– И что она хочет? – уточнил я, старательно играя равнодушие, потому вновь уткнулся взглядом в документы.
– Говорит, вспомнила нечто важное, но расскажет только тебе, если ей дадут помыться и поесть мясо. Сидит в камере и смеет выставлять условия!
– Это лишь вода и кусок мяса, не устраивай трагедии из ничего. Тем более, это последнее желание женщины. Видимо, она хочет уйти в сиянии прошлой красоты, – ответил я, расписываясь в документе.
Внутренне испытывал и раздражение, и злость, и замешательство. Я полюбил Пелагию, привык к ней, а она, как оказалось, планировала моё падение. Повезло, что обошлось без жертв, но обстоятельства вполне могли обернуться против меня. С подачи Пелагии я навредил супруге золотого лорда Аргоса, он собирался вызвать меня на дуэль. Хорошо, что его жена гениальный артефактор с божественной искрой, она сняла с меня ментальное воздействие, что и позволило узнать правду. Я приказал казнить Пелагию, но так и не смог возненавидеть, испытывал тоску и злость из-за собственной глупости, хотя и понимал, что не мог противиться воздействию. Ментальный артефакт тоже собирал маг с божественной искрой. Мне буквально сами боги шептали подчиниться и полюбить лгунью.
– И ты пойдёшь на это, Лукас? Не считаешь, что выглядит подозрительно? Может, ей передали оружие, и она намерена совершить последний удар, – отец и не скрывал своего негодования.
Я мог его понять, он винил себя за то, что недосмотрел, не заподозрил неладное. Нас обоих обманули. Теперь врагам известны опасные тайны лордов.
Мы прибыли в этот мир вынужденно, когда наш дом начал погибать из-за катаклизмов. Я и шестеро только пришедших к власти лордов вступили в союз, и мы смогли достучаться до так долго хранивших безмолвие богов. Как выяснилось, наши создатели в плену. Кучка людей из Альлириума избавилась от старых богов и выдумала нового, Трёхликого, чтобы с помощью лживого идола получить власть. Без Семерых создателей сотворённые ими миры начали разрушаться. Но боги услышали своих самых первых и верных служителей, они открыли нам портал в Альлириум. Старшие из нашего числа поддерживали его ценой своих сил и жизней, что позволило большей части расы драконов спастись. В Альлириуме мы сумели отвоевать себе место, сместили кардиналов лживого бога с их тронов, получили новый шанс. Но наш приход в новый мир не спас его от гибели, а лишь отсрочил её.
Здесь нам удалось связаться с пленёнными богами. Нам ответила только Карита, богиня любви. Наказ её был прост и одновременно сложен. В новом мире нам выдали дар истинности. Карита наказала каждому лорду отыскать предназначенную только ему истинную пару в течение года и с её поддержкой освободить своего бога-покровителя. Вот только мы не знали ничего об истинности. Не знали, как опознать особенную для себя женщину, где её найти, и как потом умудриться отыскать тюрьму бога. Нас бросили в неизвестность разыскивать то, что мы никогда не видели и не ощущали. И будто этих сложностей мало, против нас ополчились некоторые прошлые правители провинций. В частности, Пелагию отправил ко мне кардинал Амон Амбелас. Сам он успел скрыться, да не предупредил об опасности свою наёмницу.
– Она действительно может сообщить что-то важное, – меланхолично ответил я. – Хватит попросту распылять эмоции, отец. Она женщина. Мы вполне можем дать ей возможность помыться и поесть перед казнью. Сегодня последний день её жизни. Если за эту милость она выдаст важную информацию, то хоть немного загладит вину передо мной и всем кланом.
– Ты слишком добрый, – проворчал он.
– Если я позволю себе эмоции, просто придушу её, – сообщил очевидное, заглядывая в глаза отца, советника и самого верного друга. – Тебя это порадует, но не меня. Не хочу жить в ненависти. Лучше запомню хорошее, а плохое похороню вместе с ней.
– Здравый подход. Я бы так не смог. Но потому я выбрал тебя новым лордом, – проворчал он.
Лорды избираются за магические способности и умение контролировать животную сущность. Но наш мир погибал, потому от нового правителя требовалось больше: широта взглядов, нестандартный подход к решению проблем. Отец считал, что не в состоянии спасти клан от вымирания, потому покинул пост раньше. Все недостающие ему качества он разглядел во мне. Я доказал свою силу на отборе, а позже подтвердил и его выводы, сумел отринуть прошлые обиды и пойти на переговоры с лордами других кланов. В союзе мы спасли расу драконов. Отец же стал моим советником. Но временами он забывал, кто из нас лорд. Впрочем, я относился к этому с пониманием. Он старше меня на сто двадцать лет, сильнее и мудрее, раз отринул однажды гордость, признал свои слабости и уступил дорогу мне. И вообще, помимо всего прочего, он мой папа.
