– Она не хотела, Макар. Мы не самые честные люди на свете, но насиловать девушек… – осекаюсь, давая ему понять все без лишних слов.
Друг молча кивает. Он меня понимает. Не всегда одобряет, но понимает.
Поднимаюсь на второй этаж пентхауса, прислушиваясь к тишине. Захожу в свою спальню и тут… слышу шум воды в душе.
– Ну что ж, пышная малышка, – ухмыляюсь про себя, – решила осесть прямо в логове льва? Упс, а я ведь и не сказал ей, где наши с Макаром комнаты.
Меня будоражит вся эта ситуация. Эта игра. Наглость и скрытый страх Нины. Я стягиваю с себя одежду, бросаю ее на пол. Ничего не планирую. Просто иду на звук воды.
Дверь в ванную не заперта. Толкаю ее и вхожу. Пар клубится, но сквозь него я вижу ладную фигурку за матовым стеклом душевой кабины. Ниночка стоит ко мне спиной, вода стекает по ее плечам, изгибам талии, пышным округлым ягодицам…
Она замирает, почувствовав мое присутствие. Резко оборачивается. Распахивает голубые глаза.
– Я не приглашала тебя в душ, – говорит дрожащим голосом.
– Это моя ванная, золотце, – облизываюсь, подходя ближе и отодвигая стеклянную дверцу. – И мои правила.
Глава 4
Нина
Мой мозг отказывается обрабатывать реальность. Я только что чуть не разделалась перед двумя мафиози, а теперь бегу по бесконечному коридору их роскошного пентхауса, как мышь в лабиринте. Нужно спрятаться. Сейчас же!
Забегаю в первую же попавшуюся спальню и замираю на пороге. Боже! Это не комната, а фото из журнала по дизайну. Все в черном, белом и металлике. Гладкие поверхности, глянцевый пол, низкая кровать-платформа с черным шелковым бельем, на стене абстрактная картина с парой мазков красного.
Холодно, бездушно, но очень стильно. Хром и стекло поблескивают в приглушенном свете. Ладно, пусть будет она. Я все равно в плену. Куда уж хуже-то?
Срываю с себя форму официантки и швыряю ее в угол. Чувствую себя грязной. От их похотливых взглядов, прикосновения Германа, от его горячего дыхания.
Ванная комната – продолжение того же минимализма. Огромная, вся в мраморе. Заскакиваю в душевую кабину с матовым стеклом, захлопываю дверцу и с силой выкручиваю кран.
Хочу смыть с себя этот день. Внутри поселился страх и странная липкая тяжесть внизу живота, возникшая, когда Герман смотрел на меня голодным взглядом.
На меня никогда в жизни так не смотрели! А я-то уже поверила в свою неуязвимость. Думала, смогу всех победить. А эти двое просто забрали меня, как вещь.
Я закрываю глаза, подставляю лицо горячим струям. Дрожь понемногу отступает. Ладно, Орешкина. Да, вляпалась по уши. Но они не изнасиловали меня. Это уже плюс.
Значит, с ними можно договориться? Но как? Ублажить их…, но как без… того самого? Или притвориться, перетерпеть?
Нет! К тому же Герман видит меня насквозь. Он играет со мной, как кот с мышкой.
От одной мысли о его пронзительных серо-голубых глазах все тело пронзает странный, пугающий и приятный спазм.
– СТОП! – вслух говорю сама себе, пытаясь остановить поток развратных мыслей.
И в этот миг кожей чувствую чужой взгляд. Резко оборачиваюсь, и сердце проваливается в пяточки. В дверях, прислонившись к косяку, стоит Герман. Совершенно голый.
– Я не приглашала тебя в душ! – голос предательски дрожит, инстинктивно прикрываюсь руками.
– Это моя ванная, золотце, – мужик облизывается, как хищник, подходит и без усилий отодвигает стеклянную дверцу. – И мои правила.
Он заходит ко мне, и я жмусь к противоположной стене. Зажмуриваюсь.
– Ты никогда не видела голого мужчину? – слышу насмешливый баритон.
– Я хочу уйти… простите, я выберу другую спальню, – лепечу, чувствуя, как горит лицо.
– Нет, у тебя был лишь один шанс выбрать. Ты выбрала мою спальню, золотце.
Я пытаюсь прикрыть грудь и лобок, но чувствую себя абсолютно беззащитной. Герман стоит в полуметре, мокрый, могучий и… он смотрит.
– Тебе говорили, что у тебя красивое тело? – от хриплого низкого голоса по телу бегут мурашки.
