* * *
«Прошла уже неделя с малышкой. Однако ее мама крепкий орешек. Держится. Мне в свое время и дня хватало, чтобы до смерти соскучиться по ребенку. Все-таки молодежь сейчас совсем другая. А ведь то, что ты из поколения эм-зи[40 - Поколение MZ – собирательный термин для «поколения M (миллениалов)», родившихся в период с 1980 по 1994 год, и «поколения Z», родившихся в период с 1995 по начало 2000-х годов. По мнению социологов, людей, родившихся в это время, отличает особый индивидуализм и желание жить только для себя.], совсем не значит, что материнская любовь в тебе не проснется. Ведь и так понятно, что ты откуда-то наблюдаешь за нами, умываясь слезами…» – размышляла Кымнам.
Девочка в слинге за спиной у Кымнам уже привыкла к этому положению и теперь удивленно разглядывала свои руки.
– Ох, лапешки у тебя… как маленькие листики папоротника. Все глядишь на них и удивляешься? Интересно, что ты будешь делать этими руками, когда вырастешь? Ой, совсем забыла! Я же вчера получила свежий папоротник.
Кымнам начала готовить еду на вечернюю продажу. Только она полила кунжутным маслом ошпаренные кипятком стебли папоротника, раздался звон ветряного колокольчика, подвешенного к двери.
Дзинь! – и Кымнам выскочила из кухни. Однако в магазине никого не было. Она сделала вид, что возвращается к делам, а сама юркнула за витрину и присела, прячась от чужих глаз.
– Тсс! Если хочешь увидеть маму, сиди тихонько.
Через десять минут у нее онемели ноги. Казалось, еще чуть-чуть – и их сведет судорогой. Кымнам вместе с висящим за спиной ребенком выглянула из-за витрины. Не зашел ли кто в магазин? Все посетители знают, что во время перерыва коробочки с обедами не купить, а значит, это может быть только она! Наверняка долго не решалась войти, ну конечно! Кымнам чувствовала, что в этот раз интуиция ее не подвела.
Но, увы, никто не появился. За исключением ноющей боли в ногах, которая вскоре дала о себе знать. И до самой вечерней продажи в магазин так никто и не заглядывал.
– Она точно была здесь…
Хлопотавшая на кухне Кымнам, едва заслышав колокольчик, стрелой выбежала в зал.
– Пришла!
– Не пришла, а пришел. Я яйца вам привез.
– А, ошибочка…
Ынсок поставил упаковку яиц и, глядя на разочарованное лицо Кымнам, поинтересовался:
– Вы кого-то ждали? Смотрю, сегодня тоже сидите с крохой?
Он посмотрел в черные глаза малышки, и ему показалось, что он уже где-то видел их. Эти глаза почему-то напомнили ему о той встрече.
– Надо же, как похожи… – пробормотал он, принимая стакан сикхе из рук Кымнам.
– Совсем забыла в прошлый раз угостить тебя. Освежись. Но про что ты? Кто на кого похож?
– Спасибо, выпью с удовольствием. Да дело в том, что несколько дней назад я чуть не сбил девушку на соседней улице. А эта малышка мне показалась очень похожей на нее. Но это вряд ли, конечно.
– Да? Опиши ее.
– Красивая, – выпалил Ынсок, словно сообщал само собой разумеющийся факт.
– Красивая?!
Ынсок смущенно улыбнулся, и Кымнам рассмеялась:
– А еще?
– Очень худая. Сразу захотелось ее накормить.
– Что еще помнишь?
– Еще захотелось отвезти ее в больницу. Потому что все лицо покрывали синяки и ссадины.
Вот это да. Вот как разворачиваются события. Кымнам улыбнулась, предвкушая интересный поворот. Она больше не спрашивала, а Ынсок все продолжал описывать девушку:
– На ней была джинсовая рубашка, вся рваная. И еще она расплакалась передо мной. Прямо как ребенок, в голос. Я хотел ее как-то утешить, похлопать по плечу, но не смог прикоснуться к ней. Словно бы не имел права, не разобравшись, лечить ее травму.