– Значит, ты поговоришь с ней? Серьёзно? Я не пущу, – заявил сердито.
– Отец… – поморщился я.
– Я обыщу её, потребую рассказать всё мне.
– Как знаешь, – махнул я рукой.
Споры ни к чему не приведут. Буду рядом. Если Пелагия откажется говорить, пойду на эту уступку. В конце концов, она женщина, за которую я взял ответственность, и сегодня ей предстоит умереть.
Отец унёсся раздавать поручения. Я попросил сообщить, когда он спустится, и после тоже отправился вниз. Но у приоткрытой двери камеры моя решимость чуть рассеялась, когда раздался звонкий голос Пелагии.
– Если не спустится, тогда и не надо, – обиженно заявила она. – И пусть весь мир погибнет в огне! – наигранно ахнула, чем неимоверно взбесила.
Я заглянул в камеру и отметил, что Пелагия сильно изменилась с нашей последней встречи: похудела, исчез лоск дорогих одеяний. Но даже тюремная роба не могла скрыть привлекательность фигуры, как и погасить сочные краски внешности. Пелагия была исконной, в ней сохранилась древняя магия, что отражалось во внешности. Волосы напоминали по оттенку жидкий мёд, а такой яркий синий цвет глаз мне приходилось видеть только у драконов сапфирового клана. Добавить сюда пухлые губы, умение себя подать – и становится понятным, что у меня не было и шанса её не заметить.
– Чего ты добиваешься, Пелагия? Думаешь, Лукас сжалится из-за прошлых чувств к тебе? Такое предательство не прощают, – отрезал сердито отец.
– Нет, я просто решила спасти мир. Замолить грехи перед смертью.
Отругав себя за слабость, я вошёл в камеру.
– Хватит, отец.
Пелагия резко развернулась на мой голос. Синие глаза оживились.
– Что ты хотела… – заговорил я и замолк, когда ощутил нереально притягательный аромат.
Он ударил так мощно, что пришлось задержать дыхание и замереть, пытаясь подавить рванувшую из оков воли внутреннюю сущность. Террас под моими ногами заметался и перетёк под ноги девушки, словно тоже принюхиваясь к ней. И только тогда я заметил, что живая тень отца тоже приглядывается к Пелагии, будто заново её изучает.
– Ты… – я сделал ещё шаг к опешившей девушке и осторожно потянул носом воздух.
Пахло нереально приятно и умопомрачительно соблазнительно. Металлическая чистота морозной орхидеи сочеталась с весёлой кислинкой зелёного яблока. Нежно, сочно и пьяняще одновременно. И будто этого мало, к выбивающему контроль аромату примешивался мой собственный запах, метка принадлежности мне, ведь мы с Пелагией провели множество ночей вместе. Вот только раньше она пахла иначе. Как это изменилось?
– В чём дело, Лукас? – отец тряхнул меня за плечо, заставляя опомниться.
– Она как-то на меня воздействует, – ответил я через силу, вновь задерживая дыхание. – Её запах звучит для меня притягательно, лишает самообладания.
– Мерзавка! – выдохнул он, хватая её за локоть. – Как ты это делаешь?!
И зверь во мне просто взревел от ярости. Я вцепился в локоть отца.
– Не трогай её, – прорычал, ощущая, как на скулах выступает чешуя. – Я не могу… Я сам её обыщу.
– Ты не в себе, – отметил очевидное отец, но отпустил девушку, что принесло некоторое облегчение.
Пелагия же смотрела на меня в недоумении и слегка дрожала. От неё веяло страхом. Я пугал её. Или её страшили последствия последнего отчаянного поступка?
– Что ты делаешь, Пелагия? Как воздействуешь на меня? – потребовал я ответа.
На этот раз вдохнул через рот, но всё равно ощутил ни с чем не сравнимый аромат орхидеи и яблока.
– Лорд Лукас, ну я же не последняя дура, чтобы на вас воздействовать! – она широко распахнула глаза и постучала себя пальцем по виску. – И, может, это не я? Может, на вас заранее что-то наложили или здесь распылили. Хотя тогда бы оно действовало и на Икароса… – пробормотала задумчиво, глянув на моего отца.
– Да, это не дурман, – согласился он. – В чём проявляется воздействие, Лукас?
При посторонних он никогда не обращался ко мне, как к сыну.
– Я хочу её. Внутренняя сущность тянется к ней, террас и вовсе будто сошёл с ума. Твой, кстати, тоже странно себя ведёт.
– И вправду, – хмыкнул он, заметив, как в ногах девушки носятся теневые продолжения наших животных сущностей.
