Эмили Ли "Нити судьбы. Новый мир"

– Несомненно.

– Дальше? – перевела она ироничный взгляд на Лайю.

– Всемогущая Верховная ведьма к вашим услугам. – Лайя отвесила ей шутовской поклон.

– Угу. Запомнила. Черт, у меня для себя даже достойных вариантов нет, чтобы вписаться в ваше велико-могучее сообщество.

– Как нет? – почти искренне удивился Чонсок, посмеиваясь. – Ты – моя Императрица!

Тэруми скривилась.

– А другие должности есть? На «твою» согласна, но Императрица – немного перебор. Не находишь?

Он обнял её и с улыбкой спросил:

– По мне, самый раз, но можешь выбрать любую.

Тэруми сделала вид, что задумалась, а потом широко улыбнулась и провозгласила:

– Тогда я буду Главнокомандующим.

– Главнокомандующей, ты хотела сказать, – со смехом поправил её Чонсок.

– Нет. Мы не будем делать акцент на том, что я женщина. Поэтому Главнокомандующим. Нейтрально.

– Хорошо, – согласился он и поцеловал её в губы. – Вверяю тебе судьбу своей армии, Главнокомандующий Ю-хи Шайн.

Тэруми засмеялась.

– Осталось только её найти, эту армию.

– Ну, нематериальная часть уже с тобой, – напомнил ей Чонсок, – а армию из людей постепенно нарастим.

При упоминании Кыта Тэруми переменилась в лице и бросила взгляд на дверь, но потом быстро подобралась и снова улыбнулась.

– Давайте уже есть.

Она выскользнула из объятий Чона и плюхнулась на одеяло. Когда все расселись, Лайя раздала всем припасы, которые съесть было желательно первыми. Разговоры на время утихли, поэтому предоставленная сама себе Лайя невольно снова стала наблюдать за Дарием и Исалиэль. Маг огня протянул эльфийке кусочек хлеба, но вместо того, чтобы забрать его, Исалиэль откусила прямо из его рук. Дарий протянул вторую руку и нежно провел по её губе, смахивая крошки, а затем наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Эльфийка вспыхнула от смущения и, когда Дарий отстранился, стала восхищенно любоваться его лицом. Яркие глаза Исалиэль сейчас излучали такое обожание и любовь, что от приторности Лайя невольно скривилась, а потом фыркнула и отвернулась.

– Слушайте, – вдруг тихо спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, – а у меня тоже такое дурацкое выражение лица, когда я смотрю на Фенриса?

– Нет! – выпалила Тэруми, не давая остальным шанса высказаться. Карие глаза были сейчас такими вредными – Лайя сразу поняла, что ответ ей не понравится. – Исалиэль смотрит на упыря с нежностью, с любовью – невинно. Жадно ловит каждое его слово. Так смотрят на идеал, божество. Если она вдруг, в какой-то момент, станет ему поклоняться, это будет, скорее, естественно, чем удивительно. – Тэруми сделала паузу, обозначая важность предстоящих слов, и Лайя мысленно приготовилась услышать гадость. – Ты же обычно смотришь на Фенриса хищно, плотоядно, по-собственнически. Раздеваешь взглядом, даже не подозревая, что все твои фантазии и охватившие эмоции легко читаются с лица…

Фенрис усмехнулся, и взгляд Лайи магнитом притянулся к мужу. …Раздеваешь взглядом… Да… Прильнуть бы к нему, забраться под одежду, коснуться рукой пресса, скользнуть лаской ниже. Это заставит его судорожно выдохнуть и загореться от желания, а ещё рассердиться, ведь они не одни… Её губы невольно приоткрылись, выдавая охватившее волнение, и взгляд Фенриса сместился на них, там и замер.

– Вот прямо как сейчас, – уже громче сказала Тэруми ей в самое ухо, хватая её за плечо и сжимая. Лайя вздрогнула и опустила глаза, смущаясь. Тэруми весело добавила: – Сама спросила.

– Достаточно было просто сказать «нет», – буркнула Лайя и нырнула в гостеприимно расставленные руки Фенриса, спасаясь бегством от насмешек сестры.

За дверью раздались уже привычные звуки ночи, и спрятавшиеся в доме резко затихли. Дарий оставил мерцать только две маленькие огненные сферы, и то, они кружили как можно дальше от двери. Все стали укладываться спать, а Тэруми вдруг поднялась и направилась к выходу.

– Тэ? – тихо позвала её Лайя.

