Первое, что я себе делаю – кофе. Затем, найдя яйца и молоко, принимаюсь за омлет. Как и всегда после физической нагрузки, я такая голодная, что готова слопать целого слона. Брат вечно шутит, что меня после тренировок безопаснее начать кормить прямо в спортзале, иначе можно нарваться.
Уже когда все готово, а стол практически сервирован, я торможу, разглядывая часть омлета, которая осталась в сковороде, и у меня рождается план.
Мне жутко не хочется прогибаться под гада Бессонова. Но! Но я тут в плену вроде как. Идеально было бы, конечно, сбежать, но пока с этим туго. А значит, надо, как говорит отец, воспользоваться возможностью. Если уж вынуждена тут торчать, то я должна извлечь пользу.
И в этом случае логичнее подыграть Марату в этом его дурацком капризе про завтрак. Пусть думает, что получил желаемое.
Приняв это решение, испытываю прилив хорошего настроения и некий азарт от желания переиграть Бессонова.
Нахожу поднос и составляю на него омлет, довольная своей задумкой. Но не успеваю даже взять его в руки, как в дверях появляется сам хозяин дома. Он успел не только переодеться, но и принять душ – у него на плечах висит небольшое полотенце, а сам он в очередной раз забыл, что такое футболка, ограничившись одними только штанами карго.
Его взгляд останавливается на мне, скользит по столу, на котором стоит поднос. Я жду насмешки, может, еще чего-то в этом духе – вроде какой-то шутки. Но в глазах Бессонова горит дикая злость, если не ярость.
Пока я раздумываю, что за шлея ему под хвост попала, он оказывается рядом и, схватив меня за горло, практически втрамбовывает в ближайшую стену.
– Куда еще ты, мать твою, слила видео?!
8 Вика
Казалось бы, у меня есть подготовка. Пусть и не профессиональная, но все же! Отец тренировал меня, да и крестный, бывало, гонял и учил основам самообороны.
Но конкретно в этот момент все мои навыки будто стираются из памяти. Все, на что я способна – смотреть на Бессонова, широко распахнув глаза, и бояться.
До колик в животе бояться того, какой у него взгляд. Даже в день, когда меня поймали в клубе, Марат не был настолько взбешен.
Едва пролетают первые мгновения, я запоздало цепляюсь за его фразу про слитое видео.
Я снимала ролик, да. Но, скорее, любительский, и на нем, казалось бы, не было ничего ценного. Когда стало ясно, что встреча Бессонова откладывается как минимум до конца боя, я решила затаиться и дождаться нужного момента. Попасть в клуб было реально непросто, так что вторая попытка не факт что появится в ближайшее время. Ну, и решила на всякий случай сделать запись.
Поэтому я совершенно не понимаю подобной реакции Бессонова.
К тому же я не сливала ролик – физически бы не успела этого сделать! Меня поймали на горячем, а затем тупо отняли вещи.
– Я… не…
Хватка на горле усиливается. В мозгу все сильнее пульсирует мысль, что мне нечего противопоставить мужчине в этот момент. Я так гордилась, что смогу себя отстоять. Да и что скрывать – делала это не раз. Но тогда моими противниками были парни с потока, ровесники. А вот против взрослого опасного мужика я оказываюсь беспомощна.
Марат наклоняется ниже, между нашими лицами остается едва ли сантиметр. Не понимаю причины такой перемены в его настроении, но отчетливо ощущаю – он способен убить. Вот так. Голыми руками. И ведь именно в этом мы и подозревали Марата и его людей. Но когда дело касается кого-то, ты воспринимаешь факты отстраненно. Однако в случае, если на чаше весов твоя собственная жизнь, картинка становится куча ярче и пронзительнее.
– Кто заказал? – цедит Бессонов, ослабляя хватку. – Кто?!
– Я ничего не… Да и не успела бы! – сиплю, хватаясь за его запястье и пытаясь убрать руку с шеи. Слишком беспомощной и уязвимой я себя чувствую в подобной позе.
Взгляд мужчины вспыхивает раздражением, но буквально тут же раздается женский голос, который разрушает то дикое напряжение, окутывающее нас с Маратом.
– Ого, как тут интересно.
Чувствую, как Бессонов каменеет, а затем медленно прикрывает глаза, отпуская меня. Он смещается в сторону, и я вижу длинноногую высокую женщину в брючном костюме лазурного цвета. Она окидывает меня оценивающим взглядом и небрежно кривит губы идеальной формы.
– Что ты тут забыла? – довольно холодно интересуется хозяин дома, поворачиваясь к ней.
– Да вот, документы привезла, – фыркает она, помахав папкой ядовито-зеленого цвета, которую держит в руке.
Фокусируюсь на ярком пятне, стараясь максимально быстро сориентироваться.
