Проморгался, пытаясь понять, где нахожусь.
Судя по всему, я лежал на спине, потому что прямо перед моими глазами маячил идеально белый потолок. Идеально белый! Без пятен, без паутинки, без трещинки.
Я попытался сесть. Получилось. Опустил голову и посмотрел на свое тело.
На мне был одет тот же самый пиджак, те же самые брюки. Вот только… Обуви не наблюдалось. Она, почему-то исчезла. Главное – носки на месте, дырка на большом пальце, которую я заметил только перед выходом, – тоже. А туфель нет.
Я поднял руку и потрогал затылок – ни крови, ни шишки. Вообще ничего.
Покрутил головой, пытаясь понять, где нахожусь. Комната выглядела такой же идеально белой и пустой, как потолок. Ни окон, ни дверей. В самом помещении находились только я и… девушка. Именно присутствие девушки удивило меня больше всего. Просто она была как две капли воды похожа… на Орнеллу Мутти. Серьезно. Копия. Только молодая.
Я резко вскочил на ноги и попытался приобрести бравый вид. Орнелла всегда была моей сексуальной фантазией. Не сейчас, конечно. Лет этак на двадцать пораньше. Даже если Лёлик слишком сильно приложил меня бутылкой по голове и я нахожусь в отключке, перед Орнеллой Мутти хотелось выглядеть достойно.
Первые секунды я просто смотрел на нее, молча. У меня не было слов. Дело в том, что помимо внешности обожаемой мною актрисы эта дамочка еще была одета в крайне вызывающий наряд. Короткое платье едва прикрывало самые интересные места, грудь в любую секунду могла вывалиться из глубокого декольте, длинные стройные ноги завершали и без того умопомрачительную картину.
В итоге пялились мы друг на друга минут пять. Я на нее с открытым ртом, она на меня с недовольством. Не знаю, о чем думала в этот момент красотка, мне лично вообще ни о чем не думалось. В моем организме вдруг начали происходить процессы, которые сейчас точно были неуместны. Но при этом, оторвать взгляд от ее груди никак не получалось.
А потом девушка заговорила. Вернее, начала вычитывать мне за то, что я вроде как умер, но при этом, не совсем.
– …Будьте добры отчалить по месту прибытия! Либо вверх, к свету. Либо – вниз, уж извините, во тьму. А не вот это вот все!
Она замолчала, сложив руки на груди. Её красные глаза сверкали негодованием.
– Где мы находимся? И кто вы, собственно говоря, есть? – спросил я, пытаясь сохранять спокойствие.
Хотя, на самом деле мне было совсем не спокойно. Слова девицы о смерти слегка нервировали. Пожалуй, даже больше, чем дурацкий цвет глаз.
– Вы находитесь в АнтиЗале! Пред-преддверии! Буфере! Промежуточной станции между Миром Яви и всем остальным! – девушка говорила с такой интонацией, будто читала мне инструкцию по пользованию унитазом, который я только что сломал. – Меня назначили вашим персональным ангелом-проводником! Это там назначили. – Девица ткнула указательным пальцем в потолок. Потом опустила голову вниз и посмотрела на пол. – А там – меня назначили демоном-куратором. Знаете ли, у нас нехватка кадров. Приходится бегать между двумя отделами. К тому же, с вами ситуация, мягко говоря, нештатная!
– Ангел? – я скептически осмотрел девушку с ног до головы. – Если вы – ангел, то я, уж простите, Коля Цискаридзе. Насчет демона, еще куда ни шло. Красивой женщине позволяется быть кем угодно. И с чего вы взяли, будто я умер?
– С документа! – девушка выдернула прямо из воздуха какой-то свиток, – Вот! «Артём Николаевич Марков. 54 года. Участковый. Разведен. Детей не имеется. Смерть: травма черепа, нанесенная бутылкой с самодельным алкогольным продуктом „Первачок-Модерн“. Причина смерти: излишняя проницательность вкупе с неудачным стечением обстоятельств». Всё верно?
– Ну… в общем, да. Наверное… – растерялся я.
– Прекрасно! – девица с торжествующим видом свернула свиток. – Так вот, Артём Николаевич! По всем параметрам ваша скромная, но честная душа должна была отправиться… – она замялась, снова развернула бумажку, посмотрела в нее, – …хм, по адресу «Сектор 7–Г, Уровень 4». Это не рай, конечно, но и не ад. Нечто среднее. Типа очень плохого санатория, в котором часто случаются перебои с горячей водой, а душ Шарко ждет вас вместо завтрака.
– Понятно, – сказал я, хотя на самом деле ничего понятно не было.