– Ой! – Пелагия отпрыгнула, подскочила на цыпочки, пытаясь не наступить на тени, а когда поняла, насколько это невозможная задача, вскочила на стул. – Они настоящие! В смысле материальные! Они касались меня!
– Не ори, – скривился отец. – Да, материальные. Могут и скрутить, и убить.
– Молчу, – она присела на стул, но спускать ноги не рискнула. Роба обнажила стройные колени, и я с трудом отвёл от них взгляд. – Хотя нет, не молчу. Хотите меня? Тенятся? Что вообще происходит?
– Защита от ментального воздействия на тебе? – уточнил отец, оттесняя меня от девушки.
– Конечно, – я в раздражении продемонстрировал ему артефакт.
Его собрала Лильен, супруга золотого лорда Аргоса, вложив в медальон частичку божественной искры. Это сильнейшая ментальная защита в мире. Такой же артефакт защищает отца. Но мы решили перестраховаться, поменялись своими медальонами, вот только не помогло, меня по-прежнему тянуло к Пелагии. А она очень убедительно играла полное непонимание. Впрочем, возможно, её использовали вслепую. Но стоит проверить.
– Сменим камеру, потом я её обыщу, – решил, махнув девушке рукой на дверь.
– Лучше я, – воспротивился отец.
– Я не могу к ней никого подпустить, – резко мотнул головой. – Поэтому сделаю всё сам. И приму решение.
Аргос говорил, что после прозвучавшего наказа богини, аромат Лильен стал звучать для него по-особенному. Так он почуял в ней истинную пару, и в союзе они смогли освободить из заточения богиню солнца Солуа, что подтвердило его выводы о девушке. А теперь и я ощущаю аромат Пелагии таким притягательным, что кружится голова и мне отказывает самоконтроль. Но ведь даже если дар истинности не сразу вступил в силу, мы проводили вместе время и после сеанса общения с Каритой. Нет, это точно не истинность, а воздействие. Боги не могли связать меня с предательницей и лгуньей.
Пелагия послушалась беспрекословно и тихо шмыгнула в коридор. Мы перешли в другую камеру, а здесь отец нехотя оставил нас наедине. Девушка мельком оглядела практически идентичную обстановку помещения и развернулась ко мне. В синих глазах поселилась загнанность. Пелагия нервно поджимала губы и заламывала руки.
– Лучше сразу расскажи, как воздействуешь на меня, – пророкотал я. – Иначе мне придётся выбивать из тебя правду болью. Ты ведь не хочешь этого? – уточнил вкрадчиво.
– Я ничего не делаю. Могу поклясться и перед артефактом лжи, и даже под пытками скажу то же самое, – взмолилась она, сложив перед собой руки. – Пожалуйста, поверьте мне. Вы же умный и благородный мужчина. Я лишь рассчитывала на простой разговор, лорд Лукас. Хотела…
– Теперь уже лорд? Перестала обращаться ко мне по имени?
– Ну… я отвыкла, – пожала она плечами, отведя взгляд.
– Значит, мне придётся тебя обыскать, – я стремительно приблизился, сжал хрупкие плечи девушки, не давая ей отпрянуть, и не сдержался, потянул носом воздух у медовой макушки. – Раздевайся.
Меня с головой накрыло желанием. Даже не знаю, как сумел заставить себя выдохнуть и подавить порыв впиться в нежные губы поцелуем.
– Обыскивайте, – вдруг решительно кивнула Пелагия и вскинула голову, чтобы посмотреть в мои глаза. – Я разденусь. Хоть тело просветите артефактами. Я ничего не делаю, лорд Лукас.
Она аккуратно надавила на мои руки, и я отпустил её, даже сделал шаг назад. Пелагия громко вздохнула, словно перед прыжком, после чего за слитное движение стянула с себя робу. И предстала передо мной полностью обнажённой. Я задержал дыхание, на этот раз от почти забытого восхищения. Полные груди, тонкая талия, аппетитные бёдра, длинные ноги. Даже худоба ей шла, прибавляла остроты изящным изгибам. Смутившись от моего разглядывания, Пелагия прикрылась руками. И к моему удивлению покраснела.
– На мне и нет ничего, чтобы обыскивать, – буркнула она, опуская голову.
Золотые пряди скользнули с плеч, чтобы скрыть, как пылает её лицо.
– Но как-то же ты на меня воздействуешь, – я сделал шаг к ней, а она задрожала и повернулась ко мне спиной.
– Лучше не буду смотреть, – заявила она.
– Ты смущена? После стольких ночей со мной?
