– Первая промах, – произнёс он. А после короткой паузы добавил: – Вторая промах.
Я это знал, так как чувство времени у меня развито очень хорошо. Абсолютная память открывает весьма обширные возможности. И в тот момент, когда я решил было, что и третья торпеда прошла мимо, сквозь водную толщу до нас донёсся мощный гулкий взрыв. Я же в перископ наблюдал, как в носовой части миноносца взметнулся огромный столб воды.
Четвёртая мина так же не попала в цель, но это и неважно, потому что кораблик начал быстро погружаться в воду, уходя в пучину на ровном киле. Я продолжал снимать, а потому запечатлел и момент взрыва котлов. Всё. Это однозначно конец.
– Рули на всплытие. Комендорам приготовиться. Ложкин, противник на три часа.
– Есть противник на три часа, – откликнулся артиллерийский комендор.
Я отвалился от перископа, быстро надел каску. Пришла пора разобраться со вторым японцем. И я очень надеюсь, что именно мы управимся с ним, а не наоборот. Если начнёт садить бронебойными, то выйдет кисло. Одна надежда, что самураи в этой войне делали ставку на фугасы. Очень надеюсь, что и командир «Асасио» придерживается этой же концепции.
Я сумел-таки прочитать название миноносца. Как и уже ушедшего под воду «Икадзучи». Получается, мы столкнулись со вторым отрядом истребителей. Занятно. Моей командой был выбит весь первый отряд, и сейчас мы взялись за следующий. Во всяком случае, пока счёт в нашу пользу.
Едва я подумал об этом, как по ушам неслабо так прилетело. Над водой как раз появилась рубка, и похоже, в неё-то и попала граната. Когда мы окончательно всплыли, получили второе попадание. Японцы, видимо, решили, что у нас какие-то повреждения, и если, обнаружив перископ, начали отворачивать, стремясь уйти, то теперь спешно поворачивали в нашу сторону. Вполне оправданно. Наша сила в скрытности и ударе из-под воды. Но коль скоро мы решили всплыть, то тут уж нам никто не виноват.
Ошибочка. Не успели мы даже взяться за рукояти, чтобы вскрыть крышки люков, как на палубе прогрохотала короткая очередь из пятистволки. Затем Ложкин внёс необходимые поправки и вновь нажал на гашетку. Я это видел уже после в материалах, отснятых на перископе орудия.
Каждый четвёртый снаряд был с дымным следом, что способствовало точности наведения. И Ложкин не подвёл. Если первая очередь прочертила строчку фонтанчиков недалеко от левого борта миноносца, находившегося в восьми кабельтовых от нас. То следующая прошлась серией разрывов от кормы к носу. А там и от носа до кормы. Потом несколько вспышек в районе ходового мостика и на артиллерийской площадке, достав командный состав, рулевого и обслугу трёхдюймовки.
Навредить кораблю эти снаряды не могли по определению. Из-за чувствительных взрывателей у них не было возможности даже наделать дырок в конструкционной стали надстроек толщиной не больше четырёх миллиметров. Чего не сказать о множественных мелких осколках, впивающихся в незащищённые тела моряков.
Каково, когда на ограниченном участке одна за другой рвутся несколько ручных гранат? То-то и оно. А тут, расстреляв короб на полсотни снарядов, Ложкин добился не меньше полутора десятков попаданий. Очень хороший результат, учитывая дистанционное наведение и качку…
Впрочем, я об этом узнал позже. Сейчас же, едва всплыли, как поспешил открыть люк с центрального поста и выбраться в ходовую рубку, где ещё не до конца стекла вода, отчего меня обдало ледяным душем. Едва высунувшись из люка, увидел дыру в стенке рубки. Хорошо хоть, она у нас проницаемая, иначе получили бы неплохую рваную пробоину диаметром миллиметров в сто. Тут такая струя ударила бы, что мама не горюй. На деле же дырка и дырка. Одно плохо, что в хорошую волну в неё будет плескаться вода.
Задерживаться не стал. Выбрался наружу и по лестнице спустился на палубу. К тому моменту кормовой люк тоже открылся, и из него уже выскочили матросы в бронеспасжилетах, касках и с патронными коробами в руках. Пятистволка уже замолчала, расстреляв запас в обширном бункере над казённой частью. Но это ненадолго.