– Нет, непонятно! – Девушка, будто прочла мои мысли, – Смотрите! Ваш показатель «Незавершенных земных дел»! Ноль! Абсолютный, кристальный, идеальный ноль! – Она снова развернула свиток и практически ткнула им в мое лицо, – Обычно у людей висят ипотеки, обиды на тёщу, недосмотренные сериалы! А у вас – ничего! Вы что, вообще ни о чём не мечтали? Ни к чему не стремились?
Я задумался. Ну… хотел новую резину на служебную машину. Мечтал, чтобы Валентина Семёновна переехала к дочери в другой город, ибо задолбала она меня неимоверно. Чтобы в столовой, куда я хожу каждый день, на обед наконец-то перестали готовить макароны по-флотски. Хм…В глобальном смысле – наверное, да, ничего.
– Видите? – ангел-демонша была в ярости. – Вы так легко и непринуждённо умерли, что ваша душа, не встретив никакого сопротивления в виде недочитанной книги или невыполненного обещания жене, должна была просто улететь по назначению! Но нет!
Девушка топнула ногой.
– Вы здесь! В буфере! Вы застряли! Из-за бюрократической ошибки! Ваш Петренко, оказывается, был не просто алкаш, он был адепт культа демона Бельфегора. Петренеко вместе со своим товарищем добыли специальный кубок в качестве жертвенного подношения и должны были вручить его непосредственно Бельфегору. Поэтому ваше убийство попало под статью «Смерть при контакте с потусторонними силами»! А это уже – претензия на гибель ради человечества. Кроме того, вы ухитрились оставить Бельфегора без подношения из-за чего он подал жалобу. Теперь будут разбирательства. Мне придётся заполнять семь форм в трёх экземплярах, отправлять запросы, созывать комиссию!
– Погодите… – Я покачал головой. – Петренко адепт культа? Вы вообще слышите себя? У Петренко только один культ. Культ граненого стакана. Какой, к чертовой матери Бельфегор?
– Ну здравствуйте, приехали… – Девица всплеснула руками. – То есть, по-вашему алкаш не может служить демону? И прекратите выражаться нелестными словами о матери Бельфегора. Это даже как-то неприлично.
– Да по-моему это все вообще какой-то бред! Демоны, адепты…
– Вот и помолчите! – Рявкнул девица. Ее красные глазища на мгновение вспыхнули огнем. Настоящим.
Она снова принялась мерить шагами комнату, бормоча себе под нос: «Форма Б–666… ходатайство от нижестоящего инстанции… сводный акт…»
Я смотрел на неё и потихоньку начинал осознавать ситуацию. Похоже, моя смерть – реальный факт. Меня убили алкаши-сатанисты. Едрить те в нос… Более тупой кончины придумать сложно.
Теперь мой личный проводник в мир иной злится на меня не потому, что я плохо жил, а потому что плохо умер, и создаю ей лишнюю бумажную работу.
– Скажите, пожалуйста… – осторожно начал я. – А нельзя всё это как-то… упростить, решить… ммм… договориться?
Девушка резко остановилась и посмотрела на меня своими алыми очами. В них мелькнула искорка не то надежды, не то коварства.
– Послушайте, Артём Николаевич, – сказала она сладким голосом, от которого у меня почему-то зашевелились волосы на затылке. – Есть один нестандартный протокол… Для самых безнадёжных случаев. Вы же участковый? Верно?
Я почувствовал себя крайне неуютно. Последний раз подобное ощущение у меня было, когда подписывал бумаги о разводе. И оно кстати, не подвело. Благоверная лишила меня всего, в том числе квартиры, доставшейся от родителей.
– В общем, – Девица улыбнулась, и от этой улыбки стало ещё страшнее. – У меня для вас есть интересное, взаимовыгодное предложение. Вы поработаете немного на нас, а мы… мы закроем ваше дело. Быстренько и без лишних вопросов. Работенка – тьфу! Легче легкого. Мы отправим вас в Советский союз образца 1980 года. Советский союз! Оцените уровень и масштаб нашей доброты. Решайтесь, Артём Николаевич. Для вас это – единственный шанс.
Глава 2
– Это шутка такая? – Поинтересовался я спокойным голосом, хотя на самом деле мне хотелось сделать что-нибудь крайне неспокойное.
Наши переговоры длились уже десять минут, а мы никак не могли прийти к единогласному решению. Предложение девицы на поверку оказалось стопроцентной аферой. Она на полном серьезе предложила мне стать… как бы это сказать покультурнее… Черт… Не получается культурно.
– Почему шутка? – Красноглазая особа сделала обиженное лицо, будто мои слова задели ее за живое.
