Мне не нравится, как курсант смотрит на Вику, совсем не нравится. Хочется дать ему в… лицо, при этом я с трудом держу себя в руках. Но тут он начинает вдруг кричать о том, что таким, как она, вообще не место среди разумных, что такое поведение только у очень нехороших особей встречается, а я разворачиваюсь к девушке, сразу же прижав ее к себе. Курсанту затыкают рот, куда-то уведя, а ничего не понимающая Вика горько плачет. Я беру котенка на руки, глажу ее, пытаюсь успокоить, понимая: здесь что-то совсем не так, а у нее истерика буквально, поэтому я протягиваю руку в сторону распределителя медикаментов, почти сразу же получив стаканчик, который девушке и спаиваю.
– Это что было-то? – удивляюсь я.
– Психиатр разберется, – хмыкает товарищ Феоктистов. – Вот туда иди.
Он показывает мне рукой на небольшую дверцу в стене. Кивнув, я с Викой на руках отправляюсь туда. Учитывая, что тут только кровать в наличии, это комната отдыха главы «Щита». Он прав: мне Вику успокоить нужно, а ее трясет всю, и поскуливает она еще очень жалобно, что для ка-энин нехорошим признаком является. Вылизать я ее не могу – у меня язык иначе устроен, но вот погладить… И я глажу ее, рассказываю, какое она чудо, очень хорошая девочка, как она мне дорога. Слова сами срываются с языка, и Вика начинает успокаиваться.
Сейчас я думаю не о том, что сделаю с тем курсантом, а только об этом котенке, которого оскорбили на пустом месте, причем я не понимаю, чем вызвана агрессия курсанта. Я вообще, честно говоря, ничего не понимаю.
Виктория Абакумова
Успокоить меня удается не сразу, потому что от злых, грубых слов, буквально пропитанных ненавистью, я совершенно теряюсь. Я не понимаю, за что он меня так, ведь я ничего плохого не делала, совсем-совсем. А в это время со мной рядом Д’Бол. Он меня успокаивает, гладит, прямо, как папа, или даже как мама, и не отходит ни на шаг, обещая сделать с курсантом что-то такое, что и Вэйгу потом не соберет. Попытавшись представить травмы, с которыми не справится медицинский разум, я прекращаю плакать. Я же доктор… Ну, почти…
– Синицын, как девочка? – интересуется товарищ Феоктистов, но почему-то через коммуникатор.
– Мы уже почти не плачем, – я просто замираю от ласки, в его голосе прозвучавшей.
– Ага, ну тогда тащи ее сюда, – хмыкает голос главы «Щита», и я оказываюсь в воздухе.
Он меня держит в руках, но при этом мне почему-то совсем не хочется, чтобы он меня отпускал, хотя я же взрослая уже! Д’Бол такой ласковый, что просто не хочется, и все. Я, наверное, в него влюблюсь, потому что он не такой, как другие. Совсем на красоту не смотрит, а будто бы в душу прямо. И заботится, просто как родители, а так ко мне никто не относился в Академии Медицины. Значит, он особенный…
И вот Д’Бол вносит меня в кабинет, очень бережно на стул усаживая, а я ойкаю, увидев двоих… Кажется, это квазиживые, у них лица такие… идеальные, а это только у квазиживых бывает. При этом они, судя по всему, что-то рассказывали или только собираются, потому что поза характерная – ожидания. Я сосредотачиваюсь, но Д’Бол все равно меня обнимает, отчего мне легче почему-то.
– Прошу, – кивает товарищ Феоктистов квазиживым.
– При общении с квазиживыми, даже в период до осознания себя, требуется вежливость, – начинает один из них с прописных истин. – Вежливость и принятие как разумного существа.
– Вы хотите сказать… – Д’Бол даже рот от удивления приоткрывает, демонстрируя, почему его зубастиком зовут.
– Командир «Волопаса» по какой-то причине пренебрег этим правилом, – вздыхает квазиживая, – обидев его, но самоосознание с этой обиды и началось. Нам удалось блокировать область принятия решений, однако…
– Осадочек остался, – кивает мой командир, а я предпочитаю помалкивать, потому что довольно плохо в этом разбираюсь. – И что, он привлек курсанта?
– Нет, все грустнее, – вздыхает товарищ Феоктистов, а затем обращается ко мне. – Скажи, Виктория, тебе знаком некий Игорь Выховцев?
– Да, – киваю я, припоминая не самую приятную личность. – Он со мной в одной группе учился… Он скользкий, противный, хотел, чтобы мы стали парой, бр-р-р, – меня передергивает.
