На глазах маленького зверя не было слез, в душе не было страха. Мать говорила, что такое случится, а значит, миру скоро придет конец. Значит, шкура, которую заберет этот человек, заберет его жизнь и душу. Значит, маленький медвежонок сможет повлиять на события в будущем. Но вернуться обратно на небо не сможет.
Медвежонок споткнулся и кубарем полетел с холма. Снег был такой мягкий, что, упав в сугроб, маленький медвежонок не стал вставать. Снег укутывал его, как человеческое одеяло, а под головой словно была уютная подушка.
В комнате пахло чаем. Опять забыл кружку на столе, пока читал материал к паре. Маленький медвежонок поднял голову, пытаясь увидеть на небе маму, но уткнулся взглядом в потолок со старыми пластиковыми звездами.
Гриша потер глаза. Сон был такой реалистичный, там было так холодно и страшно. Теперь до самого будильника не заснуть. Оставалось прокручивать в голове свист стрелы, вздох вечного медведя и тот взгляд. Взгляд убийцы.
Глава 6
Управляемые сны
Понедельник – день тяжелый. С этой мыслью встала Ангелина, пытаясь привести себя в порядок, а потом, просто забив на это, отправилась в институт в толстовке, которую первой достала из кучи стираных вещей. Первого сентября красивой побыла – достаточно, можно больше не париться на этот счет.
Ангелина замерла у зеркала и задумалась, разглядывая волосы, двумя длинными косами спускающиеся ниже плеч. Отросшая челка вилась, мешая глазам, но заправить за уши ее пока не получалось – приходилось терпеть. Что-то за лето изменилось, и Колобкова стала спокойнее относиться к своей внешности. Губы не такие пухлые, как хотелось бы, – ну и что? Глаза большие и синие – прекрасно! Рост средний, не низкий, не высокий – достаточно, чтобы комфортно жить в мире высоких людей.
Ангелина немного покрутилась, смотря, как в зеркале угадывается девичья фигура. Все лето бабушка гоняла ее на зарядку, напоминая, что однажды уйдет суперспособность подростка переваривать что угодно, и тогда тело будет копить все, что нужно и не нужно.
После школы Ангелина все больше стала задумываться о правилах взрослой жизни. Ей странно было, что ровесники спокойно могут не спать три ночи, пару часов покемарить, а потом снова скакать, будто так и надо. Мама говорила, что раньше тоже так могла. Она не запрещала, просто рассказывала, как попробовала сама упиться шестью литрами сидра и как потом страдала наутро. Ангелина улыбнулась, вспоминая этот разговор. Самой ей алкоголь брать не хотелось, хоть летом и исполнилось восемнадцать. Хватило попробовать, что намешали одноклассники – виски с колой, – не понравилось.
Еще немного покрутившись у зеркала, Ангелина взяла рюкзак, новые наушники, надела кеды и поехала в институт. В дороге вспомнился вопрос мамы: «У вас в литературном, небось, сплошные девчонки, мальчиков вообще нет?» Можно ли сказать, что курсу повезло и мальчиков было чуть меньше, чем девочек? Все-таки суть текста изучать одинаково интересно как одним, так и другим.
– Мам, это предрассудки, что в филологии только женщины. У нас много классных лекторов и мастеров.
Мама улыбнулась чему-то своему и оставила эту тему. Ангелина заметила, что стоило появиться в их жизни ухожору, как сошли на нет все разговоры об отношениях, парнях и необходимости с кем-то встречаться. Мама хваталась за свое счастье, не мешая дочери строить свое.
Курс уже успел разбиться на группки. Ангелина не всех могла назвать по именам, но по большей части запомнила, кто с ней на одном семинаре учится. Как-то само получилось, что рядом с ней сидел Вацлав. Приятная компания, а главное – умная. Если бы не знание, что он с ней на одном курсе, она решила бы, что Вацлав минимум несколько семестров уже отучился. Как и на первых занятиях, рядом сели близнецы, которые точно не дадут заснуть на скучной паре. Сзади расположились Вилга и девочка, которую Ангелина запомнила как Марфу. Переспрашивать было неудобно, а уверенности, что она именно Марфа, не было. Сначала показалось, что Вилга из тех, кто собирает вокруг себя весь цвет курса и ходит, будто свитой окруженная. Но чем больше Ангелина за ней наблюдала, тем больше видела неуверенности, спрятанной за красивой одеждой. Наблюдательность – то, что воспитывала в девочке бабушка, словно тревожась, что мать, пережившая тяжелый разрыв, опять свалится в депрессию.