Из носового люка так же выбрались комендоры, бросившиеся к безоткатке. Заряжающий открыл замок, подносчик нажал на кнопку, требуя подачи фугаса. Подхватил выскочивший из элеватора снаряд и вогнал его в казённую часть пушки. Ну да, это я озадачился механизацией подачи снарядов. С одной стороны, в лодке и без того тесно. С другой, я планировал активное использование артиллерии, и скорострельность тут не на последнем месте.
Пока заряжали орудие, я успел приметить, куда прилетел второй снаряд, и мысленно перекрестился. Вот как-то плевать на то, что я тут по воле единого информационного поля Земли. Его ведь тоже кто-то создал. И вообще недаром говорят, что на войне атеистов нет. К чему это я? Да к тому, что мой взгляд упал на развороченную крышку ниши, где у обычных «касаток» расположены минные аппараты, а у нас запасные торпеды. И слава богу, мы успели израсходовать все. Ибо граната прилетела как раз туда, где обычно находится боевая часть.
Я приник к прицелу. Японцы уже приходили в себя, и к носовому орудию бросился очередной расчёт, как, впрочем, и к пятидесятисемимиллиметровкам. Но в мои планы артиллерийская дуэль не входит. Только доминирование и унижение. Ну или уничтожение.
Баллистика нашей пушки мне отлично известна. Дистанция небольшая. А потому я добился попадания первым же выстрелом. Да ещё и положил фугас точно в основание трёхдюймовки, раскидав новый расчёт, уже готовый открыть по нам огонь. Три малокалиберки успели отстреляться по нам, но результат так себе.
Первый снаряд упал со значительным недолётом, два последующих взяли нас под накрытие, но рванули всего лишь рядом с бортом. Я услышал, как один из осколков вжикнул неподалёку от меня, а второй с тупым металлическим стуком прилетел в грудь заряжающему, уже вгоняющему в ствол следующий снаряд. Матрос лишь чертыхнулся, бросив недоумённый взгляд на прореху в спасжилете, под которым был надет броник.
Я отправил ответный привет, который рванул в основании второй трубы. Из пробоины повалили густые клубы дыма, затянувшие палубу. Пока японцы приходили в себя после взрыва, я отправил им очередной привет. А там ещё один и ещё.
Ложкин поднялся на палубу и, взявшись за маховики револьверной пушки, выдал очередь на пяток патронов. Три гранаты прошли мимо, две рванули на палубе. Следом ударила ещё одна очередь, и на этот раз по палубе прошлись уже четыре снаряда. Опять грохнул фугас. Миноносец серьёзно замедлился, мы же, закончив разворот, быстро сближались с ним.
Глава 7
Один раз – это случайность, второй – совпадение
– Казарцев, карабин, – приказал я, отстраняясь от орудия.
Хватит с «Асасио», ни к чему курочить миноносец, который я намерен ввести в состав первой эскадры. Наши лёгкие силы понесли серьёзные потери, а потому не помешает слегка восполнить их. Ну и заодно поднять дух защитников крепости, что совсем не будет лишним в свете последних неудач.
Хотя-а-а… кого я обманываю. У меня адреналин буквально клокочет в крови и требует выхода. Куда более логичнее было бы потопить противника, благо с нашими фугасами в этом нет ничего невозможного. Несколько попаданий по ватерлинии, что на такой дистанции не составляет для меня труда, и только пузыри пойдут. Но нет. Я хочу повторить свой успех. И не для того ли озаботился револьверной пушкой с дистанционным управлением.
Сигнальщик тут же возник рядом со мной, сунув в руки маузер. Я вскинул карабин, приникнув к прицелу. Качка, конечно же, присутствует, но меня такие мелочи не пугают. Уж что-что, а стрелять я умею. Да и дистанция сократилась до оптимальной.
У трёхдюймовки засуетились трое матросов, но не успел я их взять на прицел, как вездесущий Ложкин, уже перебравшийся за пулемёт на ходовом мостике, стеганул по ним длинной пулемётной очередью из РПГ. Двое сложились на площадку изломанными куклами, третий перегнулся через леера и выпал за борт.
