Они были непреклонны и, сколько бы я ни пыталась отбиться, – победили. Количеством взяли, мерзавки! Меня умыли, заплели косу, надели первое попавшееся безнадежно вышедшее из моды платье и какие-то некрасивые ботинки и выволокли из комнаты.
Когда я начала громко возмущаться и цепляться за двери, вазы, подоконники и все, что попадалось под руку, в попытках остановить этот беспредел, к нянькам присоединился стражник. Взял меня за талию и со словами:
– Простите, ваше высочество, – закинул себе на плечо, как тряпичную куклу, и понес прочь.
– Отпустите меня немедленно! Я буду жаловаться! Я пойду к отцу!
– Не утруждайтесь, я вас как раз к нему несу.
Не обманул гад! Притащил на смотровую площадку над главными воротами внутренней крепостной стены и бережно поставил на ноги.
– А вот и наша девочка, – ласково улыбнулась мама, поправляя уютную пеструю шаль на плечах. – Хочешь сушечку?
Родители сидели на бархатных креслах и, неспешно беседуя, пили утренний чай из фарфоровых кружечек.
– Я хочу, чтобы мне объяснили, что происходит! Почему меня с такую рань выдернули из кровати и притащили сюда?!
– Ты забыла наш вчерашний разговор? – нахмурился отец. – Мы ждем того несчастного бродягу, которому ты достанешься в жены.
Вот тут я со всей отчётливостью поняла, что родитель ни о чем не забыл и что вчерашние угрозы не были шуткой. Я тут же метнулась к матери:
– Мам, скажи ему! Так нельзя!
Она ободряюще улыбнулась:
– Мы с твоим отцом все обсудили, и я пришла к выводу, что он прав. Так что смирись, попей чайку…
– Смириться?! – я чуть не задохнулась. – Ты предлагаешь мне смириться с этим беспределом?
– Нет-нет, милая, ты все не так поняла. Не предлагаю, а приказываю, – с милой улыбкой ответила она и потянулась за печеньем.
В этот момент я поняла, что поддержки мне ждать неоткуда. Оставалось только надеяться, что к нашим воротам сегодня не занесет никакого убогого калеку. Хоть бы дождь, что ли, пошел…
Скрестив пальцы, я ждала, когда отцу надоест тратить наше общее время и вредничать. Но он, как назло, никуда не торопился. После чая приказал принести завтрак прямо сюда, на стену, обсудил с маменькой обстановку в городе.
Я все это время простояла у парапета, до слез на глазах всматриваясь на подступавшую к воротам мощеную дорогу.
Стражи, экипажи, шустрые служанки…
И тут я увидела его! В серой рванине! Кривого, косого, неровной походкой направлявшегося к стене.
– Нет, нет, нет, нет! – взмолилась я, хватаясь за холодный камень. – Нет!
Бродяга подходил все ближе и ближе. Медленно, отвлекаясь то на одного прохожего, то на другого. Потом поковылял в обратную сторону, но стоило мне только облегченно выдохнуть, как он, будто издеваясь, снова направлялся к воротам.
– Иди отсюда! – шипела я, досадуя, что под рукой нет арбалета, копья, ну или на худой конец пылающего факела, котором можно было бы отогнать недотепу, пока его не заметили родители.
Но и тут удача оказалась не на моей стороне.
– О, а вот, кажется, и зятек пожаловал, – раздался голос отца.
Папенька, привлеченный моим шипением, подошел к ограждению и тоже увидел ЭТО.
– Оно сейчас просто уйдет, – пропищала я, в отчаянии размахивая руками. – Кыш! Кыш, я сказала!
Однако мои жесты имели совсем не тот результат, на который я рассчитывала. Они, наоборот, привлекли оборванца, и он, торопливо шаркая разношенными ботинками, поспешил подойти ближе. Запрокинув голову, посмотрел на нас, поднял протянутую руку и хрипло крикнул:
– Подайте монетку на пропитание!
Отец предвкушающее крякнул, а я со стоном уткнулась лицом в ладони.
Да что за невезение такое?
Глава 3
– Подайте монетку! – снова заголосил козлиным голосом бродяга.
– Да иди ты в!.. – проорала я в ответ, сложив руки воронкой и перегнувшись через парапет.
– Что ж ты так неласково с женишком-то? – хохотнул отец и жестом велел стражам пропустить это убожество внутрь. – Идемте знакомиться.
– Я никуда не пойду!
Снова едва уловимый жест – и очередной стражник, перекинув меня через плечо, потащил следом за бодро шагавшим отцом. Я вырывалась, но силы были не равны, поэтому меня вынесли на крыльцо, и я имела «удовольствие» наблюдать, как бродяга ковыляет к нам.
– Пап! – пищала я. – Ты видишь это? Видишь?! Он ногу подволакивает!
– Что поделать, – философски развел руками отец, – может, болел в детве, а может, телегой придавило. Или собаки покусали. Или зараза какая прицепилась.
Вот только заразы мне и не хватало.
