Наталья Мамлеева "Требую развода! Что значит – вы отказываетесь?!"

– Разумеется, нет, – издевательски усмехнулся Саден и протянул мне руку. – Прошу за мной, леди Даяна.

Я вложила руку в его ладонь и спустилась за ним. У дома стояло множество экипажей, и мы сели в открытый. Я отстранённо наблюдала, как и другие занимают мои хмурые родственники. В прошлый раз три года назад они все были так счастливы…

– Можно я поеду с тобой? – спросила Милли, и я почти протянула ей руку, лишь в последний момент отец подхватил сестрёнку и отнёс в свою карету, не сказав мне ни слова.

– Смотрю, родственники не одобряют твою жажду наживы, – хмыкнул парень.

– Хоть в чём-то я их обскакала, – отозвалась иронично.

И только сейчас взгляд Садена потеплел.

– Злишься, что продали тебя?

– Нет, – мотнула головой. – Это как раз ожидаемо.

Я злюсь, что они не пытались защитить меня от чудовища, которым был мой муж. Даже когда я убегала от него, они вновь меня возвращали и ещё извинялись перед Торионом за то, что не воспитали меня должным образом. Сёстры старались ничего не замечать, а любимый старший брат перешёл на сторону гнусного мерзавца.

Лишь лучшая подруга жалела меня, понимала, насколько я несчастна, и утешала, когда я рыдала в подушку. Жаль, что Ниира не придёт на свадьбу – мы с ней сдружились пару недель назад, но она изначально была против этой свадьбы, когда узнала о ней. И прямо сказала, что не будет присутствовать на торжестве, где я гублю свою жизнь.

– Ты – загадочная девушка, – отозвался Саден наконец. – Ещё утром ты мне казалась горным цветком.

– Так и есть, – кивнула я. – Хрупкий снаружи, но с невероятно мощной корневой системой. Это про меня.

– Где ты получала знания?

– В приходской школе. У всех учениц монахинь был полный доступ к храмовой библиотеке. Правда, пользовались этой возможностью почему-то не все.

Саден кивнул и ничего не сказал в ответ. Так и не произнёс ни слова до тех пор, пока мы не приехали. На главной площади уже были накрыты столы. Три круга столов. Первый – вокруг стола с молодожёнами и небольшой арены перед ним для выступлений и танцев – для близких родственников и высокопоставленных гостей. Второй – для дальних родственников и гостей. И третий, уже отделённый едва заметной магической завесой, – для горожан. Ведь должен был жениться сам наследник герцога, а это событие городского масштаба.

Отсюда была видна и площадь со скверами у главного храма, а ещё – драконы, что стояли там и жевали куски сырого мяса. Люди обходили их по широкой дуге, а я вот смотрела с восхищением. Мне всегда эти мифические существа казались чем-то невероятным и недосягаемым.

Мы прошли по красной дорожке к центру. У стола и свадебной арки позади него меня дожидался… муж. Владыка не стал переодеваться по традициям Эренбела – остался всё в том же тёмном камзоле, расшитом серебром, в узких брюках и высоких сапогах. Светлые волосы были распущены и рассыпались по широким плечам. На мгновение у меня перехватило дыхание: Эрклэм Норвинг был не просто красив, его окружала аура такой силы, что все взоры невольно тянулись к нему.

– Назови хоть одну причину, почему не стоит пересказывать брату твой диалог с матерью.

– Есть одна на примете, – кивнула я и скосила взгляд на Садена, – например то, что это выставляет в дурном свете всех воспитателей наследников Повелителя, ведь они не привили одному из сыновей простой истины: подслушивать – нехорошо.

– Смеешь дерзить?

– Смею напомнить, что эти слова предназначались не вам. Вы видели мои отношения с матерью и отцом, считаете, я бы стала обнажать перед ними душу?

Саден промолчал. Мы уже подошли к моему мужу. Эрклэм протянул руку и помог мне сесть рядом с ним. Я боялась смотреть на супруга, предпочитала рассматривать гостей. Надо же, а Ториона среди гостей нет, хотя его отец здесь – сидит справа от короля Эренбела, совсем недалеко, настолько, что у нас есть возможность обменяться долгими, напряжёнными взглядами. Но в итоге я покорно склоняю голову и отворачиваюсь. Нет смысла бросать вызов ещё и ему. Он предпочитал оставаться в стороне от наших с Торионом отношений, но и напрямую мне не вредил.