Впрочем, и я без работы не остался. Один из матросов уже разворачивал минный аппарат, чтобы встретить нас торпедой, но не преуспел в этом, получив в грудь пулю из творения германского оружейника Петера Пауля фон Маузера. Вскинулся, словно вспомнил о чём-то важном, и замер в нерешительности, но затем сложился на палубу.
Мы быстро приближались к нашей цели. Ложкин поливал палубу злыми короткими очередями, реагируя на малейшее движение, даже если оно ему только показалось. Я всматривался в миноносец через оптику, выискивая укрывшихся за надстройками и выбивая японцев точными выстрелами. А тем временем мои старички уже вывалили на палубу «Ската» в полной готовности к абордажу. Казарцев стоял рядом, держа в руках мой дробовик.
Высота палубы «Ската» оказалась ниже, чем у «Асасио», но не настолько, чтобы это было серьёзной проблемой. Куда сложнее оказалось подвести лодку к борту миноносца, лишившегося управления. Но Налимов и рулевой с этим успешно справились, и мы споро перебрались на палубу противника.
Мещеряков и Дубовский взяли на себя кормовой кубрик, я и Казарцев офицерские каюты, остальных Харьковский повёл дальше по палубе, блокируя крышки люков машинного и котельного отделений, отстреливая при этом любого появившегося на их пути. Ну что сказать, нам в который уже раз везёт. Вернее, противник не может ничего противопоставить моей меткости. Что есть, то есть, я умею стрелять, и мне без разницы, из пушки или винтовки.
Уже по отработанной схеме в люк для начала полетела граната. И только после взрыва по трапу съехал уже я. Причём никакой фигуры речи. Стремительный спуск, и я вскинул дробовик со сложенным прикладом и пистолетной рукоятью. Я не забыл, насколько бывает тесно на корабле.
В сумрачном коридоре никого не оказалось. Как и в прошлый раз, электрическая лампочка разбита, и свет проникает только сквозь открытый люк сходного тамбура. Ещё и глаза режет от сгоревшего пороха. Но это не первый корабль, взятый нами на абордаж, поэтому со светом у меня проблем нет благодаря подствольному фонарику. Громоздкий и тяжёлый даже с учётом одной батарейки, увы, до привычных мне тактических фонарей далеко, но это куда лучше, чем ничего.
Я сделал несколько шагов по короткому коридору и оказался перед дверью, за которой, по идее, должна находиться радиорубка. Планировка, схожая с захваченным ранее «Касуми», а потому вряд ли я ошибаюсь.
Переглянулся с Казарцевым, спустившимся следом и уже стоящим рядом. Тот кивнул и толкнул стальную дверь. Та с лёгкостью подалась, и я едва сдержался, чтобы не выстрелить. Внутри оказался японский мичман с поднятыми руками. Наскоро осмотрел выведенный из строя беспроволочный телеграф. Вообще серьёзно его сломать достаточно сложно, уж больно грубый и массивный прибор. Так что этот починится без проблем.
– Я так понимаю, что книги с шифрами и кодами уже за бортом? – спросил я пленного.
– После смены кодов и шифров в корешки книг всунули свинцовые пластины. Книги уже на дне, – подтвердил мои предположения японец, кивнув в сторону открытого иллюминатора.
– Лицом к стене, руки на стену, ноги шире плеч, – коротко приказал я.
Самурай, конечно же, не видел детективов и того, как пеленали преступников полицейские в моём мире, да и не практикуют тут такого, в лучшем случае лицом к стене и поворачивают. Но сказано было чётко и ясно, поэтому он выполнил мои распоряжения под доносящийся с палубы грохот ружейных выстрелов.
Я обошёл его и выглянул в иллюминатор. Даже если и без груза, книга уже осталась далеко за кормой, так как миноносец продолжает двигаться, и искать её попросту бесполезно. К тому же на столе нет ни единой бумажки, вне всяких сомнений, они улетели в воду и также остались где-то за кормой. Ну что тут сказать, радист выполнил свой долг и избавился от секретных документов. Ну и чёрт с тобой, золотая рыбка.
– Вяжи его, – приказал я сигнальщику.
Казарцев уронил ружьё, повисшее на одноточечном ремне, и, вооружившись концом верёвки, подступился к мичману. Я учил своих парней вязать пленных, так что мой негласный ординарец управился с этой задачей походя. После чего мы проверили другие каюты, никого там не обнаружив. Да и не очень-то надо. Чем меньше пленных, тем нам проще.
