Боль отразилась в его глазах.
Я не очень хорошо понимала, почему я не хочу признавать свои чувства к нему, я боялась сближения, боялась открыть свое сердце снова, и тем более кому-то вроде него. Лучше быть одной, чтобы никто не мог контролировать меня или заставить страдать. В ту ночь я собиралась забыть все: письмо, преследователя и Николаса. В ту ночь я решила напиться и позволить алкоголю смыть все горести моей жизни.
34. Ник
Я уже видел десятый сон, когда виброзвонок телефона разбудил меня. Я провел рукой по лицу и увидел, что звонит Дженна.
– Я надеюсь, у тебя есть веская причина, чтобы будить меня в три часа ночи, – прорычал я, закрыв глаза и откинувшись на подушки.
– Ник, мне нужно, чтобы ты приехал. Ноа плохо себя чувствует, – сказала она, и я почувствовал, как все мое тело мгновенно напряглось.
Я встал, на ощупь разыскивая выключатель.
– Что с ней? – спросил я, пересекая комнату в поисках какой-нибудь вещи, чтобы одеться.
– У нее рвота уже больше получаса, она вдребезги пьяна.
Я чертыхнулся и взял ключи от машины.
– Скажи мне адрес, Дженна.
Мне понадобилось 15 минут, чтобы добраться туда. Повсюду были люди, и я еле протолкнулся в дом. Я искал Дженну в гостиной и на кухне и, когда уже собирался ей позвонить, увидел, как она спускается по лестнице.
– Где Ноа? – спросил я в ярости.
Дженна не была виновата, но разве они не должны были присматривать друг за другом? Она была в форме, даже больше, она была совершенно трезвой.
– Мы отвели ее в комнату наверху, – сообщила она, и я побежал туда, перепрыгивая через ступеньку. – Она знала, что слишком много пьет, но не слушалась меня, Ник, – говорила Дженна, но я не обращал на нее внимания.
Я влетел в комнату и упал на колени перед кроватью, на которой лежала Ноа. Ее лицо было бледным и мокрым от пота, вероятно оттого, что ее так долго тошнило.
– Давно она в таком состоянии? – спросил я, но мне никто не ответил, и я разъяренный повернулся к Дженне. – Сколько времени она в таком состоянии?
– Ее тошнило больше получаса, а без сознания она уже минут пять. – Или, может быть, она спит… Я не знаю, Николас, прости, я просила ее остановиться, но…
– Прекрати, Дженна, – сказал я и боковым зрением увидел, что в комнату вошел Лион.
Девушка, которая стояла рядом с Дженной, уверенно посмотрела на меня.
– Расслабься! Я учусь на медицинском. Пульс у нее стабильный, ей просто надо поспать, завтра у нее будет страшное похмелье, но с ней все в порядке.
– Откуда ты можешь знать, что с ней все в порядке? – закричал я на нее, взял лицо Ноа в свои ладони, взволновано вглядываясь в него.
– Она в порядке, отвези ее домой и наблюдай за ней всю ночь, – решительно сказала девушка.
Именно это я и собирался сделать.
– Извини, Ник… Прости… Я не думала, что все так закончится, – лепетала Дженна с виноватым видом.
– Сейчас меня это не интересует, – ответил я спокойно, наклонившись к Ноа и без труда поднимая ее на руки.
Мне было страшно оттого, что она не издавала ни звука, хотя дышала нормально. Ее голова покоилась на моем плече, и я винил себя в том, что не смог снова ее защитить. Это была моя вина, что она была в таком состоянии, но что-то не складывалось. Когда я спускался по лестнице с ней на руках, я задался вопросом: что, черт возьми, случилось, что заставило ее так напиться.
Когда я припарковался у дома и повернулся, чтобы посмотреть на Ноа, то испытал неприятное дежавю. В ту ночь, когда я познакомился с ней, она оказалась в такой же ситуации, только накачанная чем-то, что ей подсыпали в напиток. В том тоже была моя вина. Я вспомнил, как оставил ее на дороге. И понял, каким же негодяем казался ей с той самой минуты, как мы впервые встретились. Я не заслуживал ее, но был полностью очарован и ничего не мог с этим поделать.
