Занимательная некромантия. Сердце демона
Марина Александрова
Казалось, у неё есть всё: богатый красивый дом, любящие мать и отец, заботливые братья, блестящее образование. Элизабет Ро можно было бы назвать принцессой, родившейся с одной-единственной целью – получать в этой жизни всё самое лучшее.
Да, наверное, так и было бы, если бы не одно «но». Родилась эта девочка в сильнейшем роду некромантов королевства и как-то так вышло, что она оказалась единственной, у кого этого самого дара не оказалось. То, что для неё никогда не было проблемой, вдруг стало таковой для её отца.
Что произойдёт, если кто-то решит изменить судьбу в угоду своим желаниям? Ничто не даётся просто так, и как ударит Фортуна за такую вольность? Сможет ли Лиз потеряв всё, найти себя? Любовь?
Марина Александрова
Занимательная некромантия. Сердце демона
Занимательная некромантия. Сердце демона.
Аннотация:
Казалось, у неё есть всё: богатый красивый дом, любящие мать и отец, заботливые братья, блестящее образование. Элизабет Ро можно было бы назвать принцессой, родившейся с одной-единственной целью – получать в этой жизни всё самое лучшее.
Да, наверное, так и было бы, если бы не одно «но». Родилась эта девочка в сильнейшем роду некромантов королевства и как-то так вышло, что она оказалась единственной, у кого этого самого дара не оказалось. То, что для неё никогда не было проблемой, вдруг стало таковой для её отца.
Что произойдёт, если кто-то решит изменить судьбу в угоду своим желаниям? Ничто не даётся просто так, и как ударит Фортуна за такую вольность? Сможет ли Лиз потеряв всё, найти себя? Любовь?
ПРОЛОГ.
Несмотря на ясное солнечное утро, в комнате царил полумрак. Внутрь дорого обставленного кабинета, сквозь плотно задернутые шторы, проникали лишь жалкие клочки света. В воздухе слышался аромат дорогого табака, бренди и тёплого дерева. Эдвард Ро не был тем, кто злоупотреблял выпивкой, но у него был каждодневный ритуал, когда он позволял себе выкурить любимую сигару за бокалом столь же любимого напитка. С годами эта привычка приобрела ощутимый аромат, который казалось въелся в стены этого места.
– Эдвард, – тихий женский голос нёс в себе умоляющие нотки, – прошу тебя, одумайся! Я умоляю тебя, – женщине не удалось подавить тяжелый вздох.
Сейчас Патрисcия Ро, светская львица Роаны, всегда безупречная с головы до ног, выглядела как-то по-особенному жалкой. Её годами вышколенная осанка словно не выдержала того бремени, что на неё взвалили, согнув женщину точно древнюю старуху. В уголках губ вдруг показались глубокие морщины, что обозначили всю степень её отчаяния. Она, как и всегда, сидела на краешке стула, вот только совсем не выглядела той, кем привыкли считать её все вокруг. От безупречной стервы не осталось и следа.
– Мама права, – глубокий мужской голос, уже давно не принадлежавший юноше, вдруг неожиданно придал сил Патрисcии, и она резко выпрямилась, прямо взглянув в глаза нежданному соратнику. – Лиз не создана для того, во что ты хочешь её втянуть.
– Не слушаешь меня, так прислушайся хотя бы к Алану! Он твой сын и ….
– Довольно, – жестко и резко ответил отец семейства.
Весь вид Эдварда Ро говорил о том, что он не тот человек, который станет терпеть возражения. Несмотря на то, что мужчина уже разменял шестой десяток, на вид ему было лишь немногим за тридцать. Широкоплечий и высокий, идеально уложенные русые волосы, ясно-голубые глаза, прямой нос и волевой подбородок, который так хорошо подчеркивал качества этого мужчины, а именно его упрямство и решительность.
Эдвард небрежно достал золотые часы из кармана жилета, точно показывая собеседникам, что лишь тратит время на них, и тут же, убрав их обратно в карман, посмотрел на Патриссию.
– Не смей настраивать против меня моих же детей, – почти прорычал он. – То, что я делаю, всегда для их же блага.
Нижняя губа женщины предательски задрожала, а на глазах сами собой навернулись слёзы.
Она привыкла быть сильной. В их обществе по-другому было нельзя. Её побаивались в высших кругах Роаны. Любой, кто выходил в свет, уже знал, что с Патриссией Ро нужно дружить. Но только перед этим мужчиной вся её сила и стойкость превращались в прах. Ей никогда не победить его.
– Разве тебе недостаточно Джесси и Алана? – тихо спросила она. – Они твои сыновья и станут однажды опорой семьи. Ты же видишь их потенциал…
Похоже, этот разговор изрядно потрепал нервы хозяину кабинета. Не выдержав, Эдвард с силой ударил открытой ладонью по столешнице и зло посмотрел на супругу. Женщина вздрогнула так, точно под его ладонью оказалась её щека.
