– Да. Такое впечатление она на меня произвела. Она была для меня той самой Скарлетт О'Хара, моей Одри Хепберн. Поэтому однажды, всего один раз, я взяла потрогать ее кисточку. Тогда и случилось то ужасное происшествие.
– Происшествие? Какое?
– Надо ж было такому случиться, что именно в тот день у девочки пропали краски! А это были дорогие краски; хозяйка дома купила их во Франции, когда летала в командировку. И тут я стою с этой кистью. Конечно, меня сразу же заклеймили воровкой. Я умоляла их сжалиться, но меня тут же выгнали на улицу, прямо босиком. Наверное, тогда этот ноготь и отпал впервые. Когда я ударилась о камень. Да уж… До самого утра я просила их впустить меня обратно, но бесполезно. Тогда я впервые осознала, насколько длинной бывает ночь. На дворе как раз стояла зима. Я продрожала на улице до рассвета, а на следующий день дверь открылась – и мне бросили мою сумку. А ведь я ничего не крала. Возможно, потом та краска сама нашлась.
Вспомнив об этом эпизоде, Кымнам погладила свой мизинец. Поколение Кымнам жило в дикой нищете, и Чони было нелегко понять все трудности, которые пережили люди в те времена. Однако сама Чони хоть и родилась в сытую эпоху процветания, но всегда жила впроголодь. Она протерла поверхность ногтя, который только что погладила Кымнам.
– Цвет на него не нанести, да ведь? Слишком неровно выйдет. Он уже умер. Дай[56 - Die – умирать (англ.).]. Он уж и не растет. Не помню, когда вообще его подстригала.
Чони вздрогнула. Она словно собственной кожей ощутила холод и темноту той ночи, когда двенадцатилетнюю Кымнам выгнали на улицу.
– Почему нет? На этом ноготке у нас распустится самый красивый цветок.
Она чуть капнула белый лак на бугристую, словно кожа слона, поверхность мертвого ногтя и разгладила кисточкой. А сверху добавила желтого цвета. Получилась полевая ромашка.
– О, да это же яичница? Ха-ха-ха!
– Вообще-то ромашка. Хотя… и правда, похоже на яичницу!
– Ну просто экселлент! У хозяйки «Изумительного ланча» на пальцах ног растут яичницы!
Видя радость на лице Кымнам, Чони улыбнулась и спросила:
– Вам нравится?
– Очень гуд![57 - Good – хорошо (англ.).] Ох, а времени-то уже… Пора созвониться с моей Мунчжон. Сможешь на левой ноге сделать уже после того, как поговорю?
– Конечно. Пообщайтесь с дочкой и приходите.
Глядя на то, как каждую ночь Кымнам со счастливым лицом уходит поговорить с дочерью, Чони даже завидовала Мунчжон. Хотя она никогда не видела эту женщину, но одно слово «дочь» вызывало мучительное желание испытать, каково это – когда тебя называют так.
Но сегодня Мунчжон не взяла трубку. Обычно в это время она уже возвращалась из мастерской, созванивалась с мамой и учила ее английскому. Кымнам в свою очередь ворчала на Мунчжон, что та похудела и выпытывала, какие закуски она готовит к рису. Теперь же Кымнам нажала красную кнопку на экране планшета, завершая звонок. Стало ясно, что сегодня дочь уже не ответит. В последнее время такое случалось все чаще.
«Может, сильно занята? Но это даже хорошо. Видимо, пришло вдохновение рисовать».
Слегка надув губы, Кымнам снова присела рядом с Чони:
– Видимо, занята. В последнее время вся в бизи мод[58 - Busy mode – в режиме занятости (англ.).].
– Так хочется увидеть вашу дочь. Мне кажется, она очень хорошая.
– Моя Мунчжон? Она вообще не бывает в Корее. Совсем американизировалась, – пожаловалась Кымнам обиженным тоном.
Однако, несмотря на ворчание, Кымнам гордилась дочерью, которая все-таки стала художником, осуществив давнюю мечту своей мамы.
Кымнам легла в кровать, высунула из-под шелестящего хлопкового одеяла ноги и, взглянув на них, пошевелила пальцами, на которых весело желтели яичные цветочки. Душа пела.
«Все-таки как здорово уметь рисовать!» – успела подумать Кымнам, прежде чем провалилась в сон.
Для Чони и малышки она выделила отдельную комнату, которая стала их уютным гнездышком. Раньше это было пространством для хобби, где Кымнам пыталась играть на укулеле, рисовала масляной пастелью и учила английский. Ей хотелось восполнить упущенное в молодости, поэтому она твердо решила выделить целую комнату для увлечений, которые ждали своего часа.
С тех пор как Чони поселилась у Кымнам, она ежедневно слышала рассказы про ее дочку Мунчжон, но про мужа госпожа Чон не обмолвилась ни разу. Возможно, и ей встретился недостойный человек. Боясь разбередить старую рану, Чони ничего не спрашивала об этом.
