Я вспомнила приятную женщину, одно слово – домашнего вида, хотя рядом с Роуз, наверное, любая нормальная женщина с планеты Земля, а не со страниц «Cosmopolitan», будет выглядеть именно так. Чуть полноватая в бедрах, крепкая грудь, серый пиджак простого покроя.
– А почему ему звонит секретарь в праздники?
– Может, что-то срочное? – предположил Алекс.
Не сговариваясь, мы оба притихли и навострили уши. Слов было не разобрать, но тон Джейка не оставлял сомнений – о работе так не воркуют.
Мы обменялись многозначительными взглядами.
– А давно она на него работает?
– «Давно» по шкале Джейка или обычных людей? – уточнил Алекс. – Потому что я работаю с Эдвардом уже шесть лет и это мало. А она работает на Джейка уже три, но для него это прямо-таки вечность.
На кухню вернулся Джейк, и мы замолчали.
– А где мисс недотрога?
– Ушла переодеваться.
– Ну да, два чемодана одежды ведь надо выгулять.
Джейк с тяжелым вздохом опустился на стул и стянул с тарелки Алекса бекон.
– Кажется, зря я ее сюда притащил, – вдруг признался он.
– Только не давай ей отворот-поворот прямо сейчас.
– Ладно, – быстро согласился он, – но не проси меня ждать до Нового года. Кстати, у вас какие планы?
– Как обычно, – равнодушно отозвался Алекс.
Я аж подпрыгнула. «Как обычно» – означало лучшую вечеринку года в Голливуде. Там были все. Звезды уходили в отрыв. И никаких папарацци.
Эта новогодняя вечеринка загодя наводила на меня ужас, особенно если учесть, что там будет полно женщин типа Роуз.
Но ладно, я дала себе слово не думать об этом в дни Рождества.
– Так, ребята, а теперь серьезно. Как лечащий врач, хочу уточнить – вы же не забыли про контрацептивы?
– Джейк! – это Алекс.
Чувствуется по голосу, что ему впервые стыдно за то, что младший брат имеет полное право его отчитать.
– Забыли, – это я примирительным тоном.
Джейк мигом из сорванца-ловеласа превращается в серьезного профессионала.
– Потом не жалуйтесь. Ирэн, будешь свой кофе?
– Не-а, твой брат взбодрил меня лучше любого кофе. Так что бери, если хочешь.
Джейк посмотрел на меня долгим взглядом и глотнул из кружки.
***
За рулем сидел Джейк, потому что наш лимузин уехал вместе с Абрахамом и он заберет нас только завтра. Вперед сидела молчаливая и неприступная, как Снежная Королева, Роуз в такой же белой дубленке с оторочкой мехом. На светлых кудрях покоилась аккуратная вязанная шапочка.
Я была в сапогах, джинсах и пуховике, который рядовые земляне, обычно, покупают с наступлением зимы, в отличие от не мерзнущих моделей. Алекс надел кепку и капюшон сверху, но половину лица скрывал еще и шарф, который ему повязала вовремя вернувшаяся от соседей мама.
– Не советую надевать солнечные очки при минус двух, сразу примут за звезду. Ну, или маньяка в федеральном розыске, – сказал Джейк.
Так что очки он надевать не стал. К тому же стемнело, а небо не определилось и сыпало на землю то ли снег, то ли дождь. Лучшая погодка для прогулок.
Ярмарка, к моему удивлению, действительно располагалась под открытым небом. Даже в такую погоду. Только троих американцев рядом со мной это ни капельки не удивило. Я решила не делиться с ними мыслями, что, наверное, там просто никого не будет, кроме нас, и хорошо, что ничего такого не сказала.
Народу была тьма-тьмущая. Дети всех возрастов, даже собаки всех пород, – словом, целые семьи.
Шел дождь, но грязи, слякоти, засасывающей сапоги, нигде не было. Сверкали гирлянды, горели фонари, переливались фонарики и мерцали рекламные вывески, и в свете этой иллюминации капли подтаявшего снега выглядели особенно сказочно. Они блестели на козырьках и остроконечных крышах, а люди ходили словно присыпанные алмазной крошкой.
Обалденно пахло выпечкой, горячим вином, дымом углей и мясом. Звучала рождественская музыка.
Мы прошлись вдоль еды и брали разного на пробу – обжигающе горячие мясные пироги, несколько видов сыра на гриле, конечно, самые разные бургеры и хотдоги, пончики, маффины, кексы всех размеров и в каких угодно вариантах.