Я молчу, стиснув зубы.
– Открой глаза, – жестко приказывает.
Я подчиняюсь. Не могу ослушаться. И замираю. О Боже!
Я думала, он красивый в костюме. Но под дорогой тканью скрывалось… это.
Тело греческого бога. Широкие плечи, мощная грудная клетка с рельефными мышцами, идеальный пресс, бедра… и между ними…
Невольно опускаю взгляд, и глаза выпучиваются сами собой. Он огромный! Толстый. И это он еще… в состоянии покоя? Упс!
Прямо на моих глазах член начинает медленно подниматься, наливаясь силой и становясь еще более пугающим.
– Нина, – возникает мысль, – твои академические познания в сексологии явно не охватывали практику такого… калибра.
Хочется истерически рассмеяться.
– Помой меня, золотце, – приказывает Герман, и его голос возвращает меня в реальность. – Я не буду тебя трахать, обещаю. По крайней мере, сегодня. Но хочу, чтобы ты меня потрогала.
– Извращенец! – вырывается у меня.
Но его это, кажется, даже забавляет.
– Почему? Я же хочу, чтобы меня коснулась красивая девушка. Не бойся… я не трону тебя.
Его голос обманчиво нежен, но я чувствую исходящую от него угрозу. Герман опаснее Макара в тысячу раз. Потому что он умный, терпеливый, и он знает, чего хочет.
И в этот момент я вдруг, к своему ужасу, ловлю себя на мысли: а какой Макар без одежды? Дикий и огромный татуированный зверь? Гоню прочь эти развратные фантазии. Я не такая!
Но руки сами тянутся к флакону с гелем для душа. Выливаю на ладонь ароматную жидкость с ароматом ментола.
Беру мочалку и начинаю водить ею по его мужскому телу. Плечи, грудь… Кожа гладкая, горячая, под ней стальные мышцы. Герман стоит, не двигаясь, и наблюдает за мной.
Мое сердце колотится с третьей космической скоростью. Опускаюсь ниже, намыливаю мощный пресс, стараясь не смотреть туда, где гордо пружинит его внушительное достоинство. Безуспешно. Взгляд постоянно соскальзывает туда.
– Теперь руками, – тихо говорит Герман. – Без мочалки.
Сглатываю ком в горле. Кладу мочалку на полку. Провожу ладонями по горячему торсу. Чувствую каждый мускул, каждый кубик пресса. Это так интимно. Ужасно интимно!
И так возбуждающе. Для моей неопытной девственной психики это перегруз. Мои соски предательски набухают, и я молюсь, чтобы бандюк этого не увидел.
Наконец я решаюсь. Обхватываю его член ладонью. Он гладкий, как бархат, и твердый, как сталь. Горячий. Большой.
Герман издает тихий одобрительный стон, и от этого звука у меня подкашиваются ноги. Осторожно вожу вверх-вниз, намыливая его, чувствуя его тяжесть в своей руке. Мне страшно, стыдно и… дико интересно.
Смываю гель, и тут слова сами срываются с губ помимо воли.
– Я девственница.
– Это заметно, Нина, – усмехается Герман, он явно не удивлен.
Выключаю воду и выскальзываю из кабины, как ошпаренная. Ноги подкашиваются, я поскальзываюсь на мокром полу и падаю… Прямо в сильные руки.
Герман ловко ловит меня, прижимает к своему мокрому горячему телу. А член, который я только что мыла, теперь упирается мне в ягодицу. Впадаю в панику.
– Отпусти!
Герман выпускает меня, и я, сорвав с вешалки большое банное полотенце, пулей вылетаю из ванной. Добегаю до двери в спальню, хватаюсь за ручку, а она не поворачивается!
– Тут магнитный ключ, золотце, – раздается сзади спокойный голос Германа. Он выходит из ванной, обернув полотенце вокруг талии, и смотрит на меня с хищной усмешкой. – И я тебя этой ночью не выпущу. Кровать большая, нам обоим хватит места.
Меня сковывает ужас. Я в ловушке. В спальне у бандита. Но… раз уж в душе ничего не случилось, может, и в постели все обойдется? Он же дал слово.
С опаской подхожу к огромной кровати и забираюсь на самый ее край, спиной к Герману. Сейчас ляжет рядом, начнет что-то делать…
Но слышу только его шаги, скрип шкафа. Через несколько минут свет гаснет, и я чувствую, как матрас прогибается под весом мужчины с другой стороны. Герман сохраняет дистанцию.
