Ромео и Джульетта. Девочка для мажора
Лили Рокс
Начало 2000-х. В одном из роддомов уличная певица рожает близнецов: мальчика и девочку. Она умирает в родах, об отце детей ничего неизвестно, других родственников у женщины нет. В соседней палате женщина рожает мертвого мальчика, и богатый муж несчастной платит медперсоналу, чтобы те подменили детей. Мальчик попадает в богатую семью, девочка оказывается в детском доме. Спустя 18 лет. Девушка выходит из детского дома и повторяя судьбу матери, становится уличной певицей. У нее сложный характер: дерзкая, привыкшая к постоянной борьбе за место под солнцем и обиженная на весь мир. Он молодой мажор, воспитанный богатыми родителями, не знает нужды и получает от жизни все, что пожелает.
Тайна рождения
Сентябрь, 1997 год
К роддому на большой скорости подъезжает карета скорой помощи. Из неё санитары выносят женщину на носилках и, с трудом поднимаясь по ступенькам крыльца, заносят её в здание роддома.
– Моя гитара! – кричит в беспамятстве несчастная, и её крик прерывается громким стоном. – Она осталась в машине, отдайте мне её!
– Зачем она тебе сейчас? Будешь петь серенаду между схватками? – с усмешкой спрашивает один из санитаров, тяжело дыша.
Женщина снова стонет, впиваясь руками в края носилок:
– Это моё единственное средство для заработка! Чем я буду кормить ребёнка?
– Чёрт, Валера, давай по-быстрому принесём её в палату, а потом сгоняй, пожалуйста, за этой проклятой гитарой в машину, – раздосадовано говорит первый санитар, профессионально огибая углы больничного коридора.
– Далась она ей, – отвечает Валера, но глядя в полные слёз глаза пациентки, кивает, – Ладно, сгоняю.
Санитары подносят носилки к сестринскому посту и первый санитар, имя которого неизвестно, весело говорит:
– Девчули, принимайте пациентку. Угораздило её начать рожать за двадцать минут до конца нашего дежурства.
– Что там у неё? Раскрытие какое? – равнодушно спрашивает медсестра, откусывая яблоко. Бегло взглянув, она отводит взгляд, продолжая сидеть, как ни в чём не бывало, читая журнал и явно давая понять, что работа её мало интересует. И какая-то там роженица, решившая рожать именно сейчас, ни в коем случае не должна нарушить планы медсестры.
– Пятнадцать минут назад было около семи, – отвечает Валера, – Ну так что, принимаете или нет? В третьем от неё отказались, родовые переполнены.
Медсестра по имени Лера, а, точнее, Валерия (так было указано на бейджике), лениво отложила журнал и встала из-за стойки, чтобы самой удостовериться в присутствии роженицы. Хотя ту итак было отлично слышно, она стонала и кряхтела на весь коридор.
– Цыганка что ли? – с пренебрежением протянула Лера, глядя на спутавшиеся и прилипшие к лицу чёрные волосы пациентки, её странное облачение и необычную обувь.
– Вроде, нет, – отвечает первый санитар, – Певичка, возле перехода на гитаре бренчала, пока ей бомжи скорую не вызвали. До последнего терпела.
– Дура, – таков вердикт Леры, – Несите её в пятую родовую, сейчас поищу свободного врача. Сегодня у нас затишье, только две родовые заняты.
Санитары со вздохом облегчения тащат носилки с уличной певичкой в пятую родовую, там сваливают её на кровать и уходят.
– Валер, ты иди за гитарой, а я документы на неё заполню, – говорит первый санитар. Видимо, он старший среди них двоих.
Глядя на роженицу, он замечает начало кровотечения, а это уже плохой признак.
– Ты кого ждёшь, пацана или девку? – спрашивает он у стонущей женщины.
– Понятия не имею, – отвечает она, сцепив зубы, – Ни разу не ходила к врачу.
– Офигеть, – протягивает санитар и говорит об этом врачу, вошедшему в палату в сопровождении Леры.
Врач цокает языком и качает головой, что означает, что случай тяжёлый.
– Документы у неё хоть есть? – спрашивает Лера.
– Только паспорт, в сумке нашли.
Санитар разводит руками и показывает на грязную тряпичную сумку, сшитую из разноцветных лоскутков, и валяющуюся рядом с кроватью.
Лера с отвращением смотрит на это произведение искусства, потом с брезгливостью переводит взгляд на пациентку:
– И как такие залетать умудряются? Ни мозгов, ни денег, а плодятся, как кролики.
– Валерия, – строго перебивает её врач, который уже начал осмотр пациентки, – Попрошу своё мнение держать при себе.
– А что, Дмитрий Александрович, я не права? Тётки по многу лет забеременеть не могут, а эта даже врачу ни разу не показалась.
