– А можно поконкретнее?
Вообще-то я хотел спросить «Можешь сделать так, чтобы все наладилось, и не тыкать меня?». Но вряд ли можно получить все удовольствия сразу.
– Перекрестные ссылки, – ответила Элла.
– Что?
– Могила Тарквиния, – сказала она. – Слова из Горящего Лабиринта. Фрэнк говорил так: «Аполлон зрит смерть в Тарквиния могиле, если вход к безмолвному богу не откроет она – Беллоною явленная».
– Я знаю пророчество, – напомнил я. – И зачем все постоянно его мне повторяют! Так что именно…
– Я проверила ссылки на слова «Тарквиний», «Беллона» и «безмолвный бог» по указателю Тайсона.
Я посмотрел на Фрэнка – похоже, в этой комнате я понимал только его:
– У Тайсона есть указатель?
Фрэнк пожал плечами:
– В любом хорошем справочнике должен быть указатель.
– На задней стороне бедра! – похвастался Тайсон, который все еще дрыгал ногами, с нетерпением ожидая, когда по его коже пройдутся раскаленной докрасна иглой. – Хочешь посмотреть?
– Нет! Боги, нет! Так ты говоришь, проверила…
– Ага, ага, – кивнула Элла. – По «Беллоне» и «безмолвному богу» ничего. Хмм. – Она похлопала по вискам. – Тут нужно больше слов. Но «Тарквиния могила». Да. Нашла строчку. – Она засеменила к разложенному креслу, Аристофан побежал следом, то и дело нападая на ее крылья. Элла ткнула пальцем в лопатку Тайсона. – Тут.
Тайсон захихикал.
– «Дикая кошка, круженье огней, – принялась громко читать Элла. – Могила Тарквиния, яркость коней. Дверь откройте пошире – два, пятьдесят четыре».
«Мур-мяу», – сказал Аристофан.
– Нет, Аристофан, – ласково проговорила Элла, – дикая кошка – это не про тебя.
Зверь замурлыкал – громко, как бензопила.
Я ждал более подробного пророчества. По большей части Сивиллины книги напоминали «Кулинарную библию»[16 - «Кулинарная библия» – знаменитая кулинарная книга Ирмы Ромбауэр.], только рецепты в них касались того, какую жертву принести богам в случае определенной катастрофы. Урожай уничтожают полчища саранчи? Поможет суфле для Цереры и медовый хлеб (поджаривать на ее алтаре в течение трех дней). Землетрясение разрушит город? Подготовьте сюрприз для Нептуна: когда он придет вечером домой, пусть его уже ждут три черных быка, облитых священным маслом и сожженных с веточками розмарина!
Но, судя по всему, Элла больше ничего читать не собиралась.
– Фрэнк, – сказал я, – ты что-нибудь понял?
Он нахмурился:
– Я думал, ты поймешь.
Когда же до людей дойдет: то, что я был богом прорицаний, вовсе не значит, что я понимаю пророчества. Я, между прочим, был и богом поэзии. Разве от этого метафоры в «Бесплодной земле» Т.С. Элиота[17 - Томас Стернз Элиот – поэт, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе. «Бесплодная земля» – поэма, полная разнообразных аллюзий, которую он написал в 1922 году.] стали мне понятней? Нет.
– Элла, может быть, это описание какого-то места? – спросил я.
– Ага, ага. Вероятно, где-то поблизости. Но туда можно только войти. Осмотреться. Найти нужное и уйти. Тарквиния Гордого так не убьешь. Нет уж. Он слишком мертвый для этого. А чтобы убить, хмм… Нужно больше слов.
Фрэнк Чжан коснулся висевшего у него на груди значка в виде короны, которым награждали воинов за взятие крепостной стены:
– Тарквиний Гордый. Последний царь Рима. Даже во времена Римской империи считалось, что истории о нем – всего лишь легенды. Его гробницу так и не нашли. С чего ему быть… – Он обвел рукой комнату.
