Юлия Шолох "Прятки"

– Костя… – слово вылетело раньше, чем я сообразила. Голоса своего даже не узнала – такой он был глухой и изумленный.

Он остановился и медленно повернул голову в мою сторону. Я ни секунды не сомневалась, кого именно перед собой вижу. Невозможно ошибиться! Разве можно не узнать глаза, которые блестели напротив моих каждый день в течение нескольких лет? Короткой вспышкой в них отразилось узнавание. Он всегда так смешно расширял глаза, когда удивлялся, хотя обычно они у него узкие. А становились почти круглые, как монетки.

– Костя… – и когда я успела сделать шаг в его сторону? И почему я пытаюсь идти дальше, но не получается – отведенная назад рука крепко застряла, словно попала в тиски.

Солнце вдруг превратилось в мягкую карамельную волну. После его отъезда я проплакала три дня, а желание, которое с тех пор загадывала Деду Морозу, было неизменным – чтобы Костик поскорее вернулся…

Моя рука странно заболела, и я на секунду отвлеклась, пытаясь понять, что меня держит.

Честно говоря, не сразу узнала Настю – точнее, не сразу смогла вернуться в настоящее. Она крепко обхватила меня чуть ниже плеча, не давая двигаться, и лицо у Насти было необычное, даже странное: удивленное и сочувствующее. Ну и ладно, потом разберусь, сейчас не до нее. Ведь передо мной…

Костик… А вот теперь, когда первый шок прошел, я увидела то, что почему-то не сразу бросилось в глаза. Безукоризненную стрижку, неестественно ровный загар, переброшенный через руку пиджак из тонкой кожи… Но главное – взгляд. Так, пожалуй, смотрят на насекомое, ползающее по твоей постели. Ничего прежнего в глазах не осталось, только спокойное, слегка снисходительное безразличие.

– Танкалин, ты что, сел на диету? – поинтересовался один из компании Б, показывая на меня пальцем и под последовавший хохот я, наконец, полностью пришла в себя.

Окинув меня пренебрежительным взглядом, это… существо, не соизволив ответить, неторопливо ушло вслед за своими друзьями, а в моей душе память о самом счастливом времени жизни – детстве – отравлялась вонючим смогом действительности. Он сделал вид, будто мы не знакомы. Выставил меня какой-то ополоумевшей дурой. Будто жалкую попрошайку пнул.

Лучше бы я никогда не видела, в кого превратился мой сосед. Мой Костик, который до сегодняшнего дня оставался самым идеальным мужчиной из всех мне известных.

– Ты что, знаешь Танкалина? – спросила Настя, не переставая крепко сжимать мою руку. На ее лице цвел интерес, грозящий всяческими неприятностями. Соня выглядела примерно так же.

Я быстро осмотрела ступеньки. Повезло, что дорожка чуть в стороне, и произошедшее не стало достоянием всех, кто маялся на крыльце от безделья, а то было бы разговоров. Если вдуматься, со стороны, видимо, казалось, что я потеряла голову при виде этого… позёра и даже пыталась броситься ему под ноги в отчаянной попытке привлечь к своей персоне хоть какое-нибудь внимание. Кстати, почему Танкалин? Фамилия у него явно была другая, на Л. Хотя это как раз и не важно. А вот все произошедшее… Это все очень неприятно… Но придется пережить.

– Нет, я ошиблась. Перепутала с одним давним приятелем.

– То есть вы не знакомы? – уточнила Соня и нехотя добавила: – Ты же на него чуть не набросилась, я такое только в кино видела…

– Как-то случайно получилось… Нет, мы не знакомы. Что у меня может быть общего с Танкалиным? – если бы Настя знала, как я ее ненавижу за эти вопросы, наверное, помолчала бы. И все равно, лучше сразу со всем разобраться.

– Сглупила, – добавляю с улыбкой, хотя скулы сводит.

Сегодня я была очень рассеянной, и большинство лекций пропустила мимо ушей. Собственно, не страшно: я без труда за вечер все нагоню самостоятельно, самой даже проще сосредоточиться на предмете, чем когда вокруг мельтешит множество других студентов. Но сам факт меня настораживал. Откуда такая растерянность? Ну, превратился милый мальчик в чудовище, так что? В жизни еще и не такое бывает.