– Валерия, организуй доставку аппарата УЗИ в палату, будем смотреть, что там у неё.
Лера с явным неудовольствием на лице выходит из палаты: она уверена в своей правоте и не согласна с тем, что её мнение не стоит учитывать. Ещё как стоит! К её мнению прислушиваются все в отделении, особенно лица мужского пола и особенно, когда она им улыбается.
В палату забегает Валера, неся в руках грязную, обклеенную разноцветными стикерами гитару.
– Что за рассадник инфекций? – недовольно спрашивает его Дмитрий Александрович.
– Это личные вещи роженицы, расставаться с которыми она категорически не согласна, – тяжело дыша, отвечает Валерий.
– Ром, поехали, смена закончена, водитель нервничает, – обращается Валерий к старшему санитару.
Тот нехотя выходит из палаты, бросая прощальный взгляд на роженицу в муках, она уже не издаёт никаких громких звуков, только кряхтит и часто дышит. Её губы побелели, а на простыни растекается большое кровавое пятно.
Через несколько минут в палату закатывают аппарат УЗИ. Его везёт местный специалист, у которого рабочий день тоже подходит к концу, и ему, кровь из носа, надо быть дома к восьми, потому что в гости приехала тёща. Лера вышагивает рядом с ним походкой от бедра, считая себя весьма важной и незаменимой в родильном отделении.
Через пять минут становится понятно, что роженица явно непростая. Дмитрий Александрович внимательно изучает содержимое её живота и снова качает головой:
– Елы-палы, там же двое, причём оба вниз ногами болтаются. Валерия, срочно вызывай хирургов, надо кесарить, иначе она загнётся.
Лера снова с недовольным видом покидает родовую. Она терпеть не может дежурство в паре с Дмитрием Александровичем. Этот Власов, такой весь из себя правильный, по её мнению, уже должен идти на пенсию, освободив место для более перспективных молодых врачей, которых будет интересовать мнение Валерии Киреевой.
И поэтому к хирургу она спустится только минут через пятнадцать, когда навестит всех рожениц в соседних палатах, ведь это входит в её обязанности, а вот исполнение пожеланий отдельного врача – только по необходимости.
Лера заходит в соседнюю родовую, там роженица мучается уже почти сутки, рядом с ней обеспокоенный супруг, который не ест и не спит битые сутки подряд. К пациентам платных палат у Леры Киреевой особое отношение. От них частенько перепадают так называемые “чаевые” за какие-нибудь дополнительные услуги, или просто даже за лишнее посещение, чтобы узнать состояние здоровья.
“Эти не скупятся, и после рождения всегда хорошо благодарят, а от некоторых, даже коробку конфет не дождёшься!” – мужчина ей показался слишком усталым и она невольно завидует его жене, рядом с которой он проводит столько времени.
– Вам бы отдохнуть, – с улыбкой говорит ему Лера, но тот выглядит обеспокоенным и словно не реагирует на её заботу.
Он ничего не отвечает, крепко сжимая руку жены. Та мучается в схватках почти сутки, но наотрез отказывается от операции, по её мнению, всё должно быть естественно и не противоречить воле господней. Врачи уже отчаялись её уговаривать, поэтому ждут, когда та окончательно отключится, чтобы прокесарить её с согласия несчастного супруга.
Лера возвращается на пост и только после этого звонит в операционную, чтобы предупредить о том, что к ним спустят роженицу с двойней, да ещё и с ножным предлежанием.
Хирургия чертыхается, но ждёт пациентку. Им бы посидеть вечерок за коньячком и разговорами, а тут снова работа.
Через сорок минут беременную двойней гитаристку из перехода оперируют и извлекают из её несчастного тела двоих здоровых детей: мальчика и девочку. Оба громко кричат и размахивают руками, но новоиспечённая мать их не видит, она под действием наркоза.
Детей отвозят в неонатальное отделение и ждут, когда мамаша очнется: ведь её ждут двое детей и потрёпанная гитара в углу родовой палаты номер пять.
В это время Лера снова навещает клиентов из платной палаты: там, несмотря на сознание роженицы, врач настаивает на проведении кесарева сечения:
– Поймите, иначе вы рискуете потерять ребёнка.
Но женщина отрицательно мотает головой, мол, нет, рожу сама или как Бог решит.
Её муж уже даже не реагирует на её слова, он просто надеется на врачей и на то, что те спасут и жену, и сына.
Спустя несколько часов, когда она уже без сознания, из её тела извлекают наконец-таки, исстрадавшегося в утробе матери ребёнка: мальчик весом в четыре килограмма и двести граммов мёртв, не издает ни звука. Его, синего и холодного, хотели унести куда-то, но мужчина настоял, чтобы малыша дали ему подержать.