Тэруми подняла руку, прося помолчать, и прильнула всем телом к двери, прислушиваясь. Она стояла так долго, что Чонсок не выдержал и подошел к ней, осторожно коснулся плеча. Тэруми спрятала полный страха взгляд и поспешила к Фенрису и Лайе. Она дождалась, пока Чонсок снова сядет рядом, и подалась вперед, показывая, что хочет поговорить только со своими родными, насколько это возможно в таком месте при такой ситуации. Фенрис, Лайя и Чонсок сели ближе и склонили головы, чтобы всё расслышать.

– Я не чувствую Кыта. Совсем, – прошептала она, а лицо стало потерянным. Тэруми посмотрела на Фенриса так, словно только он мог ей помочь: – Тогда, после выходки Анкалумэ, перед драконом, я пыталась призвать Кыта, но ничего не получилось. Я пыталась убедить себя, что это как-то магия Верховной жрицы повлияла, что это временно… Думала, что покину стены Дэйлора, и Кыт вернется. Но сейчас… – её голос задрожал, а глаза покраснели, выдавая сдерживаемые слезы. – Сейчас я его тоже не слышу. Он не пришел, чтобы предупредить меня об опасности. Я… я… не знаю, почему…

– Ты и раньше его какое-то время не слышала, – напомнила ей Лайя и взяла за руки. – Возможно, в минуту настоящей опасности он снова вернется, как было прошлый раз.

– Не вернется, – донесся тихий голос Исалиэль, которая умудрилась расслышать чужой разговор. Все обернулись и уставились на эльфийку, что сейчас сидела и нервно сжимала ткань платья. – Такая сила не должна быть сокрыта в одном человеке и не должна быть подчинена только воле одного, – твердо сказала Исалиэль, смело смотря на брата, показывая, что уверена в своей правоте и ждет его понимания и одобрения. – Произошедшее с кланом Таурохтар не должно было повториться. Из уважения к тебе, Фенрис, мы не могли убить саму ведьму – она дорога тебе, поэтому воздействовали только на саму темную силу. Это никак не противоречило достигнутым соглашениям.

– Как? – спросил Фенрис, требовательно смотря на Исалиэль, при этом находя руку Тэруми и с силой сжимая.

Он опасался реакции Тэруми и через прикосновение просил её сначала разобраться с неожиданным заявлением, но та, если бы и захотела, то не смогла бы ничего сейчас сделать. Услышанное парализовало волю.

– Фенрис, мы… – пробормотала Исалиэль и замолчала, не желая при всех объяснять и жалея, что решилась рассказать правду.

– Как? – Слово разрезало воздух, словно ударяя. Эльфийка дернулась и чуть побледнела.

– Мы каждый день добавляли в пищу, которую Тэруми ела, заговоренный эликсир. Так ведьма не почувствовала, как раз от раза гибли темные сущности, которые она носила в себе. На момент вашего прошлого отбытия всё было уже кончено.

Тэруми медленно перевела с Исалиэль взгляд вниз и бездумно уставилась на впившиеся в её руку тонкие пальцы Фенриса. В ушах зазвенело, а перед глазами стало всё плыть. Чонсок обнял её, опасаясь необдуманного порыва и вместе с тем переживая за её состояние. О том, как важны были эти существа, как она гордилась ими, знал, хоть и не одобрял. Лайя прижала ладонь ко рту и инстинктивно вжалась в стену, словно перед ней сидела не красивая эльфийка, а чудовище.

У Дария была такая же реакция. Он отстранился от Исалиэль, увеличивая дистанцию между ними. Контролировать своё выражение лица не мог. Он очень плохо относился к азурианке, но в этот момент искренне сочувствовал ей. Он и примерно не мог представить, что было бы, если бы у него забрали его магию. Наверное, просто умер бы от горя. Это же часть его. Как можно забрать часть и остаться в живых? Дарий подозревал, что у ведьмы было такое же отношение к сокрытым в ней монстрам.

Мориан часто переводил взгляд с Магистра на Верховную жрицу и обратно, боясь того, что может случиться. Он не понимал, на чью сторону должен тогда будет встать, если дойдет до открытого конфликта. На сторону Магистра, который вернул их клан в город? Или на сторону Верховной жрицы, которую выбрали Великие силы и которую должен защищать каждый эльф?

Фенрис прикрыл на мгновение глаза, пытаясь просчитать дальнейший ход событий, пытаясь подобрать правильные варианты… Но в голове было пусто. Всё, что мог, – это осуждать и злиться на себя: не предусмотрел, потерял преимущество.