– Потому! Вы предлагаете отправиться в Советский Союз, в 1980 год и под личиной участкового следить там за нечистью. – Я помолчал пару минут, а потом весомо, со значением, повторил. – В Советском Союзе. За нечистью.
– Ну да… – Девица небрежно пожала плечами, словно речь шла о чем-то вполне обыденном. – Нечисть, она, знаете, политический строй не выбирает. Ей что монархия, что демократия, что социализм – все одно. Ситуация с Союзом осложняется высоким уровнем секретности, который ведьмы, колдуны, бесы и вся эта братия должны соблюдать. Сами понимаете, в стране, где религия – опиум для народа, нечисть, если что, не на костер потащут, а в Комитет Государственной Безопасности. Или, тьфу-тьфу…на исправительные работы. Еще не известно, какой вариант хуже.
– Так… Ладно. С этим, пожалуй соглашусь. Но… Взаимовыгодное предложение? Серьезно? – я скептически посмотрел на девицу. – Напомните, где моя выгода?
– Выгода, Артём Николаевич, в том, что вместо вечности в «Секторе 7–Г» с постоянными перебоями горячей воды и поющими сиренами вы получите шанс снова стать живым! Пусть даже на время. О, кстати! Про сирен-то я вам не рассказывала. Поверьте мне – это самое настоящее испытание. Через пару веков их вокальные «таланты» сводят с ума даже необычайно стойких.
– Сирены? – я громко хмыкнул. – Ну знаете, на первый взгляд подобная перспектива кажется гораздо привлекательнее, чем ваше предложение отправиться в прошлое.
– О, нет-нет-нет! – Девица энергично замотала головой, её волосы облаком взметнулись вверх. – Распространённое заблуждение! Современные сирены прошли некоторый… ммм… ребрендинг. Они теперь… э-э-э… более соответствуют запросам массовой аудитории. Хотите убедиться?
Вообще, я ничего не хотел. И уж тем более, знакомиться с какими-то сиренами. Однако, девица, не дожидаясь моего ответа, щёлкнула пальцами.
В центре белой комнаты заклубился розоватый дым, запахло дешёвым парфюмом и синтетикой. В какой-то момент мне показалось, что из этого дыма выплывет одна известная рыжеволосая дама и запоёт про айсберг в океане. В принципе, я почти угадал.
Из дыма действительно выступила фигура и она действительно была… ммм… женщиной. Когда я говорю «женщина», это не только про половую принадлежность. Это – про состояние души. Думаю, по человеческим меркам явившейся даме стукнуло лет шестьдесят, не меньше.
Вся эта «красота» была упакована в невероятно кричащее, усыпанное блестками, платье ядерно-красного цвета. Волосы дамочке кто-то уложил в «башню», которая при каждом ее движении немного кренилась вправо. Макияж нанесли по принципу «чем больше, тем лучше». Одним словом, данная особа полностью соответствовала расхожему утверждению: «Красота – страшная сила».
– Представляю вам, Артём Николаевич, Сирению! – с деловым видом объявила кураторша. – Наша лучшая сотрудница отдела по работе с особыми клиентами. Именно она трудится в секторе, куда вам предстоит отправиться в случае отказа от сотрудничества.
Сирения радостно улыбнулась во все тридцать два зуба. Я мог бы назвать ее улыбку голливудской, если бы не три золотые коронки, ослепившие меня своим блеском.
– Эм… Если это – лучшее, что же у вас считается худшим… – Я машинально сделал два шага назад, дабы увеличить расстояние между мной и Сиренией.
Очень уж меня настораживал ее плотоядный взгляд. Так обычно смотрят одинокие женщины, когда хотят наладить свою личную жизнь.
Красноглазая ответить не успела, потому что Сирения взяла в руки микрофон, внезапно появившийся из воздуха, поднесла его к губам и…
– Привет, малыши! – просипела она хриплым, прокуренным голосом. – Для вас сегодня споёт ваша любимая Сима!
Честно говоря, уже на данном этапе я хотел попросить кураторшу отправить Сирению обратно, в дымчатый туман, но…кто бы мне дал. Чудо-женщина решила, что она – гвоздь программы и запела. Если, конечно, звуки, вылетавшие из ее рта, можно назвать пением.
Голос дамочки из низкого и прокуренного внезапно превратился в высокий, визгливый, нарочито-слащавый. Она с ходу завыла песню о любви. О такой приторной, сладкой, невыносимой любви, что у меня несколько раз дернулся глаз и, по-моему, обострился гастрит.