И все равно так мерзко на душе…

В конце концов, я решила просто переждать. Какие бы сильные эмоции во мне ни кипели, со временем они все равно остынут. Правда, тут же пришла мысль, что учась в одном университете, нам придется, так или иначе, пересекаться. Хотя, с другой стороны, не очень долго – он на два года старше, значит третий курс. И если правильно настроиться, даже вынужденные встречи не смогут меня больше задеть. Я их вообще не боялась, примерно представляя, как это все произойдет – первые пару раз окружающие будут внимательно следить за моими действиями, ничего глупого больше не дождутся и забудут, переключившись на что-нибудь более захватывающее.

К обеду я, можно считать, успокоилась. По крайней мере, трясти перестало, хотя пропал аппетит, что только на руку – сэкономила на еде, ограничившись чашкой кофе.

Настя любила покушать основательно, а Соня, как обычно, сидела на диете, хотя эти жертвы на фигуре, похоже, никак не отражались: все, что у нее имелось лишнего, при любом раскладе скапливалось ниже пояса. Уверена, ее фигура вполне привлекательна, вон Настя куда пухлее, а не заморачивается, но других попробуй, пойми. Мне вот всегда говорили, что я отхватила лучшее, что необходимо женщине – большую грудь. А на самом деле ничего в этом нет хорошего: без бюстгальтера ничего не наденешь, бегать неудобно – в общем, в бытовом плане одни неудобства.

– Как несправедливо, – вздыхали девчонки в школе, слушая мои безрадостные рассуждения, – что твоя грудь досталась тебе, которой на фиг ничего не нужно, а не нам.

Наверное, и правда, несправедливо. Зато все остальное во мне вполне обычное и до шикарного не дотягивает. В общем, из нас троих, по моему мнению, Соня была самой симпатичной, Настя самой ухоженной, а я… даже не знаю, что и сказать. Самой равнодушной к собственной внешности – наверное, так, хотя временами подозревала, что хотя бы изредка следует ею заниматься. Прическу, может, изменить или маникюр регулярно делать. Мои нечеткие мысли по изменению внешности нарушились благодаря новости, и я безо всякого сожаления с ними рассталась.

– А у меня скоро день рождения, – заявила Соня, жуя какую-то зелень со своей тарелки и стараясь не смотреть на картофель с отбивной на Настиной. – Не знаю, что лучше – в клуб пойти или на дачу поехать?

– А дача какая? – Настя не забывала смотреть по сторонам, и казалось, она разговаривает с кем-то за другим столиком, так как, задавая вопрос, смотрела куда-то вбок.

– У нас просто садовый домик, но я про теткину думаю, если получится ключи выпросить. Та нормальная: два этажа, три комнаты, гостиная, свет, газ, канализация – все есть. Только не уверена, что тетка ключ даст: прошлый раз мы у нее там стекло разбили, она так ругалась…

Настя с пониманием кивнула.

– Да ладно… На жалость надави, какие тут все крутые, а ты, мол, чувствуешь себя не в своей тарелке. Ну, не мне тебя учить. А много народу будет?

Соня думала долго.

– Нет. Не хочу много – вас позову и школьных друзей, всего человек десять.

– Тогда дача лучше, – авторитетно заявила Настя и переключилась на меня.

– Поедешь?

– Если расскажете, как туда добраться.

В голову тут же полезли вопросы о подарке. Опять лишние траты, но ничего не поделаешь – пропускать дни рождения людей, с которыми собираешься провести рядом несколько лет, как минимум, невежливо. Кстати, вот когда наступит мой… тогда и будут проблемы, но лучше пока не думать.

– Расскажем и даже проводим, – уверила Соня.

Настя пропустила вопрос мимо ушей, с проступающим на лице интересом наблюдая за входом в столовую.

– О-о-о, – судя по всему, там объявился, по меньшей мере, живой динозавр, – чего это тут Цукенина с Альтиной делают? Они в нашей плебейской столовой еще ни разу не появлялись.

