ее свечения упрятаны оттенки такой неописуемой сложности и глубины, что далеко не всякое оптическое стекло способно проявить их, – и как раз такой преломляющей все и вся призмой и станут для нее те лишенные теней раскаленные края, где время и жар спекают песок в твердое стекло. То, что выкует этот огонь, то, что проявит он, будет не просто девушкой с болот, а чем-то одновременно и более темным, и более светлым. Вот об этом-то мне ныне и предстоит написать – о гибели чистой невинной души и новом рождении ее в крови и пламени.
Однако я по-прежнему страшусь взяться за перо, дабы поведать эту историю миру.
Даже здесь, на своем чердаке, я слышу нескончаемый шорох песчинок, летящих по овеваемым ветром дюнам, и зловещий перезвон кристаллов черного хрусталя. Но самое страшное, это что мне никак не отделаться от яростного рева Дракона.
Я крепко зажимаю обеими руками уши, словно силясь выдавить его из головы. Закрываю глаза пред лавиной воспоминаний, грозящей накрыть меня и унести с собой. Слишком уж тяжко вынести все это во всей его полноте и многообразии. Сказ сей будет мне под силу, только если каждый момент его станет просачиваться из прошлого тончайшими струйками, крупица за крупицей – подобно тем струйкам песка, что скатываются по склону дюны.
Но прежде чем опять взяться за перо, должен я оглянуться через плечо, дабы прошлое позволило мне собраться с мыслями и обрести почву под ногами.
В прошлый раз оставил я свое повествование на том месте, где она и ее сотоварищи счастливо избежали вечных льдов бессолнечной части Урта и устремились к восточной половине Венца. Западная сторона у нее за спиной на тот момент уже была втянута в жестокую битву – королевство бросило вызов империи. Но даже этот кровопролитный конфликт являл собою не более чем мимолетную искру грядущей, куда более масштабной войны – поскольку оставались силы, погребенные глубоко в граните, которые только и ждали момента, чтобы посеять полнейший хаос в этом мире.
Пока я размышляю над всем этим, набежавшая туча, напитанная дождевой влагой, закрывает солнце и гасит пятна света на полях за окном. Выпускаю воздух из легких – я и не думал, что так надолго затаил дыхание. Сгустившийся полумрак кажется сейчас более уместным, словно в этот момент она повернулась ко мне спиной – как это уже не раз случалось в прошлом.
Значит, так тому и быть.
Поскольку, как и в небесах за оконцем моего чердака, над нею тоже сгущаются грозовые тучи. Я уже слышу раскаты грома, кои звучат как барабаны войны.
Часть I
Хляби небесные
Чем неистовей ветра нагибают ствол древесный, тем глубже корни его в землю сырую закапываются.
– Изречение, приписываемое Скику па Ренну, слепому мистику, скитавшемуся по Пустопорожним лесам Бхестийи
Глава 1
Низко склонившись в седле, Никс верхом на Баашалийе вырвалась из самого центра серой воздушной круговерти. Кончики широко распахнутых кожистых крыльев ее летучего скакуна скрывались в темных клочьях облаков по бокам, словно она и сама была частью беснующейся вокруг грозы – порождением ее ярости, обрамленным молниями и предвещаемым раскатами грома.
Никс еще тесней приникла к пушистому теплу своего крылатого брата, хотя куда надежней связывали их невидимые для большинства остальных золотистые пряди обуздывающего напева. Она пела Баашалийе – безгласный ободряющий мотив, а он отвечал ей таким же, вплетая свою золотую мелодию в ее собственную.
Ее послание было простым.
«Возвращаемся на корабль».
По-прежнему оставаясь в крепких объятиях грозы, Никс осмотрелась сквозь защитные очки, надвинутые на глаза. Мир вокруг нее сократился до клочьев клубящегося тумана и хлещущего со всех сторон дождя. На ее затянутое в облегающий кожаный костюм тело то и дело обрушивались ледяные плети града, больно жалящие лицо и руки. Черные тучи наверху напрочь закрыли солнце. Земля и море внизу тоже исчезли из виду.
Дрожа от холода, она крепко цеплялась за Баашалийю. Казалось, будто они так и не покинули Студеных Пустошей и по-прежнему заперты в их вечной ледяной тьме.
«Хотя это совсем не так».
Никс и ее спутники вылетели из Приюта на борту летучего корабля еще в прошлом году, в середине зимы. И до изломанных склонов Эбеновых гор, окаймлявших Восточный Венец, сумели добраться лишь под конец весны – даже с огромными ходовыми горелками «Огненного дракона». К несчастью, ровно в тот момент, чтобы угодить в самые зубы сезона муссонов, когда на те края с завидной регулярностью обрушивались жестокие штормы. Судонаправитель их корабля Фенн – который бо?льшую часть своей жизни прожил в этой части света – уже предупреждал их о подобной опасности.
И все же угроза обрушения луны становилась все ближе, и они не осмеливались ждать. К тому же Грейлин с Дарантом были уверены, что под прикрытием штормов «Огненный дракон» сможет пересечь этот участок Венца незаметно для своих врагов.
Однако боги распорядились по-своему.
Когда они вошли в Восточный Венец, штормы оказались намного сильнее, чем ожидалось. Через четыре дня в корабль ударила молния, оборвав стальные тросы, крепящие кормовую часть летучего пузыря, и выведя из строя одну из бортовых горелок. Эти повреждения вынудили их совершить посадку на острове Пенистый посреди морей Восточного Венца.
Ремонт основательно затянулся. Прошло уже два месяца, и не за горами был день летнего солнцестояния. Все они чувствовали, что время на исходе, особенно учитывая нависшую над ними угрозу.
«Угрозу обрушения луны…»
Ровно год назад Никс посетило зловещее видение о том, как луна врежется в Урт и уничтожит на нем все живое, – пророчество, в дальнейшем подтвержденное алхимией Фрелля и Крайша. Сквозь их дальнозоркие линзы было видно, что лик полной луны медленно, но верно увеличивается, свидетельствуя о ее неуклонном приближении к миру. Тогда все они услышали и оценку Шийи, основанную на знаниях та’вина, восходящих к Забытому Веку. Бронзовая женщина примерно определила момент этого рокового события.
«Максимум через пять лет. А может, даже через три года».