– Подождите, Игорь Валерьевич, – останавливает уже желающего что-то сказать главу «Щита» Д’Бол. – Отвергнутый решил отомстить? Кстати, учитывая характеристику, его надо будет изучить. Я бы его изнутри изучил бы.
Я даже поражаюсь злости в голосе нового командира. Ему действительно хочется за меня отомстить, но товарищ Феоктистов иначе решает. Он говорит моему командиру, что планируется трансляция. То есть узнает все Человечество. Оно же будет судьей, ну и приговор, да… Мне очень интересно услышать, как это пройдет, но меня вряд ли позовут.
– Синицын, берешь девочку и топаешь в полсотни седьмой, – приказывает глава «Щита». – Там сидишь до приказа, понял?
– Есть, понял, – по флотской традиции отвечает Д’Бол и снова меня на руки берет.
Вот странно: я уже не плачу и вообще при большом начальнике нахожусь, а в руках Д’Бола хочется просто свернуться в клубочек, и все. Я еще не осознаю, что именно он сказал и о чем догадался, поэтому не могу себе объяснить собственного поведения. Это для меня не очень нормально – так себя вести, но мне комфортно…. А Д’Бол действует так, как будто он меня каждый день на руках носит. Словно это для него привычно.
Необычно все… Вот он заносит меня в довольно большой зал, но не сажает за стол, а на диван укладывает. Он, наверное, отойти хочет, но у меня желания странные – хочу еще хоть немного в его руках побыть. Вот бы остаться в них навсегда, потому что он надежный, как папа. И гладит еще так ласково-ласково, что я даже слегка урчать начинаю. Странно, ведь до сегодняшнего дня мы не были знакомы, но вот он меня гладит, и я тихонечко урчу, потому что совсем не урчать не получается почему-то.
– Здравствуй, доченька, – слышу я и распахиваю зажмуренные глаза.
– Мама, мамочка! – я тянусь к неизвестно как оказавшейся здесь маме, мне ведь столько рассказать надо!
Д'Бол хочет отойти, а мне от этого грустно почему-то становится и немножко даже плакательно. Мама это как-то чувствует. Она ловит моего нового командира за руку, что-то показывая ему. И, почувствовав его руки, я снова расслабляюсь. Что со мной? Что происходит? Почему я так реагирую?
– Вика сейчас плакать будет, – произносит он, начиная снова меня гладить, а мама просто садится рядом.
– Ты чувствуешь? – негромко спрашивает она.
– Почти сразу, – кивает Д’Бол. – И она чувствует, только я не очень понимаю, что с нами происходит, а у котеночка вообще паника.
– Я не знаю, что со мной, мамочка, – жалуюсь я самому близкому существу на свете. – Я почему-то очень Д’Болу доверяю и даже урчу… А он заботливый, как папа. И надежный еще… Что со мной?
– А ты как? – непонятно спрашивает его мама, не отвечая мне при этом.
– Она чудо, – столько ласки в его голосе, что я просто всхлипываю от эмоций. – Просто настоящее чудо. Будто маленькая совсем…
– Защитить хочешь и заботишься, – констатирует мамочка. – Ну, совет да любовь, дети.
– Это любовь? – удивляюсь я. – Она… такая? Но почему, мы же не встречались, и он не хочет мне хвост гладить!
– Это любовь, – кивает она. – Вот с тем, кто хочет гладить, где ты сказала, мы будем разбираться.
Мама рассказывает мне, что любовь – она именно такая, а вот к хвосту лезть – это не любовь, а что-то странное. Она объясняет Д’Болу, что это означает, а я чувствую: он злиться начинает. Сильно очень злиться, и еще кому-то хочет хвост вырвать. Ну как-то так мне представляется. При этом я не пугаюсь совсем.
– Товарищ Феоктистов, – вдруг произносит Д’Бол, и я понимаю: он через коммуникатор связался, – запрос психиатрической экспертизы Выховцева и мнемограмму.
– Молодец, – слышу я ответ, но не в коммуникаторе. Подняв голову, вижу стоящего у двери главу «Щита». – Не ошибся в тебе Виктор Сергеевич.
И тут я чувствую опять эмоции Д’Бола. Он удовлетворение испытывает, а еще радость большую. Ну радость понятно – похвалили же, а удовлетворение почему?
Пора в путь. Варамли
С ума они не сошли, потому что для них, кроме добавочной боли, ничего не изменилось. Вот как со старшей девочкой будет, непонятно, потому и хорошо, что она спит. Сердце у близняшек, конечно, тянет, но с проблемами, впрочем, медикаменты этому помогают, а против того, что нужно больше отдыхать, они не возражают. Малышки вообще возражать, по-моему, не умеют, но мы научимся.