Оставлять японца без присмотра я не собирался, охранять же его некому, поэтому мы выволокли его наверх. Впрочем, он не особо-то и артачился. Разве только двигаться со связанными руками неудобно. Вот тут-то мы и помогли.
К этому моменту абордажники уже прошлись метлой по палубе, заперев в отсеках механиков и кочегаров. Остатки палубной команды привычно загнали в носовой кубрик и уже готовились к решительному штурму. Вернее, к тому моменту, как мы подошли, Харьковский уже начал действовать, забросив внутрь сразу три гранаты. Для столь небольшого и тесного помещения, да ещё и со стальными стенами полом и потолком этого более чем достаточно. Ошалевшие японцы, даже не получившие ранения, после этого и не помышляли ни о каком сопротивлении, если вообще понимали, что их связывают. Контузия гарантирована.
– Открывай, – приказал я Казарцеву, указывая на крышку люка в кочегарку.
Тот молча отпёр задвижку и откинул крышку, стараясь не подставляться. Сомнительно, что там окажется кто-то со штатной винтовкой, но вот с личным револьвером очень даже может быть. Я видел личное оружие как минимум у троих матросов «Ската», это не считая моих старичков, которых сам же и вооружил. А как показывает практика, нравы у моряков всех стран достаточно схожие.
– Я командир русской подводной лодки «Скат», мичман Кошелев. Миноносец захвачен. Предлагаю вам сдаться. Выходите с поднятыми руками. На раздумье времени не даю. Если вы не сдадитесь, будете все убиты.
Говорил я с акцентом, но при этом без ошибок. Японским-то владею в совершенстве, другое дело, что голосовые связки этого тела не приспособлены к чужой гортанной речи.
– Чего это они там? – склонив голову набок, спросил Казарцев.
– Послали меня и готовы умереть во славу императора и богини Аматэрасу. Ну и ладно, была бы честь предложена, – извлекая из подсумков пару гранат, произнёс я.
Вот никакого желания делиться своей долей адреналина. Самому мало. Тут толком-то и разохотиться не успел, как всё уже закончилось. Даже ни разу не выстрелил, парни и без меня управились. Поэтому ударил себя по бёдрам шляпками взрывателей, которые исправно выдали два хлопка. Четыре секунды ожидания и обе банки с грохотом о трап упали вниз. Грохнуло. Из люка выметнуло упругую воздушную волну, в нос ударил резкий запах пороховых газов, и я быстренько скользнул по трапу вниз.
Электрическое освещение два взрыва не пережило. Но в отсеке имелись с каждой стороны по одному иллюминатору, а потому хотя и сумрачно, тем не менее куда светлее, чем в офицерском отсеке. Разбираться, кто жив, а кто мёртв, я не стал, тут же открыв огонь. Тем более что один из кочегаров зажимал уши, держа в руке короткоствольный револьвер. И первый выстрел в него. Затем ещё четыре без разбора, кто уже готов, кто ранен, а кто лишь оглушён. Лучше вынести трупы, чем по-глупому подставиться.
Зато с остальными отсеками трудностей не возникло, все самураи дружно подняли лапки и поднялись на палубу. Здесь их вязали и переправляли в носовой кубрик. Этот процесс у нас, можно сказать, отработанный, так что я уже в него не вмешивался…
– Мать твою в перехлёст через колено. Это было просто невероятно, – с нескрываемым восхищением произнёс Налимов, когда пришвартовал «Ската» к «Асасио».
– На том стоим и стоять будем, – хмыкнув, ответил я, наблюдая за тем, как матросы деловито снуют по палубе, снося трупы на корму.
Оно бы сбросить их в море, но коль скоро есть возможность похоронить на земле, то не стоит тупо избавляться от тел. Не поймут. А я как-то не горю желанием опять оказаться под судом. Всё понимаю, но в прошлый раз я предстал перед трибуналом по не менее надуманному поводу.
– Знаете, Олег Николаевич, а я ведь не верил в вашу затею с револьверной пушкой. Полагал это блажью. Да и по поводу абордажа… думал, это простая байка. Газетная утка, – перебравшись на борт миноносца, заметил штурман.
– Неужели не общались с артурцами?
– Отчего же, общался. Но там поди отличи правду от вымысла, когда, глядя друг другу в глаза, высказывают противоположные мнения.
