Игорь поднял руки.
– Да ну нафиг. Ты же оказывается больная, а прикидывалась тихоней.
– Чего вы с ней разговариваете? – закричала Колоскова. – Ребят надо в медпункт отвести.
У Ольги всё сильнее кружилась голова, перед глазами мелькали чёрные мушки. Она понимала: надо срочно покинуть зал, иначе она на радость одноклассникам грохнется в обморок. Стараясь не выдать, что ей плохо, она медленно пошла на выход из спортзала. У двери столкнулась с учителем.
– Гаранина, ты куда намылилась. Я же сказал: заниматься самим, пока я к директору схожу.
Ольга молча прошмыгнула мимо него.
– Эй, я к кому обращаюсь? А с тобой что? – вытаращился учитель, заметив Каберского в крови. Парня под руки вели две девушки. За ними держа на весу окровавленную руку, плёлся Игнатов.
Ольга добрела до туалета и, едва склонилась над раковиной, её вырвало. Стало немного легче, но голова заболела сильнее, хотелось опуститься прямо на пол и не двигаться. Хорошо, что урок физкультуры последний, надо как-то добраться до дома, выпить болеутоляющее и лечь в кровать. Шаркая ногами, как древняя старуха, добрела до класса, снять спортивную форму не было сил. Затолкав школьную одежду в рюкзак, уже хотела выйти, как дверь распахнулась. В помещение из коридора один за другим, как горох из банки, посыпались одноклассники.
– Вот она где, – Взвизгнула Виктория Загорская, в её голубых глазах горела жажда мщения, – пока ребятам кровь останавливают, она преспокойненько домой собирается.
Ольге пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не выказать слабости. Всё тело била мелкая нервная дрожь. От переживания и страха сохло в горле. Стараясь не шататься, держа спину прямо, она направилась на выход из класса, но не успела дойти до двери, как её открыла Щучка.
– Торопишься? А кто свои поступки объяснять будет? – Оглядев учеников, коротко бросила: – Быстро сели.
Следом за ней в классе появились потерпевшие. Каберский закрывал нос влажной салфеткой, Игнатов придерживал забинтованную кисть руки. Учитель физкультуры Олег Китаевич, чуть подтолкнув ребят, прошёл к столу.
– Мы с Евгенией Карповной пока не сообщили о прецеденте руководству, решили разобраться с происшествием в спортзале сами. К счастью ничего серьёзного ни с Максимом, ни с Петром не произошло. Парни объяснили: это Гаранина на них напала, решив, что они нарочно бросили в неё мяч. На самом деле это произошло случайно. Оля, мы тебя слушаем? Как ранее спокойная и тихая девочка могла так поступить с ними?
Ольга усмехнулась. Всё понятно, Щучка и Китаец решили всё замять. Ни классной, ни учителю невыгодны разбирательства. Неизвестно к директору ли отлучался Китаец во время урока или выходил по личным делам. В самом начале, когда её стали третировать одноклассники, она пожаловалась Евгении Карповне, та вроде бы поговорила с её мучителями, но, вероятно, не настолько убедительно, что они не прекратили, а стали более изощрённо и скрытно это делать. В дальнейшем учительница делала вид: в классе всё отлично, ничего плохого не происходит. Ольге стало понятно, никто её не защитит, и надо как-то приспосабливаться самой.
Так и не севшая на стул Ольга, ледяным тоном сказала:
– Они невзначай попали по мне мячом, а я ненароком их задела. На этом всё, мне пора домой.
И не обращая на возмущение классной руководительницы и учителя, вышла из класса.
Евгения Карповна крикнула ей в след.
– Мать твою в школу вызову!
Эта фраза прозвучала как ругательство, но вызвала лишь горький смешок у Ольги. Её мамаша никогда не интересовалась её учёбой и ни разу не посетила ни одно школьное собрание. Пусть попробует вызвать, Щучку ждёт разочарование.
Путь домой оказался трудным. Голова нещадно болела, сильно тошнило. Ольга дважды вырвала. Присаживаясь на лавочки отдохнуть, с каждым разом всё труднее и труднее вставала. Добравшись до дома, доплелась до своей комнаты, рухнула на кровать. Вернувшая вечером мать, заглянула к ней.
– Какого чёрта разлеглась, полы не вымыты, посуда на кухне грязная. Мы же договорились, ты убираешь, а я за это даю тебе карманные деньги. Не сделала – не получила.