– Значит, влюбился с первого взгляда?
– Да… Что?!
– Она скоро обязательно объявится. Вот увидишь.
– Нет, подождите. Я не говорил, что влюбился. Вы неправильно поняли! Спасибо за напиток. Я пойду!
Ынсок залпом опрокинул стакан и вышел из магазина. То, как он аж вспотел от смущения, напомнило Кымнам поведение главного героя какой-нибудь молодежной манхвы. Героя, в жизни которого случилась первая любовь.
– У, каков! Выглядит тихоней, а у самого-то, поди, страсти внутри кипят. Славный мужчина… Ну что, малышка, твоя мама носила джинсовую рубашку? Говорят, та девчушка очень на тебя похожа. Но правы ли мы?.. Поживем – увидим!
Кымнам взяла один из контейнеров с обедом и маркером подписала его: «Для Хынмина». Хынмин был единственным подростком в этом районе, который не переживал кризис переходного возраста. И он был постоянным покупателем магазинчика ланчей.
Около шести вечера клиенты выстроились в очередь.
Примерно в то же время в заведение зашла одна девушка. Кымнам сразу обратила внимание на ее страшную худобу, которую прикрывала рваная джинсовая рубашка. Значит, все-таки?.. Опухшие красные глаза выдавали, что девушка недавно сильно плакала. Но решающим доказательством стало кое-что другое. Едва девушка зашла в магазин, не бросив и взгляда на витрину с обедами, она мгновенно нашла глазами ребенка и продолжала коситься в его сторону. Все сомнения тут же улетучились. Но Кымнам не торопилась. Боясь, как бы девушка не сбежала, старушка оставалась невозмутимой и действовала очень осторожно. Видимо, девушке хотелось насмотреться на ребенка, поэтому она встала в самый конец очереди. Только после того, как Кымнам обслужила всех клиентов, она спокойно пробила на кассе обед, который выбрала Чони.
И вдруг схватила девушку за запястье:
– Вы, видимо, за сокровищем?!
Так Чони угодила прямо в руки Кымнам. Та крепко держала ее, не думая отпускать. Запястье девушки было таким тощим и твердым, что у старушки заболела ложбинка между большим и указательным пальцами.
– Извините меня, пожалуйста. Я просто…
– Не болтай лишнего, а ну-ка, за мной!
Чони с ужасом представила, как сейчас ее отведут в полицию. А раз она в розыске, скорее всего, наказание ужесточат. Что же тогда станет с ее ребенком? Судя по фильмам, в таких случаях малыши отправляются в тюрьму вместе с родителями. Но имеет ли она право забрать дочку с собой? У Чони закружилась голова. Кымнам так крепко вцепилась в запястье девушки, что даже вены на руках вздулись.
Они ушли направо от парка Марронье, обогнули его и повернули налево, оказавшись в Ихвадоне. То тут, то там виднелись высокие каменные лестницы. Миновав один из поворотов, они оказались у полицейского участка. Чони с ужасом осознала, что не ошиблась.
– Прошу вас, не надо. Если меня схватит полиция – это конец. Я заберу малышку. Извините. Пожалуйста, всего разок закройте глаза на эту ошибку.
– Да говорю же, не болтай глупостей, топай за мной!
И Кымнам потащила Чони еще дальше.
Дверь открылась, и в нос ударил сладковатый запах молочной смеси, а еще едва заметный аромат кондиционера для белья, который источало вывешенное после стирки одеяло. На шкафчике для обуви стояло фото с кадром из фильма «Римские каникулы», на котором Одри Хепберн упоительно поедала джелато.
На бежевом замшевом диване лежало укулеле, на которое Чони сразу обратила внимание. Казалось, на нем буквально только что кто-то играл.
На столе с едва заметным волнистым узором текстуры дерева стояла фотография, где эта же старушка с нежностью держала под руку некую женщину, скорее всего, свою дочь.
