Пожал очень осторожно и бережно, надо отметить.
– Анастасия Павловна Ягая, – схватила мою руку рыжая женщина.
В фамилии она странно отделила последнее «я». И хватка у нее оказалась железная. Еще почудилось, будто она втянула рядом со мной воздух, наверное, духами моими заинтересовалась.
– А это Егор Кощеев, – назвал моего похитителя Муромский. – Думаю, к нему можно без отчества.
– Можно-можно, – подтвердила Анастасия Павловна. – Правда ж, Егорушка? И не три глаза! Не три, кому говорят!
– Жжет до сих пор! – цыкнул Егор, грозно зыркнув на меня красными воспаленными глазами.
– Давай плюну – и все пройдет? – предложила Ягая.
– Нет! – Егор аж дернулся, будто женщина уже приготовилась к плевку. – Не настолько жжет.
– Но жжет же! – не сдавалась Ягая, подаваясь ближе и как бы примериваясь.
– Моя регенерация все за полчаса уберет, – заявил парень.
На фоне здорового и солидного Муромского он на мужчину как-то не тянул. И сейчас, существенно растеряв былой лоск после действия перцовки и забега за мной, казался моложе, ближе к двадцати пяти, чем к тридцати.
– Ренегера… тьфу ты! Слов-то каких ненашенских понабрался! – скривилась Анастасия Павловна. – Мой плевок за две минуты справится!
– Потерплю, – прошипел Кощеев, убирая руки под стол, чтобы ненароком не потереть.
И только теперь я поняла.
Муромский, Ягая и Кощеев!
– Да вы тут как из сказки все собрались! – заулыбалась я.
– Из нее самой, Милашка, – подтвердила Анастасия Павловна и покосилась на потянувшегося к лицу Егора.
Тот, заметив, что его засекли, тут же убрал руки и сел, как прилежный ученик.
Я усмехнулась. Действительно интересные персонажи.
Вроде такие разные, но что-то в них было неуловимо похожее. Будто одна семья, когда фамильные черты и привычки у всех проскакивают.
– Милана, хотелось бы узнать, что же произошло с вами сегодня утром и чем вас так напугал Егор? – по-деловому спросил Муромский.
А я невольно отметила, что он и впрямь настоящий былинный богатырь. Высокий, под два метра, коротко стриженный мужчина лет тридцати пяти, может, сорока, с модной сейчас бородой. Накачанный, пиджак на плечах едва ли не трещит, у него там точно косая сажень затесалась. Лицо приятное и располагающее, доброе, а взгляд – серьезный и твердый.
Надежный мужчина. Не то что некоторые…
– Сегодня утром я ехала на машине, никого не трогала, ничего не нарушала…
И я рассказала, как Егор сначала меня притер, а потом убрал повреждения с кузова. На этом Муромский посмотрел на него с укоризной, а Ягая и вовсе по-свойски отвесила щелбан.
– Бестолочь! Сколько раз тебе говорили, не использовать волшбу при людях! Да к тому же без веского повода!
– Я спешил! И неучтенка сбила меня с толку. Она сразу увидела мою корону, – Кощеев покосился на меня своим красным глазом.
Но глаза его действительно проходили на глазах, как бы это ни звучало. Краснота стремительно спадала, а ведь надписи на баллончике гарантировали сногсшибательный эффект! Наврали, видимо.
– Ее сложно не заметить! – усмехнулась я, кивнув на странное украшение. – Ты бы ее снимал в помещениях, как шляпу.
– Она не съемная, – огрызнулся парень.
– Ты и сейчас четко видишь на нем корону? – заинтересовался Муромский.
Я внимательно посмотрела на Егора. Он же показательно отвернулся в другую сторону.
– А как можно увидеть ее нечетко? Я на зрение не жалуюсь.
– Смотри-ка, какая силища! А ведь не инициированная! – зацокала языком Ягая и подалась ко мне. – Теперь и мне интересно, кто же ты такая?
– Я ведь представилась! Если не верите, могу паспорт показать, хотите?
И раскрыла стоявшую на коленях сумочку.
– Не надо, – спокойно ответил Муромский. – Мы тебе верим. Просто, понимаешь, Милана, судя по всему, ты не совсем человек, вернее – совсем не человек. Как и мы.
– Как и вы? – переспросила я и повернулась к Анастасии Павловне за разъяснениями.
Наверное, женская солидарность сыграла, но с ней мне было проще всего.
– Ну ты же уже поняла, кто я, – широко улыбнулась она. – Яга-я.
– Баба Яга? – я нервно захихикала.
Все-таки не каждый день люди представляются сказочными персонажами.
– У нас тут двадцать первый век вообще-то! – оскорбилась Анастасия Павловна. – Так что никакая я тебе не Баба! Я женщина в самом расцвете лет. Вот! Но Яга, да.
– И избушка у вас есть? На курьих ножках? – не унималась я.
– Есть избушка, – с готовностью подтвердила Ягая.
– Трехэтажная, на заливном фундаменте, – с улыбкой уточнил Муромский. – И ступа из Германии.
– Что ж поделаешь, если отечественный автопром ступами не радует? – развела руками женщина. – Приходится брать у фрицев.
– Ничего, – продолжал веселиться Муромский. – Скоро все на «китайцев» пересядем.
– Так есть ступа или нет? – не поняла я.
