– Еще долго после войны этих гадов-националистов будут по лесам Украины и Белоруссии гонять.
– А ты почем знаешь? – поинтересовался Одинцов. – Может, они с немцами драпанут. А тех, кто останется, наши смершевцы выловят в два счета.
– Может, и так, – согласно кивнул Зеленчук. – Но я думаю, что, если их волчью сущность наши опытные разведчики не сразу распознали и к ним в ловушку попали, значит, эти бандиты хорошо умеют маскироваться. А того, кто умеет маскироваться, попробуй еще поймать…
– Умеют они маскироваться, это так, – подтвердил его слова Шубин. – Видели мы их схроны в лесу. Живут и вправду как волки – в норах. Не сразу эти норы и увидишь, они отлично замаскированы. Пройдешь вроде как по траве, а на самом деле поверх их лесного жилища. И как только пройдешь чуть дальше, они потом тихо выползают из-под земли и тебе в спину нож втыкают или стреляют из карабина. Понять ничего не успеешь, а ты уже убит. Подлый они народ, эти бандеровцы. Так что ты прав, лейтенант. Долго их потом надо будет из лесов выкуривать. Много они еще бед простым людям принесут.
Все замолчали. К могиле подошли и партизаны. Леся нарвала простеньких лесных цветочков и положила букетик на холмик. Она стояла рядом с могилой, серьезная, даже, можно сказать, строгая. Непослушная темная прядь густых волос выбилась из-под косынки и тенью легла на бледную щеку. Шубин, который все время гнал от себя мысли о Лесе и старался даже не смотреть в ее сторону, невольно залюбовался ею. Словно почувствовав его взгляд, она повернулась к Глебу, посмотрела ему в глаза, но ничего не сказала и отвернулась, опустив голову. К Лесе подошел Герась и, накинув ей на плечи свой пиджак, слегка приобнял ее. Шубин с трудом заставил себя отвести от девушки взгляд и молча отошел в сторону.
– Товарищ капитан, может, пойти посмотреть, что на хуторе делается? – подошел к нему Энтин.
– Пойдем вдвоем, – решил Шубин и, подозвав к себе Одинцова, сказал: – Мы сходим на хутор. Оставайтесь здесь до нашего возвращения. Но выстави посты. До дороги от этого места всего метров восемьсот. Немцы эту дорогу пуще глаза стерегут. Поэтому смотрите в оба.
Внимательно осмотрев в бинокль прилегающую к хутору территорию, он обратился к Энтину:
– Пойдем в обход, подлеском, не спускаясь к огородам. Не нравится мне эта тишина. Было бы проще, знай мы, что немцы заняли хутор и используют его как пункт наблюдения за дорогой. А так… Очень уж эта тишина похожа на ловушку. К тому же не вижу я тел тех немцев, которых мы тут в прошлый раз на обратном пути настреляли. Прибрали их, видать, чтобы они своим видом не смущали живых. А значит, если даже нет на хуторе постоянной засады, то все равно в него частенько наведываются. Можем нарваться на неприятности.
Окружным путем, крадучись и прячась за кустами и деревьями, Шубин и Энтин пробирались к самому дому. По дороге несколько раз останавливались, и Шубин осматривал хутор в бинокль. Один раз прямо над их головами вспорхнула и с громким криком пронеслась какая-то лесная птица. Разведчики замерли, но вокруг снова стало по-прежнему тихо. Утренний туман стелился под самыми ногами. Небо быстро светлело. Уже совсем скоро солнце поднимется так высоко, что подойти вплотную к хате и не быть незамеченным будет совсем не просто. Впрочем, Шубин и не стремился к дому. Ему было важнее осмотреть местность вокруг хутора, пристройки, которые стояли во дворе, и удостовериться, что поблизости нет немцев или венгерских вояк, которые воевали сейчас на этом направлении вместе с германцами.
Шубин и Энтин уже практически вышли, вернее, подползли к кустарнику, который вплотную прилегал к стенам дома, как какой-то шорох насторожил обоих разведчиков. Они еще больше приникли к земле и какое-то мгновение прислушивались. Шубин сразу понял, что слышит тихие шаги по тропинке, проходившей немного в стороне от кустарника, где они лежали с Энтиным. Он осторожно повернул голову на шум. Мимо них, буквально метрах в трех, прошел заспанный немец. Или, может быть, венгр – кто их разберет? Форма и у тех, и у других почти одинаковая. Солдат явно направлялся к сортиру, который виднелся неподалеку. Глеб посмотрел на Энтина, и тот чуть заметно кивнул, поняв его взгляд. Когда немец скрылся в деревянной постройке, он быстро переполз на другое место, выбрав удобную для нападения позицию.