– Мы будем вместе навсегда-а-а, как два голубка у пруда-а-а, и наша страсть, что на двои-и-их, сильнее в мире нет таки-и-их…
Сирения растягивала слоги, закатывала глаза, прижимала руку к груди в драматическом порыве. От её высоких нот по белым стенам пошли трещины. Потолок начал осыпаться мелкой белой пылью. А в ушах у меня зазвенело так, будто в мозгу взорвался цех по производству карамели.
– Остановите её! – Попросил я, зажимая уши ладонями. – Всё понял!
– Что, Артём Николаевич? – перекрикивая визг певицы, весело спросила кураторша. – Не расслышала! Нравится?
В этот момент Сирения окончательно вошла в раж. Она упала на колени и закатила глаза, с усердием завывая следующий куплет:
– Я без тебя как без рук, мой котик, мой лупоглазый друг!
– Согласен! Все! – взревел я. – СССР! 1980-й! Согласен! На всё согласен! Только прекратите этот вокальный апокалипсис!
Кураторша снова щёлкнула пальцами.
Сирения, её микрофон и розовый дым мгновенно исчезли. В комнате воцарилась блаженная тишина, нарушаемая лишь лёгким звоном в ушах.
– Ну вот и славненько, – удовлетворённо сказала красноглазая девица, поправляя платье. – Кстати, меня зовут Лилу. А то я даже и не представилась. Вы сделали верный выбор, Артем Николаевич. Вы – человек разумный. Просто поймите, мы не можем нанимать на работу людей, реально живущих в 1980 году. Это же Советский Союз! Они не верят ни во что, кроме идеологии партии и ценности дефицитных товаров. А тут – нечисть. Сами понимаете… Вот и приходится заключать договор с такими, как вы. С душами, зависшими на переходе. Готовы к инструктажу?
Я, всё ещё пребывая в ступоре после недавнего «концерта», кивнул. Мысль о вечности под аккомпанемент Сирении сделала перспективу командировки в советский 1980-й год не просто приемлемой, а почти курортной.
– Только, ради всего святого, – выдохнул я, – Чтобы там не было никаких песен. Никаких «котиков» и «лапочек».
– Обещаю, – Лилу игриво подмигнула мне красным глазом. – В СССР с этим строго. Там главная опасность – не сирены, а бдительные граждане. Но это, как говорится, уже совсем другая история. И да…Самое главное… Отработав положенный по договору срок, вы получите шанс на… пересмотр дела! Условно-досрочное освобождение из буфера! Выполните миссию – ваш инцидент с Бельфегором будет признан героическим самопожертвованием. Гарантируем направление в сектор повыше. С горячей водой и расширенным телепакетом.
– Миссию? – я почувствовал, как у меня начинает потихоньку закипать мозг. – Какую ещё миссию? Вы сказали, надо просто отправиться в прошлое и некоторое время отработать там. Я участковый, а не Джеймс Бонд.
– О, Артём Николаевич, вы гораздо лучше, чем Бонд! – Лилу хлопнула в ладоши, отчего нижний край её короткого платья опасно подпрыгнул вверх. Я силой воли отвёл взгляд в сторону безупречно белой стены, стараясь не пялиться на длинные стройные ноги кураторши. – Бонд работает на одну контору. А вы… вы будете работать на баланс! На равновесие! На священную бюрократию! Только… сразу обозначу, не вздумайте искать там девятилетнего мальчика Артёма, чтоб предупредить его о будущих жизненных сложностях или о конкретных событиях. Менять прошлое нельзя. А теперь перейдём к делу.
Лилу взмахнула рукой, разворачивая свиток, который с треском опустился вниз. Всего секунду назад эта писулька была гораздо меньше. Теперь же ее нижний конец стелился почти на метр по полу и был испещрён какими-то мерцающими иероглифами.
– Внимание, инструктаж! – объявила Лилу с очень серьёзным видом. – Ваша миссия – операция «Советский мираж». Кодовое имя агента – «Упырь–01».
– «Упырь–01»? – переспросил я. – Серьёзно? А нельзя было придумать что-то менее… хм… идиотское?
– Все приличные кодовые имена уже разобрали! – отрезала Лилу. – «Домовой», «Леший», «Водяной» – всё занято! Так что будете «Упырём», и не спорьте! Итак… Ваша легенда. Вы – лейтенант милиции Иван Сергеевич Петров. Родились в 1955 году. Служили в ВДВ. После армии, спустя пару лет, поступили в школу милиции. Мечтали… – Лилу оторвалась от чтения свитка и, громко вздохнув, закатила глаза. – Эх… Хороший был парень. Да… Мечтал стать следователем по особо важным делам. Но сердце, понимаете ли, подвело. Остановилось. Буквально около пяти минут назад. Так что вы, можно сказать, получите себе оболочку с пылу, с жару. И нам, кстати, надо торопиться, пока его не нашли. Иначе сложно будет объяснить окружающим внезапное воскрешение товарища лейтенанта.