– …в наших краях? – закончил я. – Вероятно, по той же причине, по которой Олимп теперь парит над Нью-Йорком, а Лагерь Юпитера располагается у залива Сан-Франциско.
– Что ж, справедливо, – согласился Фрэнк. – И все же, если гробница римского царя все это время была рядом с Лагерем Юпитера, почему мы только сейчас об этом узнаем? И с чего нежить стала на нас нападать?
Ответа на это у меня не было. Я так зациклился на Калигуле и Коммоде, что о Тарквинии Гордом особо не размышлял. Каким бы ужасным Тарквиний ни был, он все-таки не входил в высшую лигу императоров. Да и не понимал я, с чего бы полумифическому, дикому и, по всей видимости, восставшему из мертвых римскому царю действовать заодно с Триумвиратом.
Где-то у основания черепа шевельнулось смутное воспоминание… Вряд ли можно считать совпадением то, что Тарквиний обнаружил себя как раз тогда, когда Элла и Тайсон начали восстанавливать Сивиллины книги.
Я вспомнил призрака с пурпурными глазами из кошмара и низкий голос эвринома в туннеле: «Уж кто-кто, а ты должна понимать, насколько зыбкая граница отделяет жизнь от смерти».
Рана на животе запульсировала. Хоть бы раз для разнообразия попасть в такую гробницу, где покоится кто-то действительно мертвый.
– Так значит, Элла, – сказал я, – ты предлагаешь нам найти эту гробницу.
– Ага. Отправляйтесь в гробницу. «Расхитительница гробниц» для ПК и приставок «Плейстейшн» и «Сега Сатурн», 1996 год. «Гробницы Атуана», Урсула Ле Гуин, «Сага Пресс», 1970 год.
На этот раз я почти не обратил внимания на лишние сведения. Если задержусь здесь подольше, то, наверное, начну говорить как Элла, включая в каждую фразу случайные факты из «Википедии». Нужно успеть уйти до того, как это произойдет.
– Но мы идем туда, только чтобы осмотреться, – продолжал я. – Чтобы узнать…
– …то, что надо. Ага, ага.
– А потом?
– Возвращайтесь живыми. «Остаться в живых», второй сингл, саундтрек к фильму «Лихорадка субботнего вечера»[18 - «Лихорадка субботнего вечера» – американский кинофильм 1977 года, принесший славу актеру Джону Траволте.], 1977 год.
– Ну да. И… в циклопьем указателе точно больше нет ничего, кхм, полезного?
– Хмм. – Элла уставилась на Фрэнка, подошла к нему и понюхала его лицо. – Деревяшка. Что-то там. Нет. Это на потом.
Фрэнк был похож на загнанного в угол зверя – причем ему даже не пришлось обращаться в животное:
– Слушай, Элла. Мы не говорим про деревяшку.
Тут я вспомнил, почему еще мне так нравится Фрэнк Чжан. Он тоже входит в клуб ненавистников Геры. Ей с чего-то вздумалось привязать его жизненную силу к маленькой деревяшке, которую, насколько я знал, Фрэнк всегда и повсюду носит с собой. Если деревяшка сгорит – та же участь ждет и Фрэнка. Такая она, эта властная Гера: «Я тебя люблю, ты для меня особенный герой, ах да, вот тебе палка, и когда она сгорит, ты умрешь, ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!». Терпеть не могу эту женщину.
Элла взъерошила перья, одарив Аристофана множеством новых игрушек.
– Огонь и… что-то там мост. Дважды что-то там… Хмм, нет. Это потом. Нужно больше слов. Тайсону нужно сделать татуировку.
– Класс! – воскликнул Тайсон. – А ты можешь нарисовать Радугу? Он мой друг! Пони-русалочка!
– Радуга – это белый свет, – сказала Элла. – Который преломляется в каплях воды.
– И пони-русалочка! – не уступал Тайсон.
– Пфф, – фыркнула Элла.
Кажется, только что случилось нечто вроде ссоры между гарпией и циклопом.