– У меня голова болит, – прошептала Ольга.
– Ты посуду головой моешь или руками?
– Лидочка, не сердись. Давай я наведу порядок. Может девочке действительно плохо, – подала голос очередная жертва материнских чар.
Ольга закрыла глаза. Она даже не могла вспомнить, как зовут этого несчастного мужчину, да и зачем запоминать, всё равно надолго не задержится.
Лидия хлопнула дверью, заставляя Ольгу поморщиться от резкого звука.
Минут через десять дверь отворилась снова, мужчина подал ей стакан воды и таблетку.
– Выпей. Это аспирин. Температура есть?
– Нет. – Ольга запила таблетку водой. – Спасибо.
Наследующий день она не пошла в школу, отлёживалась в кровати, ждала, пока перестанет кружиться голова. Легче стало через три дня. Её появление в классе встретили гробовым молчанием. С того дня больше к ней не цеплялись и не затрагивали, но общение прекратили полностью. Ольга ощутила себя в некоем непроницаемом коконе: тут она, а там все остальные. Одноклассники с опаской посматривали на её голову, в отросших высоко заколотых волосах теперь всегда торчали острые деревянные шпильки, будто две маленькие шпаги. Она осознавала, что стала заклятым врагом компании Загорской, к которой присоединились Игнатов, Истомин и Каберский, теперь эта шестёрка возглавляла класс. Появление общего недруга в её лице удивительным образом сплотило одноклассников. Расстраивало её одиночество? Скорее нет, чем да. Она привыкла к нему с детства. Главное, её оставили в покое. Общения с Данилой Сергеевичем и его сыном, изредка навещающим отца, ей вполне хватало.
Под ласковый звон колокольчиков, утомлённая воспоминаниями Ольга задремала. Завтра ей предстояло отправиться ещё на один обряд изгнания.
Глава 4
В большой затемнённой комнате плотно заставленной мебелью стояла духота. Конец апреля радовал хорошей солнечной погодой, многие уже отключили отопление, но обитатель этого дома, видимо, мёрз, раз батарея у окна шпарила на всю мощь. Ольга поморщилась от спёртого воздуха, пропахшего лекарствами и травами. Не обращая внимания на недовольное ворчание тощего старичка, укрытого ватным одеялом по пояс, открыла ночные шторы, распахнула створки окна настежь. В углу прямо над кроватью завис прета-лок. Его тонкая рука держала морщинистую шею старика, а вытянутый в трубочку крохотный рот, присосавшись к его виску, поглощал жизненную энергию. Кожа на лице больного выглядела серой и пергаментной, из-за худобы острый нос казался огромным.
Лучи солнца и свежий воздух заставили духа оторваться от жертвы. Колыхая огромным животом, он взлетел к потолку.
Ольга распахнула куртку, давая возможность большим латунным колокольчикам на груди зазвучать, принялась кружить по комнате в своеобразном танце. Движениям мешала мебель, приходилось лавировать между столом, пуфиками, стульями, обходить шкафы и диваны. Мелодия латунных, бронзовых и медных колокольчиков заглушая жалобные стенания больного, постепенно вводила потустороннее существо в кататоническое состояние. Ольга определила его категорию: дух жадности и наживы. Он слишком долго находился рядом со стариком и почти погубил его. Ухватив замершего прета-лока за тонкую руку, поволокла из квартиры.
– Я скоро вернусь, тогда и поговорим, – предупредила Ольга заказчицу, симпатичную брюнетку лет сорока в стильном брючном костюме терракотового цвета.
Можно было и, не покидая комнаты, отправить духа в мир Сансары, достаточно просто продолжить ритуал, добавив к общему звону небесное звучание серебряных колокольчиков, но иногда исчезновение сопровождалось громкими звуками, похожими на схлопывание или резкое сжатие воздушного пузыря. Если прета оказывался сильным, то его удаление получалось оглушительным, похожим на взрыв нескольких петард сразу. Ей не хотелось лишний раз пугать заказчиков. Выйдя на лестничную площадку, она плотно затворила за собой дверь. Убедившись, что поблизости никого нет, привычными движениями заставила все колокольчики зазвенеть. Вскоре раздался резкий хлопок – уродливое тело прета-лока втянуло в открывшуюся на мгновение дыру-воронку. Вернувшись в квартиру, она застала старичка, сидящим на кровати.
