Делаю глубокий вдох, закрываю глаза и задуваю свечу. Уже в темноте скинув платье, я заваливаюсь на кровать и решаю, что сегодня перед сном я читать не буду. И так нервов ни на что не хватает.
Утром, к моей радости, дракон запирается в своем кабинете и не требует меня к себе на завтрак. Ни в качестве угощения, ни в качестве развлечения. Поэтому завтракаю я у Марты под теплые и душевные разговоры, и настроение улучшается.
– Опять его величие в кабинете заперся, – качает головой Марта.
– Ну он же сюда не отдыхать приехал, – пожимаю плечами. – И, наверное, его все устраивает.
Но Марта неодобрительно смотрит на меня:
– Устраивало бы, не ходил бы такой хмурый, – она заваривает какую-то траву в чай и оборачивает чайник полотенцем. – И со сном у него явно проблемы.
– С чего ты взяла?
– Глаза у него… грустные и усталые, – пожимает плечами Марта. – Гложет его что-то и беспокоит. А, Улька, вот, отнеси его величию чай.
Горничная как раз заглядывает к нам на кухню, но при просьбе Марты округляет глаза:
– Ох… Да как же это я к нему?
– Просто. Чай с легкими травами: мятой, пустырником, валерианой. Даже если пить не будет, даже аромат и то хорошо для него будет, – кухарка впихивает Ульке поднос с чайничком, чашками и свежим, ароматным круассаном.
Горничной приходится согласиться.
– Марика, я сегодня ничего не успеваю, Клотильда уже и так устала на меня кричать, – вздыхает она. – Поможешь в холле пыль вытереть? Там меньше всего!
Соглашаюсь, забираю у Ульки палку с длинными пушистыми перьями и ухожу в холл.
Если бы за окном было солнечно, то наверняка пыль было бы видно гораздо лучше. Но там снова хмурый день. Я протираю перьевым пипидастром массивную раму какого-то мрачного морского пейзажа, на котором тяжелые свинцовые волны разбиваются о скалы.
Улька, пробегая мимо, шепчет “спасибо” и скрывается где-то на втором этаже.
Напеваю себе под нос, почти шепотом: “Все выше и выше, и выше…” Песня сама всплыла в памяти, наверное, как напоминание о прошлой жизни. Двигаюсь в такт мелодии, чуть пританцовывая.
“Летит рыжий бром к небесам…” – голос становится чуть громче, когда я перехожу к напольным часам в самом углу, у лестницы. Они тикают размеренно и важно, будто отсчитывают такт. Бронзовый маятник поблескивает, когда я стираю пыль с лакированного дерева.
“И кто этим бромом подышит…”
Пробегаюсь пипидастром по подоконникам и намеренно подальше обхожу дверь кабинета, где закрылся дракон. В тишине отчетливо слышно тиканье часов и… что-то еще. Кажется, шаги? Нет, показалось.
“Туда же отправится сам!” – торжественно заканчиваю припев, и тут в кабинете что-то с грохотом падает, а до меня доносится тихое бухтение.
Не успеваю я испугаться того, что своей песней как-то помешала Роуварду, как снова раздается грохот, но уже с другой стороны – со стороны флигеля. За грохотом следует громкое уханье, хлопанье крыльев, и из коридора в холл влетает Руди.
Черт. Это дракон точно слышал!
Глава 18
Сердце уходит в пятки, когда я вижу, как, словно в замедленной съемке, тягуче открывается дверь кабинета, оттуда выходит дракон, а прямо на него, размахивая своими красивыми крыльями, летит сов.
“Главное, чтоб сразу голову не свернул”, – мелькает в голове мысль. Может, хоть даст объясниться, и тогда Руди успеет вылететь?
Движения Роуварда на фоне всего этого кажутся молниеносными: он быстро вскидывает руку и на лету ловит птицу, смыкая на ее теле свои длинные сильные пальцы.
“Свернет”, – думаю я и ахаю.
Но нет, дракон держит крепко, но не слишком, так, чтобы не повредить тонкие птичьи косточки. Руди, похоже, даже испугаться не успевает, когда оказывается в своеобразной клетке из пальцев.
Роувард подносит сову к лицу, внимательно рассматривая. А Руди удивленно-шокированно хлопает своими большими глазами.
“Не смотри на меня так, большой злой дядя”, – произносит сов, а вслух раздается только уханье.
Дракон поднимает брови, словно… Словно он понимает Руди?
– А ты у нас, значит, маленький, но храбрый совенок? – спрашивает Роувард.
“Ты меня слышишь?” – еще больше выпучивает глаза Руди и поворачивается ко мне, чтобы еще что-то спросить.