Ждать им пришлось минут пять. Наконец немец вышел и, застегивая на ходу ремень, пошел обратно к дому. Он успел пройти лишь несколько шагов от того места, где сидел Энтин, как прямо перед ним выросла фигура русского разведчика, который наставил на него автомат. Не ожидавший такого поворота своей судьбы в столь раннее время, немец опешил и встал как вкопанный. Оружия при нем не было. Да и ни к чему немцу, который направился в сортир, оружие, оно ему там только мешало бы. Теперь же он явно сожалел о своей беспечности, и это сожаление Шубин легко смог прочитать на его лице. Все дальнейшее произошло буквально за пару секунд. Немец успел только открыть рот – то ли от удивления, то ли хотел предупредить своих, – как рот уже был зажат широкой ладонью Энтина.
Оттащив немца подальше в лесок, разведчики уложили его на траву и приставили к груди автомат.
– Даже не думай крикнуть, – сказал Шубин по-немецки. – Кивни, если понял.
Немец кивнул и что-то тихо пролепетал.
– Что он сказал? – спросил Энтин.
– Не хочет, чтобы его убивали, – усмехнулся Глеб и спросил у немца: – Много вас на хуторе?
– Нет. Четверо, – коротко ответил тот, покосившись на автомат.
– Где остальные? В доме?
– Нет. Я и Хельмут спали. Еще двое охраняют дорогу. Они сменили нас два часа назад, – торопливо добавил немец.
Энтин вопросительно смотрел на Глеба, и тот перевел ему слова немца.
– Что-то маловато четверых для охраны дороги, – заметил разведчик. – Врет, наверное.
– Может, и врет, – согласился Шубин. – Будем проверять. – Он снова повернулся к немцу, вынул у него из нагрудного кармана воинскую книжку, прочел, что там написано, и спросил: – Кроме вашего поста еще есть поблизости охрана? Много солдат охраняет дорогу?
– Патрули выставлены через каждые пятьсот метров, – ответил немецкий солдат и вдруг быстро заговорил: – Если вы меня не убьете, я проведу вас через свой участок, и никто даже не заметит. Обещаю, что никому не скажу, что вы тут прошли.
– Ага, так я тебе и поверил… – по-русски выругался Шубин, а немцу сказал, переходя на его язык: – Мы и без тебя, если надо, пройдем. Сейчас пойдешь с нами к дому и позовешь своего напарника – пусть выйдет на улицу. Понял? Мотоцикл у вас есть?
– Нет мотоцикла. Нас привезли на машине. Приказали охранять дорогу и уехали. Мы даже не знаем, надолго ли нас тут оставили.
– Рация у вас имеется? Связь между постами есть? – спросил Шубин, поднимая немца и ставя его на ноги. При этом Энтин не отводил дуло автомата от пленного.
– Да-да, есть рация, – энергично закивал головой немец. – В доме рация. Хельмут у нас связист.
– Хельмут так Хельмут, – кивнул Шубин и добавил: – Пойдем к твоему Хельмуту.
Вместе с плененным немцем разведчики подошли к хате с той стороны, где не было окон, чтобы второй фашист не смог их увидеть раньше времени, если невзначай посмотрит в одно из окон.
– Зови своего друга! Живо! – приказал Шубин, когда они встали возле двери, а Энтин, пригнувшись, спрятался под окошком, которое было рядом с дверью.
Немец позвал, даже постучал в окно, но никто в доме ему не ответил. Немец растерянно посмотрел на Шубина, и тот, приготовив автомат для стрельбы, подтолкнул фрица еще ближе к двери и скомандовал:
– Иди первый!
Немец шагнул в хату и встал в проходе, потом сделал еще два нерешительных шага… Выглянув из-за его спины, Глеб увидел сидевшего за столом спиной к дверям невысокого, полного немчика с лычками ефрейтора и в наушниках, который настраивал рацию. Когда они вошли, он даже не повернулся – по-видимому, не слышал, что его сослуживец вернулся в дом. Передав первого немца под охрану Энтина, вошедшего следом за ними в комнату, Шубин тихо скользнул ко второму фрицу и сдернул с него наушники, не забыв при этом приставить к его голове автомат.