Удивительное чувство, когда ты словно знаешь всех вокруг, а они тебя – нет. Скосила взгляд на Владыку. Пожалуй, его я не знаю. Ведь тогда, три года назад, он сидел рядом с королём Эренбела, но я даже не замечала его: была настолько влюблена в Ториона, что глаз не сводила со своего мужа.

А зря. Нужно было любоваться Владыкой. Тут хотя бы есть, чем усладить взор.

– Нравлюсь? – внезапно раздался вопрос, и мужчина медленно повернулся ко мне.

– Вы и сами знаете, насколько привлекательны для женщин.

– Так ты всё-таки попытаешься меня соблазнить? – вздёрнул он бровь.

– Я сказала о вашей привлекательности, а вы подумали о соблазнении. Неужели вы сами хотите, чтобы я вас соблазнила?

На чувственные губы легла улыбка.

– Я бы хотел за этим понаблюдать. Это не так просто, девочка, как тебе может показаться.

От его голоса с лёгкой хрипотцой по телу разлилась нега. Странное ощущение. Уже давно забытое. Когда-то, очень и очень давно, Торион вызывал во мне это чувство, но оно быстро сменилось страхом.

– Я подозреваю, что вы опытный мужчина. Также могу предположить, что я не в вашем вкусе.

Он осмотрел меня медленно. Мне даже показалось, что в его глазах я заметила удовольствие, но лишь показалось, потому что он припечатал:

– Девственницы мне не по душе.

Телом я, может, и девственна, но вот душой… душой я изранена. И лучше бы забыть весь мой опыт постельной жизни.

– Тогда хорошо, вам проще будет сдерживаться.

– Мне сдерживаться? – изумился Владыка и наклонился ко мне так, что наши губы разделяли не больше пятнадцати сантиметров. – Считаешь, что мне потребуется самообладание, чтобы не прикоснуться к тебе?

– Почему вы злитесь? Я лишь говорю очевидные вещи: рядом молодая и красивая жена – в своей красоте я не сомневаюсь, и вы имеете полное право получить от меня всё, на что может претендовать мужчина в браке, но я искренне рада, что девственницы – не в вашем вкусе.

Он некоторое время смотрел на меня изумлённо, а затем резко отстранился. Его злость не ушла. И я не понимала, почему его настроение вдруг так внезапно изменилось?

Гости расселись по своим местам. Зазвучала осторожная тихая музыка – благодаря заслону, отделяющему первые два круга столов, здесь царили тишина и спокойствие, такие, словно мы находились в зале дворца. Акустика тоже была соответствующей. Магия творит чудеса.

Магия, которая всегда мне была недоступна.

Раздался хрустальный перезвон. Я поднялась и покосилась на Владыку. Он сверлил меня взглядом и затем поднялся. Пришло время для речи короля.

Но её не последовало.

Глава 4

– Полагаю, что как жених я имею право на некоторые вольности, – взял слово дарханец и поднял свой бокал с рубиновой жидкостью. – Сегодня не будет никаких тостов, кроме моего. Музыка, песни, танцы… всё на усмотрение организаторов этой чудесной свадьбы, – последнее прозвучало с сарказмом, – но позвольте мне насладиться красотой своей невесты в тишине. – Гости молчали, лишь с некоторой жалостью и недоумением взирая на нас. Эрклэм поднял бокал. – Первый и последний на сегодня тост. За красоту моей супруги!

Уел. Я сжала кулачки, стараясь сохранить улыбку на лице. Я позволила себе сказать самоуверенно о своей внешности, а он взял и поднял за это тост в насмешливой манере. М-да, в этом браке будет тяжело!

– За красоту новобрачной! – повторили гости.

И уже тише, только для меня, Эрклэм добавил:

– И её благоразумие…

Он осушил бокал и сел первым. Всё моё тело было натянуто, словно струна, и я буквально заставила себя сесть. Но напряжение никуда не ушло. Казалось, оно увеличивалось с каждой секундой, проведённой за одним столом с дарханцем.

Музыка лилась рекой. Представления сменялись перед нами: песни, театральные постановки, танцы… нас развлекали. Гости выходить в центр не решались, но с каждым часом хмелели и смелели всё больше. Солнце перешагнуло зенит, затем прошло три четверти своего пути и близилось к закату. Я ела, пила, но едва ли чувствовала вкус. Щёки краснели, в голове было множество воспоминаний и событий.