– Надеюсь, теперь вы убедились в том, что это правда. Или и глазам своим не верите?
– Как говорится, один раз – это случайность, два – совпадение…
– Намекаете на то, что нам следует взять на абордаж ещё один миноносец? – задорно подмигнул ему я.
– Я не против. И теперь возню с револьверной пушкой считаю полностью оправданной, даже если её больше ни разу не придётся использовать.
– Вот с чем согласен, с тем согласен, – кивнув, произнёс я и сменил тему. – Что же, Пётр Ильич, принимайте под командование лодку, а я поведу в Артур наш приз.
– Есть принять лодку под командование.
– В качестве призовой команды я забираю всех своих старичков и комендоров, с вами оставляю только одну вахту. Если случится бой, просто погружайтесь и идите в Артур.
– А что мне ещё-то остаётся при минимуме команды, отсутствии самодвижущихся мин и невозможности использовать пушки, – пожал плечами штурман. И уточнил: – Вы поэтому переходите на «Асасио»?
– И поэтому тоже, – подмигнул я и спросил: – Вопросы?
– Вопросов нет.
– Вот и ладно, – хлопнул я его по плечу.
«Катарина» уже набрала свой крейсерский ход, направляясь к крепости. Я же не спешил расставаться с лодкой и, перейдя на её борт, воспользовался радио. Пора связаться с крепостью и сообщить, что мы на подходе. Для чего-то же я старался, переправляя радиостанцию из Инкоу в крепость.
Ну и такой момент, что нужно забрать переносной дымогенератор. Для лодки-то мы сделали стационарный, подведя впрыск топлива в выхлопные трубы, но по здравому размышлению я решил, что и мобильная версия не помешает, так, на всякий случай. Как я люблю повторять – пусть уж лучше будет и не понадобится, чем понадобится и не окажется под рукой.
В частности, я планировал использовать его для «Катарины», но, поразмыслив, мы пришли к выводу, что команде парохода лучше всё же не геройствовать. При отсутствии вооружения у них ни единого шанса даже против минного катера. Поэтому было принято решение о том, что они не будут трепыхаться и станут выполнять все требования японцев. Дымогенератор же остался на борту «Ската», благо он достаточно компактный и много места не занимает.
Переговоры с Артуром вышли занятные. С одной стороны, там не могли поверить в то, что в районе Ляодуна появилась подводная лодка из Владивостока. Да ещё и сопровождающая пароход со скотом и взрывчаткой. С другой, я ведь использовал русский шифр, и откуда бы мне его в таком случае знать?
Ответа дожидаться я не стал. На то, чтобы доложить по инстанции, да чтобы там приняли меры, уйдёт слишком много времени. И это с учётом того, что Павлов заблаговременно уведомил командование крепости об отправке груза. У нас же за правило, когда правая рука не ведает, что делает левая, а уж если речь зашла о правой пятке, то и вовсе туши свет, бросай гранату. Так что пусть разбираются, а мы пока нагоним «Катарину», ну и подготовимся оборонять сопровождаемый груз.
Когда вернулся на борт захваченного «Асасио», там вовсю шли ремонтные работы. Необходимо было подлатать дыру в дымовой трубе, иначе останемся без тяги и соответственно не сумеем нормально разогнаться. Заодно приводили в порядок паропровод, которому также досталось. Корабль военный, к тому же уже год участвующий в боях, а потому на борту нашлось всё необходимое, чтобы на время подлатать повреждения и уже через пятнадцать минут рвануть вдогонку «Скату» и «Катарине».
– Андрей Степанович, ты вот что, оставь на палубе только тех, кто помельче, да обряди их в японскую форму. И мне офицерский мундир присмотри. Не найдёшь чистый, снимай с трупа, ничего со мной не станется. И ещё приготовь японский флаг, чтобы, случись что, можно было бы на него сменить Андреевский, – когда мы в бодром темпе догоняли ушедший вперёд грузовик, приказал я.
Боцман слушал меня с угрюмым видом, и когда я закончил, не услышал привычного «слушаюсь». Вместо этого молчание и хмурый взгляд, устремлённый куда-то в сторону. Вижу, что ему это не по нутру, и не хочет смотреть на меня, потому как не сумеет злость сдержать. Не приведи господи, с самураями встретимся, так я не представляю, какой обструкции меня предадут господа флотские офицеры, у которых я и так не в чести.