– Девушка, я не знаю, что вы сделали, но мне впервые не холодно, а я зяб даже в жару, и на душе вдруг стало легко.
Ольга покосилась на семейный фотопортрет, висящий над кроватью. Сравнив старичка и мужчину на снимке, поняла, что ошиблась с возрастом. Тот, кого она приняла за старика, на самом деле являлся мужем заказчицы.
– Кто неимоверно скупой и жадный прежде жил в этой квартире? – поинтересовалась она у мужчины.
Тот насупился и промолчал.
Заказчица вздохнула.
– Свёкор. Не поверите, но имея неплохой доход, он считал каждый кусок хлеба и сам буквально голодал. А когда умер, оказалось: все его счета обналичены, а деньги пропали. Это стало ударом для Вани, он заболел и больше не поднимался с кровати. Ему становилось всё хуже, а врачи только руками разводили.
Ольга бросила взгляд на мужчину.
«Неужели этому доходяге всего сорок лет? Сколько же времени дух выкачивал энергию?»
– Когда умер ваш отец?
Мужчина провёл измождённой рукой по лицу, слабо выдохнул:
– Три года назад.
– Вы сильно жалели, что лишились наследства?
– Конечно. И я, и Эмма столько лет терпели выходки ненормального скряги, а оказалось зря. Мы даже детей не завели, боясь, что «добрый» дедушка их доконает. Мечтали: после его смерти хорошо заживём, – чуть повышая голос, произнёс он.
– Я так понимаю, что вы работали одна?
Эмма кивнула.
– Вела бухгалтерию в частной фирме. Из дома отлучалась редко, боялась Ваню одного оставить.
– А он постепенно становился похожим на отца?
Щёки женщины окрасил румянец.
– Да. Стал требовать, чтобы я экономила на всём. Мол, надо откладывать на чёрный день, а то в старости жить не на что будет. Прямо помешался.
Иван с досадой дёрнул головой.
– Если и ты заболеешь, то нам кранты. Ведь никаких сбережений нет.
– Ваше дело верить мне или нет, но ваш отец, будучи одержимым стяжательством и жадностью, привлёк голодного духа из загробного мира, и тот стал питаться отрицательной энергией от него. А чем больше его кормить, тем сильнее становится дух. После его смерти существо осталось рядом с вами. Вероятно, для этого были причины.
– Какие? – недовольно поморщился Иван.
– Скажем так, вы были излишне бережливы.
– Что же теперь делать? – расстроилась Эмма. – Можно как-то помочь мужу?
– Я уже помогла, убрала духа, остальное зависит от вас. Живите полной жизнью, давите в себе скаредность. Скажите, в какой комнате спал дедушка? В этой?
– В этой, – подтвердила Эмма. – Как я не умоляла, Ваня не разрешил даже кровать поменять, и вся обстановка осталась прежней.
– Ясно. В каком месте комнаты вы чувствовали себя неуютнее всего? Запах не нравился, или сквозняк ощущали?
Эмма приблизилась к старинному массивному буфету.
– Мне всегда казалось: из него тянет гнилью и холодом. Я и посуду перемывала, и полки внутри с уксусом мыла – всё бесполезно. Через несколько минут вонь возвращалась.
– Не выдумывай. Просто эта комната сама по себе стылая, – скривился Иван.
Ольга раскрыла верхние и нижние дверцы буфета.
– Помогите мне вытащить всё из него.
– Не стоит, – покачала головой Эмма. – Не поможет. Буквально вчера всё с хлоркой протирала.
– Кроме того, что преты питаются возле жертвы, они ещё всегда остаются рядом с богатством, охраняют его.
– Но внутри ничего нет, – удивилась Эмма, – голые доски.
Ольга не согласилась с ней.
– Посмотрим.
В четыре руки они выставили на пол посуду, вытащили с полок коробки. Ольга простукала деревянные стенки, заглянула в щель между стеной и буфетом, даже улеглась на пол, чтобы проверить: нет ли чего под ним.
– Я же сказала: пусто, – несколько разочарованно протянула Эмма.
– Подождите, – Иван сполз с кровати, на дрожащих ногах приблизился к комоду.
Ольга усмехнулась, заметив, что мужчина одет в термобельё. Скоро ему будет жарко.