Пока дети в очередной раз спят, я отправляюсь на станцию – нужен технический робот на всякий случай, и сервисного забрать тоже стоит. Кроме того, надо настроить автоответчик станции, чтобы никто не попал в беду, если окажется вблизи планеты. Не дай Звезда, занесет кого-нибудь, химаны могут просто массой задавить, если, конечно, доживут. Хочется просто уничтожить, но я не кхрааг. Вот те бы не постеснялись.
Оказавшись на техническом уровне, замечаю обоих техроботов, вручную запустив процесс расконсервирования. Две коробки на ножках с захватами. Ржавая и серебристая, хотя, как он умудрился в консервации заржаветь, для меня загадка. Откинув панель на «спине» серебристого, ввожу программу смены места приписки. Ржавому же задаю расконсервацию собрата. Все, здесь мне больше делать нечего.
Отправляюсь в лифт, чтобы отправиться на командный уровень. Мне нужно запрограммировать станцию, включить запрет стыковки, настроить автоматическое сообщение… Наверное, стоит поберечь ресурс двигателей и остановить вращение. Точнее, поддержание этого вращения, раньше или позже корабль замрет на своей орбите.
Вот и робот. Сервисный механизм безропотно позволяет мне открыть грудную пластину и выдернуть маленькую совсем клавиатуру, с помощью которой я ввожу команды смены корабля приписки. Теперь это робот «Лиары», а не номерной платформы. Стоит мне закончить, и сервисный робот отправляется прочь. Это он на базовый свой корабль отправился. К нему вскоре и технический присоединится, причем уже автоматически.
Вздохнув и прихватив стакан с бодрящим напитком, иду в сторону модуля управления. Прихлебывая на ходу горячую терпкую жидкость, настраиваюсь на работу, ведь использовать хочу недокументированные функции. В первую очередь… Вот и дверь.
Итак, в первую очередь делаю запрос анализа переговоров. Это я занял вычислитель станции в прошлый раз. Вот он и выдает мне результат: группировок четыре, две уничтожены за последние три дня, еще одна готовится к решающей битве, потому как подозревают друг друга в чем-то непонятном. Можно, конечно, послушать, разобраться, но не хочется.
Я начинаю быстро работать, помня, что девочки могу проснуться в любой момент. Мне хочется закончить сейчас и больше на платформу не возвращаться. Желательно никогда. Поэтому я программирую сообщение, положение станции и ввожу абсолютный запрет стыковки и открывания люков. Снять этот запрет может только главный администратор, то есть я. В целом работа довольно простая, если не считать того, что я фактически ломаю платформу, переписывая протоколы доступа.
Синий экран отображает мои действия, являясь единственным источником света в сером полумраке модуля управления. Вот и все. Я включаю трансляцию передаваемого сообщения и сюда, чтобы проверить, все ли правильно. Некоторое время ничего не происходит, вызывая у меня желание разбить пульт, но затем звучит механический голос:
– Внимание всем! Приближение к планете запрещено! Планета населена крайне агрессивной цивилизацией! – доносится до меня сквозь хрипение отчего-то умирающего динамика.
Удовлетворенно кивнув, поднимаюсь на ноги. В последний раз оглядев модуль управления, быстрым шагом покидаю помещение. Идя по едва освещенным коридорам, думаю о том, что Прародину представлял себе совсем не такой. История химан, получается, врала о том, как была покинута родная планета. Это не очень весело, но как-то уже все равно. Химан больше нет, они остались на Омнии, Варнелии, Астрануме, Линаре и Велласоне, а здесь их уже нет, только дикие звери.
Пройдя переход между кораблем и станцией, кнопкой закрываю внутренний люк, потому что внешний закроется при отстыковке, и намертво герметизирую его, чтобы малышки случайно не открыли, если доберутся сюда. «Лиара» приветствует меня спокойным, чуть желтоватым светом, выглядящим после станции ярким, тихим гулом и теплом.
Оказавшись на жилом уровне, сначала проверяю спящих малышек, а затем уже двигаюсь в рубку. Основной модуль управления звездолетом так называется, вот я туда и отправляюсь, чтобы успеть уйти в первый прыжок, пока дети еще спят. Рубка, кстати, совсем не похожа на модуль управления платформой, но выглядит очень знакомой, хотя это уже не удивляет. Не развились химаны, получается, за три сотни лет, оставив корабли теми же.
