Он оперся локтями о колени и наклонился ко мне.
– Ты не знала, потому что почти никто этого знает, и я хочу, чтобы все так и оставалось, – сказал он, глядя мне в глаза.
Я сделала глубокий вдох. Как бы там ни было, это имеет отношение к его матери. Я знала, что она развелась с Уиллом и ушла, когда Ник был еще ребенком, но не более того.
– У тебя с ней хорошие отношения? – спросила я, представив, как возле него играет пятилетняя девочка.
Как-то к нему это совсем не клеилось.
– Очень хорошие, я люблю ее, но очень мало с ней вижусь, – ответил он, и я увидела печаль в его глазах.
Что бы там ни было, ему было трудно говорить. Но все-таки он рассказывал об этом мне.
Я слезла со стола и села к нему на колени. Он был удивлен, но не оттолкнул меня, а обнял.
– Мне очень жаль, – сказала я, и это относилось не только к его сестре, но и к его матери.
– Иногда мне так хочется забрать ее с собой, но закон позволяет мне видеться с ней только три раза в месяц. Ей не хватает внимания, она больна, у нее диабет, и это очень ухудшает ситуацию, – признался он, сильно прижав меня к себе.
Кто бы мог подумать? Внезапно я почувствовала себя полной идиоткой. Я не только недооценила его, но и я все время думала, что у него идеальная жизнь, без каких-либо серьезных проблем и неудобств. Я почувствовала себя дурой.
– У тебя есть ее фотография? – спросила я с любопытством. Я не могла себе ее представить.
Он вытащил свой айфон и порылся в архиве. Через секунду на экране появилась фотография, на которой он был с очень красивой светловолосой девочкой. Я улыбнулась.
– У нее твои глаза, – вслух сказала я. И подумала о том, что такой же непослушный взгляд, но оставила это замечание при себе.
– Да, глазами она похожа на меня, а в остальном она вылитая мама.
Я повернулась к нему лицом, чтобы видеть его. Я знала, что он что-то скрывает от меня, я знала, что с его матерью что-то случилось, но не осмеливалась его ни о чем спрашивать и решила сменить тему.
– Твоя очередь вопросов, – объявила я.
Он задумался.
– Какой твой любимый цвет?
Я расхохоталась.
– Из всего, что ты можешь спросить, это первый вопрос, который тебя интересует?
Он улыбнулся, но все-таки терпеливо ждал моего ответа.
Я вздохнула.
– Желтый, – ответила я, глядя на него.
Он кивнул.
– Твоя любимая еда? – продолжил он.
Я улыбнулась.
– Макароны с сыром.
– У нас уже есть что-то общее, – сказал он, поглаживая правой рукой мою руку. Быть вот так с ним… это было так здорово, так замечательно и ново.
– Почему тебе нравится Томас Харди? – спросил он.
Этот вопрос удивил меня. Это значило, что он наблюдал за тем, что я читаю.
Почему мне нравился Харди? Уф…
– Думаю… Мне нравится то, что не все его книги заканчиваются счастливым концом. Они реалистичны, они как сама жизнь… Счастье – это то, что ищешь, а не то, что легко получаешь.
Кажется, он несколько секунд взвешивал мой ответ.
– Ты не веришь, что когда-нибудь сможешь быть счастлива? – спросил он меня, нахмурившись. Эти вопросы становились уже более личными, и я заметила, как напряглось мое тело.
– Думаю, я могу стать менее несчастной.
Его глаза искали мои. Они смотрели на меня, как будто пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Мне не понравился этот взгляд.
– Ты несчастлива? – задал он следующий вопрос, гладя меня по щеке пальцем.
– Сейчас нет, – ответила я, и на его лице появилась грустная улыбка.
– Я тоже сейчас нет, – сказал он, и я улыбнулась в ответ.
Это было мое воображение или мы только что пересекли невидимую черту в своих чувствах?
– Что ты хочешь изучать, когда закончишь школу?
Ладно, это был простой вопрос.
– Английскую литературу в каком-нибудь канадском университете, я хочу стать писателем, – ответила я, хотя упоминание о Канаде в этот момент не было очень хорошей идеей.
– Писателем… – задумчиво повторил он. – Ты уже что-нибудь написала?
Я кивнула.
– Много разного, но никто никогда этого не читал.
– Дашь мне прочитать то, что ты написала?
Я тут же отрицательно завертела головой. Я бы умерла от стыда. Кроме того, то, что я писала, было больше похоже на дневник, чем на рассказ, которым я хотела бы поделиться с миром.
– Следующий вопрос, – сказала я прежде, чем он начал меня уговаривать.
Он смотрел на меня внимательно, сначала неуверенно, но потом более решительно. Казалось, он тщательно подбирал слова.
– Почему ты боишься темноты?
Я напряглась, как пружина, у него в руках. Я не хотела отвечать, и на самом деле я не могла. Тысячи болезненных воспоминаний зароились в моей голове.
– Я накладываю вето на этот вопрос, – объявила я дрожащим голосом.
30. Ник
Я внимательно следил за ее реакцией. С тех пор как я увидел, как она побледнела, когда мы играли в бутылочку, и ей выпало зайти в темный шкаф, я не мог перестать думать о том, что же, черт возьми, с ней произошло, что она так боится темноты. И теперь происходило то же самое. Ее тело стало напряженным, и она снова побледнела, как будто воспоминания о чем-то очень страшном преследовали ее.
– Спокойно, Ноа, – сказал я, прижимая ее к себе. Чувствовать ее в моих объятиях было моей мечтой, но теперь, после того как я заставил ее расслабиться, я проклинал себя за то, что задал этот вопрос.