– Ванечка, осторожнее. – Эмма помогла мужу опуститься на корточки.
Иван провёл руками по резным завитушкам, покрытым тёмным лаком, в низу буфета. Покрутил, потом поочерёдно надавил на них. Ничего. Немного подумав, нажал на два центральных украшения. Раздался щелчок. Он потянул на себя скрытый выдвижной ящик.
Эмма ахнула, увидев потайной ящик, до отказу заполненный пачками долларов.
– Вот и отыскалось ваше наследство, – хмыкнула Ольга. – Но учтите, если вас снова одолеет жадность, голодный дух вернётся, и ваши мучения продолжатся. Почему вы раньше не пытались отыскать деньги, если знали о тайнике в буфете?
Иван от слабости и усталости уселся на пол.
– А я и не знал, более того, даже не подозревал о скрытом ящике. Но вы выглядели уверенной, пришлось присмотреться к буфету. Видите: низ шкафа слишком массивный, а там всего одна полка.
Эмма обеими руками затрясла руку Ольги.
– Спасибо тебе за всё. Если бы не ты… – от избытка эмоций она потеряла дар речи.
Иван взял из ящика пачку долларов, с трудом поднявшись на ноги, протянул её Ольге.
– Это вам. Заслуженная награда.
– Ваша жена уже заплатила за работу – лишнее не возьму. Да и вообще… – Она помолчала, собираясь с мыслями. Не объяснять же им, что деньги алчного человека добра не принесут. Наследники – другое дело. – Считайте, я ничего не видела. Да и пора мне уже. Помните мои слова и больше не привлекайте к себе духов. Удачи вам.
Попрощавшись с хозяевами, Ольга покинула квартиру. Выйдя на улицу, полной грудью вдохнула свежий весенний воздух. Двор-колодец, образованный четвёркой пятиэтажек, украшали каштаны и сейчас они вовсю цвели, распространяя немного приторный сладковато-горький аромат. Но она поморщилась не от этого запаха, рядом на клумбе благоухал душистый горошек. Она не любила этот аромат, он всегда напоминал ей о предательстве Дениса и о самом горьком разочаровании в жизни. Тогда клумбы на школьной аллее, украсились пышными белыми и сиреневыми цветками душистого горошка, воздух был буквально пропитан им. Ольга и Денис шли по аллее и негромко беседовали. На выходных она хотела показать ему любимые рыбные места в плавнях, а потом собиралась угостить ухой на костре. Данила Сергеевич разрешил показать ему заимку с шалашом на маленьком неприметном островке посреди плантации камышей и осоки. Об этом месте знали только трое: она, сам Монах и его сын Александр. Островок обнаружил Данила Сергеевич, он же соорудил там удобный шалаш, устроил костровище с мангалом, привёз посуду, дрова и кое-какие вещи. Втроём они не раз гостевали на этом островке, наслаждаясь тишиной, вкусной едой и красивыми закатами. К удивлению Ольги Денис ни разу не был на рыбалке, и даже удочку в руках не держал. Она расписывала ему прелести отдыха в плавнях, когда их догнала компания Загорской.
– Ну что, Дэн, пора просветить Олюшку, почему ты с ней стал общаться, – заявила Вика, гаденько улыбаясь. Эта улыбка портила её красивое лицо, выглядело оно отталкивающе.
Игнатов и Каберский обошли Ольгу и Дениса, встали перед ними. Вскоре подтянулись, перекрывая дорогу, Истомин, Колоскова и Кухтова.
Ольга заметила: одноклассники переглядываются между собой с ухмылками и смешками, словно предвкушают весёлую забаву. Она переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь понять, к чему готовиться. Рассматривала их так, будто видела впервые.
Девушки словно нарочно представляли разные женские типы: Загорская – высокая, стройная, натуральная блондинка, рыжая зеленоглазая Колоскова среднего роста, Кухтова – низенькая полноватая брюнетка. Парни могли похвастаться высоким ростом и хорошим телосложением, но разнообразием масти не отличались. Истомин с Игнатовым выглядели как братья: черноволосые, сероглазые с крупными носами картошкой. А тому, кто не знал отвратительный характер Каберского, он бы показался херувимом с кудрявыми светлыми волосами, небесно-голубыми глазами и крупным пухлым ртом.
Ольга посмотрела на растерянного Дениса.