– Вы залились кофе? – Игорь держал в руках огромный стаканчик, который источал аромат на всю аудиторию. – У нас сейчас будет лучшее снотворное из всех – история мировых цивилизаций.
– Вообще-то, история шумеров – это очень интересно! – возмутилась Марфа.
– Я тебя сфотографирую во время пары и покажу потом, как тебе было интересно, – подколол ее Вова.
В прошлый раз Марфа мирно посапывала, не переживая, что Инга Викторовна ее запомнит. Ангелина поразилась тогда ее смелости. Или усталости.
– А как вам наш историк? – спросила Вилга, накручивая длинную прядь волос на палец.
– Какой? – не понял Вацлав.
– Ну шкаф этот, с бородой, – улыбнулась Речкина.
– Он же не историю ведет, а старославянский, – поправила Ангелина.
– Да без разницы, – махнула рукой Вилга. – Пусть хоть философию.
Обсудить бородатый шкаф не удалось – в аудиторию зашла Инга Викторовна, и в помещении повисла гробовая тишина. Женщина поздоровалась с курсом и начала лекцию.
Ангелина тщетно пыталась бодриться, взяла у Игоря кофе в надежде, что напиток ей поможет, – тщетно. Как бы ни была интересна тема аккадской клинописи, сон был сильнее. Только Камиль сидел и строчил конспект. Интересно, он так старался потому, что его настолько увлекает, что спать не хочется, или потому, что фамилия деда висит цепью, – упаси господи опорочить?
Ангелина пыталась отвлечь себя разглядыванием рисунка на рубашке Камиля. Она только сейчас обратила внимание, что тот каждый раз надевает новую рубашку. При этом они были с интересными принтами. Сегодня были гуси. Волосы у Камиля на затылке вились кольцами и немного закрывали шею. Ангелина скосила глаза на Вацлава. Тот скучающе ковырялся в телефоне. В отличие от Камиля, Вацлав ходил в однотонных толстовках, но очень любил кольца и множество браслетов.
– Гематит и гранат, – прошептал он Ангелине.
– Чего? – не поняла Колобкова.
– Камни, – пояснил Плешков. – Гематит и гранат. Был еще шунгит, но я его порвал.
– А, – протянула Ангелина, надеясь, что Вацлав не заметил, как покраснели у нее уши. Настолько не скрываясь разглядывать человека рядом ей еще не доводилось.
– Интересно, какие украшения носили шумеры? – Вацлав задумчиво посмотрел на Ингу Викторовну.
– Глиняные, я думаю, – ответила Ангелина.
– Можем спросить, – хитро улыбнулся Вацлав. Ангелина посмотрела на него огромными глазами, но остановить не успела. – Извините, – Вацлав поднял руку, – а какие украшения носили шумеры? Тогда же не было наших технологий.
– Это не совсем по теме того, что я говорила, – заметила Инга Викторовна, – но если вы думаете, что шумерская цивилизация была настолько дремучей, что совсем ничего не знала об обработке металлов, то вы глубоко ошибаетесь. Есть раскопки, подтверждающие, что украшения древних шумеров сочетали в себе драгоценные камни и металлы. Их торговля распространялась далеко за пределы Двуречья.
Вацлав слушал внимательно, а Ангелина пыталась пошевелиться. Инга Викторовна смотрела прямо на их парту. Сон спугнул адреналин. Прозвенел звонок – пара закончилась.
– Куда дальше? – Вилга посмотрела на Камиля, и тот полез в телефон смотреть расписание.
– История, кабинет в соседнем корпусе, – ответил староста.
– О, опять шкаф будет! – довольно улыбнулась Вилга.
– Шкаф преподает старославянский, – закатила глаза Ангелина. – Историка мы еще не видели.
– Не знаю, как вы, а я за кофе сгоняю. – Игорь выкинул пустой стаканчик. – Еще одну подобную лекцию я переживу только со спичками в глазах и капельницей из кофеина.