– Я не хочу говорить об этом, – настаивала она, и я почувствовал, как она вся дрожит у меня в руках. Что же, черт возьми, с ней случилось?
– Все хорошо, не волнуйся, – согласился я, похлопав ее по спине. Я не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее снова, прошло слишком много времени с нашего последнего поцелуя. Ноа пленила меня, и я обнаружил, что родился новый Николас, который не мог перестать думать о ней, даже если бы очень захотел.
– Думаю, мне пора, – сказала она несколько минут спустя.
Я проклинал себя за то, что спровоцировал эту реакцию. Мне очень не нравилось, что она каждый раз уходит от меня, когда возникает какая-то серьезная тема или когда мы становимся ближе друг к другу.
– Нет, останься, – попросил я, опустив лицо ей на грудь и вдохнув ее великолепный аромат, пленительный, сладкий и невероятно сексуальный.
– Я устала, сегодня был утомительный день, – сказала она, поворачиваясь и вставая.
Я взял ее за руки, чтобы удержать.
– Оставайся здесь спать, – попросил я ее.
Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Черт, становилось все хуже и хуже. С Ноа я должен быть все время начеку.
– Просто спать, – сказал я и сам услышал мольбу в своем голосе.
Кажется, на мгновение она заколебалась.
– Лучше я буду спать в своей постели, – заявила она, отпустив мои руки. Она, казалось, сожалела, что ей приходится говорить мне это, но отчасти я понимал ее. После того как я пробудил неприятные воспоминания, ей не хотелось оставаться со мной.
– Ладно, я провожу тебя до твоей комнаты, – предложил я, вставая.
Она хихикнула, и мое сердце затрепетало от счастья. Это была та Ноа, которая мне нравилась.
– Николас, моя комната рядом с твоей, меня не нужно провожать, – напомнила она, входя в комнату и собирая свои вещи.
Она была такая соблазнительна в моей футболке. Футболка спускалась чуть ниже ее бедер, и я с трудом сдерживал себя, чтобы не приподнять ее.
– Мне не сложно.
– Спасибо, – улыбнувшись, сказала она.
Я взял в руки ее босоножки и открыл перед ней дверь. Не знаю, зачем я это сделал, но мне хотелось быть джентльменом.
Мы прошли через коридор к ее двери, и я увидел, как она достала карту из сумочки и просунула ее в замок. Зажглась маленькая зеленая лампочка, и с едва слышным щелчком дверь открылась.
Ноа повернулась ко мне. Она выглядела нервной или испуганной. После моего злополучного вопроса она стала отстраненной и далекой. Перед тем как она отвернулась снова, чтобы войти в комнату, я взял ее за талию и притянул к себе. Я поцеловал ее глубоким и волнующим поцелуем. Она поцеловала меня в ответ, но через несколько секунд отстранилась и забрала свои босоножки из моих рук.
– Доброй ночи, Ник, – сказала он со смущенной улыбкой.
– Спокойной ночи, Ноа.
На следующее утро я не знал, что меня ожидает, но, когда мы встретились с девушками у лифта, меня не очень волновало, что Дженна и Лион наблюдали за нами. Я подошел к Ноа и поцеловал ее в губы. Она не ожидала этого, но и не отстранилась. В отличие от прошлой ночи, сегодня на ней были джинсовые шорты, футболка и кроссовки. Я не мог вновь не отметить, что Ноа очень отличается от всех девушек, с которыми я встречался. Она была очень простой снаружи, но внутри она была сложной, как пазл из тысячи кусочков, и я до сих пор не понимал, вписываюсь ли я в него.
– Найдите себе свободную комнату, – усмехнулась Дженна.
Я отстранился от Ноа и улыбнулся ей, и она, слава богу, в ответ тоже мне улыбнулась.
– Заткнись, Дженна, – бросил я, даже не глядя на нее. – Ты прекрасно выглядишь, – добавил я, внимательно глядя на Ноа. Накануне вечером я думал, что ранил ее чувства, когда послал то сообщение, и мне не хотелось бы спровоцировать нечто подобное снова.
– Ты тоже, – ответила она как ни в чем не бывало.
Мы все вместе зашли в лифт и отправились на завтрак. Беседа вращалась вокруг того, что произошло ночью и что, по мнению Дженны, мы совсем сошли с ума. Ноа произнесла от силы пару слов, так что пришла моя очередь защищать нас от нападок.
В этот день мы собирались прогуляться по городу и походить по магазинам. На следующий день нам уже нужно было возвращаться домой, и я в душе боялся, что все, что произошло между нами, испарится, как только мы переступим порог дома.
Невозможно было отрицать, что мы как личности были полными противоположностями, и конфликты между нами вспыхивали в двух случаях из трех. Большинство моих воспоминаний о Ноа, были связаны либо с выяснением отношений, либо с тайными поцелуями. И это пугало меня. Я не хотел потерять ее, я хотел двигаться вперед в наших отношениях.
День пролетел незаметно, мы пообедали в хорошем ресторане, и мне было приятно позволять ей все, чего она хотела, и чего, надо сказать, было очень мало, по сравнению с Дженной, которая обошла все без исключения магазины в городе.
Я подошел к Ноа, которая рассматривала ожерелья из разноцветных камней. Это были безделушки, но это было единственное, что ее заинтересовало в магазинах.
– Дайте мне это, пожалуйста, – сказал я продавщице.
Ноа вздрогнула, услышав мой голос, и повернулась ко мне.
– Ты не обязан покупать это мне, я просто смотрела, – сказала она с хмурым видом.
– Но мне хочется купить это тебе, – сказал я, когда продавщица протянула мне ожерелье из камушков медового цвета. – Оно очень идет к твоим глазам.
Я надел его ей на шею.
– Спасибо, – сказала она, трогая камни пальцами.