– Тебе прекрасно известно, чем именно меня не вполне устраивает Джесси, – сквозь сжатые зубы, почти прорычал он. – Что ты понимаешь в некромантии? М? Твой удел таскаться на бесконечные приемы, улыбаться всем подряд и не усложнять мне жизнь! Много ли я прошу?! Лесса! – крикнул он, в то время как Пати с силой сжала кулаки.
– Можем мы хотя бы сейчас обойтись без её присутствия? – зло прошипела она, не в силах сдержать гнев. – Это мои дети! И я всё ещё их мать, а не эта тварь…
– Предупреждаю тебя, Пати, ещё одно только слово, – как-то по-особенному вкрадчиво сказал Эдвард, взглянув на женщину исподлобья. – И тебе стоит не забывать благодарить эту, как ты выразилась, тварь, – многозначительно посмотрел он на жену.
Этот взгляд она знала, как знала и то, что за ним последует. Казалось, она не боится никого в этом мире, но стоит ему так посмотреть на неё… и прежней Патриссии уже не остаётся. Она просто та, кто не смеет ослушаться. Ничтожество у его ног. Как же она ненавидела себя за малодушие и страх. Как же она ненавидела его за то, во что он превратил её!
Тем временем дверь в кабинет отворилась, и внутрь вошла, без сомнений, самая роскошная женщина Роаны. На первый взгляд, она была одета скромно, как и полагалось личному помощнику: наглухо закрытая белая блузка с высоким воротником, черный жилет и простая юбка в тон. Но женщина шла, и казалось, словно с каждым шагом наряд на ней становится всё порочнее и откровеннее, пробуждая самые сокровенные желания в окружающих. Просто убранные волосы. Совершенно непримечательное лицо вдруг становилось единственным, самым привлекательным, желанным.
Патриссия видела, как её муж смотрит на эту женщину, и даже спустя столько лет ей было тяжело принять это. Их связь до сих пор не давала покоя душе. То, с чем она должна была мириться и принимать все эти годы, уничтожило все настоящие чувства к некогда любимому мужчине.
Тем временем Лесса маняще улыбнулась, точно кроме них двоих в комнате никого больше не было. Пати отметила, с каким вожделением её супруг смотрит в ответ. На неё он никогда не смотрел так. Она всегда была лишь… инкубатором для него.
Девушка подошла к Эдварду и тут же легко поцеловала его в губы, присев на подлокотник кресла.
– Ты звал меня? – прошептала она.
Эдвард плотоядно улыбнулся в ответ и заговорил:
– Однажды, Пати, я был на месте Лиз, – взглянул он сперва на жену, а потом и на сына. – И моему отцу предстояло сделать выбор: кем будет его ребёнок? Наш род первый среди некромантов королевства не потому, что у нас рождаются особенные дети, а потому, что даже если они совершенно обычные, мы знаем, как сделать их особенными, понимаешь? Даже если наш ребёнок по какой-то причине не способен жить, настоящий Ро сумеет найти способ вдохнуть жизнь в него.
Говоря эти слова, его взгляд ласкал женщину, что сидела перед ним, а широкая ладонь, никого не стесняясь, скользила по изгибам её тела.
Он встал из-за стола и подошел к окну, чуть отведя штору. Где-то там, внизу, точно в другом мире, сотканном из детства и солнца, прямо босиком по зелёной траве бегали двое детей. Даже не зная, что они двойняшки, было понятно, что они родные брат и сестра: Джесси, что умел улыбаться лишь рядом с сестрой и который родился с сильнейшим даром к некромантии, и Лизи – просто девочка, которая, точно маленькое солнышко, готова была согревать брата в лучах своей улыбки столько, сколько это было необходимо, лишь бы он улыбнулся в ответ.
И никто в целом свете, кроме четверых собравшихся в кабинете семьи потомственных некромантов, не знал, какие скелеты хранятся в шкафах благородного рода Ро.
ГЛАВА 1.
Какими тропами приходится брести, чтобы однажды найти своё счастье? У кого-то они ровные и незатейливые, кто-то просто получает от жизни всё, что захочет. А кому-то приходится идти долго и мучительно, не разбирая дороги, босиком по битому стеклу. И, сколько бы ты ни шел, это вовсе не гарантирует тебе счастливый финал.
Когда я думаю об этом, мне кажется, что я принадлежу именно к последней категории. Не то чтобы я была склонна к излишнему драматизму, но… К чему придумывать и приукрашивать, если моя жизнь, которая начиналась как ясное летнее утро, где, казалось, было всё для прекрасного солнечного дня, вдруг превратилась в промозглый осенний вечер?
Нет ничего хуже, чем надеяться на исполнение сказки в реальность. Несбывшиеся мечты – вот то, что убивает в нас веру в добро. Когда-то я верила, что они помогут мне найти себя. Глупая! Именно их осколки изрезали всё внутри так, что я больше не вижу снов.
Думаю, стоит начать с истоков, чтобы понять, о чем именно я говорю. Вернуться туда, где я, всё ещё беззаботная, излишне наивная и совершенно ничего не понимающая в жизни, просто принимала этот мир как нечто само собой разумеющееся. Там было куда больше смысла, чем осталось теперь…
Средняя школа Блэквуд, Королевство Роана.
