– Захочешь, – его рычание обжигает кожу. Бандюк снова и снова оглядывает меня с ног до головы. Медленно, оценивающе. – Я умею быть очень убедительным.
– Вы обещали, – смотрю прямо в серо-голубые глаза. Бездонные, полные хитрости и наглости. Я изо всех сил стараюсь не думать о том, что от этого взгляда мои соски предательски набухают и твердеют.
– Ты сама легла в мою постель… сама сняла с себя полотенце… – Герман ухмыляется, и в его улыбке читается торжество. – И сама разведешь ноги, как я и говорил.
– Не дождетесь! – возвращаю себе крупицу самообладания, инстинктивно сжимая бедра. Но тело реагирует с точностью до наоборот. Внутри все сжимается от страха, но кожа под ладонями Германа начинает мелко дрожать от странного щекочущего возбуждения, а между ног рождается предательская стыдная влага.
Нет! Нет, я не такая!
– Посмотрим, Нина. А сейчас, – Герман прикрывает глаза и медленно, глубоко втягивает носом воздух, – прекрати сжимать ноги.
– Вот еще! – фыркаю, стискивая бедра еще сильнее, но волна возбуждения от этого только нарастает. Я же сексолог, елки-палки! Я должна все контролировать! Но в голове назойливо звучит голос Ефимовой: «Пышка о сексе только на парах слышала». И это горькая правда.
Герман вздыхает и резким точным движением проскальзывает ладонью между моих сжатых бедер. С губ срывается короткий писк, и мои ноги предательски разъезжаются в стороны.
– Вот видишь, а ты боялась, – бандюк сползает ниже по кровати, его дыхание опаляет кожу моего живота, а затем и внутренней поверхности бедер. – Божественный аромат. Хочу услышать, как ты закричишь во время своей маленькой капитуляции. Ну же, золотце… начинай ругать меня. И умолять…
И тут он… боже мой! Он…
– Ммм! – выгибаюсь дугой, ощутив между ног влажный напористый язык.
И это Герман называет наказанием? Мамочки… о-о-о! Я и представить не могла, что это может быть так… ох!
Но я молчу.
Мои губы плотно сомкнуты. Я знаю, чего он ждет. Чтобы я закричала, взмолилась, признала его власть.
Но я не сделаю этого. Умру от этого нахлынувшего запретного удовольствия, задохнусь, сгорю дотла. Но не издам ни звука.
Глава 6
Макар
– Блядь! Сука! – ворочаюсь в постели. Кручусь, как свинья на вертеле, и все из-за этой толстушки. Невыносимой, с огромными глазами и пухлыми губами…
Проблемы с потенцией?
И этот ее понимающий язвительный тон! Он звучит в ушах, не умолкая. Резко сажусь на кровати, зарываюсь пальцами в волосы. Писклявый голосок блондинки бьет по нервам, как набат.
– Проблемы? У меня? – рычу в тишину пустой спальни. Срываюсь с постели и начинаю мерить шагами комнату. Пол прохладный под босыми ногами.
Сегодня должен был быть хороший день. Разгребли все с налоговой, забили стрелки кому надо, дали на лапу.
Планировал найти какую-нибудь стройную дурочку и вытрахать из себя всю дурную энергию. Но тут Герман со своими психологическими играми. Всегда ненавидел в нем это.
И его взгляд на эту пышку… Она его зацепила. Никогда не думал, что Гера может запасть на такую.
Выхожу на балкон. Воздух прохладный, приятно холодит кожу. Закуриваю. Дым обжигает легкие, но хоть как-то успокаивает мой гнев.
Мы всегда вдвоем. С самого детдома. Меня младенцем подбросили к их двери. А вот Германа выбросили, когда ему было десять после того, как он чуть не забил насмерть какого-то пацана в школе.
Говорили, он опасный социопат. А его «семья» влиятельная и респектабельная, предпочла стереть сына как пятно на репутации, заплатив, чтобы о нем забыли.
В детдоме его спокойствие наводило ужас. Одного ледяного взгляда хватало, чтобы воспиталки замолкали и пятились. Ко всем Гера относился с холодным безразличием.