– Видимо, надоел настоящий капучино, захотелось приобщиться к народу и отхлебнуть искусственной бурды? – оперативно предположила Соня.

И правда, что они тут делают? Наша элитная прослойка всегда обедает в новом корпусе, где для них выстроили специальное кафе. Денег, которые я трачу на обед, там мне хватило бы от силы на чашку чая, да и то, скорее всего, без сахара. Так что наша умница и красавица Цукенина могла тут появиться, только если что-то задумала. Альтина была из семьи попроще и попала в «высшее общество» только потому, что была подругой первой и выгодно оттеняла веснушчатым лицом фарфорово-безупречную кожу своей хозяйки. Всегда думала, что рыжие малоуправляемы, а поди ж ты – ходит за Цукениной и исправно выполняет все обязанности настоящей подруги.

И что же им понадобилось? Чтобы появилось первое предположение (которое частенько бывает самым верным), понадобилось всего минут пять, пока они прошлись через раздачу и уселись за столик на самом видном месте.

– Они пялятся на Стоцкого, – фыркнула Настя, – глазам не верю…

Альтина, и правда, старательно поглядывала на одного из местных красавчиков – второкурсника Стоцкого, который, кстати, был беден примерно как церковная мышь. Но все равно богаче, чем я – не очень приятная мысль… Зато с его внешностью хоть фотки делай да продавай любительницам тщедушных кудрявых ангелов. Очень красивый молодой человек, даже я это признаю. И, насколько мне известно, имеет репутацию серьезного спокойного юноши, не замешанного ни в каких скандалах. Цукенина сидела к Стоцкому боком и откровенно пялиться не могла, потому посматривала краем глаза. Зато Альпина глаз от него почти не отводила, одновременно что-то многословно рассказывая подруге, и вряд ли разговор шел о лекциях.

– Наша мадам запала на Стоцкого, – важно сообщила Настя, которая вообще тащилась от подобных сцен. Даже разговоры ее радовали, а уж увидеть вживую…

И вот тогда… Не знаю, что в голову стукнуло. Просто бывают такие ситуации, когда меня, наверное, черт дергает, потому что внятно свои действия объяснить не получается. Ничего плохого мне Цукенина не сделала (кроме разве что извечной классовой вражды и неприязни бедного к богатому), но так или иначе в этот момент мне захотелось ей насолить. Не знаю, почему я была полностью уверена в том, что пришедшая в голову идея должна мгновенно осуществиться, но я, недолго думая (если б задумалась, точно бы остановилась) поднялась и направилась прямо к Стоцкому.

– Привет, – широко улыбнулась. Сколько помню, никогда для меня не было проблемой подойти и заговорить с незнакомым человеком. Он окинул меня быстрым взглядом и сразу определил статус. Его, видимо, он вполне устраивал.

– Привет.

– Меня зовут Алена. Не хочешь к нам присоединиться? – я кивнула в сторону девчонок. – Ты же на втором? Значит, ознакомлен со всякими местными тонкостями. Не подскажешь, тут кто-нибудь занимается трудоустройством желающих подработать?

И под неспешную болтовню мы неторопливо прошли к столику, где Соня почему-то перестала жевать свою траву, а Настины брови заползли чуть ли не на середину лба. Позади спину обжигал пристальный взгляд Цукениной, и мое настроение впервые за день повышалось, приближаясь к своей обычной планке.

Расстались мы со Стоцким только у дверей в аудиторию, докуда он нас с девчонками проводил.

– И что это было? – негромко поинтересовалась Соня, усаживаясь справа от меня и, наконец, сумев закрыть рот, чего все это время ей сделать не удавалось.

Но боевой настрой уже прошел так же неожиданно, как появился, и отвечать я не стала. Самой бы знать…

На последнюю лекцию я не пошла. Решила, что историю экономических учений вполне можно пропустить, а лучше вернуться к тете, успокоиться и разобраться, почему я веду себя сегодня так странно. Ну, конечно, первое – меня выбил из колеи Костик… Нет, имя не хотелось марать – оно осталось принадлежать тому мальчишке, что покорил мое сердце у песочницы. Того хмыря, которого я видела сегодня, вполне достойна фамилия Танкалин.

