– Пеммикан!
– Что? – удивился Вернидуб.
– Если высушенное до камня и растертое в порошок мясо смешать с топленым жиром, да добавить в это порошка сухих ягод вроде клюквы или там черники, получится пеммикан. Хотя там много способов приготовления. Хорошо сделанный, он и год пролежит, и два. А для насыщения нужно не так много, так что можно брать с собой в походы.
– Интересно, – кивнул седой. – Но название дивное. Чье оно? Что означает?
Неждан лишь развел руками.
Хотел бы, не объяснил бы, что оно означает и откуда. Сам не помнил. Да оно и не требовалось. И без того работа закрутилась-завертелась.
Жира в лосе летом было мало. Во всяком случае, явно недостаточно для того, чтобы всю эту тушу переработать, поэтому решили просто сушить мясо наглухо. До состояния камня. Чтобы потом кидать в похлебку и тушить.
Сбегали к буреломам. Притащили несколько бревен.
Положили несколько таежных костров, которые также очень заинтересовали Вернидуба. И на прутиках, веточках да полосках лыка стали развешивать над ними мясо. В два-три яруса и более.
Так до вечера и провозились, все изгваздавшись в «богатом внутреннем мире» лося. Натурально с головы до ног.
– А это кто? – уже ближе к сумеркам спросил Неждан, указав на лес.
Седой скосился.
Прищурился.
Нахмурился.
– На собаку похоже, – вновь произнес парень. – На молосса.
– На кого?
– Порода собак такая. Только откуда она здесь? У нас же мелкие собачки водятся.
– От степняков, видать. Больше ей взяться неоткуда.
– А к тем откуда попала? Хотя… – задумался Неждан. – Молоссы же в основном пастушьи собаки. Для степняков – самое то. Только чего она тут делает? Неужто они пришли?
– Не слышал, что они собак в походы не берут. Да и зачем?
– Полон, ежели наловят, сторожить.
– Так связаны они. Да и не ходят они сами за ним в леса. А в степи пойди убеги.
– А что тогда? Отчего она тут?
– Всякое могло случиться. Может, хозяина убили, вот она и бродит с тех пор.
Неждан немного помедлил.
Подумал.
Потом взял кусок мяса и пошел с животинкой знакомиться. Если сладится, такая большая собака – самое то для тех условий, в которые он попал. Прокормить сложно, конечно. Но, по сути, она незаменима. Даром что пастушья, наверное…
Глава 7
166 год, июль, 16
Неждан сидел на бревнышке и точил топор.
Железный[26 - Здесь и далее изделие из кричного железа автор будет называть железным, несмотря на то что формально это сталь, обычно низкоуглеродистая, но бывает разная. Такое разделение исторично и хорошо подходит для удобства маркировки. Все-таки металл кузнечного рафинирования из крицы довольно сильно отличается от тигельной стали даже тех лет. Тут и однородность, и структура, и так далее.].
Устало и как-то равнодушно. Словно робот.
Вжик-вжик. Вжик-вжик.
Слушал очередную байку в исполнении Вернидуба, что расположился рядом и тоже трудился – осваивал технику изготовления кремневых поделок. На обломках. Заодно формировал разную мелочевку. Кремня в округе было мало, даже очень мало, и им обоим хотелось выжать из сырья максимум.
Прошел месяц с того вторжения лося. И все это время парень рвался вперед, словно за ним гнались черти с вилами. Оттого если и не выгорел, то очень устал. Прежде всего психологически. Что легко читалось во взгляде.
В здешних местах никто никуда не спешил.
Да, легкость на подъем ценилась. Но дела делались размеренно и неспешно. Чтобы не надорваться и не истощиться. Исключая, пожалуй, только суету с посевной да жатву. Там да, все бегали в мыле. В остальном же старались бережно относиться к себе и к своим силам.
Такое поведение проистекало из комплекса причин. В первую очередь из-за систематически плохого питания[27 - Количество калорий в состоянии покоя и во время тяжелого физического труда легко может отличаться вдвое. Быть бодрым и энергичным на голодный желудок затруднительно. Во всяком случае, долго.]. Неждан же сумел это ограничение обойти. Вот и пользовался.
Каскад рыбных ловушек обеспечивал потребности и его, и Вернидуба, и Мухтара, ну то есть пса. Как того звали раньше – бог весть. Парень дал ему первое пришедшее в голову имя, припомнив фильм из старой жизни. В конце концов, пришлый пес может и на необычную кличку отзываться. Почему нет? Тем более что это пес ведуна.
Так вот рыба.
Ее хватало.
Они этих чешуйчатых кушали столько, сколько хотелось. С запасом. Еще и отпускали излишек регулярно.
Клетчатку, витамины и сахара добывали из рогоза и лопуха[28 - У двухлетнего лопуха съедобен корень и центральная часть ствола. По вкусу что-то среднее между морковкой и кочерыжкой.], которых росло в округе довольно много. Ну и из других травок. Даже ряской порой не брезговали. На вкус она была как шпинат, то есть безвкусная зеленая бурда, но полезная вроде.
Ягоды еще, но мало. Не росли они поблизости, как и грибы.
В комплексе это давало удивительный эффект – и сам Неждан, и Вернидуб, и Мухтар жрали «от пуза», не тратя особых сил и времени на добычу еды и высвобождая массу времени на другие дела, да еще и в энергичном ключе, на что теперь хватало сил.
Исключая пса, который просто жизнерадостно крутился рядом. Он был еще довольно молод, как оказалось. И судя по тому, как и сколько двигался, – пастух. Неждан думал о том, чтобы сделать ему какую-то сбрую и таскать грузы, но пес очень трепетно относился к таким вещам и не терпел даже ошейника.