Помню, как подошел к нему первым…
– Привет, – бросаю, садясь рядом на скамейке, пока нас выгуливают, как собак за колючей проволокой. Не хватает лишь намордников и поводков.
Новичок молчит. Сидит, уставившись в землю, ковыряет палкой в грязи.
– Я Макар.
Молчание. Он продолжает заниматься своей хуйней, и это меня бесит.
– Ты хоть знаешь, кто я? – выпячиваю грудь, толкаю его плечом. Несильно, но с вызовом.
Новенький поднимает на меня глаза. Холодные, серо-голубые.
– Ты Макар, – чеканит сухо, и это бесит еще сильнее.
– Эй! – вырываю палку из его рук, швыряю в грязь. Вокруг собирается наша шобла. Чувствую, что на кону мой авторитет. Нависаю над новеньким горой.
Он вздыхает и медленно встает. Смотрит на меня. А потом бьет. Резко, без предупреждения. Точный удар в челюсть. Я падаю в грязь, и по телу разливается жгучая злоба.
Вскакиваю и кидаюсь на него. Мы пиздим друг друга с остервенением, без правил. Все наши болеют за меня. Но в этом пацане… в нем столько спокойной, холодной ярости! Он дерется умно и жестоко. Словно его учили.
Он выбивает из меня дурь, а я ломаю его силой и яростью. Спустя минут пятнадцать мы просто валимся в грязь рядом, тяжело дыша, уставившись в серое небо.
– Я Герман, – хрипит он. – Ты хорошо дерешься.
– Ты тоже, – поджимаю разбитую губу, чувствуя вкус крови на языке.
– Будем держаться вместе…
Втягиваю табачный дым глубоко в легкие. Вредная привычка, но она хоть как-то гасит огонь внутри. Докуриваю, тушу окурок и бросаю его в пепельницу. Возвращаюсь в спальню.
Нина…
С первого взгляда эта девчонка начала действовать мне на нервы. И Гера ведет себя неестественно.
Надо бы ее выебать, поставить на место. Член предательски пульсирует в домашних штанах. Опускаю взгляд.
– Ты совсем ебнулся? – хотя технически ебнулся я, разговаривая с собственным членом. – Стоять на толстушку? Она же совсем не в нашем вкусе.
Но эта падла не желает падать. Что ж…
Отличный шанс показать этой несносной пышке, что с моей потенцией все в порядке. Жажда доказать свою правоту и стереть насмешку с её лица затуманивает разум.
Вылетаю из спальни.
– И куда же мы спрятались? – хмуро бормочу, осматривая ряд закрытых дверей.
Заглядываю в первую гостевую. Пусто. Во вторую, в третью… Тишина. Взгляд сам цепляется за дверь в спальню Германа.
– Да быть не может… – чертыхаюсь себе под нос и подхожу ближе.
Прислушиваюсь. Ни звука. Абсолютная тишина. Неужели Гера трахает ее без меня? Руки сами сжимаются в кулаки.
А что мне с того? Она мне неинтересна. Завтра поеду к Лариске и выебу ее во все дыры, пока не забуду эту блондинку.
Лариска – моя любовница. Официально? Нет. Но она модель с обложек, стройная и горячая. Всегда на все готовая.
Даю себе слово завтра же вернуться к нормальной половой жизни с красоткой, захожу в свою спальню.
Падаю на кровать.
Но сон не идет. Вместо него в голове пляшут дикие навязчивые картинки: мой друг, а под ним она, эта пышная блондинка с распущенными белыми волосами…
– Она не в моем вкусе, – сквозь зубы цежу, ворочаясь с боку на бок. Но воображение упрямо рисует ее пышную грудь в том самом голубом кружеве (и без него), молочную кожу, налитые розовые соски…
– ДА СУКА!
Срываюсь вниз, хватаю бутылку виски и залпом осушаю ее почти до дна. Пью, пока горло не начинает жечь. Потом ковыляю обратно в комнату, срываю штаны и проваливаюсь в пустой пьяный сон.
Утро встречает меня тишиной и сильнейшей головной болью. Хватаю карту от своей спальни и на ощупь выползаю в коридор.
Зачем бухал? Чтобы не думать о пышных сиськах нашей пленницы? Почему я, блядь, вообще о них думаю?!
