«Должно быть, он стащил ее из детского сада», – якобы ответил Джулс, о чем сегодня уже не помнил. И что дети как раз учились там обращению с огнем.
Позже он узнал, что говорил с руководителем спасательной команды, который сам был отцом пятилетнего мальчика. Это он разрубил дверь топором, чтобы попасть в детскую. Но в тот момент Джулс видел только царапины на двери. Борозды, словно оставленные смертельно раненным животным, которое пыталось выбраться из западни.
– …место преступления? – спросила Клара, и ее голос не оставил Джулсу больше места для воспоминаний. Он стоял уже не перед выгоревшей детской, а находился в квартире у письменного стола. С царапающей гарнирутой на голове. Бессознательно устремив взгляд на проспект клиники «Бергер Хоф».
– Моя жена заперла дверь, – признался он ей.
– Зачем ваша жена это сделала?
Джулс сглотнул.
– Даяна не хотела, чтобы ей помешали. Не хотела, чтобы ребенок увидел ее труп.
Это не было «двойным самоубийством», как стояло в примечании к газетной заметке. Даяна хотела убить только себя. Это было абсолютно ясно Джулсу, как и то, что он никогда не простит ее, даже если жизнь после смерти все-таки существует и они снова встретятся.
Себя я тоже не прощу…
– Пожарные считают, что Даяна выбралась из воды, почувствовав запах дыма, уже после того, как вскрыла себе вены лезвием бритвы. Поэтому наша квартира выглядела как поле битвы, когда Даяну нашли. Кровавый след тянулся от ванной через прихожую почти до самой детской комнаты.
– Вы как будто сомневаетесь.
– Я скорее предполагаю, что она передумала в последнюю секунду. Она была в отчаянии, но в конце концов желание умереть оказалось не таким сильным, как материнская любовь. А пожар стал трагическим совпадением.
– Она не смогла открыть дверь?
– Вероятно, она не нашла ключ и хотела позвать на помощь, но, едва открыв входную дверь, потеряла сознание в прихожей, где ее и нашел почтальон.
Джулс провел тыльной стороной руки по сухим глазам. Жест, который он так часто повторял во время своей фазы скорби, когда еще плакал, что он вошел в его плоть и кровь, даже когда слез больше не стало. Его немногочисленные друзья считали хорошим знаком, что он научился держать себя в руках на людях и не начинал всхлипывать при любой мысли о своей семье. На самом деле все стало еще хуже, потому что теперь бесслезная скорбь разъедала его изнутри.
– Она оставила прощальное письмо? – спросила Клара.
Джулс поднялся и почувствовал, как в горле мучительно заскребло. Он нащупал сложенный лист бумаги, который все еще носил с собой. Чтобы перечитывать снова и снова, когда его накрывала печаль, что случалось много раз на дню.
Сегодня листок лежал в нагрудном кармане его рубашки, под свитером, прямо на сердце.
Мой дорогой Джулс…
– Да. – Он откашлялся. – На кухонном столе.
Откашливание и глотание не помогло избавиться от першения в горле, поэтому он направился в кухню, чтобы что-нибудь выпить.
– Можно спросить, что там было написано?
Если бы у меня были силы продолжать…
Джулс помотал головой.
– Думаю, содержание будет вам не так интересно, как его форма, Клара.
– Мне?
Клара прозвучала устало и немного невнятно, но она казалась еще бодрой.
– Да, вам. То, что будет вам действительно интересно, моя жена написала не сама. Это название, стоявшее на почтовой бумаге, которую она взяла для прощального письма.
– И что это было за название?
– «Бергер Хоф».
12
– Ка-ак?
Клара сильно протянула это слово. Не хватало только, чтобы она иронично рассмеялась, но для этого у нее, вероятно, уже не было сил.
Джулс вибрировал от напряжения. По пути на кухню у него появилось ощущение, что ему нужно торопиться. Он не мог больше терять время и должен был оказать на Клару эмоциональное давление. Поэтому он разыграл «джокера» в надежде подогреть ее любопытство настолько, что к ней вернется желание жить. По крайней мере, ненадолго. И поэтому он сказал:
– У моей гражданской жены Даяны были серьезные психические проблемы, причин которых я до сих пор не знаю. Поэтому она находилась в клинике «Бергер Хоф». В том же самом психиатрическом отделении, в котором были и вы, Клара.