– Эй, Йохан! Что за дурацкие шутки! – воскликнул толстяк и, встав со стула, повернулся к Шубину.
Выражение возмущения на его лице быстро сменилось сначала удивлением, а затем и страхом.
– Привет, Хельмут, – сказал ему Шубин и чуть толкнул его в грудь дулом автомата.
Немец сел и молча уставился на автомат.
Глеб взял наушники и приложил к уху. Послушал, а затем спросил у радиста:
– На связь выходите по определенному времени?
Немец шумно сглотнул и согласно кивнул.
– Онемел? Во сколько должны выйти на связь и с кем? – нетерпеливо дернул автоматом Глеб, поторапливая Хельмута с ответом.
Тот снова сглотнул и сказал, покосившись на своего товарища, стоявшего у дверей под прицелом автомата Энтина.
– Через пять минут. Со штабом батальона. Буду докладывать об обстановке на дороге и принимать… принимать новый приказ, если таковой будет дан, – пролепетал толстяк испуганным и неожиданно писклявым голосом.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Шубин и протянул немцу наушники. – Садись и начинай работать. Как обычно, будто ничего не случилось. То есть без всяких фокусов. Ты понял? Иначе… – Он многозначительно повел дулом автомата.
– Да-да, я понял! – Толстячок схватил наушники и торопливо стал их надевать.
– Не очень бы я ему доверял, – проворчал Энтин.
– Ничего лишнего он не передаст. Правда, Хельмут? – спросил Шубин немца и добавил: – Ты ведь не хочешь, чтобы тебя убили?
– Нет, – энергично замотал головой толстячок.
– Тогда действуй согласно вашей инструкции – выходи на связь с начальством, как обычно. А я послушаю, что ты будешь передавать по своей «Берте». Но смотри у меня! Ох смотри!..
Наступила тишина, потом пискнула включенная рация, и немец сначала нерешительно, а затем все увереннее начал трансляцию. Сказав свой отзыв и отчитавшись, как и положено, об обстановке на участке, немец перешел на прием и стал слушать, что ему говорили, при этом быстро записывая шифровку на лист бумаги. Закончив связь, снял наушники и с опаской посмотрел на Шубина.
– Ну, что там у вас новенького? – поинтересовался Глеб, указывая пальцем на исписанный шифром клочок.
– Нам приказано усилить охрану дороги, – пролепетал Хельмут и замолчал.
– Дальше… – поторопил его Шубин.
– Через час по ней должен проехать автомобиль с офицером, – облизнув пересохшие губы, продолжил немец. – Мне приказано передать… передать это сообщение дальше… всем остальным. Чтобы были готовы…
– Передать по рации? – уточнил Глеб.
– Нет, – покрутил головой толстяк. – Рация только у нас. Я должен послать… послать кого-нибудь на следующий пост, чтобы он передал сообщение устно.
– А те, в свою очередь, таким же способом передают его дальше. Я правильно понимаю?
– Да-да, так, – покивал немец и вновь покосился на автомат.
– Что ж, все понятно.
Шубин, передав Энтину слова немецкого радиста, сказал:
– Надо воспользоваться ситуацией и попробовать проскочить через дорогу.
– Есть идеи, товарищ капитан? – спросил разведчик.
– Есть. Но мне нужно кое-что уточнить. – Глеб повернулся к радисту и, переходя на немецкий, поинтересовался у него: – Что за офицер должен проехать по дороге?
– Я не знаю, – ответил тот и, увидев, что Шубин нахмурился и с подозрением смотрит на него, испуганно повторил: – Я, правда, не знаю. Мне не сообщили. Сказали только удвоить посты и бдительность на дороге.
Шубин на минуту задумался, глядя прямо в кукольно-круглые глазки толстячка ефрейтора, затем сказал:
– Хорошо. Если ты не обманываешь меня и будешь дальше таким же послушным, то мы с тобой поладим и, возможно, даже оставим в живых и тебя, и твоего дружка Йохана.
Толстячок угодливо закивал, показывая, что он все прекрасно понял.
Глеб повернулся к Энтину и, объяснив ему ситуацию, рассказал о своем плане.