Я вышел из машины и осторожно вытащил ее. Она все еще была без сознания, и мне пришлось поспешить, чтобы подняться по лестнице. Было уже поздно, и я не хотел, чтобы Раффаэлла увидела Ноа в таком состоянии. Ни секунды не задумываясь, я направился прямо в свою комнату. Я не сводил с нее глаз всю ночь, пока не увидел, что она пришла в себя. Когда я аккуратно укладывал ее на кровать, то не мог не вспомнить, как мне хотелось уложить ее на эти подушки с тех пор, как я впервые увидел ее в черном платье, и вот теперь мне представилась такая возможность. Я бережно снял с нее туфли и включил маленький свет на прикроватной тумбочке. Она была настолько не в себе, что даже не заметила темноты, которая окружала нас. Я почувствовал стеснение в груди. А вдруг ей было хуже, чем казалось? Может быть, мне стоило отвезти ее в больницу, чтобы ее осмотрели? Но я отбросил эту мысль, потому что Ноа была несовершеннолетней и попала бы в большие неприятности, если бы выяснилось, что он она выпила столько алкоголя.
Ее одежда была испачкана рвотой. Я снял с нее юбку, а потом и чулки. Достал свою футболку, но прежде, чем просунуть в нее ее голову, кое на что обратил свое внимание: у Ноа на теле был огромный шрам, проходивший через весь живот… Я смотрел на него в полном непонимании. Что это? Это был не обычный шрам, он был огромным, и на нем много рубцов, следов от швов. Я провел одним пальцем по гладкой поверхности этой отметины, которая ровно посередине разрывала самое восхитительное тело, которое я только видел в своей жизни…
Даже в забытьи она забеспокоилась и хлопнула по этому месту рукой. Поэтому она не хотела носить бикини? Из-за шрама? Многие моменты и детали всплыли у меня в голове и в конце концов сложились в единую картину. Вот почему она всегда носила закрытый купальник, и почему она нервничала, когда я просил ее снять одежду, и почему она так изменилась в лице во время игры, когда ее попросили снять платье.
Тогда-то я понял, как далека была от меня Ноа, как много было того, чего я не знал о ней. Я почувствовал необходимость защитить ее от всего, что ее беспокоило или чего она боялась. Пропустив голову Ноа в вырез футболки, я накрыл ее своим одеялом.
Что с ней произошло? Кем на самом деле была Ноа Морган?
С этими мыслями я лег рядом с ней, прижав ее к груди и желая защитить от всего и от всех, потому что понял, что с ней что-то произошло, и я должен был в конечном итоге выяснить, что именно.
35. Ноа
Было очень жарко. Я ничего не видела вокруг себя и чувствовала себя так, как будто меня душили. Мне потребовалась всего минута, чтобы понять, почему я чувствовала себя так, будто у меня поднялась температура под сорок градусов. Чьи-то руки обнимали меня, я была прижата к большому, теплому телу. Я была просто ошарашена, когда увидела перед собой глубоко спящего Николаса.
Как я сюда попала? И какого черта я делаю в его постели?
Мой взгляд быстро скользнул по всему телу, проверяя, одета ли я, но выяснилось, что на мне чужая футболка, которая была мне велика, почти как ночная рубашка.
У меня перехватило дыхание. Кто-то меня раздел.
Паника охватила меня. Дыхание участилось, и я привстала, опираясь на изголовье кровати. Николас открыл глаза, почувствовав мое шевеление, секунду приходил в себя, а затем тоже привстал и заботливо посмотрел на меня.
– Ты в порядке? – спросил он, внимательно осматривая мое лицо.
– Что я здесь делаю? – спросила я с призрачной надеждой на то, что вчера не была настолько пьяна, чтобы не смочь переодеться в ванной.
– Дженна позвонила мне, чтобы я забрал тебя. Ты была без сознания, – рассказал он, как-то странно глядя на меня.
Его волосы были всклокочены, и он спал в той же одежде, в которую был одет и вчера.
– А что было потом? – спросила я, пытаясь сохранять спокойствие.
Он наблюдал за мной несколько минут, подбирая слова. Мое сердце застучало.
