– Девочка, – сообщает он коротко. Вновь жмет на газ, и машина плавно трогается с места.
– Девочка! Племянница, – передаю Насте.
– Поняла. Все, я выезжаю в больницу, увидимся там.
– До скорого! Спасибо!
Я сбрасываю вызов и кладу руки на колени, словно робкая школьница за партой первого сентября. Лишь через несколько минут отмечаю, что сижу в очень зажатой позе, это обычно мне несвойственно. Напряжена, молча провожаю взглядом редкие деревья, мимо которых мы проносимся. Стреляю глазами на Илью из Тиндера. Он свободен и не ищет серьезных отношений. Я помню каждое слово из его анкеты. Ему почти тридцать, он намного старше жены моего отца.
– Скоро уже, – говорит Илья, прикрывая кулаком рот и широко зевая. – Минут двадцать, и будем на месте.
– Спасибо тебе.
– Пожалуйста. Напиши мне потом, как она. Я буду волноваться и ждать.
– Ты не пойдешь со мной? – Я почему-то боюсь остаться без него.
– Поеду домой. Надо помыться, чтобы никого не пугать своим внешним видом. Может быть, немного посплю.
Он бросает взгляд на испачканную форму цвета хаки. И лишь сейчас я замечаю на ней нашивки. То есть это не просто походный немаркий костюм.
– Ты где-то служишь?
– Да, были на сборах как раз, только вернулись. Обрадовался, что ты написала мне. – Илья бросает на меня хитрый взгляд, и я улыбаюсь в ответ. – Напишешь еще?
– Да. Да, конечно! – киваю и снова улыбаюсь, чувствуя, как слегка розовеют щеки. Смущение? Нет, я абсолютно уверенный в себе человек! Что же тогда?
Мне бы хотелось хорошенько осмотреться в его машине и как следует изучить сидящего рядом мужчину, но мысли о сестре снова и снова заставляют сердце колотиться быстрее. Берут его в тиски, опасно сдавливают, так что тяжело делать вдохи. Я вновь стискиваю пальцы и молюсь. Закрываю глаза, начитывая одними губами «Отче наш».
Чувствую, как он сжимает мою ладонь. У него сильные руки, и они не дрожат. Совсем. В отличие от моих.
– Подыши со мной. Пожалуйста. Вдох-выдох. Давай вместе.
Я смотрю на него и снова киваю. Папа бы не поверил, что я могу быть такой послушной и покладистой. Безропотно исполнять команды, впитывать каждое слово. Отец, кстати, все еще недоступен. Ни разу за полдня не заглянул в почту.
Настя ждет меня на крыльце больницы. Я выхожу из машины и кидаюсь к ней. Обнимаю изо всех сил за шею. Бедняжка впадает в шок от такой реакции. Не сразу начинает обнимать в ответ. Потом неуверенно кладет руки на мою спину, и я тут же ее отталкиваю. А то еще привыкнет.
– Ну что, пойдем? – спрашиваю.
– Да, попробуем поймать какого-нибудь врача.
Напоследок я оглядываюсь и смотрю на машину единственного человека, который сегодня ответил на мой звонок и поверил взволнованному голосу.
«Илья Ветров», – произношу одними губами.
Он будет моим первым. Разумеется, не единственным, но первым. Военный врач на скромной машине, с железной выдержкой и красивыми глазами.
– Кто этот парень? – спрашивает Настя чуть позже.
Сразу после того, как мы переговорили с врачом. С Мией сейчас все хорошо – они с малышкой обе в стабильно тяжелом состоянии, но самое главное, что нет ухудшений. Они в надежных руках.
– Какой парень? – Я не сразу понимаю, о ком она говорит. – А, Илья. Он врач, мы недавно познакомились.
– Ты не рассказывала.
– А должна была? – приподнимаю брови.
Ее сотовый вибрирует. Она быстро достает телефон. Это отец. Я бросаю взгляд на экран телефона – там по-прежнему пусто. Ни пропущенного, ни звонка.
– Ладно, мне пора. – Быстро киваю. – Объясни ему ситуацию.
«Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо», – шепчу себе, набирая сообщение водителю о том, чтобы забрал мою машину и пригнал домой. Девочки в нашей семье сильные и живучие. Мама попала в аварию, когда была мной беременна, я родилась намного раньше срока. И вон какой выросла! Метр семьдесят пять ростом! Когда надеваю каблуки, то намного выше папы. Мама была непоседливой, дерзкой и абсолютно невыносимой! Такой же, как я. Улыбаюсь, когда вспоминаю слова отца. Еще моя мама была умной и красивой. Я люблю рассматривать ее фотографии. Мне ее не хватает.
Мой психолог считает, что я поэтому так болезненно восприняла мужа Мии – из-за ревности. Мне показалось, что, выходя замуж, сестра будто бросает меня, хотя это не так. Посмотрим, что Юлия Владимировна скажет на то, что натворил Арсений. Кусок дерьма он, поэтому я его и возненавидела с первого взгляда. А не из-за каких-то там травм детства!
Пишу Илье: «Ситуация стабильна, обе живы».
Он отвечает: «Слава богу».
«Ты считаешь, что Бог существует?)» – тут же спрашиваю.
«Конечно. Он всегда со мной. И с тобой тоже».
«Такой большой, а в сказки веришь! Мир жесток, и никто за нами не присматривает. Всем на всех плевать», – строчу ему.
«По-твоему, непременно нужно становиться циником?»
«Это такой критерий взрослости, чтоб ты знал», – пишу, усмехаясь.
«Напротив. Цинизм – простой способ самозащиты. Ты как бы убеждаешь сама себя: везде всем плохо. Везде херово. Зачем тогда переживать? Это тебя успокаивает и позволяет не бороться с несправедливостью».
«Ну и дурак!»
Сначала отправляю, потом думаю, как это выглядит со стороны.
«)))»
Пусть запихнет себе эти скобки сам знает куда!
Я злюсь, пока жду такси. Уже на заднем сиденье авто, слегка успокоившись, пишу ему:
«А разве можно как-то выжить в этом мире и при этом не стать циником?»
«Нужно, Поля. Обязательно нужно».
Глава 4
Следующие два дня проходят в какой-то болезненной суматохе. Я постоянно проверяю телефон в ожидании сообщений от сестры. Она редко пишет, в основном спит. Мы не обсуждаем случившееся, будто не были в этой ванной втроем. Не боролись за ее жизнь. Пару раз я пыталась что-то рассказать про Илью, поделиться, как он ругался из-за случившегося:
– Хоть бы в черте города экспериментировали, раз уж уповают на естественность! «Скорая» еле нашла ваш поселок! А если бы не нашла? Мы бы с тобой, моя боевая подруга, вдвоем могли не вытянуть.
– Акушерка заверяла, что все пройдет хорошо, – лепетала я в оправдание сестры.
– У нее экстрасенсорные способности, я полагаю? Вся эта кухня – вне закона, потому что лицензию на проведение домашних родов в РФ получить нельзя. Соответственно, нет никаких регламентов, правил. Сплошная импровизация от и до! Тебе самой не жутко?
Еще как…
Но Мия упорно оставляла подобные сообщения без ответа.
Ей было неинтересно. Она вообще стала не от мира сего с тех пор, как связалась с этим Арсением. Кажется, нажаловалась папе, потому что следующий наш телефонный разговор отец начал с фразы в приказном тоне:
– Не вмешивайся, Полина. Я сам во всем разберусь.
И оставь сестру в покое, пусть восстановится.
С одной стороны, я была с ним согласна: к чему сейчас махать шашкой? Случившегося не исправить. Главное, что все живы. Но с другой… почему хотя бы не попытаться привлечь ту женщину к ответственности? Да и Арсения, чтоб ему самому пережить подобное!
– Когда Мия подает на развод? Это единственное, о чем я хочу знать.
– Поля, ну что мне с тобой делать?!
– Полина поняла, Полина молчит! – От досады закусываю губу.
– Кстати, слышал, что ты не ходишь на учебу.