– Вы двое, уходите, – отмахнулась от нас Элла. – Приходите завтра. Или через три дня. «Восемь дней в неделю»[19 - «Восемь дней в неделю» (Eight Days a Week) – песня группы «Битлз».]. Пока не знаю.
Я уже хотел возмутиться, что через четыре дня яхты Калигулы доберутся сюда и Лагерь Юпитера ждет новая разрушительная атака, но Фрэнк коснулся моей руки и сказал:
– Пойдем. Пусть работает. Все равно скоро вечерний сбор.
Я подозревал, что после упоминания деревяшки он готов ухватиться за любой повод, чтобы улизнуть из магазина, даже если нелепости этого повода позавидовали бы фавны.
Последнее, что я увидел, выходя из комнаты для хранения специальных коллекций, была Элла, пишущая тату-машинкой на спине Тайсона, циклоп, хохочущий «ЩЕКОТНО!», и Аристофан, точащий когти о кожистые ноги гарпии.
Циклопьи татуировки остаются на всю жизнь – в вашей памяти.
Фрэнк потащил меня в лагерь настолько быстро, насколько позволяла моя рана.
Я хотел спросить его, что сказала Элла, но Фрэнк не был настроен разговаривать. Его рука то и дело тянулась к боку, где под ножнами на ремне висел тканевый мешочек. Раньше я его не замечал, но догадался, что внутри хранится Сувенир Геры – убийственное проклятье™.
Возможно, Фрэнк был таким мрачным потому, что знал, что ждет нас на вечернем сборе.
Легион выстроился, готовый к траурному шествию.
Во главе колонны стоял Ганнибал в кевларовых доспехах, украшенных черными цветами. Он был запряжен в повозку с драпированным пурпурной и золотой тканью гробом Джейсона. Четыре когорты выстроились позади гроба, между рядами легионеров мелькали пурпурные лары. Воины из Пятой когорты, в которую Джейсон был зачислен, когда впервые прибыл в лагерь, несли почетный караул, стоя с факелами по обе стороны повозки. Среди них, между Хейзел и Лавинией, затесалась и Мэг Маккаффри. Увидев меня, она нахмурилась и беззвучно, одними губами, произнесла «Ты опоздал».
Фрэнк подбежал к Рейне, она ждала рядом с Ганнибалом.
Старший претор выглядела вымотанной и измученной, словно несколько часов прорыдала в одиночестве и только перед церемонией заставила себя собраться с силами. Рядом с ней, высоко подняв орла Двенадцатого легиона, стоял знаменосец.
Приблизившись к орлу, я ощутил, как у меня зашевелились волосы. Золотая фигура излучала силу Юпитера. Воздух вокруг трещал от напряжения.
– Аполлон, – официальным тоном обратилась ко мне Рейна, ее глаза напоминали пустые колодцы. – Ты готов?
– К… – Вопрос застрял у меня в горле.
Все выжидающе смотрели на меня. Хотят, чтобы я снова спел?
Нет. Ну конечно, нет. В легионе не было верховного жреца, на латыни его называли «понтифекс максимус». Их бывший авгур Октавиан погиб в битве против Геи. (О чем мне трудно сожалеть, но это совсем другая история.) На этот пост следовало назначить Джейсона, но сегодня он был нашим почетным гостем. А это означало, что я, бывший бог, сейчас здесь высший представитель духовной власти. И должен провести похоронный обряд.
Для римлян соблюдение правил было законом. И мой отказ восприняли бы как дурное предзнаменование. К тому же это был мой долг перед Джейсоном, даже если выполнять этот долг приходится нелепому Лестеру Пападопулосу.
Я постарался вспомнить, как следует обратиться к римлянам.
Братья и сестры? Нет.
Чем отличается эта ночь от всех?[20 - Слова из песни «Ма ништана», которую принято исполнять в начале пасхального седера.] Нет.
Ага.
– Идемте, друзья, – сказал я. – Сопроводим нашего брата на последний пир.
Похоже, я все сделал правильно. По крайней мере никто не возмутился. Я повернулся и пошел к выходу из крепости, и весь легион в зловещей тишине последовал за мной.