– Никто не говорил, что будет легко, – ответила Марфа. Вова смерил ее уничижительным взглядом. – Это взрослая жизнь, легко в школе было.
– Знаешь, куда тебе надо? – Игорь встал рядом с братом, скрестив руки на груди.
– Куда? – не поняла Марфа.
– В комнату душнил, – ответил Вова. – Вот он тебе покажет.
Фарисов мотнул головой в сторону уходящего Камиля. Марфа надулась, но никуда не ушла.
– Будешь брать кофе, – напомнил Вацлав, – мне возьми.
– И мне, – вписалась Вилга.
– Да всем возьмем, – кивнул Вова и потащил брата, чтобы успеть во время короткой перемены.
Курс столпился возле кабинета, ожидая, когда откроются двери. Рядом стоял старый рояль, поеденный временем и, кажется, голодными студентами. Камиль куда-то пропал, а пара началась минут десять назад.
– У нас хоть одна пара начнется вовремя? – недовольно проворчала Вилга.
– ИДЦ вовремя началась, – заметил Вацлав.
– Что? – переспросила Марфа.
– История древних цивилизаций, – пояснил Вацлав. – То, что мы сейчас слушали.
– А-а. – Не очень было ясно, Марфа на самом деле поняла или просто так согласно протянула.
– Народ! – Ангелина не ожидала, что Камиль может так громко говорить. – У нас перестановка. Сейчас курс по списку делится на семинары и идет на старославянский. Первая группа идет к Аполлонову, в этом корпусе на втором этаже. Вторая группа возвращается в основное здание. У вас семинар ведет Буров.
– О, – обрадовалась Вилга, – шкаф будет! А вы говорили, что он не ведет историю!
– Он все еще не ведет историю, – подколол ее Игорь.
Нужный кабинет был открыт, и половина курса быстро разместилась за партами, ожидая преподавателя. Тот опаздывал. Это становилось уже привычкой – ждать половину пары Бурова.
– Классно получилось. – Фарисовы опять сели рядом, и весь ряд небольшой аудитории оказался занят самообразовавшейся компанией. – Мы все во второй половине списка. Даже Камиль.
– Марфа только в первой, – грустно заметила Вилга. – Она Борисова.
Но вся грусть быстро исчезла, когда рядом сел Мотов. Места ближе не оказалось, поэтому он занял единственный свободный стул.
– Сидим, ждем.
Вацлав вытянул вперед ноги и случайно задел Вову. Тот недовольно прокомментировал его длинные оглобли и полез вытирать штанину.
– А вы заметили, – встрепенулась Вилга, – что у нас деканшу зовут Инна Валерьевна, а преподшу – Инга Викторовна? Мы как это вообще должны запомнить?
– Так же легко, как все эти имена и тексты, – ответил Вацлав. – А еще то, каким образом в них отразился тот или иной исторический контекст.
– Я похожа на справочную? – нахмурилась Речкина.
– Если только ее в салоне красоты разместили, – заметил один из близнецов.
Ангелина готова была поклясться, что Камиль немного улыбнулся. Еще посидит с ними и вообще станет нормальным человеком.
Колдуненко тоже попал во вторую половину курса, но сел подальше ото всех. Ангелине показалось, что Гриша избегает однокурсников, хотя в первый день он весело общался с ними после пар. Он уткнулся носом в телефон и даже не стал доставать из ушей наушники. Ангелина хотела подойти, сама не зная зачем, но не успела. В аудиторию вошел Буров. Послышался вздох Вилги.
В целом пару можно было назвать интересной. Александр начал с алфавита, рассказывая разницу глаголицы и кириллицы и перемешивая исторические факты с шутками, которые становились понятны, только если внимательно слушать материал. Время пролетело быстро, и Ангелина не заметила, что в аудитории почти никого не осталось.
За партой, покрытой мхом, сидел Камиль, а в отдалении ковырялся в телефоне Гриша. Парты все больше стали напоминать бревна, а стулья – пеньки. Окна в аудитории треснули, из деревянных рам полезли молодые побеги. Колдуненко поднял голову, осмотрел кабинет, а потом перевел взгляд на Камиля и Ангелину.
– Пойдем, пока сами мхом не покрылись, – сказал он и вышел.