Обычно в больнице не практикуется нечто подобное, но Вип-клиенты всегда в приоритете, кормильцы и благодетели.
Мёртвого куклёнка передают в руки отчаявшегося от горя отца. Тот роняет слёзы, осознавая свою вину за то, что не настоял и не отправил жену на операцию раньше, пока всё можно было изменить.
Лера смотрит на него с глубоким сожалением и пытается поддержать:
– Не переживайте, у вас ещё будут дети, обязательно! У таких родителей, как вы, не может не быть детишек. Вот, например, совсем несправедливо, что по соседству с вами какая-то оборванка из перехода родила двойню, здоровую двойню, хотя даже ни разу к врачу не ходила. Вот ваша жена, наверняка, регулярно навещала врача? И вы заранее знали о том, что у вас будет мальчик?
Мужчина молча кивнул, глядя на кукольное лицо своего мёртвого сына.
Внезапно в коридоре послышался женский голос, зовущий её. Лера подскакивает, услышав своё имя и, улыбнувшись сочувствующей улыбкой несчастному отцу, выбегает из палаты.
– Чего? – недовольным голосом спрашивает она у младшей медсестры, уведшей её из общества этого приятного мужчины, который так сейчас нуждается в поддержке и на шее у которого висит такая толстая золотая цепь.
– Представляешь, сейчас позвонили из хирургии, певичка умерла при родах.
Сначала на Леру это не производит особого впечатления: ну умерла и умерла, всякое бывает. Тем более, она не следила за здоровьем и вела бог знает какой образ жизни, работая в переходах и собирая милостыню на хлеб.
– А ведь родила двух здоровых ребятишек, пацана и девку, и вес хороший и никаких патологий. Что теперь с этими бедняжками будет?
– А где сейчас дети? – как бы между прочим спрашивает Лера.
– Их унесли в неонатальное отделение, сейчас будут решать, что делать с мамашей и детьми. Ну, верней, с трупом мамаши.
Лера напрягается, в её голове проносится сотня мыслей, одна из которых крепко цепляется: помочь богатому несчастному отцу!
Лера бежит в неонатальное отделение, в котором работает её любовник, он же главный врач этого отделения.
Сейчас он находится у себя в кабинете, у медсестер пересменка. Лера забегает в комнатку, где лежат новорожденные дети и находит кувез, в котором лежит сын умершей певички.
На табличке так и написано: “имя матери неизвестно”. Никто не догадался залезть в её грязную сумку в поисках паспорта. Лера, озираясь по сторонам, берёт спящего мальчика на руки и осторожно, стараясь не шуметь, пробирается к лифту и поднимается на нём в родовое отделение этажом выше. Ей нельзя никому попадаться на глаза, иначе весь её план погорит.
Она высматривает в коридоре посторонних, но сейчас удачное время: пересменка во всех отделениях, главврачи собирают медсестёр и проводят с ними ликбез. Конечно, Дмитрий Александрович потом будет возмущаться тому, что Леры не было, но она, как всегда, найдёт массу причин своего отсутствия.
Лера распахивает дверь палаты, в которой всё в той же позе с мёртвым ребёнком на руках сидит молодой отец. Сперва он словно не замечает вошедшую месестру, но затем он поднимает на Леру равнодушный взгляд и уже через несколько секунд его взгляд полностью меняется. Он замечает в её руках крошечный свёрток.
Ребёнок в её руках крепко спит, и она спокойно подходит к мужчине, предварительно закрыв дверь палаты изнутри. Жена, ещё не знающая о том, что она потеряла сына, спит.
– Как вас зовут? – спрашивает Лера, её голос мягкий и сладкий как мёд.
– Иван. Что у вас в руках?
– Это ребёнок. Он родился несколько часов назад, его мать умерла при родах, и он остался круглой сиротой. А вы можете дать ему возможность полноценной жизни. Это абсолютно здоровый мальчик, которому ваша жена и вы сможете стать лучшими родителями. И вашей супруге не будет так больно от мысли о потере сына.
Несколько секунд мужчина продолжает сидеть в трансе, а затем в его глазах читается смятение.
– Вы предлагаете мне поменять детей? – его голос звучит неуверенно, но в глазах Лера замечает проблески воскресающей надежды.
– Я предлагаю вам стать отцом живого ребёнка.
Иван оборачивается и с опаской смотрит на спящую жену: она спит, она ещё не знает о том, что её родной сын мёртв, а в руках медсестры малыш, который может стать спасением для его любимой женщины.
Он кладёт мёртвого сына в люльку и берёт из рук медсестры живого малыша. Он сладко спит, у него такие маленькие ручки, носик, а губы так похожи на губы его жены, когда она злится, они всегда также плотно сжаты. Боже, какой он тёплый и как пахнет чем-то особенным. Иван понимает, что уже не вернёт медсестре этого малыша.