Потом дошли до орехов и шоколада, и там я трижды пожалела о каждом съеденном пончике до этого. Так что мы набрали орехов с собой, и отправились на аттракционы.
Я ела кешью в шоколадке, Алекс выбрал какой-то огромный круглый орех с карамелью и часть тоже с шоколадом. Он скормил мне один шарик, и я не распробовала вкуса, пока мы стояли в очереди в комнату страха.
Я потянулась за еще одним орехом.
– Как ты сказал они называются?
– Макадамия. Никогда не слышала?
Я покачала головой, наслаждаясь сладким ореховым вкусом с солеными нотками карамели.
Когда подошла наша очередь и мы заняли места в вагонетках, орехи я распробовала так, что за уши было не оттащить. Свои кешью я отдала Джейку после того, как он разделался со своим скучным арахисом в шоколаде.
Я честно, не знаю, в какой момент вышло так, что вместо орехов в моем рту оказались пальцы Алекса. Орехи, видимо, закончились, а пальцы у Алекса-то остались. Они были солено-сладкими на вкус, когда он провел пальцем по моей губе, а я втянула его в рот. Вагонетка как раз тронулась, мы въехали в кромешную тьму, которая тут же разорвалась яркими вспышками кровавых оттенков. Откуда-то неожиданно выскакивали скелеты, кто-то искренне верещал перед нами от страха.
А я только облизывала его указательный и средний палец, которыми он держал орехи, а сам Алекс не мог отвести взгляда. Потом он прошептал, что надо добавить макадамию к списку продуктов для прелюдии, чтобы клубничному джему и «Нутелле» не было скучно.
Пуховик я расстегнула еще когда мы только сели в вагонетку, внутри аттракциона так безбожно топили, что было тепло даже вокруг него.
Распаленная темнотой, теснотой и близостью, я потянулась к его губам. Он ответил с жаром, запуская руку мне под свитер. Поддел чашечки лифа, провел пальцами по соскам.
А с потолка сыпались не то пауки, не то тараканы. Сбоку заработал вентилятор, выскочила мумия и впереди снова кто-то истошно завопил, и снова стало темно.
Мы целовались так горячо, как подростки на заднем ряду кинотеатра, когда, наконец, можно, а других возможностей нет.
А потом вдруг стало невыносимо ярко, как если бы в комнату, где мы извивались на кровати, вдруг кто-то вошел и включил верхний свет.
Аттракцион кончился, и вагонетки вернулись на старт.
Джейк обернулся к нам, захлебываясь, стал хохотать над тем, как испугалась Роуз мумии – это она верещала перед нами.
– А этот как его… видели? Тот в шрамах!
Я покачала головой, оправляя одежду, мы переглянулись с Алексом заговорщицки, и Джейк закатил глаза:
– Да ладно! Прямо тут, что ли? Неугомонные.
Потом было Колесо Обозрения, американские горки, на которые я посмотрела издали и только от этого едва не блеванула. Сотрясение сыграло мне на руку и меня оставили внизу. Матч на аэрохоккее, в котором Алекс продул Джейку, потому что тот захотел играть на спор и обменяться девушками на игру. Он попросил меня встать рядом с собой, а Роуз – рядом с Алексом, и сказал, что так Алексу ни за что не выиграть из-за ревности.
Они одинаково хорошо играли, но в разгар игры Джейк притянул меня за талию к себе, и Алекс тут же пропустил гол.
Потом Алекс повторил тоже самое с Роуз, а Джейк что-то прошептал мне на ухо, и я рассмеялась. Еще один гол в пользу ревности.
Потом они стреляли в тире за право обладать огромным медведем из розового плюша, но оба оказались теми еще мазилами, так что промахнулись, а пыльный розовый медведь остался ждать более меткого снайпера.
Алекс с Джейком встречали многих друзей детства, из средних и старших классов. Эти люди, похоже, уже не раз и не два брали у Алекса автографы и, в целом, уже свыклись с мыслью, что учились со звездой. А может просто не были его фанатами. Такие люди тоже бывают. Правда-правда.
Алекс всем представлял меня, как его невесту, и на Роуз к концу вечера лица не было. Зато я перезнакомилась с кучей народу, среди жен одноклассников Алекса нашлись даже одна россиянка и одна латышка. Две переехали из России в далеком детстве и говорили на русском с жутким акцентом. Так что я даже поговорила на русском в тот вечер.
На вопрос: «Где же вы познакомились?» я всегда отвечала: «На съемках».
Потому что Джейку, например, Алекс сказал правду.
– В шкафу?! – изумился тот.
