Он слушал внимательно и долго. А потом ответил: "Зря ты так. Твой отец был замечательным человеком. С большим, добрым сердцем. Самый честный из тех, кого я знал. То, что он ушел – это про его отношения с женщинами, но не про вас. Если хочешь знать правду, поспрашивай у людей. Ни один плохого слова не скажет.".
Мое представление об отце снова разлетелось на куски. Я столько лет строила в голове картину монстра, а оказалось – нет. Да, он сломал жизнь маме. Да, он оставил нас. Но для других он был человеком чести. И это меня сбило с ног.
После того разговора я начала собирать его заново – по кусочкам, из чужих воспоминаний, из маминых рассказов. Она вдруг стала охотно делиться: "Теперь-то можно", – говорила она. Будто смерть сняла запрет.
Я поняла: отец был не только моим личным врагом и болью. Вместе с этим он, все же, был человеком, у которого было сердце, честь, достоинство и уважение окружающих. Просто я увидела все это слишком поздно.
Глава 6. Интернат вместо детства
Меня к моей цели подталкивала сама жизнь – упрямая, серая, жесткая. Школа жизни у меня началась довольно рано.
Мама, которая до этого перебивалась случайными подработками, рано или поздно должна была пойти на настоящую работу. Но куда? Две дочки на руках, одна из них вечно с температурой и больничными, опыта толком нет. Два года мама продержалась на коротких подработках, но все это было как латать пробитый таз: сколько не чини, все равно протекает. Денег катастрофически не хватало.
По профессии мама была поваром, и в итоге решила идти ва-банк – уехать на работу вахтовым методом. Это означало одно: мы с сестрой остаемся жить у бабушки и дедушки. Для нас это трагедией не стало, потому что мы и так половину времени торчали у них. Они были людьми добрыми, щедрыми, но возраст брал свое: две девчонки на шее, болезни, заботы… Думаю, им было страшно. Страшно не потянуть, страшно не справиться.
И вот однажды нам объявили новость: в деревне проводят “экскурсию” в школу-интернат временного содержания, в поселке Межевой Саткинского района. Рассказывали это красиво, как умели – по всем правилам маркетинга. Мол, детям там будет лучше, безопаснее, полезнее. Тем более в деревне тогда вспыхнул случай туберкулеза в одной семье, и было решено, что, раз все дети ходили в один садик, будет лучше часть из них на время изолировать. Звучало убедительно, даже благородно. Идею продали многим родителям, и мои тоже согласились: вроде бы для нашего ж блага.
Но по факту мы оказались в интернате. Там действительно жили дети, но в основном из неблагополучных семей. А я нас с сестрой таковыми не считала. Для меня это ощущалось как плевок судьбы прямо в лицо: будто нас приравняли к каким-то отбросам.
Мы с сестрой провели там два года. Два года, которые мой мозг до сих пор хранит обрывками и обгрызанными кусками воспоминаний, как битая кассета. Я не помню, как выглядели комнаты, не помню детей, с которыми делила дни, ночи раковины и унитазы. Только смутные лица воспитателей, несколько имен и самое главное чувство – мы никому не нужны. Это чувство наточенным острием впивалось прямо в кости на протяжении всего того времени.
Чтобы восстановить хоть какие-то картинки и ситуации, я даже поспрашивала о них у сестры. Янка помнит больше. Например, как нас с ней определили в разные корпуса. Учителя там, в целом, были нормальные, педагоги детей жалели. Никто не бил, не унижал, скорее относились как к несчастным.
Иногда нас забирали домой на выходные, иногда – оставляли. Когда оставляли, воспитатели пытались занять нас хоть чем-то: фильмы показывали, досуг организовывали. Один из таких фильмов сестра помнит до сих пор – и, полагаю, забудет только в могиле. Это был жуткий ужастик: муж натравил на свою жену змею, и та прыгала по всей квартире, шипела, металась, пыталась ее укусить. Змея, в смысле, не жена. Атмосфера чистого ада.
Сестра с тех пор уверена, что все змеи прыгают. Не ползают, не шуршат по траве, а именно прыгают от стены к стене. Эта киношка триггернула ее настолько глубоко, что до сих пор для нее змеи – сцучества…пардон, существа с пружинами в жопе (у них же есть жопа? Или нет? Я не зоолог, не в курсе. Ну вы поняли, в общем). И я до сих пор не понимаю, нафига детям такое показывали. Комната, набитая пацанами и девчонками разного возраста, и экран с этим шлангом-убийцей. Как будто кто-то хотел, чтобы у нас на всю жизнь остались психологические травмы.
