Настасья Карпинская "Игра на уязвимости"

Игра на уязвимости
Настасья Карпинская

Лена не раз совершала в своей жизни ошибки, подводящие ее к непростому выбору.

Встретив человека, у которого она когда-то увела большую сумму денег, Лена оказывается перед непростым выбором: тюрьма или работа на бывшего босса. Что победит в этой непростой схватке: деньги, ненависть или любовь?

Осторожно ненормативная лексика! Лицам старше 18+

Настасья Карпинская

Игра на уязвимости

Дисклеймер

Данная книга содержит сцены употребления алкоголя и табачных изделий, а также ненормативную лексику. Автор напоминает, что употребление алкоголя и табака вредит вашему здоровью. Все персонажи произведения являются плодом фантазии автора. Любые совпадения имен, фамилий, внешности или жизненных обстоятельств героев, а также название локаций и компаний с реально существующими или существовавшими абсолютно случайны и непреднамеренны.

Осторожно ненормативная лексика! Лицам старше 18+

Глава 1

Поздний вечер. Я сижу в машине на парковке одного из самых дорогих ресторанов города, куда меня пригласила Аверина под предлогом «поболтать». Я уже не раз участвовала в их посиделках с Аленой, но на этот раз будут присутствовать и их мужья. Отчего-то этот факт меня немного напрягал. А может даже не в этом дело, а в том, что тему и причину приглашения я уже предугадывала. Аверина сейчас взялась развивать еще одну ветку бизнеса Колесникова и хотела задействовать меня в продвижении. Все чисто и легально, с меня шмотье для рекламной кампании и дополнительная реклама моих магазинов. Некая коллаборация. Только была одна загвоздка, о которой Аверина не знала. Светиться мне нельзя, особенно так явно и открыто, как хотела это сделать Инга. И как ей отказать, чтобы не вызвать излишних расспросов, я не представляла. А рассказать истинную причину своего отказа я не могла и если быть честной не хотела.

Интуиция отчего-то сегодня вопила, а сознание затопило непонятной тревогой, хотя повода для этого не было. Внутренности все скручивало от нервного напряжения, поэтому уже минут сорок я сидела в машине на парковке и курила в окно, смотря на крыльцо ресторана. Пытаясь придумать, что сказать Авериной и не участвовать в этом проекте, при этом не раскрывая фактов, которые стоят за моим отказом. Но дельных мыслей в голове было ноль целых, ноль сотых процентов. Гребаное перекати-поле, а на экране телефона снова высвечивается номер Инги.

– Уже бегу, – произношу в трубку.

– Судя по времени, бежишь ты примерно с Казахстана.

– Уже на парковке, две минуты.

– Ждем.

Инга скидывает вызов, а я, сжав пальцами телефон, делаю глубокий вдох.

Игнорируя внутреннее состояние подкатывающей паники, выхожу из машины. Так и ничего не придумав, принимаю решение двигаться по течению исходя из ситуации. Выбора все равно другого нет, пообещала же приехать, и так больше полугода не виделись. То Аверина с Кириллом, куда-нибудь укатит, то я. Поднимаюсь по ступенькам и никак не могу совладать с волнением непонятно откуда появившимся. К невропатологу, что ли, записаться? Не хватало еще к моей бессоннице добавить невроз.

– Проходи, я сейчас на секунду отойду, – улыбается Инга, встречая меня в холле, улыбаюсь в ответ и делаю шаг в вип-зал и замираю, останавливаюсь как вкопанная. По позвоночнику тут же пробегает холодный озноб. Дыхание перехватывает до невозможности сделать вдох. Буквально. Момент узнавания мгновенный. Наши взгляды схлестываются, и волна паники прокатывает через мое тело.

Первый порыв – бежать, и я даже делаю шаг назад. А на его губах расплывается улыбка. Хищника. Который так долго гонял жертву и наконец ее поймал. И мое молниеносное понимание, выстрелом в мозгу, что капкан, пылившиеся семь лет, наконец, захлопнулся. Клац.

Сглатываю подкативший к горлу ком. Кровь, смешанная с забористой дозой адреналина, вскипает в венах, нещадно увеличивая ритм моего сердца. Пульс зашкаливает до шума в ушах. Теперь я знаю, что чувствует мышь, угодившая в мышеловку.

– Лен, все нормально? Ты чего замерла? – спрашивает Аверина, отвлекаясь от разговора с Кириллом и подходя ближе ко мне.