– Мы? – глухим, холодным голосом спросил Фенрис.

– Мама решила, что так будет правильно. Я поддержала. – Исалиэль в мольбе протянула руки, словно собираясь его коснуться. – Фенрис! Ведьма представляла угрозу для эльфов! Так нужно было сделать! Ты должен понять, ты же Магистр!

Фенрис тихо выдохнул, окончательно понимая, что это не дурной сон, что это не какая-то ошибка. Он почувствовал себя так, словно на него приземлилась глыба. Это же надо было быть таким глупцом. Мог же догадаться…

– Этого не может быть, – хрипло прошептала Тэруми и резко вскочила, ловко освобождаясь от объятий Чонсока и от хватки Фенриса.

Дарий накинул на Исалиэль защитный купол, но Тэруми на эльфийку даже не посмотрела. Она отбежала в сторону и опустилась на пол, приложила ладони к камню и замерла. Она закрыла глаза и погрузилась в себя, мечтая снова почувствовать знакомое покалывание в руках, мечтая снова ощутить осторожные, едва ощутимые давящие прикосновения лап к своей спине и плечам.

Проходили минуты, но всё, что она чувствовала, это её собственная тьма, та, что дана ей по праву рождения от матери-ведьмы. И эта тьма сейчас радостно встречала отчаяние своей хозяйки и утягивала её душу в ещё более глубокую и черную бездну.

Тэруми крепко зажмурилась, часто дыша, чтобы сдержать тьму, жаждущую смерти, но понимание, что ничего уже не исправить, выжигало её изнутри. Её Кыт. Для неё это были не просто души. Это была семья. Как Лайя, Чонсок, Фенрис. Кыт был её частью, а она была частью его. Кыт был живым. Разным. Настоящим. Её.

И теперь он мертв.

Они забрали его.

Тэруми со временем сама отпустила бы эти души, если бы они захотели. Они заслуживали покой. Покой, а не смерть. Не небытие.

Темная магия вырвалась на волю и стала жадно обнимать её тело, оставляя на теле черные отметины. Как звали её Лайя, Чонсок и Фенрис, Тэруми слышала, но не хотела ни с кем говорить. Она хотела исчезнуть, хотела утонуть в своём горе. Она хотела забиться в угол, лечь, свернувшись калачиком, и плакать. Долго. Пока слезы не унесут боль собственной души, которая теперь в её теле одна. Одна…

Слезы заструились по её лицу. Тэруми упрямо вытерла их, заставила себя подняться и выпрямиться. Она не покажет своей слабости перед врагом. Глаза нашли испуганную Исалиэль, которую Дарий закрыл не только магическим куполом, но и своим телом.

Эльфийка. Убила. Её. Семью.

Ненависть не оставила месту горю. Не сводя взгляда с Исалиэль, Тэруми сначала разжала кулаки, а потом резко сжала, силой воли убирая разросшиеся щупальца тьмы. Как только что растаяла темная магия, так растаяла и ненависть в душе, сменяясь холодной решимостью.

Убить Исалиэль будет слишком просто.

Тэруми полностью вернула контроль над собой и уже спокойно посмотрела на Лайю, Фенриса и Чонсока, что стояли в стороне под защитой светлого заклинания. Они опасались её? Зря. Ни она, ни её магия не навредит им. Она танэри, умение держать свои эмоции под контролем – главное и определяющее качество. Те «слабости», которые они могли бы ей припомнить из прошлого, были явлены миру только потому, что она сама позволила им вырваться, а не потому, что не справилась.

Едва последний темный вихрь растворился в пространстве, Чонсок рванул к ней и крепко прижал к себе.

– Мне так жаль, – зашептал он. – Мне так жаль…

– Всё в порядке, амэнэ, – насмешливо проговорила Тэруми, не реагируя на его объятия. – Ты всегда был в ужасе от подобного соседства, поэтому получилось даже лучше, чем можно было представить.

– Не говори так. Ты же знаешь, что я принял бы и твоего Кыта. Эти души делали тебя счастливой, а твоё счастье для меня всегда было важнее, чем собственные предубеждения.

– Знаю, – прошептала она и несмело обняла его в ответ, словно заново пытаясь научиться чувствовать.

Чон тихо-тихо зашептал ей в самое ухо.