Но я едва заметно мотаю головой, чтобы он не сдал меня дракону. Я не хочу, чтобы дракон знал, что я понимаю сову. Мало ли что там взбредет в драконью голову…
К счастью, Руди понимает намек и отворачивается:
– Еще и не простой совенок, – усмехается Роувард. – Как интересно… И почему я даже знаю, откуда ты в доме?
Его взгляд тут же оказывается на мне, а я тушуюсь. Как будто сделала что-то плохое, а меня устыдили. Но я же плохого не делала! Поэтому расправляю плечи и собираюсь отстаивать свои права, но мне не удается это сделать, потому что в холл выходит Клотя.
Не просто выходит, она победно вышагивает:
– Ох, ваше величие! – она делает наигранно возмущенный взгляд. – Я правда не ожидала такого! Она… – Клотя делает паузу, как будто споткнулась. – Марика притащила в дом птицу! Это ж как надо было…
– Это моя сова, – перебивает ее ледяным голосом Роувард.
Он помогает Руди усесться на своем предплечье. Учитывая когти совы, дракону должно быть больно от того, как они впиваются в руку, но тот даже вида не показывает.
– Ва… ша? – только и выдыхает экономка. – Какая… прекрасная птица. Просто… замечательная.
Лицо Клотильды бледнеет, видимо, от осознания того, что в этот раз она точно не в дамках. Она переводит на меня растерянный взгляд, в глубине которого тлеет желание отыграться, а потом снова смотрит на Руди.
– Но… Почему?
– Почему я его держал там?
“Я летать не мог”, – подсказывает дракону сов.
– Подлечить его надо было, – с хитрым прищуром отвечает Роувард. – А я должен перед вами отчитываться? Или вы птиц не любите?
– Люблю, – сипло отвечает Клотя. – Очень хорошая птица.
В этот момент “замечательная” птица срывается в руки Роуварда, взмывает под потолок, делает там пару кругов, очень метко… гадит на плечо Клотильды. И только после этого с чувством полного удовлетворения возвращается к дракону.
– К деньгам, наверное, – с кривой улыбкой и откровенной брезгливостью в голосе произносит Клотя.
– Вы уже хотите расчет? – удивленно спрашивает Роувард.
– Нет-нет, – закашливается экономка. – Я, пожалуй, пойду.
Шурша юбками, Клотя скрывается на лестнице, ведущей в кухню.
– Ты знаешь, – медленно произносит дракон, глядя на Руди, но обращаясь явно ко мне. – Просьба не врать точно так же относится к моменту недоговаривания, Марика. Откуда эта сова?
“Руди”, – поправляет дракона птица.
Роувард только кивает.
– Он… Случайно влетел в окно флигеля, когда я там была, – признаюсь я, раз уж дракон не предпринял никаких кардинальных мер, почему бы и не рассказать? – Он был слаб и не мог летать. Я… Помогла, насколько смогла.
– Он? Почему ты думаешь, что это он? – задает каверзный вопрос Роувард.
– Да вы… Вы посмотрите в глаза. Взгляд же совсем мужской! – выпаливаю я первое, что приходит в голову в надежде, что дракон не почувствует лжи.
– Руди. Его зовут Руди, – говорит он. – И это из-за него ты хотела залезть в мой камзол?
Черт. Да что же это такое? От этого драконища, кажется, ничего нельзя утаить!
Киваю и опускаю взгляд. Неудобно, что меня вот так ловят на мелком вранье, но, кажется, Роувард не сильно злится.
– Думаю, мы поселим нашего гостя в более удобных покоях. Я видел чердак. Идем посмотрим, как он?
Последнюю фразу дракон говорит уже не мне – Руди и направляется к лестнице.
Я остаюсь одна посреди холла, не понимая, а что, так бывает? Чтобы какая-то неприятность и опасность внезапно развернула все вверх тормашками и превратилась в удачное стечение обстоятельств?
Но не только это удивляет: Клотя точно Руди не понимает, Улька тоже. А вот я и дракон – да. Как так? Почему? Интересно, а об этом я где-то в книгах смогу найти информацию?
Улька так и не появляется, даже на грохот: она совсем не любит попадаться на глаза Роуварду. Я считаю свою миссию по уборке пыли в холле завершенной. Новых дел у меня не появляется, поэтому решаю испытать старую мастерскую.
Сейчас, пока свечи есть, но если вдруг они кончатся, делать их придется в темпе вальса. А если с первого раза ничего не получится? Ведь если что-то может пойти не по плану, оно туда и пойдет.