– Ты еще и шмотки ей мои отдал, – кривится незнакомка.
Ее замечание неприятно царапает, но я еще не до конца прихожу в себя, так что молчу. Пока неясно, чего ждать, лучше не высовываться. Только недавно я думала, что нашла неплохой вариант, как дальше действовать, а теперь придется начинать сначала.
– В кабинет, – резко бросает Марат и выходит из кухни. Незнакомка еще раз проходится по мне взглядом и брезгливо кривится. Не нужно быть гением, чтобы предположить, за кого она меня приняла.
Интересно, а сама она кто? Его постоянная любовница? Ревнует? Или, может, это сестра? Хотя судя по тому досье, что мне показывала Олеся, из родственников у Бессонова никого. Растил его отец, а когда тот умер от инфаркта, Марата отдали его тетке. Той тоже вроде уже нет в живых.
Адреналин в моей крови булькает по полной, но надо собраться с мыслями. Сажусь за стол и вспоминаю все, что мне говорил крестный про ситуации, когда страх и паника лишают возможности обдумать следующий шаг.
Меня откровенно трясет. Кожу на шее жжет в тех местах, где Бессонов прикасался. И честно говоря, хочется спрятаться и поплакать. Но я Заславская. А они не плачут. И не сдаются.
Моя мама не сдалась, когда отец пропал без вести, а взяла весь клан в свои руки. Значит, и я должна.
Чтобы чем-то себя занять, подтягиваю к себе тарелку с омлетом и ем. Кусок в горло не лезет, но я упрямо сражаюсь с едой. Во-первых, мне нужны силы, чтобы сбежать. Во-вторых, простые понятные действия должны помочь успокоиться.
Марат не возвращается даже спустя полчаса. Зато я достаточно успокаиваюсь, чтобы начать анализировать его слова.
Итак, кто-то слил видео. Вопрос – кто? Я не делала этого, да и на телефоне у меня стоит неплохая защита.
А еще надо понять, что так сильно стриггерило Бессонова. Он явно психанул не потому, что кто-то увидит, как он дерется на ринге. Та часть боя, что я засняла, определенно не выходит за рамки закона. И даже если ему можно пришить незаконную организацию массовых мероприятий, то… Нет. Тут что-то другое.
Ну и, наконец – мне надо найти возможность снять с ноги браслет и покинуть территорию Марата. Желательно, найдя при этом что-то, что поможет в нашем с Олесей расследовании.
Так как Бессонов не возвращается, я решаю не нарываться и сбегаю из дома в сад. Когда ввязалась в пробежку и шла к калитке, заметила заброшенную беседку. Понятно, что если Марат захочет, он найдет меня везде. Но пока мне лучше на глаза ему не попадаться. Да и наблюдать за всем лучше со стороны.
Мне реально везет – по дороге не попадается ни одного охранника. Впрочем, тут вообще явно другая система – это дома у отца четкий график обходов территории и прочие штуки. У Бессонова я заметила камеры по периметру, но не более.
Пару раз мимо меня проходят парни, а я внимательно слушаю, о чем они болтают. К сожалению, чего-то полезного я не узнаю. Разве что время, когда у них пересменка.
По моим ощущениям проходит пара часов, когда я уже всерьез задумываюсь о том, чтобы вернуться в дом. Но едва эта мысль приходит мне в голову, как слышится странная возня. Осторожно выглядываю в просвет беседки и вижу, как двое охранников ведут третьего. Хотя правильнее сказать – тащат. И у этого третьего связаны руки.
Прослеживаю их путь, прикидывая место назначения. В той части сада есть небольшое строение. Возможно, склад, а может быть, помещение для всяких непростых случаев, как говорит мой отец.
Меня так и подмывает броситься за ними вслед, но так рисковать очень глупо. Нужно выждать момент.
Обратно возвращается только один охранник. У него оживает рация, и тот подтверждает, что дело сделано.
Чувствую себя настоящей шпионкой. Теперь надо придумать, как пробраться туда, в то строение. Наверняка там что-то прячут. Вопрос – что. Жаль, что телефон у меня отобрали. Ведь я могла бы заснять улики, и тогда Бессонову уже не отвертеться.
В мыслях я ухожу уже достаточно далеко: планирую вернуться к Олесе настоящей победительницей, когда замечаю, что и второй охранник проходит мимо.
Выждав еще несколько минут, осторожно выглядываю из беседки. Стараюсь идти под деревьями, надеясь минимально засветиться на камерах.
По дороге к небольшому домику убеждаюсь, что это единственное место, куда могли утащить парня. Больше нигде ничего не наблюдается.
Мне снова везет – дверь расположена так, что не обязательно выходить на дорожку. Оглянувшись еще раз, решительно иду вперед.