Самый нужный голос, родная речь, нежные слова и стук его сердца, живого, который с ней здесь и сейчас, проник в её восприятие мира и всколыхнул охватившее опустошение своей любовью.

Тэруми разрешила себе слабость быть в его объятиях совсем немного. Нельзя, чтобы враги видели её такой… с обнаженной душой. Враги… Да. Эльфы – враги. В эту секунду она, на одно короткое мгновение, вдруг поняла Лоран и её ненависть к эльфам. Мысли об этой женщине всегда стремительно лишали её выдержки, поэтому Тэруми поспешила отбросить их. Она отстранилась от любимого и улыбнулась сестре, которая почему-то плакала. Наверное, понимала, что Тэруми такого себе тоже позволить не может, вот и плакала вместо неё.

– Не нужно слез, – укорила её Тэруми, подошла ближе и принялась вытирать щеки Лайи, не давая себя обнять. – Со мной всё нормально. Я всё ещё танэри и темная ведьма, поэтому не так слаба и беззащитна. А Кыта всё равно отпустила бы. Просто это случилось чуть раньше.

Фенрис не верил её словам – Тэруми видела, но убеждать хоть в чем-то не собиралась. Тем более при свидетелях. Видела она и его беспокойство за Исалиэль.

– Да не буду я её убивать, не бойся, – насмешливо проговорила она и добавила тише, приглушеннее: – Обещаю.

В полумраке каменного дома её глаза зло сверкнули, а тьма сильнее проступила на коже черными полосами. Но никто этого не заметил.

Глава 4

Тэруми покинула дом, едва утихли звуки ночи. Она хотела побыть одна, хоть немного – стены их убежища давили на неё, а эльфийка, которая спала в такой близости от неё, была постоянным напоминанием о потере. Зима встретила её замёрзшее за ночь тело ещё большим холодом и промозглым ветром. Тэруми вдруг вспомнила, что в минуты горя и отчаяния Лайя искала утешения у своей стихии, у леса, но представить, что ей, самой Тэруми, могло бы принести покой, не вышло. В чем черпают силу темные ведьмы? По телу побежали мурашки. И вызваны они были не холодом, а ответом на свой вопрос. Сила темной ведьмы в ненависти, в ярости, в жажде убивать. Поэтому они и гораздо могущественнее светлых ведьм. Ненавидеть легче, чем любить.

Тэруми подернула плечами, сердясь на себя за столь угнетающие мысли. Она отошла в сторону и стала разминать тело, рассчитывая, что движение прогонит не только тяжесть на душе, но и разгонит застывающую от холода кровь. Глаза ухватили показавшегося Фенриса, который, легко ступая по сугробам, шел к ней.

– Это место для девочек, – провозгласила она, не оборачиваясь. – Иди в другую сторону.

Как она и думала, Фенрис не послушал и подошел.

– Со мной всё нормально, – предвосхищая возможные разговоры, чуть раздраженно сказала Тэруми и добавила: – Драгоценную Исалиэль я убивать не стану. Так что расслабься и выдохни. Следующую ночь можешь спокойно спать.

– Как ты узнала, что я не спал, если с тобой всё нормально и ты спала? – спросил Фенрис.

И хоть вопрос явно имел ироничный подтекст, его голос был серьезным, а глаза внимательными, считывающими каждую её промелькнувшую эмоцию. Тэруми поежилась от такого изучения, но повернулась к нему и стала рассматривать в ответ. Специально. Понимала, что вряд ли смутит его или заставит отвернуться, но всё равно не хотела так просто сдавать позиции. И конечно, не выдержала первой.

– Что ты хочешь от меня услышать? – рассердилась она.

– Почему отреагировала относительно спокойно? Почему не попыталась убить?

Тэруми захохотала. Фенрис её веселья не поддержал, стоял и смотрел на неё, ожидая окончания приступа. Хотя после Лайи и её привычки люто хохотать в самых непредсказуемых ситуациях, его трудно было чем-то таким удивить. Это развеселило Тэруми уже по-настоящему, заодно и развеяло недавнее раздражение и злость.

– Слушай, угрюмый, я же не идиотка и понимаю, что убийство Верховной жрицы, повлечет за собой последствия. Мы только что добились мира с эльфами и потерять его сразу, было бы крахом всего. Не думаю, что эльфы в этот раз прислушались бы к воле своего Магистра. А один ты, даже с драконом, с ними не справишься. Изимцы… Горстка людей, которые не смогут дать отпор. Теперь, когда мы были в Дэйлоре и воочию видели число эльфов, это вообще не подлежит сомнению.