Захожу к себе в комнату за ключом и заодно закидываю в карман мазь – пора уже вернуть дракону. И забежать к Руди обязательно.
В мастерской пахнет пылью, деревом и воском. Я подвешиваю небольшой котел на крюк в очаге, закидываю туда несколько кусочков воска и, справившись с огнивом, развожу огонь. Дневной свет едва пробивается сквозь стекла, покрытые тонким жирным налетом, поэтому пока плавится воск, я очищаю окно.
Потом, когда становится светлее, подготавливаю самые маленькие формы, чтобы свечей получилось побольше. Фитили подвешиваю на специальной рамке очень внимательно и аккуратно, так, чтобы они были точно посередине, и свечи не вышли кривыми.
Растопленный воск охлаждаю до того момента, когда он начнет чуть-чуть мутнеть, и заливаю в формы. Только с этого момент работать приходится быстро. Увы, есть такая особенность, что если взять его слишком горячим, свеча получится ломкой, а слишком холодный – будет ложиться неровно.
Постукиваю немного по форме, чтобы избежать пузырьков, и доливаю воск по мере усадки около фитиля. Работа кропотливая, но не слишком сложная.
Прерываюсь только на обед, переживая, что если дракон будет меня требовать в столовую, меня пойдут искать. И я потеряю свое место для уединения. Однако Роувард сказал, что и обедать, и ужинать он будет в кабинете, потому я получаю прекрасную возможность продолжить свое занятие.
В итоге к концу дня я получаю около тридцати свечей, каждая высотой не более пяти сантиметров. Для каждой подрезаю фитиль и складываю на стол. Да, свечей немного, но уже хоть что-то.
Однако все же остается вопрос, если закончатся и эти – а они закончатся, – что делать дальше? Из чего отливать новые?
С этим вопросом я запираю мастерскую и собираюсь пойти к себе, но… Удивительно. Меня снова останавливает тонкая полоска света из кабинета Роуварда. Вспоминаю, что хотела ему вернуть мазь, и стучу в дверь, осторожно приоткрывая ее.
Я застываю на пороге: дракон спит. Прямо за столом, опустив голову на сцепленные в замок руки. Все такой же напряженный, как и днем, но… Сейчас как-то слишком похожий на обычного человека.
А мне еще говорил, что спать при горящей свече небезопасно! Подхожу ближе, кладу на стол перед ним баночку с мазью и уже собираюсь затушить фитиль, как взгляд цепляется за мое имя в письме перед Роувардом.
“Вард,
Я постарался найти максимум информации о твоей Марике, сам понимаешь, что работать на территории другого государства сложнее.
Но я тебе скажу, оно того стоило. Не знаю, где и как они откопали ее, но будь аккуратен: девочка не простая.
К письму прилагаю все найденные документы, из которых можно сделать однозначный вывод, что она, вероятно, наследница утерянного дара менталистов. А ты помнишь, что это единственные маги, которых стоило опасаться драконам.
Держи меня в курсе.
Тарден”
Глава 19. Роувард Даррел
Просыпаюсь с ощущением, будто меня вытащили из вязкой темноты и заставили глубоко вдохнуть. Распахиваю глаза и вижу догорающую на столе свечу с фитилем, который уже захлебывается воском, пытаясь не затухнуть. В камине тлеют угли, отдавая последнее тепло, а по полу уже начинает пробираться зимний холодок.
Будь мой дракон со мной, я бы и не обратил внимания, но сейчас это заставляет зябко поежиться и встать, чтобы подкинуть дров. Надо сказать, я уже смирился с человеческим существованием, однако досада и ощущение утраты колючим репейником все еще царапает душу.
Разминаю затекшую от неприятной позы спину и ловлю себя на мысли, что я чувствую знакомый, будоражащий меня аромат: персик, мягкий, сочный, сладкий, бархатистый… Марика. Она была здесь.
Тут же во мне загорается красным маячком настороженность, заставляя напрячься. Пробегаюсь взглядом по всему кабинету, въедливо всматриваясь в детали, чтобы понять, что девчонка здесь делала. Ведь я запрещал ей заходить.
Все на месте. В шкафу все так же стоят книги, кажется, даже пыль не тронута и лежит бархатным слоем на полках, ведь я с самого начала не позволял никому сюда заходить, а заранее приготовить дом они не удосужились.
Кресла, столик, диванчик… Фигурки на каминной полке.
На столе кружка с остывшим чаем, который я сразу же выплескиваю в камин и… письмо. Бездна! Могла ли она прочитать письмо? Могла. Донесет ли о нем мэру? И как теперь будет себя вести?