Он снова нащупал письмо, дословный текст которого преследовал его даже во сне.
«Прощай, мой дорогой Джулс. Сейчас я вскрою себе вены. Может, я еще смогу в последний раз позвонить тебе на 112, прежде чем силы оставят меня. Чтобы в последний раз услышать твой голос, который раньше поддерживал меня, давал уверенность и надежду. Может, мне удастся удержаться за него, и ты проводишь меня в последний путь».
Ярость отчаяния снова закипела в Джулсе. Он сжал кулаки.
– Когда вы там были? – спросил он Клару.
– В конце июля.
В то же самое время?
– Как и моя жена.
Вообще-то государственная медицинская страховка не предполагала оплаты этой дорогущей клиники. Но Даяна когда-то написала лестную статью о председателе правления ее больничной кассы, и тот отблагодарил ее тем, что лично утвердил эти расходы на лечение «эмоционального выгорания».
– Работа и семья выжали из нее все силы. Ей нужен был тайм-аут с профессиональной поддержкой. Вскоре после лечения Даяна убила себя и нашего сына Валентина. Ему было всего пять. Однако его пальцы с отчаянием взрослого впивались в деревянную дверь детской комнаты.
Он кричал, плакал? Или только кашлял, задыхаясь? О ком он думал, делая свой последний мучительный вдох?
Джулс стоял на кухне, которая была до абсурда большой, что, однако, вполне соответствовало просторной квартире. Хотя в центре располагался огромный кухонный остров с барными стульями, в помещении дополнительно стоял обеденный стол с шестью стульями, а напротив встроенной кухни нашлось даже место для дивана.
Джулс открыл хромированный распашной холодильник и достал из отделения для напитков бутылку апельсинового сока.
– Вы еще там, Клара?
Он услышал глухой стук в трубке, но не был уверен. Клара ничего не говорила. Он не знал, думала ли она, игнорировала ли его или, возможно, уже потеряла сознание.
Однако в надежде, что связь с ней еще не оборвалась, он поставил бутылку с соком на рабочую поверхность кухонного острова, подтянул к себе барный стул и положил рядом личный сотовый телефон.
Потребовалось несколько секунд, чтобы разблокировать смартфон функцией распознавания лица, затем он набрал в WhatsApp короткое сообщение:
СЕЙЧАС ТЕБЕ ПОЗВОНЮ. ВОЗЬМИ ТРУБКУ. НО НЕ ГОВОРИ НИ СЛОВА!
Затем он обратился к Кларе:
– Я прошу вас. Нет, я вас умоляю: выключите мотор! Поговорите со мной! И расскажите: какого черта вы делали в «Бергер Хоф»? Что произошло с вами в том месте, которое разрушило мою семью?
Джулс открыл бутылку, полную лишь на треть, но не сделал ни одного глотка.
– Моя жена покончила с собой, Клара. А теперь и вы хотите сделать то же самое. И тоже после нахождения в этой клинике. Это не может быть совпадением!
После этого тревожного вывода он отправил сообщение на номер своего отца.
Затем позвонил ему и включил телефон на громкую связь, чтобы тот мог слышать разговор.
13
Клара
Кларе казалось, что тупая ручная дрель впивается ей в череп между глаз. Она и так очень чутко реагировала на шум, при нормальных обстоятельствах уже от одного рева работающего в гараже мотора у нее разболелась бы голова. И никакого угарного газа не потребовалось бы. А теперь еще и этот настырный Джулс отравлял эфир своими жуткими, почти абсурдными утверждениями.
– Да вы все это выдумали! – сказала она. – Вы не знаете эту клинику, и ваша жена никогда там не была, если она вообще существует. Вы просто пытаетесь меня удержать. – Клара сухо сглотнула. – Вы перевели звонок в полицию? И они уже в пути?
– Нет. Моими средствами из дома я не могу установить ваше местонахождение, Клара. Кроме того, это последнее, что бы я сделал.
– Почему?