Да, это сейчас особенно важно. Мир погибнет без очередного экономиста.
– Всего пару дней пропустила. Для меня случившееся тоже стресс. Папа, я так испугалась! Господи, папочка, скоро ты приедешь?
– Послезавтра. Ты ходила к психологу?
– Да.
– Хорошо.
Дальше мы замолкаем. Оба не знаем, что сказать. Я чувствую себя крайне уязвимой, потому что позволила себе сорваться на эмоции. Он не представляет, что с этой уязвимостью делать. Мы давно не общались искренне и начистоту. Наверное, с появления в наших жизнях Насти. Вот, кстати, еще один человек, к которому я якобы ревную. Не Поля, а всадник Ревности, отравляющий жизнь всем, кто услышит топот ее боевого коня. Еще один предвестник апокалипсиса! Я закатываю глаза и вздыхаю.
Отец словно видит это, хотя между нами много тысяч километров, – все же он неплохо меня знает. Как облупленную! Переводит тему:
– Скинь мне номер того врача, что прибыл первым и принял мою внучку.
– Он не возьмет денег. Он приехал, потому что я пор… просила. Он друг. – Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Впервые за день. – Мой друг.
– Посмотрим. Но номер скинь, предложить-то надо. Нехорошо.
– Ну да, бесплатно-то со мной никто не станет общаться, – бубню я.
– Повтори-ка? Что-то со связью, плохо слышу.
– Ничего, пап, это телевизор. Сейчас скину. Ты напиши потом, взял он деньги или нет.
– Зачем?
– Просто интересно.
А еще важно. Почему-то очень для меня важно.
– Ты мне ничего про него не хочешь рассказать? Сколько ему лет? Откуда у тебя взрослые друзья? – Папин голос становится не то игривым, не то строгим. Что-то между.
Таким же тоном дальние родственники интересовались, есть ли у меня женихи. Когда мне было девять.
– Па-а-апа-а-а, – тяну укоризненно. – Хорошо, я напишу.
Сбросив вызов, я возвращаюсь к делам. Смотрю расписание занятий на завтра, гадаю, как бы незаметно испортить Насте настроение… И еще размышляю, пригласит ли Илья меня на свидание? На настоящее, полноценное свидание!
Он очень отличается от всех парней, с которыми я до этого флиртовала или дружила. Большинство из них мечтают закрутить роман с дочерью бизнесмена Барсукова. Заглядывают мне в рот, охотно идут на контакт. Ветров же все время переносит наши встречи! Динамит меня, притворяется, что есть дела поважнее!
Я, Полина Барсукова, предложила ему заняться любовью! Да половина парней нашего универа умерла бы от радости. Вторая половина – стянула бы трусы немедленно. Ветров же пообещал как-нибудь угостить кофе.
Зачем-то в очередной раз пробегаю глазами все наши переписки. Он забавный! А еще так смешно отреагировал на предложение стать моим первым. После этого начал обращаться ко мне «моя девочка». Будто я уже «его». Какая идиотская банальщина! Аж волоски дыбом от этих его слов. И приятно так, сладко на душе. Я попала в беду, и мой парень сорвался, приехал и спас мою сестру. Ради меня.
Мой парень.
Курил сигарету из моих рук…
Дела у меня в последнее время идут не очень хорошо – я часто ссорюсь с друзьями, много времени провожу в одиночестве. А с ним мне как-то… иначе, что ли? Он взрослый и будто с другой планеты. Не такой взрослый, как папины друзья, но почти такой же надежный. С ним я робею и не решаюсь спорить. Все больше слушаю.
Сверху всплывает окошко. Короткое сообщение от отца: «Взял».
Всего одно слово, но я сразу понимаю, о ком речь.
Осторожно откладываю сотовый на стол и смотрю в окно. Молчу. Только сердце колотится.
Ну вот, все правильно. Врач выполнил работу, получил за это вознаграждение. Щедрое. Ничего личного. Вообще ничего личного.
Что же оно так колотится-то! И слезы подкатывают.
Глава 5