В общем, этот их интернат – тем еще квестом на выживание казался. Не в смысле что приходилось за еду махаться и туалетную бумагу у преподов воровать, а в смысле что он казался скорее квестом на моральное выживание. На нас тогда посмотри, и сразу на ум приходило женское китайское имя – Камута Херовата.
Янка до сих пор помнит, как мы сидели у окна и ждали маму. Это было целое событие. То ли в пятницу вечером, то ли в субботу утром. Не суть. Обычно мама забирала нас после своих ночных смен. В ее зеленом плащевом пальто – длинном, чуть поношенном, но таком родном. Она шла по дорожке и шла не к кому-то, а именно за нами. Забирала и увозила домой. Радости не было предела.
На второй год интерната мы уже начали ездить сами: от остановки в Межевом, до автостанции, и потом от автостанции до дома. Преодоление маршрута казалось почти взрослым подвигом. Иногда, когда, видимо, маме выдавали зарплату, она устраивала маленький праздник: на площади был ларек, и там она покупала нам сладости. Янке – трубочку с белковым кремом, мне – эклер. Забавно, я этого почти не помню, а еще смешнее то, что эклеры я до сих пор не люблю.
Еще была у нас там педагог – Светлана, кажется, ее зовут. Вела что-то внеклассное. Я не запомнила ее отчество, но запомнила момент: мы с Янкой стоим на остановке, ждем автобус, она подходит. Просто заговорила с нами – куда едем, не страшно ли. Разговаривала спокойно, по-человечески, как будто мы не интернатские, а обычные дети. Было приятно.
Но мы все равно ненавидели это место. Оно вроде бы было нормальное, без ужасов и садизма, но не родное. Абсолютно чужое. Скука по дому, тоска по маме были такими, что прогрызали кишки изнутри. Когда нас наконец забирали – это был праздник. Настоящий побег на свободу.
Мне тогда было девять лет. И в эти девять лет весь мой мир состоял из страха. Больше ничего я не чувствовала. Сейчас мне уже не стыдно, но тогда мои эмоции вытекали и проявлялись только в одном – в ночном энурезе. Родные пытались лечить это врачами или стыдом (“-Ой, а как это вы воспитали такого хорошего ребенка? -Ну, как обычно, по классике: шантаж, манипуляции, угрозы, насмешки.”).
Но ровно в тот момент, когда нас вернули домой, оно прошло само. Спустя два года нашей отсидки в интернате, мама вернулась после вахт, после своих скитаний по северным городам, устроилась на завод, и мы снова были вместе.
Интересно, что все настоящие обиды на маму проявились только потом, во взрослой жизни. В детстве ничего такого не было. Я вообще не замечала, чтобы было на что обижаться. Все происходящее казалось нормой. Так надо, так и должно быть. Мы любили ее безмерно. Мы всегда ее ждали. Всегда помогали, чем могли. Мама была центром, вокруг которого крутилась вся наша маленькая вселенная.
Мы с Янкой часто пытались готовить сами. Макароны – наше коронное блюдо. Варили их через раз: то переваренные в кашу, то сырые внутри, но нам это было не важно. Главное, чтобы мама пришла и увидела – у нее есть дети, которые о ней заботятся. Чтобы ей было приятно.
Когда мама спала после ночных смен, мы ходили на цыпочках, как маленькие призраки. Старались не шуметь, громко не дышать. И все равно каждые пять минут подходили и такие: “Маааа, ты еще спишь? Мама, маааам, ты еще спишь?”. Нам хотелось украсть у сна хоть кусочек ее времени. Хоть пару слов, хоть немного внимания.
Сейчас, когда я это вспоминаю, внутри поднимается злость. И обида. Почему мы жили именно так? Почему мама позволяла этому быть? Почему у нас возникало ощущение, будто мы ей мешали? Будто мы ей не нужны? Будто она не хотела дать нам другую, более качественную жизнь, а выбирала жить своей. Какой-то эгоизм, завернутый в бесконечную уборку и готовку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/galina-klimenko/fucktor-zhizni-kak-ne-ssat-i-ispolnyat-mechty-72620161/?lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