И тут из спальни Германа доносится приглушенный сдавленный стон.
– ОХ!
Кровь ударяет в голову. Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Она наша, блядь! Общая! А он ее себе прикарманил! Прислоняю карту к электронному замку, дверь распахивается.
Рот мгновенно наполняется слюной…
Глава 7
Нина
– Ммм! Оох! Это так… о да!
Конечно же, это лишь мои мысли, поскольку я держусь, как бравый солдат, не издав ни звука. Хотя внутри все уже медленно закипает, и я вот-вот взорвусь от нахлынувшего запретного удовольствия.
Я же никогда… ммм… ни разу… ооох! Не чувствовала ничего подобного! Прикрываю глаза, понимая, что если так продолжится, то я… я не выдержу…
Нет! Нужно срочно думать о чем-то максимально несексуальном! Например… хм…
Почему-то в голову лезет Макар, да еще и с голым торсом, покрытым татуировками. Мгновенно низ живота пронзает горячий спазм, настолько сильный, что с губ срывается предательский писк.
– Крепкий орешек, – ухмыляется Герман, и его горячее дыхание обжигает кожу моих бедер. – Держишься…
– Или ты просто не очень стараешься? – вызывающе выгибаю бровь, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Много слов, а на деле… ААА!
Кажется, зря я это сказала. Его язык находит новую, невероятно чувствительную точку, и волна наслаждения заставляет мое тело выгнуться.
– Вот как? – прищуривается бандюк, а между ног я чувствую пульсирующее пламя. Он… вставляет в меня пальцы? Мамочки, почему это так ослепительно приятно?
Его язык такой горячий, настойчивый и умелый… Герман будто читает мои тайные желания.
– Я… ничего не чув…ствую… – слабо лгу, прикрывая глаза, и усилием воли призываю образ бесячки-Ефимовой с ее высокомерными глазищами. Так, вроде отпускает. Но образ Ефимовой растворяется, и тут…
Слышу грохот со стороны двери, и Герман останавливается. Уф! Будь мои руки свободны, я бы смахнула пот со лба. С ним невероятно сложно, этот мужик играет на моем теле, как виртуоз на инструменте.
– КАКОГО ХУЯ?! – в комнату врывается Макар, и я впервые в жизни ему по-настоящему рада. Боже, как он вовремя! Я была на грани, готовая сдаться и отдаться волнам надвигающегося оргазма, полностью подчинившись языку Германа.
– Тебя стучать не учили? – невозмутимо заявляет Герман, затем медленно, с наслаждением вытирает губы тыльной стороной ладони. – Отдохни немного, золотце. Мы сейчас продолжим.
А можно не надо?!
Он встает, потягивается, и его обнаженное тело кажется еще более мощным. Он бросает хищный взгляд на Макара. Тот напоминает разъяренного быка. Пар почти что валит из его ноздрей, а мышцы напряглись, налитые сталью.
А он… ничего так. В низко сидящих штанишках виден каждый кубик его прокачанного пресса. Макар крупнее Германа, плечи шире. И татушки такие брутальные… так, Орешкина, опять тебя не в ту степь несет.
Но почему он такой злой? Сам же заявил, что я не в его вкусе!
Почему тогда его взгляд так жадно, почти ощутимо скользит по моей груди? И ниже? А я лежу здесь, прикованная наручниками… совершенно голая и беззащитная…
Боже…
– Вы что тут творите? – рычит Макар, играя желваками. Его взгляд падает на валяющуюся на полу лампу имени современного искусства. Он усмехается.
– А на что похоже? – Герман издевательски выгибает бровь. – Угадай с трех раз.
– Ты ее трахаешь? – Макар нагло, с ног до головы осматривает меня, словно я не человек, а вещь. Вот же мужской шовинист! Ууу!
Инстинктивно сжимаю ноги, чувствуя навязчивую, сводящую с ума пульсацию. Кончить хочется до слез. Ох, как невыносимо хочется! А тут два таких самца рядом! Их взгляды, тяжелые и похотливые, заставляют кожу гореть. Я все еще надеюсь на скандал, который остудит пыл Германа.