– Да, все нормально. Я сейчас. Отойду на минуту в уборную, – произношу, выдавливая из себя слова и не дожидаясь ее реакции, разворачиваюсь и, преодолев холл и небольшой коридор, нахожу уборную.

Оказавшись в туалете, включаю воду и, поставив сумочку у раковины, опираюсь руками о край столешницы. Тело бьет холодная дрожь. По жилам пульсирует страх до онемения в конечностях. Это надо же было так влипнуть. Влетела на полной скорости в кучу дерьма. С разбега. Надо было слушать интуицию и не появляться тут. Черт! Черт! Сбежать сейчас не вариант – это лишь усугубит ситуацию. Он все равно догонит. Теперь точно. Его взгляд – это уже гарантия, что я на крючке. С того самого мгновения, как переступила порог.

Набираю полные ладони холодной воды и плещу в лицо, пытаясь хоть немного прийти в себя. Унять дрожь. Надо взять себя в руки и попытаться вырулить ситуацию. Почти семь лет прошло, возможно, он уже остыл и есть шанс договориться. Надо хотя бы попробовать и только потом паниковать.

Но стоит мне выйти за дверь, как меня тут же жестко дергают за руку и крепко сжав мою шею, пришпиливают к стене. Гордеев нависает надо мной как нерушимая скала. За семь лет, что я его не видела, мне кажется, он стал еще больше. Высокий, широкоплечий, плотного телосложения, я рядом с ним казалась тонкой тростинкой, которую легко переломать.

– Ну, здравствуй, сука! – и его рука сильней сжимает мое горло, а зеленые глаза ледяным взглядом вспарывают нутро, заставляя цепенеть.

– Здравствуйте, Тимур Алексеевич! – произношу сдавленно, давя растущую панику, бесстрашно смотрю в его глаза. – Не скажу, что рада вас видеть.

– Я смотрю, осмелела, высунула нос. Какая прелесть, – едко цедит он, усмехаясь и меня, затапливает злость, дающая силы сопротивляться.

Дернулась, резко сбрасывая руку со своего горла.

– Я держала свое слово гребанные семь лет и собиралась держать дальше. Знала бы о вашем присутствии, не пришла бы. Это просто стечение обстоятельств, не более.

Он делает всего полшага, и я снова врезаюсь спиной в стену. Повисает пауза. Глаза в глаза. В его – насмешка, в моих – злость и страх. Гордеев цокает языком и обманчиво нежно проводит костяшками пальцев по моей щеке, отчего кожу пронзает ледяными иглами.

– Шикарное стечение обстоятельств, – рокот его голоса поднимает кортизол в моей крови до критической отметки, а его пальцы снова ложатся на мое горло жестким захватом. Он наклоняется, и аромат его парфюма обволакивает, проникая в мои легкие. А дыхание обжигает кожу.

– Московская, 67, в девять часов утра. Завтра, – почти шепот, но своим подтекстом не обещающий ничего хорошего.

– Так давай прямо сейчас. Ты же мне пулю в лоб обещал подарить и в бетон закатать. Зачем же тратить время. Давай сегодня. Здесь. Твои друзья с бетоном помогут вы же в одной стае, – в моих словах неприкрытая злость и желание поставить точку в нашей непонятной истории здесь и сейчас, в эту самую секунду. Но он явно не разделяет моего стремления.

– Не придешь завтра, будет тебе и пуля, и бетон. Давай Сумарокова, покажи насколько ты смелая.

– Миронова.

– Поебать, – он отстраняется и убирает руку с моего горла, разворачивается, и я слышу, как звук его тяжелых шагов разносится по холлу, а я с силой сжав веки, откидываю голову, упираясь затылком в стену. Все еще ощущая его захват на своей шее. Теперь этот фантомный аркан со мной надолго, в этом я была уверена как никогда. Тру место захвата, словно пытаясь стереть его следы. Болезненно и очень четко осознавая, насколько я попала. Ибо Гордеев не просто какой-то обиженный мужик он мой работодатель. Бывший работодатель. У которого семь лет назад я увела три миллиона.

Глава 2

Когда ехала на встречу с Ингой, планировала, что ограничусь соком или минералкой, крепкого не хотелось, поэтому и поехала на своей машине, но, сейчас находясь за одним столом с Гордеевым, понимала, что минералкой я не обойдусь, тут необходимо вино и не одна бутылка, и то не факт, что поможет.

– Еще вина, Елена Владимировна? – на его губах улыбка, а в глазах обещание ада и я сжимаю пальцами край салфетки.