По пути к Храмовой горе меня несколько раз охватывала паника. Что, если я веду их не туда?! Что, если в итоге мы окажемся где-нибудь на парковке супермаркета «Сэйфуэй» в Окленде?!
За моим плечом маячил золотой орел Двенадцатого легиона, посылая в воздух разряды, отчего вокруг пахло озоном. В исходящих от него гуле и треске мне слышался голос Юпитера, он будто звучал на коротких радиоволнах: «ТЫ ПРОВИНИЛСЯ. ТВОЕ НАКАЗАНЬЕ».
В январе, когда я был низвергнут на Землю, эти слова показались мне ужасно несправедливыми. Но теперь, провожая Джейсона Грейса к месту его упокоения, я и сам так считал. Столько всего случилось по моей вине. Столько всего уже не вернуть.
Джейсон взял с меня обещание: «Что бы ни случилось, когда вернешься на Олимп и снова станешь богом, помни. Помни, что значит быть человеком».
Я намеревался сдержать его – если, конечно, выживу. Но пока почтить память Джейсона я должен был по-другому: защитить Лагерь Юпитера, одержать победу над Триумвиратом и, по версии Эллы, спуститься в гробницу ожившего царя-мертвеца.
Слова Эллы грохотали у меня в голове: «Дикая кошка, круженье огней. Могила Тарквиния, яркость коней. Дверь откройте пошире – два, пятьдесят четыре».
Это было слишком абсурдно даже для пророчества.
Кумская Сивилла всегда много болтала, но речи ее были слишком туманны. И она не терпела редактуры. Она написала целых девять томов Сивиллиных книг. Нет, правда, ну кто пишет цикл из девяти книг?! Между нами, я убедился в своей правоте, когда ей не удалось продать их римлянам в первоначальном виде и пришлось сокращать текст до трилогии. Остальные шесть томов отправились прямиком в огонь, когда…
Я застыл на месте.
Позади раздался шум – процессия остановилась.
– Аполлон? – прошептала Рейна.
Мне нельзя было останавливаться. Я вел погребальную церемонию Джейсона. Мне нельзя было упасть, сжаться в комок и рыдать. Нет-нет, определенно нет. Но Юпитеровы треники – почему важные вещи всегда всплывают в моей памяти в самый неподходящий момент?!
Естественно, Тарквиний был связан с Сивиллиными книгами. Естественно, что он именно теперь решил заявить о себе и отправить армию нежити штурмовать Лагерь Юпитера. А Кумская Сивилла… Возможно ли…
– Аполлон? – настойчивее повторила Рейна.
– Все хорошо, – солгал я.
Проблемы нужно решать постепенно. Джейсон Грейс заслужил, чтобы я посвятил все свое внимание ему. Я успокоил кипящие мысли и снова пошел вперед.
Дойдя до Храмовой горы, я сразу понял, куда направиться дальше. Рядом с храмом Юпитера была возведена сложная деревянная конструкция – погребальный костер. По углам конструкции стояли почетные стражи с горящими факелами в руках. Гроб Джейсона будет сожжен в тени храма нашего отца. В этом чувствовалась горькая закономерность.
Когорты легиона выстроились полукругом перед костром, лары в их рядах сияли как свечи на именинном торте. Пятая когорта сняла гроб Джейсона с повозки и перенесла его на платформу. Ганнибала увели вместе с пустой повозкой.
За спинами легионеров, на самом краю освещенного факелами пространства, кружили духи воздуха – ауры, – расставляя складные столы и застилая их черными скатертями. Некоторые несли кувшины, стопки тарелок и корзинки с едой. Римские похороны никогда не обходятся без прощальной трапезы в память усопшего. По римскому обычаю, только тогда, когда скорбящие вместе отведают пищи, дух Джейсона сможет беспрепятственно отправиться в Подземный мир, не рискуя разделить унизительную участь неупокоенных призраков или зомби.
Пока легионеры строились, Рейна и Фрэнк присоединились ко мне у костра.