– Я снял с тебя запачканную рвотой одежду и уложил в постель, – сказал он, и мое самообладание покатилось к чертям.
Я вскочила и прошла через всю комнату. Я смотрела на него и не могла поверить в то, что он сделал.
– Как ты мог? – кричала я на него не в себе.
Николас не должен был видеть мой шрам, он не должен был его видеть! Это открывало дверь в прошлое, в которое я не могла и не хотела возвращаться.
Он встал и осторожно подошел ко мне.
– Почему ты так себя ведешь? – спросил он, расстроенный и разозленный.
Я же едва могла контролировать свое дыхание.
– Что бы там ни было, ты должна знать, что мне все равно, и я никому ничего не скажу. Ноа, пожалуйста, перестань так на меня смотреть, я переживаю за тебя.
– Нет! – зло заорала я. – Ты не можешь беспокоиться о чем-то, чего не знаешь и никогда не узнаешь!
Мне нужно было выбраться из этой комнаты, мне нужно было побыть одной, все шло не так, как я хотела, вернее, ничего не шло так, как я хотела. Мне захотелось заплакать.
Я смотрела на него. Ник, казалось, не знал, что делать, но в то же время был решительно настроен.
– Я больше не хочу повторять тебе, чтобы ты держался от меня подальше.
Его лицо изменилось, он рассердился и подошел ближе, взяв мое лицо в свои руки. Я стояла на месте, пытаясь контролировать свое дыхание и нервы, внутри меня все разрывалось на части.
– Я буду здесь ради тебя, и, когда ты будешь готова рассказать мне, что, черт возьми, с тобой случилось, ты увидишь, что совершила большую ошибку, не подпуская меня к себе.
Я оттолкнула его и обрадовалась, что он отступил.
– Ты ошибаешься, ты мне не нужен, – ответила я, собрав свои вещи с пола, и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
Мне хотелось плакать, плакать не останавливаясь, чтобы все мучения, которые я испытывала в тот момент, оставили меня. Николас видел мой шрам, теперь он знал, что что-то случилось, что-то, чего я не хотела выставлять на всеобщее обозрение, что-то, чего я стыдилась, что-то, что я глубоко похоронила.
Дрожащими руками я сняла одежду, которая была на мне, и встала под кипяток, давая телу согреться, потому что чувствовала холод, холод внутри и снаружи. Когда я вышла из ванной и увидела белый конверт на кровати, я почувствовала слабость. Больше ни одного письма, пожалуйста, не надо, ну хотя бы не сегодня.
Дрожащими руками я взяла конверт. Это уже было домогательством, я должна была рассказать кому-то об этом, мне нужно было поговорить с кем-то. Я вытащила листок бумаги из конверта и со страхом, сковавшим все мое тело, прочла:
Ты помнишь, что ты сделала со мной? Я не могу забыть тот момент, когда ты убила все, абсолютно все. Я ненавижу тебя и твою мать. Вы считаете себя важными персонами, потому что живете под крышей миллионера? Вы просто шлюхи, которые продаются за деньги, но это долго не продлится, я позабочусь об этом, и, когда я это сделаю, дни, когда ты ходила в хорошую школу в красивой форме, покажутся тебе сном.
А.П.А.
Это уже было из ряда вон, я должна была рассказать маме. Однако что-то внутри мешало мне это сделать. Мама накануне поссорилась с Уиллом, и я не хотела нервировать ее и признаваться, что уже нажила себе врагов в этом городе. Нет, я не могла рассказать ей о Ронни, не втянув Николаса в неприятности. То, что случилось на гонках, было незаконно, и, если мы пойдем в полицию, мне придется рассказать им все, что произошло. Николасу было двадцать два года, он мог попасть в тюрьму, а если Ронни окажется виновен, и его арестуют, то он без колебаний вывалит все, что знает о Николасе и его друзьях.
Если я не буду осторожна, все может закончиться очень плохо.