– Я отвыкла! И мы уже не пара, чтобы легко воспринимать… то… что происходит. Я хотела поговорить, рассказать…
Она задохнулась и замолкла, когда мои пальцы скользнули вдоль её позвоночника. По светлой коже пробежала дрожь. А прикосновение продолжилось, пока не замерло у двух ямочек над ягодицами. Как же она соблазнительно-прекрасна…
– Обыск обычно проходит иначе, лорд Лукас, – проворчала она.
– Мне решать, как будет проходить твой обыск, – я подтолкнул её к стене.
Пелагия упёрла в неё руки, посмотрела на меня из-за плеча.
– Вы что задумали?
– Ты против? Не хочешь вымолить прощение своим телом? – я приблизился к ней вплотную, скользнул пальцами в волосы, следом опустил их к шее.
Если ей и передали невидимые артефакты, они ниже. По этой причине и ещё потому, что очень того хотел, я опустил руки, стиснул в хватке груди. Пелагия ахнула, что-то несвязно пробормотала. А я продолжил путешествие по её телу. Плоский живот вздрогнул под моей рукой, колени девушки сжались, но не смогли остановить меня на пути чувственного сумасшествия.
– Вы что, серьёзно?! – пропищала она, приподнимаясь на цыпочках.
Я обвил её талию второй рукой, прижимая спиной к своей груди. И с упоением закопался лицом в медовые пряди. Запах орхидеи путал мысли, будил жадное возбуждение, а мой собственный аромат в её аромате стирал запреты. Ведь она уже принадлежит мне. Она пахнет мной. Она моя.
– Лорд Лукас, пожалуйста, – всхлипнула Пелагия, вцепившись в моё запястье, и попыталась оторвать мою руку от себя.
– О чём ты просишь? Снова о прощении? О снисхождении?
Сейчас я был готов согласиться на всё, лишь бы она не сопротивлялась, лишь бы позволила мне любые мои фантазии.
– Лорд Лукас, вы явно не в себе. Можно я поговорю с вашим отцом?
– Ты будешь говорить только со мной! – рыкнул я.
Сейчас даже его воспринимал соперником.
– Так, ладно. Раз пошла такая ересь, прошу отменить казнь. Отмените? Если нет, то мне как бы… это… ну уже пора. В смысле, на казнь пора. Все ждут. Плаха стынет. Палач устал точить свой топор.
– Казни не будет, это очевидно, – выдохнул я в её макушку.
Воздействие это, истинность, козни врагов, наказание богов – мне только предстоит разобраться. Но Пелагии придётся жить дальше, пока я выясняю причины. Поспешность может лишить мир шанса на спасение. По крайней мере, у меня есть рациональная причина, за которую может зацепиться разум.
– Я не умираю? – дрожащим голосом уточнила Пелагия.
– Не умираешь, – я ослабил хватку и развернул девушку к себе.
В синих глазах стояли слёзы, и плескалось неверие. Губы подрагивали в нервной улыбке. И я не выдержал, припал к ним своими губами, со стоном уплывая в негу самого желанного в мире поцелуя.
/Полина/
Вот и поговорила, вот и призналась, вот и вымолила прощение. Из всего задуманного получилось только третье, но с нюансами. Мной решили воспользоваться, прямо тут, в камере, на столе! По крайней мере, на него меня подсадил лорд Лукас и сразу же попытался раздвинуть мои ноги. А на мне ведь ничего, в смысле, ни лоскуточка одежды. Я абсолютно голая и беззащитная перед желаниями фактически незнакомца. И успокаивать себя можно было лишь отменой казни. Ну и целовательными навыками лорда, конечно.
Вот только давалось это непросто, в голове по-прежнему царил бум из чужих воспоминаний, и на меня медленно, но неумолимо накатывала паника. И я до сих пор не билась в истерике только потому, что меня очень страстно и глубоко целовали, и очень сильно и надёжно держали. Даже коленки не соединить, им мешают мужские бёдра. А ещё у лорда есть пальцы, очень наглые!
Тревога! Хьюстон, у меня проблемка!
Лорд Лукас вообще будто обезумел. Целовал с тихим порыкиванием, ласкал языком, что-то шептал и временами стискивал пальцы на моей коже так сильно, что я придушенно охала. А попытка хоть как-то отстраниться, перешла к смене места дислокации его губ. Они решили сосредоточиться на груди. И так горячо, что я на пару мгновений выпала в астрал, простонала и следом, кажется, покраснела всем телом.
Такого со мной ещё не случалось!
– Подождите, лорд Лукас, у меня же… это… в первый раз… – зашептала в полнейшей растерянности.
Ещё бы поняла, если бы он решил отыграться, наказать, поиздеваться, в целом того и боялась, но он захотел вспомнить былое, ещё со смаком и явным отключением мозгов. И не только своих!
Алё, мужчина, это тело вас предало и пыталось убить!