Я оглядывала зал. Я не видела лица своей убийцы, но мне было интересно… здесь ли она? Та, что была третьей в наших отношениях?

– Дая, – позвала меня младшая сестра.

Я улыбнулась. Бросила взгляд поверх её головы, чтобы увидеть родителей – они отвлеклись на разговор с сыном герцога, поэтому не заметили, как Милисента ушла из-за стола. Лучше бы проигнорировал приглашение на торжество… Неужели было так сложно? Или решил растоптать свою гордость? Уверена, его любовница обязательно бы его утешила даже в такой трудный момент.

Я взяла девочку на колени. Ей сейчас всего лишь шесть… А я помню её старше. Непривычно. Но она единственная, любовь к кому я сберегла и сохранила. Моя маленькая девочка. Я обязательно её заберу. Обязательно.

– Ты не устала? – спросила осторожно и заправила за ухо каштановый локон, выбившийся из причёски. – Должно быть, утомительно сидеть тут весь день…

– Всё хорошо, но меня пугает мама, – произнесла сестра и опустила взор. – Она говорит, что мы все погибнем из-за тебя.

К нашему разговору прислушивался Эрклэм. Но я старалась делать вид, что меня не касается его любопытство.

– Мама преувеличила, малышка, – сказала мягко. – Она просто напугана моим выбором.

– Почему ты выбрала этого сурового мужчину вместо доброго Ториона? – без обиняков спросила Милли. – Он мне куклу подарил! Такую красивую…

Она подняла к свету действительно восхитительную фарфоровую куклу. Такой же куклой для Ториона была и я. Только ему нравилось каждый день оставлять на мне сколы, и вскоре я стала склеенной игрушкой, больше не интересной своему хозяину.

– Обещаю, позже я тебе подарю куклу ещё красивее, – заверила я. – А ты обещай их любить и заботиться. Обо всём – живом или неживом – всегда нужно заботиться и проявлять доброту. Запомни мои слова, Милли.

– Ты оставляешь нас, да? – догадалась Милисента. – Ты больше не вернёшься? Родители говорят, что тебя убьют.

Рядом хмыкнул Эрклэм. Захотелось пихнуть его в бок локтем, но это было бы уже слишком.

– Мне придётся уехать, Милли, но я вернусь к тебе. Только пообещай мне как можно меньше слушать наших родителей. Иногда на эмоциях они говорят чепуху.

Сестра кивнула, а вскоре я почувствовала, как к нам приближается мой отец. Он взял за руку Милисенту, но та вцепилась в моё платье.

– Идём, Милли, – рыкнул он, – идём, я сказал!

– Иди, малышка, – улыбнулась я, – и помни, что я всегда буду тебя любить.

– Можно мне с тобой?

Куда? В неизвестность? Моя жизнь висела на волоске, и мне сначала самой нужно встать на ноги, прежде чем брать ответственность за хрупкое и невинное существо.

– Я вернусь за тобой, – шепнула я и вновь заправила прядь волос, которые так любили выбиваться из её причёски. Непослушные кудряшки. – Иди, Милли. И помни, о чём мы с тобой разговаривали.

Сестра понуро кивнула и отправилась за отцом. Я поймала на себе взгляд Эрклэма. Когда мои родственники отдалились, он спросил:

– Любишь детей?

– Люблю искренность, – ответила честно. – А дети – всегда искренни. По ним сразу можно понять, какие они на самом деле и чего хотят, а вот по взрослым… увы, в них я совершенно не разбираюсь.

Владыка открыл рот, но произнести ничего не успел – в этот момент нас вновь прервал перезвон хрусталя. Моё сердце замерло. По залу поплыла тревожная музыка, танец под которую знал каждый эренбелец. О Шаардан, я совершенно забыла об этой свадебной традиции!

– Танец новобрачных! – провозгласил церемониймейстер, и с этой стороны заслона повисла такая тишина, что не пропусти моё сердце удар – его наверняка услышали бы все. – Невеста приглашает жениха.

Я поднялась и обернулась к Эрклэму. Голос дрожал, но я всё-таки спросила:

– Соизволишь ли ты подарить мне танец?