Да, если бы тут располагалось поселение хотя бы семей на десять, ситуация бы резко ухудшилась. Но пока они жили, по сути, втроем. И им хватало легкодоступной еды для комплексного питания. Даже возникали мысли об ином.
– Как дикие звери живем, – в который раз сокрушался Вернидуб.
– Так плохо без пива? – с нотками колкости интересовался Неждан.
– Меду бы надобно насобирать. Поставим его. Дело выйдет даже лучше, чем пиво.
– По зиме же надо собирать.
– Отчего же?
– Вскрыл дупло. Дымком с трухляшки выгнал пчел на мороз. Они там быстро и померли. А ты спокойно забираешь мед.
– Почто их губить-то?
– А мыслишь, они выживут, если им летом разорить дупло и забрать весь мед?
– Еще насобирают.
– Могут не успеть. Им же дупло новое искать после тебя. Ты же его раскурочишь. Вот и выходит, что так, что эдак. Только зимой меньше покусают да помрут быстро. Нет, выжить, конечно, могут. Если повезет. Но скорее вся семья пчелиная погибнет.
– А ежели не весь мед брать? – задумчиво спросил Вернидуб.
– Так-то по уму и надо лишь долю, – кивнул Неждан. – Но для этого им дупло нужно нам самим уже делать. Разборное. Улей зовется. И пчел в него переселять, чтобы растить там, как козлят али поросят.
– Разве же такое возможно?
– Вполне. Но потом. Сейчас не до того. Да и без доброго инструмента улья не сладить…
Их подобные разговоры шли непрерывно с того «лосиного дня».
Вернидуб рассказывал о том, как люди живут. Местами даже на распев озвучивал предания старины. Особенно о богах и героях. Ну и вообще в комплексе формировал в голове у Неждана определенную картину мира, чтобы он мог понимать все вокруг так же, как местные. Причем расширенно, на уровне ведунов.
И чем дальше, тем сильнее парень обалдевал.
При внешней схожести отдельных выводов получалось, что местные думали совсем иначе. С другими причинно-следственными цепочками. Так, у них любое дерево было больше, чем просто дерево. Аналогично обстояли дела и с животными, и птицами, и рыбами, и явлениями природы, и… да буквально всем. Они жили в удивительно живом мире. Во всяком случае, парень не мог подобрать более точный эпитет для его описания. Ему казалось, что у них были живыми даже камни.
Как несложно догадаться, такой подход при видимой органичности накладывал массу ограничений. А уж как они рассуждали… Песня! Когда Вернидуб что-то начинал объяснять, Неждан за голову хватался. Мысленно. Так-то вежливость соблюдал.
Сам же парень вещал о всяком технического и естественно-научного формата. Порой прямо сыпал такими деталями, как из рога изобилия. Иной раз это принимало карикатурные формы. Вроде лекции о внешней баллистике на пару часов, из которой Вернидуб понял только местоимения. Ну или как-то так. Но седой не перебивал. Слушал. Пытался спрашивать. И вот по этим вопросам Неждан и понимал степень восприятия… близкую к нулю…
Но такие шоу получались нечасто. Вернидуб после них выглядел как мешком прибитый. Вот парень и осторожничал, сосредоточившись на получении железа.
– Плывет кто-то, – произнес Неждан.
– Где?
– Вон, видишь? – указал он рукой.
– А… это гости торговые. Ромеи из Оливы али иные. Может, и из самой Таврии.
– Из Ольвии? – удивился Неждан. – А там разве ромеи?
– Давненько уже[29 - Римляне поставили в 198 году солидный гарнизон. Этому предшествовало более века усиления римского влияния на фоне растущего давления сарматов. В рамках острой борьбы группировок внутри угасающего города (он так и не восстановился после разгрома в I веке до н. э. – заселенная площадь города 20–25 га из былых 50 га, и она уменьшалась, пока в IV веке он не превратился в небольшую деревню). В 166 году в городе римское представительство было уже значительным, включая отряды для защиты торговли. Население, впрочем, было преимущественно скифо-сарматского толка (варварским).].
– А чего они тут забыли?
– Как что? После сбора урожая проходят по рекам да скупают излишки жита. Ну и прочего, что интересно им окажется.
– О как интересно… – покачал головой Неждан. – А роксоланы и языги знают о том?
– Без их ведома пороги бы они не прошли. С торга им платят на обратном пути. Вот и пускают. Да еще лошадей для волока держат, чтобы пороги обойти.
– Слушай. А наши бывали в той Ольвии?
– Бывали, – кивнул Вернидуб. – И я по юности бывал. Доли лучшей искал, да возвернулся.
– И насколько сильно отличались цены?
– В каком смысле?
– Вот корчага жита. Сколько они соли за нее дают тут и там. Али так же?
– Куда там! Так же. Там много больше. Они же сами почти ничего не садят. За ту же соль они тут возьмут три корчаги, – сказал он, показав пальцами, – а там – одну.
– А дань какая?
– Десятая часть[30 - Десятая часть – популярная с очень древних времен формула. Считать для этого, в общем-то, не обязательно. Во всяком случае, нормально. Достаточно сверить количество мер с количеством пальцев на руках и отдать одну из них. Практику сравнения для неграмотных практиковали до XVIII–XIX веков, например, в форме «носов» – деревянных палок, на которых зарубками вели счет: три меры – три зарубки.] от того, что вырастили или сделали.
– Собирают сами роксоланы и языги?