Пока суд да дело, поставил к штурвалу Снегирёва, ему не впервой самостоятельные вахты стоять, на катере мне было не разорваться. Сам же отправился в радиорубку глянуть, что там с трофейным беспроволочным телеграфом. Я ведь не врал, когда говорил, что за короткий срок качественно сломать его не получится. Хотелось бы иметь связь с крепостью. А то я ведь не забыл, что как раз по своим-то корабельные комендоры и артиллеристы береговых батарей промахиваются редко. Прямо беда.
Разобраться с неисправностью не удалось. Без понятия, для чего японцу понадобился в радиорубке молоток, но поработал он с ним неплохо. Не то чтобы вот совсем исправить не получится. Но провозиться придётся долго, а нам до крепости осталось шлёпать чуть больше часа. Пусть уж в крепости с этим разбираются.
– Ваш бродь, там дым на горизонте, и приближается, – ввалился ко мне Казарцев.
– Дым или дымы? – поднимаясь, уточнил я.
– Пока дым. Но густой, так что может и пара миноносцев, а может и один крейсер.
– Ну, пойдём глянем, кого там принесло.
Поднявшись на ходовой мостик, и впрямь увидел дым, и судя по густоте, Казарцев прав, либо пара мелких, либо что-то крупное. Я подошёл к прожектору с закреплёнными на нем шторками и отстучал на «Скат» сообщение, поинтересовавшись, нет ли новостей из крепости. На удивление в этот раз проблем не возникло. Нас уже ожидали, и был подготовлен отряд для встречи.
Надо же, оказывается, наши морячки ещё в море ходят. Если опустить тот факт, что в известной мне истории в Артуре уже хозяйничали японцы, то моряки с сентября в море вообще не высовывались. Если только изредка миноносцы проявляли активность. А тут и крепость наши ещё удерживают, и моряки в гавани не отсиживаются.
Отстучал Налимову, чтобы он укрылся за корпусом «Катарины», незачем ему лишний раз отсвечивать. Ещё раз сообщил на грузовик, чтобы Ползунов не геройствовал и выполнял приказы японцев, если до этого дойдёт. Вот вроде и всё. А теперь пора выяснить, кого там принесло на наши головы.
– Снегирёв, курс двести девяносто два. Андрей Степанович, прикажи поднять японский флаг. – И, поймав его недовольный взгляд, надавил: – Выполнять. И сам на палубе не отсвечивай, коль скоро для себя японскую форму не нашёл, – закончил распоряжение я, тренькнув механическим телеграфом в машинное отделение «самый полный».
– Слушаюсь, – козырнул боцман.
Вот и ладушки. Я, конечно, без понятия, кто там к нам спешит, но что-то сомневаюсь, чтобы наш единственный оставшийся в строю крейсер «Паллада» мог позволить себе подобную наглость. А значит, следует готовиться к бою.
– Галанцев, оба минных аппарата к бою, угол шестьдесят градусов по левому борту и жди команду. Казарцев, дымогенератор-то готов?
– Так точно, ваш бродь. Как перетащили его сюда, так я его на прогрев и поставил.
– Вот и ладушки. Ложкин, носовое орудие на всякий случай к бою.
– Есть носовое орудие к бою, – отозвался артиллерийский кондуктор.
«Асасио», конечно, не «ноль второй», но тридцать узлов тоже очень даже неплохо. А тут ещё и волнение всего лишь в один бал, не больше. Так что шли мы бодро, неся на носу заметный бурун. Вскоре нас не только заметили, но и рассмотрели. Опознав же, отстучали сообщение с помощью светового кода. Увы и ах, но в этот раз трофей нам не обломился, и ответить мне самураям было нечем. Поэтому мы хранили молчание и неслись по прямой взбесившимся мустангом.
– «Ёсино». Вот, значит, кого прислала по мою душу старуха. Ну-ну, поглядим, кто кого переможет, – задумчиво произнёс я.
В известной мне истории этот лёгкий крейсер погиб вместе с подавляющим большинством команды в результате столкновения с броненосным крейсером «Касуга». В этой он жив, бодр и, возможно, надерёт мне задницу. Но последнее это не точно.