– Милашка, ну какая ступа в наш прогрессивный век? – возмутилась Ягая. – Уже бабка моя на «Волге» ездила! Прошли те времена, когда мётлы заговаривали и на них летали. Теперь можно с комфортом хоть летать, хоть ездить, а не трястись в ступе или отсиживать зад на палке!
Голова шла кругом от этих «нелюдей». Кружок психов какой-то…
– Ну вот смотри. Дорогуша, – обратилась Ягая к подошедшей официантке, – как вам прическа нашего молодого человека? – и кивнула на Егора. – Мы все советуем ему покороче стричься.
– Мне кажется, молодому человеку очень идет, – смущаясь, ответила девушка.
Егор цыкнул и опять отвернулся. Не нравилось ему быть объектом всеобщего внимания.
– А корона? – поинтересовалась я. – Тоже ему идет?
– Корона? – официантка непонимающе посмотрела на меня.
– У него на голове корона, – пояснила ей.
Почему-то сумасшедшей выглядела я.
– Это метафора, – любезно пояснила Анастасия Павловна. – Самомнение у Егора большое.
Девушка улыбнулась, поддержав шутку странных клиентов, и, то и дело оглядываясь, ушла.
– Милана, люди не видят корону Кощея, – объяснил Муромский. – Поэтому, раз ты ее заметила, значит – не человек.
– А кто же?
– Это мы и хотим узнать, – добродушно улыбнулась Яга.
То есть Ягая. Не собираюсь играть в эти их ролевые игры!
– Я не знаю, кто вы, но я точно человек.
– Нет, Милана, ты точно не человек, – возразил Муромский. – Я это вижу, но кто именно – не понимаю.
– Кикимора она болотная, – буркнул Егор и спешно убрал руки от лица, пока в него не плюнули.
– Да ну нет! Какая же она кикимора? Милашка у нас настоящая милашка! – не согласилась Ягая. – Вполне возможно, что из русалок.
– Ты хорошо плаваешь? – спросил Муромский.
– Вообще не умею, – честно призналась я.
Соседи по столику переглянулись.
– Странно, но, может, просто не было возможности проверить…
– Была, но я не люблю воду. И боюсь ее.
Вспомнилось, как братья как-то затащили меня в речку, а я так запаниковала, что потом еще час рыдала на берегу, а ночью боялась уснуть. Казалось, стоит мне закрыть глаза, как вода накроет с головой. Мама тогда их очень ругала.
– Русалка, боящаяся воды, – Егор пренебрежительно усмехнулся.
– Да, это странно, – согласился Муромский. – Значит, не русалка, хотя полностью такую версию не отметаем. Если Милана не знает о своем происхождении и росла среди людей, то могла и воды начать бояться.
– А кто твои родители, давай так? – Анастасия Павловна с интересом разглядывала меня, будто пытаясь найти подсказку.
– Мои родители – обычные люди, – отрезала я.
Разговор нравился мне все меньше и меньше, но отчего-то не получалось встать и уйти.
– Один точно нелюдь, – не согласилась Ягая. – Но он тоже может не знать. Такое редко, но случается.
– Скажи полные ФИО и дату рождения, я пробью по базе, – попросил Муромский, с готовностью достав телефон.
Я вздохнула и отвернулась. Говорить не хотелось, но не отстанут же!
– У меня приемные родители, – все-таки призналась в том, о чем не любила распространяться.
Многие косо смотрели на детдомовскую девочку.
– Даже так? – Ягая с сочувствием глянула на меня.
И сочувствие мне тоже было не нужно!
– У меня отличная семья! – с вызовом заявила я. – Мама, папа и два брата!
– А биологических родителей не знаешь? – продолжать гнуть свою линию Муромский.
– Нет. Я их даже не помню. Мне было три, когда меня удочерили, до этого воспоминаний нет. В детдоме я провела от силы месяц. А туда меня подкинули – это по словам сотрудников. Я стояла у ворот с запиской, в которой обо мне просили позаботиться.
И желания искать тех, кто фактически выкинул ребенка на улицу, у меня не имелось ни капли.
Сочувствия в глазах женщины еще прибавилось. Она погладила меня по плечу, и отчего-то не получилось увернуться от этой непрошеной и неуместной ласки постороннего человека.
Или не человека, если им так больше нравится.
– Может, Милана не из наших? Не из славянских? – предположил Муромский. – Волосы черные, глаза карие и раскосые. Кожа не слишком смуглая, но на востоке такие встречаются. Силы в ней явно много. Может, Зарка? Или из Джиннов? Ракшаси, как вариант.
– Ну-ка, посмотри на меня, – подалась ближе Ягая и принюхалась. – Наша она, точно говорю. У нас всегда черноволосые и чернобровые водились. И глаза у нее не темные, а светло-карие, как янтарь. А в них будто искорки. Возможно, из огненных, но зуб не дам! Импланты нынче дороги!
– Ифрит? – предположил Егор.
– Сам ты ифрит! – огрызнулась Ягая и опять принюхалась. – Русским духом от нее пахнет! Мой нос не ошибается.
Как ни странно, но этот аргумент никто оспаривать не стал.
– Так, все, извините, приятно было поболтать, но мне пора, – я встала из-за стола и достала кошелек – не хватало еще, чтобы за меня незнакомые люди-нелюди расплачивались.
– Куда ты? – удивилась Ягая. – Мы же главного о тебе не узнали!
– На работу. Ах да! Верни мой телефон!