– Давай-ка для начала свяжем этих двух молодцов и приведем сюда остальных наших. Если эти двое молодчиков увидят, что нас не двое, а немного больше, то и дальше не выкинут ничего неожиданного для нас. Не рискнут, – добавил он.
Пленных немцев связали и оставили в доме. Сами же вышли, и Шубин, оставшись наблюдать за местностью, отправил Энтина к Одинцову и Клименко, чтобы он провел обоз к хутору тем же путем, которым они сами к нему вышли.
– Времени у нас не так уж и много, – сказал Глеб, когда Одинцов, Зеленчук и Клименко, оставив остальных неподалеку в леске, подошли к нему для совещания. – Примерно через полчаса по дороге проедет автомобиль с офицером. Что за офицер и какого он звания, я так и не смог узнать. Радист твердит, что и сам не в курсе. Может, и не врет… Но в любом случае у нас есть шанс. Даже целых два шанса. Один – проскочить незаметно через дорогу. Второй – захватить этого неизвестного нам офицера… Чем черт не шутит, вдруг нам повезет, и это будет генерал? В крайнем случае попробуем узнать у этого офицера всю необходимую информацию и решим, как нам действовать дальше.
– Предлагаешь устроить засаду? – уточнил Клименко.
– А заодно немного освободить дорогу от лишних немцев, которые могут помешать нам перейти на ту сторону леса, – ответил Шубин.
Быстро договорились, как будут действовать, и Клименко с Зеленчуком ушли. Развязав толстенького ефрейтора, Шубин приказал ему идти к дороге и приказать солдатам, лежавшим в «секрете», пойти к следующему посту и передать приказ начальства, что наблюдение с дороги временно снимается и всем, кто задействован в ее охране, следует направиться пешком в Радивилов. Причем немедленно, не теряя времени.
– Если будут вопросы по поводу тебя и рядового Йохана Бергена, скажешь, что вам приказано пока остаться с рацией на хуторе. Понял? – спросил Шубин ефрейтора. Тот кивнул. – И помни, что я все время буду держать тебя на прицеле. А мой товарищ живо управится с остальными двумя, если ты вдруг вздумаешь сказать что-то не так или предупредить их. – Он многозначительно показал кивком головы в сторону Одинцова.
Они вывели толстяка из хаты и подтолкнули в сторону дороги. Тот, медленно и с опаской оглядываясь по сторонам, побрел к тропинке, ведущей к тракту. На секунду он застыл, увидев, как из леса выходит отряд партизан, но Шубин поторопил его, приказав пошустрее шевелить ногами.
Вскоре немчик спустился с горки, и Одинцов с Глебом направились следом за ним, но так, чтобы их не заметили немцы, ведущие наблюдение за дорогой. Впрочем, когда Шубин увидел сидевших и игравших в карты фрицев, он окончательно успокоился. Немецкие солдаты явно не страдали повышенной бдительностью и к своим обязанностям относились, мягко говоря, фривольно.
Увидев спускавшегося к ним ефрейтора, охранники даже не встали перед ним, как положено перед старшим по званию. Сразу было видно, что они не очень-то уважали этого толстого Хельмута. Помня, что за ним наблюдают русские разведчики, ефрейтор прикрикнул на своих подчиненных, и те нехотя, прервав игру, встали. Передав им приказ, якобы полученный по рации, толстяк стал торопить их с выполнением и даже пару раз пнул одного из солдат под зад, чтобы тот собирал разбросанные на траве карты побыстрее.
Солдаты, конечно же, забросали ефрейтора разными вопросами, но тот ответил им так, как ему велел отвечать Шубин, и все торопил, чтобы солдаты не мешкали и шли передавать приказ начальства другим постам.
– Все должны быть в Радивилове через час! – кричал толстяк. – Так что шевелите ногами, если не хотите неприятностей! Через час мне по рации должны доложить, что все вернулись в расположение роты. Вы поняли?
Выйдя на дорогу, солдаты, недовольно переговариваясь и ругая ефрейтора разными обидными словами, прибавили шаг. Немного постояв, толстый Хельмут нехотя повернулся и пошел вверх по тропинке.
– Молодец, Хельмут, – похвалил его Шубин, выходя из-за дерева. – Из тебя мог бы получиться хороший обер-ефрейтор, если бы вы не проигрывали войну. Но Гитлер капут? – спросил он и насмешливо посмотрел на ефрейтора.