– Потому что полиция не сможет вам помочь, Клара. Я знаком с жертвами домашнего насилия. Они часто звонили на 112 и в службу телефонного сопровождения. Им не нужен ни врач, ни полицейский и вообще никто из социальной службы.
– Совершенно верно. Но мне тем более не нужен тот, кто меня совсем не знает и считает, что может заговорить мне зубы и выманить из машины.
Джулс казался взбешенным.
– Я не заговариваю вам зубы! Это вы только болтаете и ничего не делаете. Господи, сколько таких, как вы, звонили мне на телефон службы спасения! Каждую неделю я посылал бригады к женщинам, которых до полусмерти избивали мужья, но как только наши люди были на месте, все оказывалось не так плохо, и они слезно умоляли, чтобы мы только не забирали абьюзера. – Джулс застонал. – Одно лишь малодушие. Звонок на горячую линию, желание вырваться и ваша попытка суицида, Клара, – все это просто смешно.
– Смешно? – Клара закашлялась. Ей было ясно, что он ее провоцировал, чтобы усилить эмоциональную связь между ними. Чтобы ей было тяжелее осуществить свое решение.
– Да. Почти инфантильно. По мне, так можете торчать в своей машине, сколько хотите. У вас все равно нет ярко выраженного желания умереть.
Кларе хотелось схватиться руками за свою раскалывающуюся голову.
– Нет ярко выраженного желания? У меня в салон по шлангу поступают выхлопные газы!
– А ваша машина наверняка не старше 1999 года выпуска и, значит, снабжена катализатором, поэтому практически не выпускает окись углерода, – ответил Джулс. – Я работал в пожарной службе, Клара. И мои знания не из воскресного сериала «Место преступления». Сегодня практически невозможно умереть от отравления выхлопными газами. Да, ваша машина не прогрета, и зимой катализатор включается с запозданием, поэтому я вначале нервничал. Но мы уже слишком долго беседуем. К тому же я слышу, что вы закрыли окна. Широко распространенное заблуждение. Вам нужно было бы заполнить выхлопными газами весь гараж. И вы бы знали все это, если действительно хотели сегодня покончить с собой. В этом случае вы бы нашли информацию. Господи, у вас ребенок, Клара! Я знаю, вы в отчаянии. Я знаю, у вас самые мрачные мысли и вы не видите выхода. Но в глубине души вы не хотите оставлять дочь с вашим мужем!
Чертов подонок, – подумала Клара. Она уставилась на приборную панель, в плексигласовой облицовке которой, словно в зеркале, отражалось ее лицо. Ей вдруг стало трудно возражать.
– Большое спасибо, тогда у меня появилась еще одна причина закончить этот разговор, – прошептала она без сил. Мысль, что Джулс мог быть прав, по-настоящему парализовала ее. Но Клара все же добавила: – Если то, что вы говорите, правда, мне нужно использовать оставшееся время, чтобы попробовать что-нибудь другое.
– О'кей, тогда давайте заключим сделку, – предложил Джулс, его голос звучал примирительно.
– И какую же?
– Вы расскажете мне, что случилось в «Бергер Хоф». А я поделюсь с вами безболезненным быстрым способом самоубийства, если вы потом все еще захотите расстаться с жизнью.
Она в ярости ударила по рулю.
– Вопрос не в хотении. Я все равно умру. Так или иначе. – Ее голос дрожал, в том числе и потому, что Джулс вселил в нее неуверенность. Затем она сказала почти упрямо: – Я не вижу другого выхода. Моя жизнь все равно ничего не стоит, а я не хочу губить еще и жизнь своей дочери. Только покончив с собой, я могу надеяться на более гуманный конец.
– Значит, вы выбираете суицид, потому что боитесь ужасной смерти от рук Янника. Это так?
Самоубийство из страха смерти.
Клара закрыла глаза, отчего шум в салоне показался ей еще громче.
– Вы не имеете ни малейшего понятия, во что ввязываетесь, продолжая этот разговор, – уже в который раз предупредила она его, но Джулс не отступился.
– Не важно, чем угрожает вам Янник. Это не может быть хуже того, что я уже пережил.
Клара кивнула.
– Это так. Вероятно, нет ничего хуже, когда собственный ребенок умирает раньше родителей.