Я шла по той же дорожке, что и утром, мысли рассеянно скакали с одного на другое: обувь-куртка-Стоцкий-английский-паршивый кофе из буфета-лужи.

Рядом хлопнула дверца – так неожиданно громко, что я вздрогнула.

– Стой, – неторопливо приказал чей-то голос.

А голос, кстати, у него изменился… Стал как у взрослого, такой плотный и бархатистый. Хотя вполне можно понять: он уехал раньше, чем голоса у мальчишек ломаются.

Я замерла, потому что нужно было удержать внутри тот ураган потери, виной которому этот пижон, что стоит напротив. И щурится на солнце так знакомо… что даже больно становится.

– Хочу сразу расставить все по местам, – не спеша заявил Танкалин. – Мне не нужно, чтобы кто-то расхаживал по университету и сплетничал о моем детстве. Поэтому предупреждаю: я безо всякого труда могу превратить твою жизнь в ад, а уж если постараюсь…

Он наклонил голову, острым взглядом словно втыкаясь в мое лицо. Как только голова не разболелась!

– Ты поняла? – с тихой угрозой уточнил.

Эта сволочь убила моего Костика! Превратила в мерзкое чудовище, от одного взгляда на которого тошнить начинает. Как же это все несправедливо и печально, а главное, не исправишь. Почему я не поступила куда-нибудь в другое место? Тогда бы до конца жизни помнила о нем только хорошее и, может быть, все еще продолжала верить в чудеса.

Я разозлилась.

– Можешь не беспокоиться. Костик – лучшее, что было у меня в жизни, а ты за две минуты стал самым мерзким существом, с которым я когда-либо сталкивалась. Тебя я не знаю и знать не желаю!

Я сделала шаг в сторону и быстро пошла прочь.

Этот момент был одним из тех, от которых взрослеешь. Печально, но подобное рано или поздно с каждым случается, как ни остерегайся. Тем не менее, портить себе жизнь я ему не позволю!

Я сама не заметила, как доехала до дома. Тетя пропадала в гостях у одной из соседок, у которых она просиживает почти целыми днями – это у них единственное развлечение. Добавлять к историям, о которых они любят посудачить, свеженькую – с пылу с жару – вовсе не хотелось, но и сдержаться я не смогла. Дотянула всего до ужина, к которому тетя изволила вернуться домой. Как только мы доели и налили чай, тетя спросила, что нового, я быстро отовралась, будто ничего, и перешла к вопросам.

– Тетя, слушай… ты помнишь мальчишку – Костика, с которым я дружила в детстве?

– Костика? – лицо тети тут же расплылось в улыбке. – Конечно, как не помнить. Когда я уезжала, он пришел со мной попрощаться и заявил, что обязательно на тебе женится. Помнишь? Правда, потом признался, что он еще маленький, и папа ему пока не разрешает, но когда он подрастет, то точно разрешит!

Да уж, стала бы она так улыбаться, увидь сегодня этого прощелыгу! Рассказывать и портить настроение еще и ей я, естественно, не стала.

– А ты не знаешь, почему они тогда уехали?

Тетя ненадолго задумалась, привычно помешивая чай, который давно уже пила без сахара, так как врачи запретили. И все равно каждый раз тщательно его размешивала.

– Нет, не знаю. Но тогда слухи такие ходили… – она неуверенно замолчала. Я выдержала ровно полсекунды.

– Какие?

– Пашка – ну, отец Костика – кому-то вроде рассказал по секрету, что когда в девяностых Союз развалился, его отец – дед Кости – и еще пара человек занимались какими-то махинациями, благодаря чему получили в собственность металлургический завод. А время такое было – бандитизм сплошной, стреляли всех направо и налево, вот и им начались угрозы, потом покушения. А вскоре после рождения Костика его мама взорвалась в машине. Паша всегда считал, что ее убили, хотя в милиции даже дело отказались заводить. Тогда он забрал сына и сбежал от отца, устроился в случайно выбранном городе – поглубже в провинции и подальше от всех этих разборок. Только правда это или нет, не знаю.