– Спокойной ночи, золотце.
Постепенно адреналин отступает, сменяясь дикой усталостью. Веки тяжелеют. Сон накатывает волной, смывая все страхи и сомнения.
А просыпаюсь я от того, что нечем дышать. Что-то тяжелое и теплое сдавило грудь.
Распахиваю глаза и понимаю, что это рука Германа. Он перевернулся во сне и обнял меня, ладонью нагло стискивая мою грудь. Полотенце, в котором я заснула, валяется у кровати.
Мужчина что-то бормочет во сне. Затем нагло хватает меня за вторую грудь. МАМОЧКИ! И я не нахожу ничего лучше, чем…
Глава 5
Нина
– А-А-А! – вырывается из груди пронзительный визг. Возмущение, жгучее и острое, заливает меня с головой. Как он посмел?! Своей грубой лапой сжимает мою грудь, будто я вещь! Свинья!
– Тихо, – хриплый сонный рык обжигает кожу шеи, и огромная ладонь ложится на мои губы.
– Ммм! – пытаюсь возмутиться, широко распахнув глаза. Злобно молочу кулаками по мощному телу бандита. Бьюсь, но Герман словно скала.
– Ммм! Ммм!
– Не верещи, золотце, – его голос ленивый и бархатистый, но в нем проскальзывает стальной приказ. – А то я рот тебе заткну. Угадай чем?
Я замираю. Испуганно хлопаю ресницами. Он же обещал! Но технически Герман сдержал слово. Вчера он не тронул меня. А сейчас утро, и о ласках наутро договоренностей не было. Упс!
Лежу, не двигаясь, как мышь под гипнотизирующим взглядом удава. Герман опасен. Очень, очень… ооочень!
– Умница, – он хищно улыбается. Взгляд ясный и острый, будто бандюк и не спал. Как так? Я после пробуждения еще час прихожу в себя. Господи, хватит думать о ерунде! Это от страха, я всегда начинаю тараторить про себя, когда мне страшно. – Ммм…
– Нет, не отпущу, – его взгляд, тяжелый и похотливый, медленно скользит по моему телу, заставляя кожу гореть. – Думаю, как же наказать тебя за то, что прервала мой сладкий сон.
Господи, это какой-то сюрреалистический кошмар! Помогите! Что же делать? Ища спасения, взглядом натыкаюсь на лампу на прикроватной тумбочке. Ну, как лампу… нелепый тяжелый предмет в стиле… эээ… современного непойми-какого-искусства.
Сглатываю ком, подступивший к горлу.
– Ну что, наш юный сексолог, – Герман облизывается, – есть предложения? Потому что у меня лишь один вариант…
Он убирает руку с моих губ. Боже, это полный дурдом! Я ведь хотела взять ситуацию под контроль, а теперь лежу обнаженная в неприлично роскошной квартире с невероятно опасным мужчиной… который, к слову, тоже абсолютно голый!
– Я… эмм… – шестеренки в голове вращаются с бешеной скоростью, но не цепляются ни за одну здравую мысль. Я спринтер, а не марафонец. Вчерашний героизм испарился, оставив лишь панику и вопрос: что делать дальше?
Притворно потягиваюсь, ища опору, и рукой нащупываю холодную металлическую ногу той самой лампы. Не думая, на автомате хватаю ее и с размаху заношу над головой!
Но удар не достигает цели. Герман с легкостью перехватывает мою руку, вырывает лампу и отшвыривает ее. Затем ручищей фиксирует оба мои запястья, прижимая их к подушке над головой.
– Ну что ж, золотце, я понял. Хочешь по-плохому? Будет тебе по-плохому, – его голос низкий и спокойный, но в нем слышится угроза. Герман жестко фиксирует мои руки, лишая малейшей возможности вырваться.
Свободной рукой тянется к тумбочке, и я замираю, следя за его движениями. Бандюк достаёт…
– Не надо… Я не буду… Я больше не буду, – лепечу, таращась на блестящие отполированные стальные наручники.
– Надо, Нина, – невозмутимо заявляет Герман. – Иначе ты так и не поймешь, кто здесь главный.
Он всем телом наваливается на меня сверху. Тяжелый, горячий. Не оставляет мне ни шанса. Раздается сухой зловещий щелчок. Поздравляю, Орешкина, вот ты и «перехватила инициативу»!
– Я не хочу… – голос предательски срывается, превращаясь в шепот. Пора признать: мне по-настоящему страшно.