– Прошлый раз тебя это не остановило, – напомнил он ей.

– Прошлый раз она посягнула на Чона.

– Лайя рассказывала мне подробно о том случае. Исалиэль лишь показала ему вариант будущего, и твоя реакция была слишком бурной, хоть находились вы в более шатком положении, а сейчас…

– А сейчас дело не касается Чона! – резко перебила она его. – А только Кыта! Искаженных тьмой душ! Всё! Они просто оружие! Ты сильно бы убивался, если бы у тебя забрали меч? – Собственные слова рвали душу, оставляя шрамы, но Тэруми смотрела на эльфа зло и решительно, ничем не выдавая свою боль. – Я просто злюсь, но не более!

И снова Тэруми увидела, что он не верил ей, и приготовилась к спору, заготовила ещё аргументов, но проклятый всевидящий эльф молчал. Он словно читал её душу, и это поднимало у неё волну протеста. Какого черта он к ней пристал? Она тихо зарычала от ярости и со всей силы врезалась в него, собираясь завалить в снег и бить, пока он не взмолится о пощаде.

Фенрис, хоть и пропустил первый удар, на ногах устоял и второй уже ловко парировал, уворачиваясь. Это распалило её злость сильнее. Тэруми снова метнулась к нему и произвела череду ударов, но ни один цели не достиг. Фенрис был всегда на шаг впереди и умудрялся ловко уходить от самых, казалось бы, непредсказуемых атак. Когда злость Тэруми стала ещё более яркой, а удары стремительнее, Фенрис совершил обманный выпад, а после подсек её ноги и опрокинул на землю. Драгоценные секунды дезориентации девушки он не потратил впустую – забросал снегом.

Тэруми разразилась ругательствами и вскочила на ноги. В голову тут же снова прилетел большой увесистый снежок. Когда Тэруми смогла нормально смотреть, то увидела Фенриса, который стоял на отдалении и с чувством легкого превосходства лепил новый ком снега. Он вполне мог создать его и при помощи магии, но использовал для этого обычную физическую силу. Новый бросок был неожиданным – Тэруми чуть успела увернуться.

– Ах ты, гад, – зашипела она, наклоняясь и зачерпывая снег, готовясь к атаке.

Фенрис усмехнулся и, как хищник, пригнувшись, стал медленно кружить вокруг своей жертвы, формируя в руках новый снаряд.

На шум выбежали остальные. Первая волна испуга, что происходит что-то плохое, сменилась удивлением. Чонсок замер возле Лайи и пораженно смотрел, как Тэруми с азартом забрасывает эльфа снегом. Шапка Тэруми валялась в снегу, потерянная и забытая. Впрочем, как и плащ Фенриса, который эльф сбросил сам, чтобы тот не мешал.

– Ты тоже это видишь? – тихо спросил Чонсок, чуть толкая Лайю локтем.

– Ты про Фенриса, который играет в снежки с Тэруми? – оторопело проговорила она, не сводя глаз с полностью поглощенного своим занятием возлюбленного.

Большой увесистый снежок прилетел в Лайю, а следом ещё один, но уже от Фенриса, прилетел в Чонсока. Воин возмущенно воскликнул и поднял руки:

– Что вы тут устроили?

Последовали ещё два залпа. Теперь уже действуя сообща, Тэруми и Фенрис, хищно улыбаясь, приближались с заготовленными припасами снега. Лайя засмеялась и тут же включилась в игру. Небольшой снежный комок полетел в Тэруми.

– Не заставите! – попятился от них Чонсок, но тут же понял, что зря он это сказал. Азарт был уже на лицах всех трех. Приходилось использовать все свои боевые навыки, но уклоняться от всех снежков не получалось, в тело раз от раза прилетал ощутимый подарок зимы. И тогда пришлось жестоко мстить…

Мориан стоял у дома и взирал на разворачивающееся ребячество с нескрываемым презрением. И снова к нему вернулось чувство, которое было с ним в первые дни знакомства с Эарендилом. Недоумение. И этот эльф их Магистр? Тот, кого столько времени все ждали? Разве может эльф, который обладает мудростью всех предков, вот так бегать по лесу, смеяться и играть с людьми? Это не просто странно, это… В его голове так и не нашлось нужного определения подобному безумству. Конечно, в силу своего достаточно небольшого возраста Мориан не видел прошлого Магистра, но точно знал, что Муилькорх был достоин своей чести. А этот…