Все это время Кымнам не отдавала малышку, держа ее при себе, словно заложницу. Но как только положила ребенка на стол, Чони тут же заключила дочь в свои объятия. Кымнам не переставала удивляться, как эта девушка вообще продержалась целую неделю. Пока они миловались друг с другом, Кымнам отправилась на кухню. Она открыла створку над раковиной, вытащила и замочила сушеную морскую капусту[41 - Здесь подразумевается особый вид водорослей миёк. Из него варят суп миёккук, который помогает женщине восстановиться после родов и который корейцы по традиции едят на свой день рождения.], после чего достала из морозилки икру морских ежей. Это были ежи, доставленные прямиком с острова Чеджу. Едва получив посылку, Кымнам сразу поместила их в морозильную камеру, и теперь, оттаивая, они заполняли кухню свежим запахом моря.
Она плеснула в кастрюлю кунжутное масло, бросила немного мелко нарубленного чеснока и обжарила морскую капусту. Когда масло зашипело, Кымнам подлила воды, а после закипания щедро добавила икры ежей. Когда оранжевая икра склеилась в небольшие комочки, она ложкой размешала содержимое и добавила соевый и рыбный соусы. Суп был готов.
Кымнам поднесла ложку ко рту и попробовала блюдо.
– Оу, экселлент![42 - Excellent – превосходно (англ.).]
Пока Кымнам варила суп, за спиной несколько раз прозвучали обещания больше ни за что не расставаться. Вот и правильно. То-то и оно. Видать, молодая мамочка многое переосмыслила за это время.
– Бери ложку! Скорее садись и ешь.
Это все, что сказала Кымнам, от которой Чони ждала лишь упреков.
На столе стоял щедро сдобренный икрой миёккук, рис с пулькоги, салат из шпината и жареный батат…
Кымнам протянула ложку поникшей Чони, которая сидела за столом, втянув голову в плечи. Но та не прикоснулась к ней.
– Ешь, говорю, – попеняла ей Кымнам. – Остынет и будет невкусно. Как ты собираешься растить ребенка, если сама кожа да кости?!
Деревянной ложкой Чони зачерпнула суп, от которого медленно поднимался горячий пар, и сделала глоток. Это было блаженство. Еще никто и никогда не варил для нее миёккук. Она понятия не имела, когда у нее день рождения, но в этот миг казалось, что этот день – сегодня.
– Ешь-ешь! Не клюй как цыпленок.
Кымнам подложила кусочек говядины сверху на заполненную доверху плошку риса, стоявшую перед Чони.
– И мясо давай ешь. И шпинат. Кормящая мама должна хорошо питаться. Что? Не любишь икру? Это мне подруга прислала с Чеджу, я поделилась с ней предчувствием, что скоро встречусь с мамочкой малышки. Икра морских ежей очень полезна для недавно родивших женщин. Я и сама бы с удовольствием поела, но сдержалась. Отложила для тебя… Что же, совсем не по вкусу?
– Э-э…
– И все-таки поешь хоть чуть-чуть. Давай, набери еще ложечку и прожуй.
Чони и мечтать не смела о таком обычном по меркам других ужине. Когда к тебе так нежны и так тебя утешают, а потом поучают и отчитывают, твердя, что надо больше есть. Кымнам подарила ей это, и Чони была так счастлива и благодарна.
– Простите меня. Извините. Я совершила огромную ошибку. Вы, наверное, были ошарашены. Я так виновата… – наконец заговорила Чони, которая просто не смела прикоснуться к еде с этого шикарного стола.
– Ладно-ладно. Я поняла. Энивэй[43 - Anyway – так или иначе (англ.).], теперь просто ешь. Наедайся до отвала. У меня и добавка есть. Еды много.
И без лишних слов, по одним красным от лопнувших капилляров глазам девушки, было ясно, как она настрадалась за это время.