Она повернулась к белой стене, на которой Кымнам нарисовала яблоню. Несмотря на шорохи рядом, дочка спала крепко. Чони тихонько вздохнула и снова перевернулась. Приближался день суда, и на душе становилось все тревожнее. Она даже подумывала, не сбежать ли снова, но, прожив рядом с Кымнам какое-то время, Чони научилась одной важной вещи: смело смотреть в лицо трудностям. Убегая от проблем, ты лишь заставляешь жизнь подкидывать их тебе по второму и третьему кругу.
Чони повернулась к Тыль и съежилась. Рефлекс Моро[59 - Врожденный младенческий рефлекс испуга в ответ на внезапные раздражители. Исчезает на 3–6-м месяце жизни ребенка.] у малышки уже исчез, поэтому она продолжила мирно спать, задрав ручки вверх, и Чони мягко похлопала ее по груди. А затем прошептала, словно обращаясь к кому-то:
– Умоляю, пожалуйста… Сделайте так, чтобы мы больше никогда не расставались.
В эту секунду ей хотелось верить в то, что Бог существует и что он услышит ее молитву. Кто-то сказал, что Бог создал мам, потому что не успевал следить за всем самостоятельно. Но у Чони мамы не было, поэтому она посчитала, что может попросить для себя в этой жизни хотя бы одно маленькое чудо. Размышляя об этом, она взглянула в сторону комнаты напротив, где спала Кымнам. Что, если Бог послал ей эту добрую женщину вместо мамы? Чони слабо улыбнулась и уснула, прижавшись к дочке.
Ее сладкий сон прервал звук захлопнувшейся двери. Пошел уже второй час ночи. Может, послышалось? Еще не время идти на рынок. Вряд ли бабуля куда-то вышла… Чони снова закрыла глаза, как вдруг ее телефон завибрировал.
Кто бы это мог написать мне в столь поздний час? Может… Ынсок?! Чони схватила телефон и села. Это был незнакомый номер, но ей хватило одного взгляда на сообщение, чтобы понять, кто это.
«Эй, О Чони. Как там наш ребенок? Давай-ка встретимся. Где ты? Неподалеку от Хэхвадона, да ведь?»
«Слышал, ты сдалась добровольно? Чего не обсудила со мной?»
«Район у вас маленький. Стоит немного расспросить – сразу найду и тебя, и дочь».
«Если не хочешь, чтоб тебя, как собаку, тащили насильно, сама позвонишь мне».
Сообщения приходили одно за другим. Это был отец Тыль. У Чони перехватило дыхание. Тело пронзила боль, словно ее ткнули чем-то острым. Телефон выпал из дрожащих рук.
Вскоре после того, как Чони родила, ее сим-карту заблокировали за неуплату. И она пару раз звонила этому типу с телефона мотеля, чтобы выяснить, что он натворил с ее именной печатью. Однако, едва услышав ее голос, тот сразу бросал трубку.
Видимо, не так давно хозяйка мотеля сообщила ему, что Чони вернула ей деньги. И отец Тыль сделал вывод, что мать с ребенком обитают где-то неподалеку.
Руки продолжали трястись. Что же ему ответить? Словно почувствовав тревогу матери, Тыль заелозила ручками под пеленкой. Чони аккуратно взяла их и сложила друг на друга.
– Бип-бип, машинка наша в небо улетает. Бип-бип, она до радуги добраться помогает…
Вскоре выяснилось, что отец Тыль опять кого-то обманул и на него заводили дело. Но Чони уже дала показания, и теперь то, что он использовал для своих махинаций чужую печать и регистрационную карту, стало отягчающим обстоятельством. Потому-то он и связался с ней первым, хотя до этого игнорировал любые звонки.
Он пытался заставить Чони дать ложные показания. Угрожал, что иначе отберет дочь. И сделает все, чтобы та жила еще хуже, чем ее мать.
Едва услышав в телефонной трубке его голос, Чони задрожала всем телом. Но теперь это была уже не та дрожь, что обуяла ее после первых сообщений. Страх пропал без следа, теперь в ней кипела злость. Как у него язык повернулся? Да, это ее дочь, но ведь и его тоже!
– Чони, вотс зе проблем?[60 - What's the problem? – Что случилось? (Англ.)] – обеспокоенно поинтересовалась Кымнам, заметив грозные молнии в глазах девушки. – Ты говорила, что пойдешь в банк, что-то пошло не так?
– А, нет-нет. Все хорошо, – ответила Чони, протирая витрину в зале.
– И все же с тобой что-то не то. Сегодня ты очень странно себя ведешь. Грустишь, что мистер Доставщик не приехал?
– Нет, это тут ни при чем.
– Волнуешься из-за суда, который уже почти через две недели? Зачем я вообще спросила. Ступид[61 - Stupid – глупая (англ.).]. Конечно же, ты с утра до вечера только об этом и думаешь. И все-таки хочется тебе напомнить: не переживай из-за того, что еще не произошло. Не трать энергию понапрасну. Ты знаешь: каким бы ни был итог, я позабочусь о Тыль.