Нажав кнопку старта маневровых двигателей, осторожно отстыковываюсь от платформы. Тут важна аккуратность, чтобы не повредить «Лиару». Поэтому медленно, мягко двигая манипулятором, отвожу звездолет, затем разворачиваю его дюзами к планете и только потом включаю оба маршевых двигателя. Планета на малом экране начинает удаляться, а я иду по рассчитанному маршруту, чтобы суметь разогнаться.
Кинув взгляд назад, убеждаюсь в том, что поступаю правильно – в системе обнаруживаются почему-то не видные от планеты обломки какого-то крупного корабля. Если бы я пошел по «стандартному» маршруту, то мог на них наткнуться, а так я довольно быстро покидаю звездную систему, поглядывая на датчик скорости. Разгоняется «Лиара» неохотно, на мой взгляд, но это, наверное, потому что я просто отвык. Ярко-желтый столбик скорости подползает к зеленому сектору, демонстрируя мне, что скоро можно будет прыгать. Увидев это, я запускаю рассчитанную программу прыжка.
Вот наконец скорость в зеленом секторе. Дождавшись оптимального разгона, я резко, не раздумывая, нажимаю кнопку прыжка, одновременно опуская рычажок защитного поля. Изображение на экранах исчезает, что говорит об успешном входе в измененное пространство. Теперь у меня есть несколько часов, поэтому нужно идти к детям.
Сейчас я их еще раз покормлю, а потом будем смотреть экран, пока звездолет не подаст сигнал. Впереди у меня рутина управления кораблем: выйти, осмотреться, опять войти и так до тех пор, пока мы не прибудем в более-менее знакомые места. Это если я, конечно, не ошибся с направлением, а если ошибся – попрыгаем дальше. Раньше или позже мы кого-нибудь встретим, просто обязательно, я верю.
***
Словарный запас у дочек очень маленький, поэтому я рассказываю им сказки, объясняя буквально каждое слово. Мы вместе смотрим фильмы, нашедшиеся на звездолете, явно предназначенном для перевозки детей. Это как раз и странно: мощный звездолет, имеющий запасы питания, одежды, даже развлекательную комнату – для детей. Неужели планировалось эвакуировать, но не вышло? Сейчас это уже узнать не выйдет. Но вот запасы корабля мне сильно помогают.
Судя по времени, близится к выходу второй прыжок, малышки играют в довольно простую игру, предназначенную обучать базовым навыкам именно малышей. Им игра очень нравится, да и оттаивают они понемногу. Главное, не говорить сердитым тоном, слишком они к интонациям чувствительны. Вот они играют, а я вспоминаю… Д’Бола, Брима, Туара и Лиару. Лия и Ния сильно отличаются от старших детей, при этом я понимаю, что Брим и Туар, скорее всего, погибли. Кхраагам для подобных ритуалов нужны были женские особи, таковы были требования их предков – жертвы противоположного пола, поэтому, раз Лиара была в клетке…
Какова вероятность того, что малышу удалось спасти остальных… Пожалуй, высокая. Он уже многое умел сам, поэтому шанс убежать у него был. Вот бы встретить его, но тут шанс совсем уже призрачный, поэтому не буду надеяться. Старшие дети навсегда останутся в моей душе, а младшими я сейчас занимаюсь. Тут я точно не позволю, чтобы они погибли.
Запал должен был сработать, а это значит, что одной-двух планет кхрааги лишились, ну и химаны вряд ли просто так смотрели на жертвоприношение своей девочки. Так что, думаю, какие-то шансы на то, что нам не придется вступать в бой, есть. Главное, с аилин не встретиться, ибо они только выглядят тихими, на деле же очень жестокие существа. И ситуация с моей женой это только подтверждает. Это если я прав, а вот если нет, выходит, загадка. Но с этой загадкой я ничего сделать не смогу, вот и обдумывать ее не стоит.
– Папа, папа, смотри! – совсем освоившиеся доченьки показывают на взлетевшее над игровым полем кольцо.
– Какие вы у меня молодцы, – искренне хвалю заулыбавшихся детей.
Они у меня научились улыбаться! За неделю с небольшим научились и теперь просто сияют постоянно. Ничто моих малышек огорчить не может. Что-то не получается? Они упираются и повторяют до тех пор, пока не выходит. А остальное… Еда им нравится, против режима не ропщут, я с ними постоянно ласково… Нет у них поводов бояться. Взглянув на часы, понимаю: в этот раз надо брать девочек с собой.
– А кто хочет со мной в рубку? – интересуюсь я у Лии и Нии.