– Чего уставилась, Джустина? М? Это ты надежда Роаны, будущий великий некромант!? А, по-моему, ты больше похож на придурка!
Я слышала голоса ненавистной мне шайки ребят, пока бежала по извилистым тропам школьного парка. И, к сожалению, я знала, кого именно они задирают сейчас. Мой брат действительно родился с огромным потенциалом. Это знали все. Отец возлагал на него большие надежды и не стеснялся об этом всячески упоминать. На самом деле моего брата звали Джастин, а в семье просто Джесси. Правда, было кое-что ещё, что выделяло его как будущего одаренного в некромантии: Джесси имел определённые странности. Он сторонился людей. Не любил начинать разговор или поддерживать беседу. Ребята считали его не от мира сего. Что ж, пожалуй, для них он таким и был. То ли дело я – сущая бездарность и по воле судьбы вынужденный телохранитель для того, кто был самым родным на свете для меня. Отец говорил, что по мере развития дара Джесси станет другим. Оставалось только надеяться, что так и будет, прежде всего ради самого брата. Ему было действительно тяжело взаимодействовать с окружающим миром.
– Отвали от него, Брайан! – заорала я, не успев толком вынырнуть из кустов.
Этой весной нам с Джесси исполнилось по пятнадцать лет. И, как любая девушка, я сильно прибавила в росте, в отличие от своих одноклассников и брата.
– О, Джустина, смотри, твоя спасительница тут как тут! Жду не дождусь, когда ты поступишь в Академию, куда бездарностям ход заказан, – с вызовом посмотрел на меня этот ненавистный рыжий мерзавец.
Брайан Верто и пятеро его дружков окружили Джесси, прижав его спиной к стволу дерева. Брат никогда не кричал и не отбивался от них. На первый взгляд, он казался совершенно потерянным и забитым, но я знала, как тяжело ему даётся общение с окружающими. Ещё тяжелее ему было выражать свои эмоции. И неважно, будь то гнев, обида или радость. Он просто стоял, молча снося все насмешки, вперив взгляд в пол. Сквозь нашу связь близнецов я чувствовала отголоски его гнева, боли, ярости, желание дать отпор. Но всё это будто клубилось под тончайшей и совершенно непроницаемой оболочкой его тела. Это было ужасно! И в такие моменты именно я находила выход для этих чувств, пропуская их сквозь себя.
– А ты доживёшь до Академии-то? – зло бросила я, а взгляд сам собой упал на ближайшие кусты и торчащую из них засохшую палку.
Долго не думая, схватила её и дернула на себя. То, что палка подалась, было неожиданно, как и то, что я, больше ни о чем не думая, размахивая ею во все стороны, ринулась вперёд.
– Кто из вас ещё мужик?! А, Джусти…
Договорить он не успел. Коряга, точно импровизированная булава, выполнила свою функцию, попав рыжему аккурат по подбородку, заставив прикусить язык и завыть на одной высокой ноте. Брайан упал на колени, в то время как ребята бросились наутёк.
– Можешь считать, что я! – вызверилась я, стоя над телом поверженного врага и беря брата за руку.
Рука Джесси была ледяной. Я чувствовала, в какой ярости он находился сейчас, как и знала то, насколько ему тяжело. То, что другие расценивали как слабость и возможность причинить ему боль, было тем, с чем он ничего не мог поделать. Наш отец говорил, что это нормально, что с раскрытием способностей Джесси сможет преодолеть это. Но… пока мы имели то, что имели, и нам приходилось с этим жить.
– Идём отсюда, – потянула я его на себя, уводя подальше от мерзавцев, которых вряд ли когда-нибудь смогу простить.
Так проходило наше детство, сколько я себя помню. Гениальный Джесии и бездарная Лизи, а по факту мальчик, который не мог постоять за себя и девочка, которая так любила его, что должна была сражаться с целым миром, чтобы защитить.
– Каков мерзавец! – причитала я, когда мы возвращались домой из школы. – Не могу понять, что у него в голове! Зачем он это делает?
Путь наш пролегал через улицу Роз, где собиралась вся творческая молодёжь Роаны. Эта совсем неширокая, но уютная улочка порой превращалась в настоящий музей под открытым небом или развернувшийся прямо на улице театр, смотря к какому событию, было приурочено собрание. Иногда это весьма затрудняло попадание домой к ужину, поскольку мы могли часами разглядывать очередные творения художников, актёров, музыкантов. Но только не в этот день.
– Он не виноват, что я жертва, – вдруг сказал Джесси, посмотрев на меня так, что мне стало не по себе.
Его взгляд уже тогда был не по-детски взрослым и порой пугающим даже меня.
– Не смей так говорить, – с силой сжав его руку, сказала я. – Как только попадёшь в академию и твоим даром займутся профессионалы, то сможешь, – нахмурилась я, подбирая слова, – разбираться с подобным сам.