– Это возмутительно! Это нечестно! Ты не имеешь права так поступать!
– Я король, и могу делать, что захочу.
– Но, пап! – взмолилась я.
– Не папкай, Джайла, – хмыкнул он, небрежно отдергивая край плаща, за который я отчаянно цеплялась.
Тогда я бросилась к матери, кокетливо поправлявшей идеальную прическу.
– Мам! Скажи ему!
– Что я могу сделать, доченька? – вздохнула она. – Отец в своем праве. Придется смириться.
– Вы сговорились, да?! – воскликнула я. – Специально хотите меня напугать? Проучить? Хорошо. Я все поняла. Я больше не буду гонять женихов и выйду замуж… да хоть за того слащавого принца, который вчера приходил!
– А принц все… тю-тю… упорхнул, – хмыкнул папенька, – зато вот какой красавец пожаловал!
«Красавец» доковылял до ступеней и теперь переминался с ноги на ногу, неуверенно потирая длинную цыплячью шею с острым кадыком.
Худой, нескладный, тощие руки, как лапки у паука. На голове не пойми что! Да еще и носяра, как клюв у дрозда!
– Подадите? – протянул чумазую ладонь. – Монетку на пропитание?
Я в ужасе отпрянула, а отец, наоборот, расцвел в счастливой улыбке:
– Я дам тебе гораздо больше, дорогой мой дружок. Я дам тебе целую жену.
– Жену? – удивилось убожество. – Не-е-е. Жену мне не надо. Ее кормить нужно…
– К жене прилагается приданое, – как бы невзначай добавила матушка.
– Приданое? – Бродяга словно пробовал это слово на вкус. – А сколько?
У него еще хватало наглости торговаться с королем! Надо отрубить ему голову, и дело с концом.
– Сколько попросишь.
Оборванец снова задумался, потом сказал:
– Жену посмотреть-то можно? А то вдруг чучело какое-нибудь.
Чучело? Чучело?! Я чуть не задохнулась.
– Так вот она! – Отец ухватил меня за плечи и бесцеремонно вытолкал вперед. – Принцесса, между прочим!
Этот нищий негодяй вместо того, чтобы пасть ниц, а еще лучше – покинуть королевский двор, обошел меня по кругу, придирчиво осматривая с ног до головы:
– Тощая какая-то. Больная, что ли?
– Сам ты больной! – отпрянула я.
– А голос-то какой противный. Как у лягушки.
– Сам ты лягушка!
– А где грудь? Я люблю, чтобы у женщины было за что подержаться, – и бесцеремонно потянул лапы к моим выпуклостям.
– Пап! – завопила я, приходя все в больший ужас, а «женишок» продолжал меня оценивать, как корову на рынке.
– Она, наверное, и делать-то ничего не умеет. Такими-то ручками…
– Я ничего и не должна делать. Я принцесса.
– А как же навоз из хлева вычистить? Рыбу сырую выпотрошить? Дров нарубить? Мне жена нужна работящая. Такая, чтобы и по хозяйству все делала, и похлебку варила, и наедине порадовать могла.
Я его еще и радовать должна? Серьезно?
Чудовище потерло подбородок, тронутый чахлой растительностью, и с сомнением произнесло:
– За такую бесполезную жену много доплачивать придется.
– Сколько? – тут же поинтересовался отец.
Бродяга снова задумался, явно боясь продешевить, окинул меня оценивающим взглядом и сказал:
– Сотню серебряных!
Этот дурак мог полцарства требовать, а попросил сотню серебряшек?! Это он во столько меня оценил?!
Возмущению моему не было предела, а отец просиял, обрадованный такой выгодной сделкой.
– По рукам!
– Отец! – ухватила я родителя за руки. – Не надо. Мы даже имени этого проходимца не знаем!
Король сокрушенно хлопнул себя по лбу:
– Точно! Как тебя зовут?
Оборванец замялся, как будто забыл собственное имя, потом ляпнул:
– Таш, – и уже более уверенно добавил: – да, именно так.
– И откуда ты, Таш? – ласково спросила матушка, словно не замечая его уродства.
– Из Приграничья.
Час от часу не легче! Приграничье – это зона возле Темной границы, окружающей нашу страну. Есть ближнее Приграничье – оно на нашей стороне, а есть Дальнее – на стороне кого-то из пяти соседей, жмущихся к нам под бок.
– Как интересно, – умилилась маменька, как будто услышала что-то крайне забавное, – и чем вы там занимаетесь?
– У меня хозяйство, – гордо подбоченившись, заявил попрошайка – Дом. Торговля. Успешная, между прочим.
Тоже мне торговец. У него из ценного только погнутая монетка на веревочке, мелькавшая в разрезе рубахи.
Он перехватил мой брезгливый взгляд и, гордо поправив сокровище, произнес:
– Это талисман. На счастье! И на удачу!
– Прекрасно! То, что нужно нашей доченьке!
Что происходило дальше, не представить даже в самом кошмарном сне.