* * *
Положив малышку между собой, Чони и Кымнам вместе легли спать. Перед сном Чони все рассказала о своей жизни. И как жила в приюте, и как встретилась с отцом ребенка, и как оказалась в розыске. Поделилась и тем, как в одиночку рожала дочь и как ночевала с ней в ближайшем парке. Что ноги привели ее к беби-боксу, но оставить малышку там она не смогла, осознав, что в таком случае больше никогда ее не увидит. Как в слезах уходила оттуда. Слушая этот рассказ, Кымнам гладила Чони по руке, словно пыталась поддержать ее и похвалить за то, что та выдержала столько испытаний, которые свалились на ее хрупкие плечи.
На рассвете Кымнам встала раньше всех. Малютка еще спала крепким сном. Старушка взглянула на спящую Чони и заметила, что на ее лбу выступил холодный пот. Кымнам прикоснулась ко лбу девушки – тот был горячим. Видимо, она наконец-то выдохнула, и тело позволило себе дать слабину.
«Вот и правильно. Теперь можно и поболеть…»
Кымнам намочила белое полотенце и только положила его на лоб Чони, как та открыла глаза.
– Бабушка…
– Зови меня просто «госпожа Чон». Закрывай поскорее глаза. Поспи еще. Для тебя сейчас нет лучшего лекарства, чем сон и плотный обед.
– А…
– Пока не найдешь, где жить, оставайся у меня. Даже не думай убегать. Но не сильно обольщайся, это не бесплатно. Будешь помогать мне в магазине: чистить чеснок и лук!
Похожая на диковатую, сторонящуюся людей дворовую кошку Чони поблагодарила Кымнам и тут же провалилась в сон.
* * *
Они встретились поздней осенью, а теперь готовились вместе встречать зиму. За это время Чони поправилась на пять килограммов. Вместе с Кымнам они каждый будний день открывали и закрывали двери «Изумительного ланча». Когда Кымнам отрывала головки пророщенных соевых бобов, сопровождая процесс шутками и прибаутками, Чони всегда смеялась. А когда хозяйка заведения мелким почерком выводила слова поддержки на своих фирменных записках, сердце Чони неизменно трепетало. Она добровольно сдалась полиции и ждала суда. Теперь Чони готовилась смело глядеть в глаза миру.
– Госпожа Чон! Точнее, кэптэн![44 - Captain – руководитель, командующий (англ.).] Вы помните, что я сегодня отпрашивалась на полдня? – уточнила Чони, стоя с малышкой за спиной напротив покрытого изморозью окна «Изумительного ланча».
– Конечно! Сегодня у нашей Хвадон[45 - Многие родители в Корее дают своим детям неофициальные прозвища, которыми зовут их до рождения или официального имянаречения. В данном контексте это неофициальное имя может иметь два значения: 1) «примерение, воссоединение»; 2) производное от названия района Хэхвадон.] появится имя!
– А я бы с удовольствием так и оставила – Хвадон с Хэхвадон!
– Ну ты что? Малышку потом засмеют, скажут, что за старомодное имя! Надо назвать как-то элегантно: Хепберн, Скарлетт… Имя должно быть не корейское, а международное!
Малышка вдруг заливисто захохотала.
– Гляди-ка, вон как ей понравилось! – хихикнула Кымнам.
– И все же… Для меня, точнее, для нас этот район имеет большое значение.
Прикрыв слинг тонким мягким покрывалом, Чони открыла дверь магазина и направилась в районную администрацию.
Холодный воздух ворвался в магазин. Кымнам вышла помахать Чони вслед рукой. Едва та скрылась за поворотом, к магазину подъехал грузовик Ынсока.
– А все, мистер Доставщик. Поезд уехал!
Ынсок пулей вылетел из грузовика:
– Как? Куда? Неужели Чони съехала от вас?
– Хи-хи! Да нет. Говорю, ушла уже Чони в администрацию, имя нашей Хвадон давать. А чего ты так всполошился? Боишься, что ее может ветром сдуть? Напоминает тебе живущую на небесах фею?[46 - В корейском фольклоре часто встречаются сюжеты о небесных жителях, в том числе феях, которые ненадолго спускаются на землю, а потом возвращаются в небесную страну.] Твое волнение только подтверждает, что она тебе приглянулась. И чего отрицать? – подтрунивала Кымнам со смехом.