– Капут, Гитлер капут, – торопливо согласился тот.
– Отведи его в дом, свяжи и заткни рот. Обоим. И в погребе закрой. Пускай сидят там и надеются, что их найдут. Рацию выведи из строя, – приказал Шубин Жулябе, который появился на тропинке, неожиданно вынырнув из-за куста колючей ежевики.
Его внезапное появление напугало Хельмута, и он остановился, испуганно глядя на внушительную фигуру разведчика.
– Не бойся, не кусаюсь, – добродушно усмехнулся Жуляба.
Немец, как ни странно, успокоился и смиренно побрел впереди, заложив обе руки за спину.
Глава пятая
Времени на подготовку засады, как и предупреждал Шубин, оказалось совсем немного. Едва партизаны и разведчики заняли позиции с двух сторон от дороги, как вдалеке послышался гул моторов. Сначала показались два мотоцикла, в которых сидело кроме водителей еще по одному автоматчику. Мотоциклы остановились и, не заглушая моторов, стали кого-то ждать. Как только на повороте показался открытый автомобиль, они двинулись дальше. Но уехали недалеко, потому что по ним открыли огонь залегшие неподалеку бойцы Клименко.
Машина тем временем поравнялась с местом, где ее ждали разведчики Шубина. Шофер не успел отреагировать на внезапные выстрелы и остановиться. По колесам машины ударила автоматная очередь, и автомобиль повело – сначала вправо, а потом влево, так что он едва не перевернулся. Шофер и автоматчик, сидевший на переднем сиденье, выскочили из машины и были сразу же убиты.
Офицер же не стал выпрыгивать, а просто нагнулся, пытаясь спрятаться. Глебу показалось, будто что-то блеснуло в лучах солнца, когда офицер наклонялся. Да и сам офицер показался ему очень уж знакомым – хотя времени на размышления и догадки у Шубина сейчас не было.
Он, Одинцов и Энтин выскочили на открытое пространство перед дорогой и, пригибаясь, хотели бежать к автомобилю, чтобы обойти его сзади, но тут по ним начали стрелять подъехавшие на двух мотоциклах автоматчики, которые, как оказалось, следовали на некотором расстоянии от автомобиля. Пришлось быстро залечь и откатиться в высокую траву. Шубин и Одинцов открыли огонь по мотоциклам, не давая им развернуться или подъехать ближе к автомобилю. Энтин попытался под прикрытием их огня выскочить на дорогу, но офицер, залегший в машине, уже добрался до своего пистолета и тоже начал стрелять. Он едва не попал в Энтина, и тому пришлось уйти обратно, под защиту высокой травы и кустарников.
И тут на дорогу с обеих сторон выбежали партизаны, которые, расправившись с передовыми автоматчиками, теперь спешили на помощь разведчикам. Кто-то из партизан, чтобы не попасть под обстрел офицера из автомобиля, кинул на дорогу гранату. Та взорвалась перед самой машиной.
– Какого лешего! – воскликнул Шубин, выскакивая на дорогу и бросаясь к автомобилю, совсем забыв, что оттуда только что стрелял офицер. – Сказано ведь было – по машине не стрелять!
Следом за Шубиным на дорогу выбежали и Одинцов с Энтиным. Втроем они подбежали к машине. Дверца с одной стороны была приоткрыта, и из нее наполовину вывалилось тело длинного и худого офицера со знаками отличия унтер-штурмфюрера СС, что соответствовало званию лейтенанта в войсках вермахта. Перевернув обмякшее тело и вытащив офицера на дорогу, Шубин убедился, что этот эсэсовец действительно ему знаком. Это был тот самый офицерик в очочках, которого он видел на этой же самой дороге пару дней назад, когда возвращался с предыдущего задания. Тогда-то он и увидел в его руках тот самый загадочный пакет, который этот лейтенантик вынул из другого автомобиля, расстрелянного накануне бандеровцами, и который так заинтересовал командующего 3-й гвардейской армией.
– Знакомая личность, – сказал стоящий рядом с Шубиным Энтин. – Это не тот ли офицер, который прибирал на дороге трупы бандеровцев после нападения на штабную машину и ее сопровождение?
– Тот самый, – подтвердил Глеб и вдруг увидел, как забегали под бледными веками белки глаз и скривились тонкие губы офицера. Он снял с лица лейтенанта круглые очки с треснувшим на них стеклом и сказал:
