– Интересная вы особа, Майя Аркадьевна.
Я вскинула брови, а он поспешил пояснить:
– Обычно в таких случаях людям не терпится узнать, что им причитается по завещанию, а уж потом они начинают задавать вопросы. И то не всегда.
– Наверное, в тех ситуациях они на что-то претендуют или хотя бы имеют представление, кто является автором завещания. Я же вообще ничего не понимаю. Мужчина, оставивший вам бумаги, вообще может оказаться мне совершенно посторонним. Вдруг это какой-нибудь сталкер, тайно следивший за мной?
– За вами следили? – Громов подался вперед, внимательно за мной наблюдая.
– Кто знает, – деловито ответила я и взяла в руку чашку.
– Предлагаю все-таки ознакомиться с волей умершего, а потом уже строить догадки. Возможно, после оглашения завещания ваши вопросы и сомнения отпадут сами собой.
Откашлявшись, Громов поднялся с места, кресло его откатилось и шумно ударилось о стену. Мужчина прошел к сейфу, открыл его и извлек на свет большой конверт из плотной бумаги. Вернувшись на свое место, он провел рукой по вороту рубашки. Как по волшебству в кабинете вновь появилась блондинка. И не одна. Петр Евгеньевич объяснил о необходимости присутствия свидетелей. Затем он долго и неуклюже вскрывал конверты и зачитывал волю того, кого неуклонно называл моим отцом.
– Значит, Аркадий, – произнесла я в задумчивости, когда мы вновь остались в кабинете одни.
– Что, простите?
– Его звали Аркадий, – пришлось мне повторить.
Громов смотрел на меня и, кажется, снова размышлял, почему я задаю странные вопросы, неочевидные в такой ситуации.
– Иванов Аркадий Александрович, – медленно повторил нотариус.
Я кивнула, непонятно с чем соглашаясь. На самом деле все мои мысли были о матери. Теперь я еще больше сомневалась в том, что мое отчество было выбрано ею едва ли не случайно, и еще меньше в том, что завещание оставил посторонний человек. Точнее, номинально умерший действительно был мне фактически чужим. Мы никогда не встречались, я ничего не знала о нем до сегодняшнего дня и, признаться, давно не рассчитывала разжиться хоть какими-то сведениями.
Вся эта информация обрушилась на меня потоком, и я хваталась то за один факт, то за другой, не зная толком, на чем следовало задержать внимание.
Аркадий Александрович, живший в Красных Оврагах, прекрасно знал о существовании у него дочери. Более того, счел меня достойной стать его наследницей. Должно быть, чувствовал за собой вину за то, что не принимал участия в моем воспитании.
– Значит, он знал, где я живу, раз обратился именно к вам, а не к нотариусу поближе к месту своего проживания, – вслух размышляла я.
По моему мнению, если Иванов поступил таким образом, он точно знал, где меня следует искать.
Громов молчал, внимательно за мной наблюдая. Удивительно, что он еще не попросил меня удалиться, ведь процедура оглашения завещания была окончена.
– Вы были с ним знакомы? – догадалась я.
– Немного, – не стал отрицать Петр Евгеньевич.
– И как давно он знал о моем существовании?
– Наше знакомство с Аркадием Александровичем нельзя было назвать настолько близким, чтобы он делился со мной подробностями своей личной жизни. Мне кажется, ваши вопросы можно будет задать его родственникам, если вы решите поехать на похороны или просто их навестить…
– Похороны? – перебила я.
– Ну да. Аркадий Александрович будет погребен по православным канонам…
Нотариус продолжал говорить, а я не могла поверить в услышанное. Отчего-то мне казалось, что с момента смерти Иванова прошло уже достаточно много времени. Теперь же оказалось, что у меня есть шанс увидеть отца, пусть и в гробу, но все же.
– Его убили? – откашлявшись, спросила я, невольно вспомнив вчерашнее послание.
– Кажется, он умер от сердечной недостаточности. Опять же, лучше осведомиться на месте. Похороны состоятся завтра. У меня есть вся необходимая информация, могу ее вам направить.
– Будьте добры, – кивнула я, поднимаясь.
Ноги вдруг показались чугунными, тело отказывалось подчиняться.
Уже на пороге, взявшись за ручку двери, я резко развернулась и сделала несколько шагов в сторону стола.
– Майя Аркадьевна, с вами все в порядке? – забеспокоился Громов.
– Петр Евгеньевич, я правда не думала, что когда-нибудь узнаю хоть что-то о собственном отце. Кем он был, можете сказать? Хоть что-то, – умоляла я.
– Порядочным человеком.
Я выжидательно смотрела на него, не собираясь сдаваться.
– Аркадий Александрович был талантливым доктором, более того – настоящим альтруистом. Собирался развивать медицину в регионе, строить реабилитационный центр в Красных Оврагах. Жаль, что его плану не суждено реализоваться.
– Ну, может быть, его задумку воплотит кто-то другой.
– Очень в этом сомневаюсь, Майя Аркадьевна, слишком много сложностей, которых любой другой просто испугается.
– Большое вам человеческое спасибо, что поделились. Всю сознательную жизнь я считала, что мое отчество – плод маминой фантазии, а имя моего родителя она не помнит. После их случайной связи он исчез и ничегошеньки обо мне не знает. Теперь же оказывается, что Аркадий Иванов прекрасно знал о моем существовании все эти годы… – я осеклась. – Или?
– Что? – не понял Громов.
– Или о том, что у него есть дочь, он узнал не так давно?
– Все же вам лучше поговорить с его родственниками, – виновато улыбнулся Петр Евгеньевич.
– Или со своими, – усмехнулась я и направилась к двери.
Солнце слепило, и я пожалела, что не взяла с собой из машины солнцезащитные очки. Я прошла до конца Левобережной улицы, глядя исключительно себе под ноги: во-первых, от новостей меня слегка покачивало, а во-вторых, так глаза хоть немного спасались от яркого света. В руке я крепко сжимала телефон. Мне ужасно хотелось позвонить матери и призвать ее к ответу. Но Ромка был прав: не стоит родительнице знать о происходящем. По крайней мере, пока.
Зная ее, я почти не сомневалась: она все это время была в курсе того, кто мой отец и где он находится. Вопрос только в том, как Иванов узнал о моем существовании. Было ему это известно с самого начала или он искал меня долгие годы? А может быть, мать в какой-то момент сама нарисовалась с этой замечательной новостью? Вот только зачем? Просить пособия на мое содержание? Но мы и так не бедствовали. Впрочем, денег, как известно, много никогда не бывает.
К тому же, если отец участвовал в моей жизни финансово, к чему оставлять мне что-то по завещанию? Он и так вносил свою лепту. Громов сказал, что родственники у него имелись. Логичнее было бы оставить все им.
Однако более всего меня занимал другой вопрос. Если Иванов знал обо мне, почему не связался? Неужели ему не хотелось познакомиться с собственной дочерью? Хотя, возможно, у него семеро по лавкам в этих его Красных Оврагах. Тогда снова непонятно, зачем завещать что-то мне, когда можно оставить это детям, которые являются его отпрысками на законном основании. Впрочем, им может достаться куда больше, чем то, что отписано мне. Вдруг он мультимиллиардер?
Телефон в сумочке разрывался, и я решила-таки извлечь его на свет. Звонил, конечно же, Ромка.
– Ну что? – просипел он в трубку.
– Лиза вернулась? – ответила я вопросом на вопрос.
– Ага.
– Сможешь спуститься кофе попить в пекарне на первом этаже вашего дома?
Повисло молчание, только частое дыхание братца не позволяло забыть, что он все еще на проводе.
– Ясно. Благоверная находится где-то рядом, и при ней ты не можешь озвучить, что так далеко она тебя не отпустит!
– Лиза готовит сборную солянку, можешь купить свежего хлеба по пути?
– Все понятно. Я приезжаю на обед, и это, похоже, единственная возможность поговорить с собственным братом.
– Я тоже тебя люблю.
К тому моменту я успела отойти довольно далеко от нотариальной конторы. Хотела было отправиться к брату пешком – отсюда было минут пятнадцать ходьбы до их дома, но вспомнила, что приехала на машине, которую нежелательно было надолго бросать в центре города. Развернувшись на пятках, я зашагала в обратном направлении, туда, где оставила автомобиль.
Уже достигнув нужного подъезда, я вспомнила о хлебе, который просил захватить братец, и отправилась в пекарню. А ведь могли бы спокойно попить здесь кофе, если бы Ромка не был таким подкаблучником.
– М-м, ржаной, теплый еще! – обрадовалась Лиза, забирая у меня бумажный пакет.
Ромка с Аришей на руках появился из гостиной.
– Привет, Маюша! – Брат взял руку дочери и помахал мне в знак приветствия.
– Муж сказал, тебя сегодня не ждать, но хорошо, что выбралась! – Лизавета Степановна была после маникюра в приподнятом настроении.
Она устремилась в кухню, и я следом за ней.
– Спасибо за билеты в филармонию, мы чудесно провели время! – поспешила я поблагодарить хозяйку.
– Ну ничего, скоро и я смогу выбраться в свет. – Лиза легонько хлопнула себя по пышной груди.
– Кстати, не знала, что Епифан такой красавец! – заявила я, пользуясь тем, что в кухне мы пока были вдвоем.
– Жаль, что к внешности ум не прилагается…
– У него с этим проблемы? – удивилась я.
– А ты как думаешь? Такую женщину упустил!
Все-таки самооценке Елизаветы Степановны можно было позавидовать.
– Ну, талантом бог точно не обделил, – резюмировала я.
В дверях возник Ромка. Он усадил Аришу в детский стульчик, а сам устроился за столом, явно давая понять, что пришло время обеда. Лиза разлила суп по тарелкам, поставила на стол сметану и дольки лимона на блюдце, а я помогла нарезать принесенный хлеб.
– Жаль, что у меня в доме такой пекарни нет, – сетовала я, наслаждаясь хрустом румяной корочки.
– Радуйся! Было бы у тебя такое заведение под боком, давно перестала бы в джинсы помещаться! – фыркнула Лиза.
– У нас в роду по женской линии никто к полноте не склонен, – вступился за меня Ромка.
– То-то и видно, что все в мужскую ушло. – Лизавета Степановна выразительно посмотрела на Ромкино пузо, обтянутое полосатой футболкой.
В солянке жена брата знала толк. Мы с удовольствием съели по тарелке, а кто-то даже две. Ариша с любопытством наблюдала за нами. Ей досталось пюре из индейки и кабачка, которым Ромка успевал кормить дочь параллельно со своей трапезой. Аппетит у девчушки был явно в отца. Она принялась кукситься, давая понять, что не отказалась бы от добавки.
– Ладно, – сдалась Лиза. – Пойдем за десертом.
Она вынула дочь из стульчика и отправилась в спальню.
– Ох уж это грудное вскармливание, – улыбнулась я брату.
– Ага, нам не понять! – хохотнул он в ответ, провожая своих девчонок взглядом.
Как только Ромка убедился, что нас никто не слышит, он придвинул свой табурет вплотную ко мне и шепотом спросил:
– Ну что там?
Он с такой опаской косился на дверь, что я не удержалась от колкости:
– Коридор.
– Майя, не вредничай, – протянул брат.
– Там если и не мой родитель, то человек невероятной щедрости. Завещал мне квартиру в Москве и счет в банке.
– На какую сумму?
– Пока не знаю.
– А квартира большая?
– У меня пока только адрес есть.
– Диктуй. – Ромка вынул телефон из кармана и с готовностью занес пальцы над экраном.
Я назвала ему улицу, и вскоре он констатировал:
– Район отличный, центр, и дом, кажется, сталинка. Думаю, минимум две комнаты. Хотя тебе и одной за глаза. Всяко лучше, чем снимать, как ты сейчас.
– Жилье-то в Москве, – напомнила я.
– Ну и что тебя тут держит? – удивился Ромка. – Кроме меня, разумеется?
Вопрос он задал настолько хороший, что я даже не сразу нашлась, что ответить.
– Я подумаю над твоим предложением, – усмехнулась я. – Для начала надо вступить в наследство.
– И проверить, сколько там денег на счету. Вдруг столько, что еще на одну квартиру хватит!