Сердце колотится как сумасшедшее. Я ожидаю увидеть внутри того самого парня со связанными руками. Мне достаточно нескольких минут – просто поговорить с ним, чтобы получить дополнительные зацепки и улики против Бессонова.
Однако когда я захожу внутрь, то, во-первых, чувствую свежий запах дерева. Словно дом буквально недавно построили. Во-вторых, судя по всему, строение планируется как баня.
Но что странно – никого здесь нет.
Растерянно оглядываюсь, когда вдруг слышу позади едва различимый шорох. Обернуться я не успеваю – на плечи ложатся чьи-то руки, а следом я слышу хриплый мужской голос:
– Ку-ку…
9 Вика
Наверное, моя удачливость перестала работать. Иначе как объяснить эту ситуацию?
Чувствую запах табака, убеждаясь, что это совершенно точно не Марат. Да и голос тоже не его.
Пока соображаю, как отступить на безопасное расстояние, и чем обороняться, если придется, чувствую, как тело сзади прижимается уже практически вплотную.
Паника вязкой патокой разливается по венам. Я не знаю, кто рядом, но делаю то, чему меня учил отец – резко бью локтем назад, ухожу влево, пытаясь развернуться.
Но то ли я действую слишком медленно, то ли недостаточно технично – в итоге оказываюсь развернутой лицом к тому самому охраннику, который приносил мне утром вещи.
На его лице красуется довольная ухмылка, а глаза какие-то слишком черные. Да и зрачки у него чересчур расширены.
– Что-то забыла, куколка?
– П-пустите, – пищу, дергаясь в его хватке, судорожно придумывая, как вести себя сейчас.
Казалось бы, Бессонов точно так же держал меня, и смотрел тоже цинично и с желанием. Но меня не воротило, как сейчас.
– Босс будет недоволен, что ты тут трешься, – скалится он с явным предвкушением. – Но можем договориться.
Меня передергивает от такого предложения. Он ведь не шутит – действительно считает такой расклад реальным.
– Нет, – мотаю головой. – Не интересует.
Упираюсь руками в его грудь, отталкиваюсь. Но, не рассчитав силу, едва не падаю – этот бугай очень резко вдруг отпускает меня. Спотыкаюсь и цепляю ногой бутылку, которая падает и разбивается. Инстинктивно хочу поднять ту, но тут же слышу:
– Стоять!
Вздрагиваю, глядя на безумца, а тот довольно ухмыляется.
– Послушная цыпа.
Он вальяжно смотрит на меня и демонстративно поправляет ремень на штанах. Затем неторопливо достает пачку сигарет.
– Отсосешь, и проблем не будет.
– Не стану, – тут же отвечаю.
Мужик достает теперь зажигалку, подкуривает сигарету и с удовольствием затягивается. Выдыхает дым, отравляя все вокруг.
– Отсосешь, – нагло заявляет он. – Если хочешь выйти отсюда живой.
– Марат сказал…
– Марат не узнает, – рявкает он и, еще раз затянувшись, бросает окурок прямо на пол.
Охранник делает ко мне шаг, а я испуганно отшатываюсь. Паника захлестывает. Я была бы безумно рада, если бы Марат оказался сейчас тут – пусть узнает, что я искала улики против него. Пусть. Только бы этот мерзавец меня не тронул!
Здравый смысл в данный момент отказывает, и я бегу вглубь помещения через ближайшую дверь, все дальше уходя от выхода.
С опозданием понимаю, что фактически загоняю себя тем самым в угол. Оборачиваюсь, затравленно глядя на охранника, который встает в дверях – довольный, с ошалевшим, похотливым взглядом.
– Люблю диких, – хрипит, нетерпеливо дергая ремень на штанах. Невольно опускаю взгляд туда и понимаю – у него стоит. То есть все это не шутка, и не попытка запугать меня.
Озираюсь по сторонам, но мерзавец оказывается шустрее – хотя, казалось бы, если он под чем-то, то наоборот должен быть неповоротливым и медленным.
– Иди-ка сюда, – приговаривает, хватая меня за руку.
В этот момент во мне просыпается неимоверное желание жить. Не просто жить, а остаться нетронутой этим животным.
Я начинаю кричать, царапаться и отбиваться. Но мужика это, походу, только сильнее заводит. Он скалится, выкручивает мне одну руку, вынуждая выгнуться и практически встать на цыпочки.
– Какая девка, – восторженно хохочет он, а я чувствую странный запах. Как будто что-то горит.
– Пожар! – кричу тут же. Дергаюсь, но охранник не позволяет вырваться.
– Не ври, сучка. Но огоньку сейчас подкину.
– Идиот! – огрызаюсь на него. – Горит! Там!