Я отсчитывала секунды, но Эрклэм молчал. Прошу тебя, отзовись! Он не должен, не обязан, но даже Торион три года назад станцевал со мной, ведь для невесты считается позором, если жених не откликнулся.

В Эренбеле, несмотря на красивое и сказочное название нашего королевства, весьма дикие традиции по отношению к женщинам. Унизительные, я бы сказала.

А в такой тишине я не могу объяснить Эрклэму всю подоплёку наших традиций – это сочтут их попранием. Женщина не должна упрашивать мужчину: её речи – лживы и льстивы. Так говорят у нас в народе.

– Нет, – прозвучал как гром среди ясного неба голос Владыки, и он не обратил внимания, как по залу прокатились смешки, просто отвернулся. – Я не любитель танцев.

– Прошу…

– Нет, – отчётливо ответил он и с раздражением взглянул на меня, уже тише добавив: – Ты и так забрала у меня слишком многое. Развлекаться с тобой я не намерен.

Он в своём праве. Я женила его против воли. Поэтому… что ж, он вполне достоин этого танца. А я им буду наказана. Но если такова цена, которую мне следует заплатить за второй шанс, я согласна.

Я вышла из-за стола всё так же в тишине. Слуги принесли хрустальные браслеты – артефакты, от которых будет исходить радужное свечение, придавая моему одиночному танцу невесты особое волшебство.

Шаардан, помоги мне это вынести. Я встала посередине. Ко мне подошли ещё две служанки и отцепили от моего традиционного наряда невесты длинные плотные рукава, а затем – роскошную юбку. За ней вниз полетело верхнее платье – всё это так быстро, что Эрклэм успел только встрепенуться и изумлённо взглянуть на меня.

Он знал или не имел представления о свадебных традициях Эренбела? Мне казалось, что об этой ужасной, варварской традиции должны знать все. Но он вполне мог и не догадываться, а времени и возможности объяснить у меня не было.

Жене предписано почитать мужа. Муж должен хотеть жену. Она обязана вызвать у него это желание. А если жених изначально не считает невесту достойной своего внимания, он показывает ей это таким способом. Отказывается танцевать.

И тогда она должна станцевать перед гостями, но смотреть только на своего супруга. Чтобы доказать ему свою покорность, показать, насколько она может быть красива, ведь красота – не только на лице, но ещё и в движениях.

Я осталась в одном нижнем платье, под которым камиза и бельё. Красная ткань едва ли хорошо скрывала очертания моего тела. Я словно обнажена перед всеми гостями. Это ужасно и смущающе, но я понимала, чем мне это грозит.

Музыка усиливалась. Я подняла руки вверх, чтобы сделать первое движение бёдрами. Этому танцу девочек в Эренбеле учат с детства. Этим танцем пугают всех девушек, что ведут себя недостойно или тех, кто не смог сохранить невинность до брака.

Ведь невинность – особый дар. Благодаря ей после свадебного ритуала в магичке открываются особые магические линии, и она может легко и безболезненно отдать всю свою силу супругу – чаще всего в первую брачную ночь, но иногда такое случается и в последующие. Максимальный срок, зафиксированный в истории, – три года.

Женщинам не нужна магия, у нас её отбирают. Сначала я даже расстраивалась, что не могу ничего передать мужу, потому что пустышка. Какой же глупой я была! Самой от себя тошно.

Да, раньше невинность была традицией только для магичек, но лет триста назад Эренбел стал более суров к женщинам, когда к власти пришёл нынешний король, и тогда сохранение невинности коснулось всех. В древности людям это было нужно, чтобы быть уверенными в происхождении наследника, но сейчас родство легко определяется магией.

Я двигаю животом, как предписывают традиции. Ставлю ногу вперёд, прогибаюсь. Закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг, но на самом деле из-за того, что ощущала, как на глаза наворачиваются слёзы.

И вдруг меня резко прижали к мужскому телу. Я распахнула ресницы и вцепилась в плечи своего супруга. Вокруг нас – магическая тёмная завеса, которую поставил он, но ему будто этого мало – мне на плечи лёг ещё и плащ с меховой оторочкой.

– Даяна, – вкрадчиво произносит он и подхватывает пальцами мой подбородок, слегка надавливая, так, что у меня приоткрываются губы. Бросает короткий взгляд на них и признаётся: – Мне кажется, что мы не разведёмся.