Ангелина встала со своего пенька, и тот быстро покрылся травой и ушел куда-то в пол. Сам пол был больше похож на землю. Но может ли быть земля на втором этаже?
Камиль быстро вышел следом, не задавая лишних вопросов. Его пенек превратился в куст. Ангелина ожидала, что он выйдет в коридор и посмотрит, что изменилось там, но за дверью оказались опушка леса, протоптанная тропинка и буйная зелень.
Камиль стоял в одной рубахе, закинув на плечо кафтан. Вместо привычных джинсов на нем были широкие штаны из грубого сукна. И словно в насмешку всему этому образу – его грубые ботинки, в которых он пришел утром на пары. Колдуненко видно не было – он быстро скрылся среди деревьев. По крайней мере, Ангелина решила, что Гриша поступил именно так. Не провалился он же сквозь землю.
Колобкова обернулась на аудиторию, но за спиной был лес. Сухой, безжизненный, так резко контрастирующий с зеленой поляной. Из леса несло смрадом, гнилыми листьями, сырой землей и, Ангелине показалось, гнилым мясом. Камиль стоял рядом и с беспокойством вглядывался в деревья.
– Куда Колдуненко делся? – спросил он.
– Не видела, – призналась Ангелина. – А мы вообще где?
Камиль не ответил, осмотрел поляну, подошел поближе к гнилому лесу, хотел коснуться ствола, но не рискнул. Смена одежды его не смущала. Как и то, что на Ангелине была не широкая толстовка, а сарафан в пол, понева и рубашка с широким рукавом. Обувь, которую скрывала юбка, осталась прежней – высокие кеды.
– Если это сон, – продолжила Ангелина, – то очень натуральный. Запахи, ветер, – она поежилась, – я даже ощущаю траву. Будто на самом деле в лесу.
Камиль грустно посмотрел на Колобкову и снова промолчал. Он словно знал больше, чем мог сказать. Или просто не хотел говорить. Его беспокоило не то, что лес был живым, а то, что Колдуненко куда-то исчез и рядом гниют деревья.
– А бывают коллективные сны? – Ангелина безуспешно пыталась разговорить Камиля.
– Бывают параллельные миры, – тихо сказал он. Настолько тихо, что Колобкова сначала решила, что ей показалось.
– Какова вероятность, что мы заснули на паре и нам снится один сон? – продолжала она гнуть свою линию.
– Какова вероятность, что мы задержались и Гришу сожрать успели? – Ангелина впервые увидела у Камиля эмоцию – раздражение.
– Не надо на меня свое недовольство сливать, – ощетинилась Ангелина. – Если ты понимаешь, что происходит, то я с удовольствием послушаю. Потому что я ни черта не понимаю!
– Не черти? почем зря, – раздался рядом спокойный голос Колдуненко. – Не сожрали меня. Я вообще думал, что вы за мной идете.
Гриша был одет как Камиль, за исключением размера одежды, которая на его объемной фигуре висела мешком. Обувь при этом у него была другая. Невысокие сапожки с поднятым мысом по цвету сочетались со всем костюмом.
– Да как за тобой поспеть! – Камиль все еще был недовольным, но уже менее напряженным. – Я вышел, а тебя уже нет, а за спиной это. – Он махнул в сторону гнилого леса и поежился.
Гриша покачал головой. Вид леса доставлял ему физическую боль – по крайней мере, Ангелина видела именно так. Колдуненко бледнел, изучая мертвые деревья.
– Уйдем отсюда, – хрипло сказал он и быстро направился с поляны по тропинке. Ангелина и Камиль пошли следом, не желая снова остаться на поляне одни.
– Это сон или другой мир? – решила спросить Ангелина у Колдуненко.
– А ты как видишь?
Она ожидала услышать что угодно, но этот вопрос загнал девушку в ловушку. Как она видит? Да черт… Кто его знает… Может, это сон?
Камиль и Гриша шли впереди, тихо переговариваясь. Ангелину все больше бесила их причастность к этому тайному знанию. Они не задавались вопросом, что это такое. Не пытались понять, как сюда попали и в какой момент это произошло. Не спрашивали, почему Ангелина попала вместе с ними. Просто шли куда-то подальше от гниющего леса, обсуждая черт знает что!
– Да не знает он.