– Спасибо вам. Большое спасибо. Но не волнуйтесь за меня. Все в порядке, я держусь.
– Одри, – обратилась вдруг Кымнам к малютке, которая сидела на деревянном стульчике и играла с бумажным стаканом. – Юо мазе[62 - Your mother – твоя мама (англ.).] правда окей?
Тыль заливисто рассмеялась, обнажив маленькие нижние зубки, которые прорезались совсем недавно. Этот мерзавец не может ее отнять. Забери он Тыль, и ее судьба будет предрешена.
Чони дернула головой, словно отгоняя страшное видение.
Кымнам снова взглянула на Чони. И без расспросов стало понятно: та что-то недоговаривает…
Началась вечерняя продажа. Как только перерыв закончился, двери «Изумительного ланча» открыли для клиентов.
Динь-дилинь! – раздался звон, легко взлетевший в небо, словно выпрыгнувшая из воды рыбка-колокольчик.
– Добро пожаловать, «Изумительный ланч» приветствует вас!
Но не успела Чони закончить фразу, как ее перебил знакомый голос хозяйки мотеля, которая по-прежнему носила красный маникюр.
– Ого! Дак ты… здесь была?
Едва увидев эту женщину, Чони вспомнила лицо того типа, что искал их с дочерью.
– И ребенок с тобой. Глядите-ка, уже нижние зубки прорезались? Ты работаешь здесь? Поэтому смогла расплатиться со мной? А я уж было думала, ты ребенка продала, ха-ха!
– Эм…
– Да я к чему. Вчера он опять приходил! Хахаль твой. Все выспрашивал: знаю ли я, где ты. Совсем замучил меня своими расспросами и психами. Пристал, как зараза! Дак я могу ему сообщить, что ты здесь? – хитро улыбнулась хозяйка мотеля, словно наслаждаясь тем, что разузнала чужую тайну.
Чони склонила голову и чуть покачала ею из стороны в сторону. Попросить женщину сделать вид, что не видела ее? Как же ей не хотелось доставлять беспокойство этому магазину. Но тут из кухни вышла Кымнам, держа в руках стальную миску, наполненную солью. И бросила горсть прямо в наглую дамочку[63 - В Корее по традиции прогоняют злых духов, разбрасывая соль.]. Женщина вскинула руки с ярким маникюром, едва успев закрыть ими лицо.
– Эй, бабуля, ты чего творишь?! Чего солью кидаешься? Да еще в клиента, который сам к тебе пришел, потому что у вас, видите ли, нет доставки!
– Бабуля? Какая я тебе бабуля? Зови меня «госпожа»! Ах ты, паршивка, говоришь, ребенка продала? А ты бы продала свою плоть? Продала свою кровь? А кости? Только захочешь жить красиво и благородно, как какая-то баба базарная приходит и провоцирует.
Динь-дилинь! – снова звякнул дверной колокольчик, и дверь открылась. На пороге показался Ынсок, который снова привез ровно одну упаковку яиц.
– Госпожа Чон, что у вас случилось? – встревоженно спросил Ынсок, поставив яйца прямо на пол и подойдя к Кымнам.
– Значит, отец ребенка будет заявляться ко мне, дебоширить, возмущаться, а я терпи?! Мне-то за что страдать?
Догадавшись обо всем, Ынсок невольно покосился на Чони, но тут же отвел глаза, посмотрев в сторону кассы. Это было проявление заботы и уважения к Чони, которой в этот момент явно не хотелось ловить на себе чужие взгляды.
– Я вытерпела и то, что ты тайно рожала у меня в мотеле, и то, что ребенок твой вечно ревел, а клиенты разбегались. Разве не так? Давай, скажи что-нибудь, чего воды в рот набрала? И к тому же хотя пару дней назад я и получила от тебя долг, но все же, когда ты съезжала, я не требовала немедленно выложить сто девяносто тысяч. Спокойно отпустила тебя. Разве не я должна тут солью разбрасываться?
Когда женщина начала кричать, Тыль заплакала, демонстрируя всем свои крохотные, но хорошо заметные молочные зубы. Ынсок тут же подбежал и обнял малышку.
Чони словно окаменела. Перед глазами так и стояло лицо того мужчины: его уложенные воском волосы и запах одеколона «Шанель». Она зажмурилась.
Казалось, теперь это дело времени. Пройдет пара дней, и этот тип появится на пороге «Изумительного ланча». Чони охватила паника.
Закончив с делами на кухне, Кымнам вышла в зал. Она посмотрела на Чони, которая протирала опустевшую после вечерней продажи витрину. Затем Кымнам присела и подняла с пола щепотку брошенной ранее соли. Она так старалась откормить эту бедную девочку, но только та начала набирать вес, как снова похудела прямо на глазах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72797618&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