– Цианистого калия, Тимур Алексеевич, под вашим взглядом самое оно, – его улыбка становится отчетливей и он под предлогом наполнить мой бокал склоняется ближе, разгоняя мою кровь сильней.

– Что ж ты так, милая, всегда торопишься на тот свет?

– В вашем присутствии о другом думать сложно.

– Ты вообще думать не умеешь, как показывает жизнь, – на языке крутится отборный поток ругательств, но я не произношу ни слова, лишь медленно втянув воздух, делаю глоток вина.

Он же явно чувствует себя расслабленным в компании присутствующих, даже скажу больше, он точно входит в ближний круг людей Колесникова. И я благодарю бога, что не пересеклась с ним на свадьбе Инги и Кирилла, не знаю, где в то время находился сей экземпляр, но за его отсутствие тогда, я от души благодарна высшим силам. А вот сейчас мой ангел-хранитель явно схалтурил. Не уберег. Снова сделала глоток вина и покосилась на причину своего раздражения. Гордеев, то и дело сыпал шутками, а у меня при звучании его голоса подскакивало давление и бросало в холод, две взаимоисключающие реакции, но в присутствии этого мужчины вполне закономерные.

– У тебя все хорошо? – который раз интересуется Аверина, и я на автомате киваю.

– Все нормально. Голова просто сегодня раскалывается, – я выдавливаю из себя улыбку и делаю глоток вина, наблюдая, как в зал входит Шаулов в компании красивой женщины, и я прям испытываю в этот момент к нему чувство истиной благодарности, ибо все внимание Гордеева и остальных тут же переключается на Арая.

Его спутница оказывается довольно милой и интересной она быстро находит общий язык со всеми и вполне органично вливается в компанию. Разговоры постепенно скатываются в рабочее русло, и я начинаю чувствовать себя если не лишней, то немного тупой. Нет, мне интересны темы, что обсуждаются за столом, но я давно уже не кручусь в таких кругах, и определенная часть разговоров остается для меня непонятна. Я всего лишь маленькая ИПэшница поэтому игры большого бизнеса мне по большей части чужды. А когда Зоя, так звали спутницу Арая, начинает обсуждать с Авериной юридическую сторону вопроса, я и вовсе выпадаю из беседы. Сижу, медленно цежу вино, выжидая удобный момент, чтобы, сославшись на головную боль, сказать Инге, что уезжаю. Выдерживать пронизывающие взгляды Гордеева нет уже никаких сил, мои нервы словно натянутые канаты того и смотри зазвенят. Наконец, я выбираю момент и сдержанно со всеми попрощавшись, выхожу в холл.

– Лен, набери мне, как будет время. Мне нужна твоя помощь, – произносит Инга, выходя вслед за мной, – с меня хорошая реклама твоих магазинов.

– Договорились. Позвоню на неделе, – отвечаю, выдавливая из себя улыбку, и Аверина снова скрывается за дверями вип-зала. Что ж, теперь вопрос с коллаборацией снят с повестки, ограничивать себя больше не имеет смысла.

Вышла на крыльцо и, подкурив сигарету, глубоко затянулась, пытаясь сбросить с себя долбанное напряжение, от которого уже искрили нервные окончания. Достала телефон, чтобы вызвать такси, как услышала звук открывающейся двери и шаги. Знакомые шаги. Тут же мысленно взмолилась, надеясь, что ошиблась. Чтобы все это оказалось жестокой игрой моего разума. Но нет…

– Тебя отвезут, – прозвучало позади, и я, не оборачиваясь, на мгновение с силой сжала веки.

– Спасибо, Тимур Алексеевич, я сама справлюсь, – произнесла сквозь зубы, испытывая лишь одно желание, чтобы он оставил меня в покое, хотя бы на сегодня.

– С этого момента ты на каждый свой шаг будешь спрашивать разрешение. Поэтому слово «сама» можешь забыть, – он махнул рукой и из припаркованного черного лексуса вышел молодой мужчина и открыл заднюю дверь в ожидании меня. Закусила губу, дабы сдержать поток отборной брани, которая так и просилась наружу в этот момент.

Затушив сигарету, выбросила ее в урну и, одарив, Гордеева не самым приятным взглядом, направилась к машине.

– До завтра, Елена Владимировна. Не опаздывайте, я не люблю ждать.

«Семь лет сука, ждал и еще подождешь, не переломаешься, чудовище ужасное», – моментально взбунтовался внутренний голос.

В ответ же я молчаливо вскинула руку с отогнутым средним пальцем и под его раздражающий смех села в машину.

И вот как мне с ним контактировать? Да я на успокоительных разорюсь.