– А что такое «рубка»? – сразу же спрашивают уже привыкшие, что их не бьют, доченьки.
– Такое место, откуда папа управляет звездолетом, – объясняю я. – Пошли?
– Пошли! – радостно соглашаются девочки.
Трудно им воспринять понятия «звездолет», «управление», но вот куда-то с папой пойти – это всегда с радостью. Без меня они совсем не могут оставаться, плакать начинают. Со старшими было совсем не так, но старших не мучили. Ну, кроме Д’Бола. Хотя по сравнению с дочками… Улыбаются, их коляски двигаются рядом со мной, я глажу малышек по головам. Поначалу пугались, вздрагивали, а теперь уже привыкли к тому, что не больно. Но как-то очень быстро они меня приняли, как будто… хм… даже и не знаю. Им необходимо ко мне прикасаться, но это логично: страшно, что все исчезнет. Они очень сильно мне доверяют, полностью, без оглядки, и это как раз необычно, учитывая, что с ними делали. Но я не врач, так что, может, это нормально, однако в любом случае мое слово для обеих – истина в последней инстанции.
Необычно, конечно, но на самом деле так очень даже хорошо. И учатся они быстрее, и страха нет совсем, как выключили его. Даже сервисного робота не испугались, легко определив, что он неживой. Да и не похож он ни на что, ими ранее виденное, потому вполне нормально переносят его присутствие. А сейчас мы по широкому коридору с окрашенными голубой краской стенами, по которым, кажется, плывут облака, двигаемся в управляющий модуль.
Едва успеваю войти, как звучит сигнал вычислителя и звездолет оказывается в космосе, полном звезд. Лия и Ния хором ахают, видя такое великолепие, а я, усевшись в кресло, определяю, где мы оказались и безопасно ли прыгать дальше. Прыжок происходит по прямой, поэтому на его пути не должно быть звезд. Вот это мне сейчас надо проанализировать. А доченьки, видя, что я занят, просто рассматривают звезды, даже и не пытаясь меня отвлечь вопросами. Вот чего у них должно быть много…
Необычное для детей поведение, впрочем, я сейчас занят… Итак, насколько я вижу, нужно подкорректировать прыжок. Правильным будет на полградуса левее, но внутреннее ощущение почти заставляет меня взять больше и снизить длину прыжка. Мною движет интуиция, никогда ранее не ошибавшаяся, значит, имеет смысл прислушаться. Вот и все, начинаем разгон.
– Ой, движутся… – тихо произносит не выдержавшая Ния.
– Мы ускоряемся… Бежать начинаем, – пробую я объяснить ей. – Сейчас разбежимся и прыгнем.
– Ага, – кивает малышка, вряд ли поняв мои объяснения.
Маленькая у них понятийная база, но мы это совершенно точно исправим, на звездолете есть все возможности для этого. Пока звездолет разгоняется, я поглаживаю дочерей, сам же размышляя о том, почему интуиция скомандовала поступить именно так. Внутреннее ощущение говорит о чем-то важном, но что может быть для меня важного в глубинах космоса? Разве что Д’Бол?
Это было бы очень хорошо, просто прекрасно, только вряд ли. Не тот характер ощущений. Даже самому себе объяснить сложно… Тем временем столбик скорости медленно вползает в зеленый сектор, и я, улучив мгновение, нажимаю кнопку прыжка. Экраны моментально сереют, вызвав разочарованный вздох малышек. Ничего, насмотрятся еще, не первая и не последняя остановка.
– Вот и все, – информирую я их. – Сейчас пойдем, еще поиграем немного, а потом есть и спать. Согласны?
– Мы с тобой всегда согласны, – замечает Лия. – Потому что это же ты.
– Маленькие мои, – я принимаюсь обнимать дочерей, что им очень нравится, поэтому в комнату отдыха мы отправляемся не сразу.
На самом деле, «Лиара» очень загадочный звездолет. Он как будто предназначался для эвакуации детского сада, роддома, яслей… Причем полной и почти без взрослых. Могло ли такое быть триста лет тому назад? Трудно сказать, потому и загадочен звездолет.
Трансляция
Д'Бол Синицын
Мария Сергеевна, которая для меня тетя Маша просто, приходит в зал, в котором будет трансляция, где-то за час. Она традиционно трансляции проводит, а сейчас не самая простая будет, потому что касается очень нехороших вещей. Считавшихся невозможными вещей, если честно. Поэтому милая моя напоена успокоительным «до упора», да и я тоже. Незадолго до начала сюда введут обоих «героев», они будут находиться в специальном боксе отделенными от нас, но тем не менее.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72761590&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