– И что с его отцом потом было?

– Не знаю… Паша мне никогда ни о чем таком не говорил.

– Так почему они уехали?

– Я же говорю: не знаю. Хотя вроде слышала, что помирился Паша с отцом – времена изменились, тот их долго искал и однажды нашел. Вот они к нему и вернулись.

Так-так, если поразмыслить, то все очень логично. Другие времена… Дедуля выжил, организовал на краденое чистый бизнес, потом нашел сына с внуком. Все складывается, и понятно теперь, откуда у Танкалина деньги.

– Кстати, а какая у них фамилия была?

– Ленские, – мгновенно отозвалась тетя. А еще на память жалуется! Что-то она ее ни разу не подводила, когда дело касалось сплетен.

– А с чего это ты вдруг вспомнила? – полюбопытствовала тетя, и в ее голосе звучали подозрения, которые поощрять не стоило. Хотя признаюсь: за долгие годы рядом я выработала на это любопытство полнейший иммунитет и запросто с ним расправляюсь.

– Да так… Увидала сегодня в университете одного человека, чем-то он мне его напомнил. Вот и подумала: любопытно, каким он стал?

– О, я не сомневаюсь, сейчас это чудесный молодой человек, – уверенно отозвалась тетя, улыбаясь своим воспоминаниям.

Ну да, как же, расчудесный… Смесь бульдога с носорогом. Сволочь, которая, похоже, будет портить мне настроение одним своим существованием. Он, конечно, не обязан со мной водиться, даже если мы играли в одной песочнице, но хотя бы мог объяснить это более вежливо? А, все равно…

В общем, пришла пора переступить, забыть и идти дальше.

Глава 2. Черные, белые и пятнисто-полосатые

Неделя прошла как обычно. Мы пережили два семинара, которые прошли не очень удачно, потому что никто толком не представлял, как именно они проходят.

По утрам, встречаясь с девчонками у крыльца, я здоровалась и сразу уходила в здание, чтобы не провоцировать лишней болтовни.

Два раза мы обедали в компании со Стоцким, и Соня в конце концов даже пригласила его на свой день рождения. Тот согласился, величественно кивнув головой, хотя никакого энтузиазма его вид не выражал. Стоцкий был одним их тех людей, которые всегда одиночки, но не потому, что их избегают, а потому что им никто не нужен. Ну, по большей части.

Также за эту неделю меня завалили россказнями про Танкалина, несмотря на активное мое сопротивление. Информации было столько, что я уже не знала, куда ее девать. Но девчонки не смогли успокоиться, пока не выкопали и не доложили мне все известное. Уверений, что мне это все безразлично, они слушать не желали.

Выяснилось, что его отец занимается экспортом металла, и после сказанного тетей это не удивляло. Что сам Танкалин встречается сейчас с Асей Векиной, победительницей прошлогоднего конкурса красоты, которую, между прочим, отбил у лидера группы А, Руслана Парина. И что они с Русланом находятся в состоянии холодной войны. Правда, ее истоки установить не удалось – вроде, еще со школы, в которой оба учились до университета.

– Что бы это могло быть? – размышляла вслух Соня.

– Мне без разницы, – в сотый раз повторяла я, но подруги в сотый раз благополучно пропускали мое сообщение мимо ушей.

– Что-то жуткое, – завороженно предполагала Настя.

Ничего не оставалось, кроме как помалкивать, чтобы не провоцировать новую порцию фантастических домыслов.

Также у меня появился первый враг (или уже второй, если считать Танкалина?) – Цукенина Олеся. В общем, такое развитие событий вполне можно было предположить после моей выходки со Стоцким, но я не задумывалась об этом до последнего.

Выяснилось, что не все между нами ладно, на английском. На том занятии каждый должен был вкратце рассказать про свое любимое время года, а потом все остальные искали в истории ошибки. Я рассказывала довольно уверенно – по-моему, лучше, чем большинство до меня, но когда дошло дело до разбора ошибок, начала Цукенина…