– Прям само остановилось? – Спросил я с подозрением.
– Конечно! – Лилу так искренне вытаращила свои красные глаза, что я точно понял – не само. – Молодое, горячее, не выдержало нагрузок. Идеальная пустая оболочка для вас. Вот, посмотрите на себя нового.
Кураторша взмахнула свободной рукой и в ту же секунду из воздуха появился еще один документ. Он выглядел как папка, в которой хранят личные дела. Причем материализовалась папочка прямо в моих руках.
Я открыл первую страницу. На меня с черно-белой фотографии смотрел молодой парень с челкой и наивным взглядом. Ничего общего со мной.
Лилу снова уставилась в свой свиток и менторским тоном начала зачитывать текст:
– Памятка контрагента в зоне повышенной идеологической бдительности. Пункт первый – забудьте всё, что вы знаете о будущем. Любая оговорка о «мобильных телефонах», «интернете» или «катании на бананах» будет расценена как распространение слухов и антисоветская пропаганда. Пункт два… Запрещено использовать терминологию, связанную с потусторонними силами – «демон», «ведьма», «порча». Рекомендуемые замены: «антиобщественный элемент», «морально разложившаяся личность», «лицо с признаками психического отклонения на почве религиозных пережитков». Пункт три – процедура изгнания бесов классифицируется как «профилактическая беседа о вреде алкоголизма и тунеядства» с последующей организацией общественно-полезного труда.
Девица замолчала и посмотрела на меня. Видимо, предполагалось, что здесь я что-нибудь должен сказать. А мне, как бы, сказать было нечего, потому что, несмотря на принятие факта собственной смерти, все происходящее один черт казалось мне воспаленным бредом сознания.
– Ну хорошо… – Лилу недовольно надула губы. Ей явно не нравилось мое безэмоциональное поведение. – Пункт четыре…Помните: КГБ не шутит. Если вас возьмут «на карандаш», договор будет расторгнут, а ваша душа уйдёт на переработку. Не допускайте утечек информации. Ваша главная задача – не дать «аномальным инцидентам» стать достоянием общественности. То есть, ходите по участку, смотрите, наблюдаете.
– Переработку? – Переспросил я, – Это что-то вроде ада?
– Хуже! – мрачно ответила кураторша. – Ад – это хоть какая-то система. А переработка… это бесконечные коридоры, тонны бумаг и необходимость заново проходить все стадии реинкарнации, начиная с амёбы. Вы же не хотите стать амёбой, Артём Николаевич?
Я представил себя одноклеточным организмом и содрогнулся. Пополнить ряды амёб мне категорически не хотелось.
– Ладно, – сдался я. – Что делать?
– Вам понравится! – Лилу просияла. – Вы будете работать участковым! Это важно! Именно участковым. Теперь ваши подопечные – не только обычные граждане, но и всякая нечисть, которая нарушает «Договор о ненаблюдаемости». Ее, кстати, в Советском Союзе не так уж и мало. Ведьмы, колдуны, бесы, домовые, русалки, вампиры. В общем – полный набор. Текст «Договора» будет ждать вас на месте службы. Подробно изучите. Там же вас встретит наш информатор, который поможет войти в курс дела. Нечисть в городе сильно неспокойна в последнее время. Сейчас они притихли, маскируются, но иногда их прорывает. Ваша задача – находить такие случаи и незаметно улаживать. Без шума, без паники. «Смерты» не должны знать о существовании «иных». С этой целью и создана служба инквизиторов, членом которой вам выпала честь стать.
– Смерты? – Переспросил я.
– Ну да. – Лилу небрежно повела плечом. – Так мы называем смертных. Важно – на конце именно буква «т», а не «д». Не забывайте о политкорректности.
– А если не справлюсь?
– Справитесь! Вы же двадцать лет с алкашами, мелкими жуликами и Валентиной Семёновной имели дело. После такого любой бес покажется милым шалунишкой. Ну что, готовы?
– У меня есть выбор? – горько поинтересовался я.
– Конечно, нет! – весело ответила Лилу, затем осенила мою голову неким загадочным знаком, от которого возникло ощущение, будто кураторша хотела ударить меня по лбу, и щелкнула пальцами.
Белая комната поплыла перед глазами. Последнее, что я увидел, была ехидная улыбка красноглазой девицы и её рука, машущая мне на прощание.