Я боялась выходить из дома одна, я чувствовала себя подавленной и загнанной в угол. Мне хотелось забыться, как вчера ночью. Напиться до потери сознания уже само по себе было ужасно, а теперь, когда я проснулась, у меня еще было жуткое похмелье, которое просто добивало меня, но это стоило того, что я сделала. Стоило, потому что я была настолько переполнена проблемами и собственными внутренними страстями и страхами, что казалось, уже ничего не имеет смысла. Все вокруг угрожало уничтожить меня, и я просто искала самый легкий выход из этой ситуации.
Я села в кресло и посмотрела на часы. Менее чем через сорок пять минут я должна была быть в школе, и в мире не было ничего, что было бы так же нелепо в этот момент. Я надела форму… Слова человека, который писал мне, проникли в мой разум, они были правдой, я не заслуживала того, чтобы вести такую жизнь, я не имела к ней никакого отношения.
Когда я спустилась позавтракать, на кухне были только Николас и его отец, они говорили между собой и замолчали, как только я вошла.
– А где мама? – спросила я, не глядя на них, и пошла к холодильнику за молоком.
– Она еще отдыхает, я отвезу тебя сегодня в школу, если ты не возражаешь, – с напряженной улыбкой сказал Уильям.
Я посмотрела на Уильяма и увидела, что он был серьезнее, чем обычно. Что бы ни случилось между ними вчера, это, по-видимому, очень расстроило маму, и поэтому она не хотела вставать с постели. Николас едва взглянул на меня, и я была очень благодарна ему за это. Я не могла смотреть ему в лицо, зная, что он обо мне узнал.
Уильям сделал еще один глоток кофе и повернулся ко мне.
– Ты готова, Ноа? – спросил он, глядя на меня.
– Как только ты завяжешь мне галстук, мы сможем ехать, – сказала я, и он улыбнулся.
Это был первый раз, когда я просила его о чем-то напрямую.
Не осознавая этого, я стала больше доверять ему и чувствовала себя уже достаточно комфортно, чтобы один на один находиться с ним в машине.
Слава богу, день прошел быстро. Дженна извинилась за то, что позволила мне так много выпить, хотя ей не за что было извиняться, так как это была моя вина, и только моя. Многие девушки, которых я даже не знала, подходили ко мне и спрашивали, каково это жить с Николасом Лейстером. Очевидно, я стала предметом разговоров в школе, и поэтому меня либо осуждали, либо хотели подружиться. Дженна сказала, что такова цена популярности, что я привыкну к этому, но мне хотелось спрятаться, чтобы меня никто не трогал. Наряду с просто влюбленными в Ника были еще и те, кто обижен на то, что я имела возможность проводить с ним время. Среди них, что для меня не было удивительным, была Кэсси, сестра Анны. Я не знала, что она задумала, но каждый раз, когда мы встречались, она что-то нашептывала окружающим, и все смеялись. Это было очень по-детски, но я не была в настроении для подобных игр. Я игнорировала ее и ее приспешников и провела день с Дженной и ее друзьями, которые, на удивление, мне понравились. Они все время строили планы и устраивали какие-то вечеринки без видимой на то причины.
* * *
Когда я вышла из школы, я не увидела машину мамы, которая должна была встречать меня, но заметила человека, который стоял, прислонившись к дереву, и пристально смотрел на меня.
Ронни.
Мое сердце бешено забилось. Если это он был автором писем, то я оказалась в глубоком дерьме. Он улыбнулся мне, когда увидел, что я смотрю на него, и жестом показал, чтобы я подошла ближе. Он стоял довольно далеко, чтобы причинить мне какой-то вред. Учеников во дворе было достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Где, черт возьми, была мама?
Я сказала себе, что должна покончить с этим как можно скорее, и направилась к нему настолько спокойно, насколько была способна. Когда он оказался передо мной, мой взгляд невольно оказался прикован к его темным, коротко побритым волосам и татуировкам, покрывающим его руки и ключицы.
– Чего ты хочешь? – спросила я его прямо, надеясь, что он не заметит напряженности в моем голосе.
Он рассмеялся.
– Не так быстро, красотка, – сказал он, шаря глазами по моему телу непристойным взглядом. – Ты выглядишь очень секси в этой форме богатой девушки, было бы интересно снять ее, – сказал он, отходя от дерева и глядя на меня свысока.