После Джейк иногда спрашивал меня, не скучаю ли я по Нарнии. И как там дела у льва Аслана.
Напоследок мы вышли к деревянной набережной, тянущейся вдоль мрачного зимнего океана. Пахнуло солью и холодом. Он дышал там мощью и древностью, а мы ели мороженое в рожках и иногда останавливались возле жаровен, в которых пылали высокое пламя. Бродили музыканты с гитарами и барабанами, где-то вдали пел рождественский хор.
Мы прошли ее всю и добрались до конца набережной, где было меньше света, тише голоса и рычали моторы больших семейных автомобилей, под завязку заполненных уставшими детьми и собаками.
Ни звезд, ни луны не было. Джейк с Роуз плелись где-то позади нас, а Алекс шел вперед, не зная усталости и не чувствуя холода.
– Я как будто сбежал из тюрьмы, – сказал он тихо.
Да, это сильно отличалось от его перебежек по Нью-Йорку на мотоцикле и шлеме, лишь бы не узнали, и передвижениям в затонированной машине с водителем по ЛА. Я снова вспомнила его слова о том, что звезды всего лишь люди, но любовь фанатов всего мира лишает их самых обычных радостей. Это ни хорошо и ни плохо, это цена успеха.
Я крепче переплела наши с ним пальцы, и мы, дойдя до ограждения, повернули обратно. Мы вернулись к Джейку и Роуз, как раз когда Джейк врезал ногой по какому-то игровому аппарату. Единственному стоящему на отшибе вдали от всех.
«Предсказательная машина Абдаллы», гласили изящные буквы, написанные на восточный манер. Ниже вращались глаза на выкате, но лампочки коротило, и Абдалла с красной чалмой на голове иногда засыпал, погружаясь во тьму. А потом снова вспыхивал, вращал глазами и открывал рот на экране.
Под этим прямо-таки скажем страшной физиономией вращались цилиндры, напоминающие емкости из «Киндер Сюрприза». Вот одна такая и застряла в проеме, откуда они должны были выпадать. Видимо, в очередной раз, когда коротнуло электропитание.
– Давай я брошу еще одну монетку, и вашу записку выбьет, – сказал Алекс.
И действительно, стоило ему забросить пять центов, предсказание выпрыгнуло прямо в руки Джейку, а Абдалла снова потух и на этот раз уже не воскрес.
Джейк вручил «Киндер» Роуз.
– Открывай! Сама же хотела.
Роуз открыла и прочитала:
– «Известия неприятные скрыты и лишь ждут своего часа».
Она с чувством отшвырнула предсказание и зло посмотрела на Джейка.
– Что? – возмутился тот. – Это же чертов Абдалла, а не я.
– Не делай из меня дуру. Между нами все кончено, – прошипела Роуз и пошла в одиночестве в сторону парковки.
Тут Абдалла ожил, замигали лампочки, и что-то упало на деревянные доски и покатилось по ним со стуком.
– Лови! – первым отреагировал Джейк. – Это ваше.
– Да пошло оно нахрен, – не сдержалась я, но Джейк уже словил цилиндр и протянул мне.
– Открывай.
– Не-а, – сказала я и спрятала его в карман.
– Это же просто шутка, – сказал Джейк. – Просто какая-то неудачная.
– Поехали? – спросил Алекс, глядя в спину Роуз.
– Ага, – отозвался Джейк.
– Дай ключи, я поведу.
Джейк смерил брата с головы до ног и сказал с серьезным видом, на манер мастера Йоды и ярмарочного предсказателя Абдаллы:
– Лежит в бардачке то что ты ищешь, юный падаван.
Мы высадили у дома родителей Джейка и Роуз, не проронившей ни слова, и Алекс поехал дальше по притихшим улочкам пригорода, где каждый дом был настоящим искусством в оформлении гирляндами. Я смотрела на них, разинув рот и припав к стеклу.
Алекс ездил одному ему ведомыми кругами, наверное, по памятным местам детства или просто воскрешал какие-то события из прошлого в голове. Может быть, просто думал о чем-то. Или не хотел, чтобы этот вечер кончался той сценой на пристани.
Я не задавала ему вопросов, просто смотрела в окно, наслаждаясь тишиной, сытостью и теплом. Не сразу, но как только я согрелась, то расстегнула верхнюю одежду и сбросила ее на заднее сидение. Потом стянула сапоги и с наслаждением подтянула ноги к подбородку.
Через какое-то время машина остановилась.
Алекс заехал в какие-то дебри, фары высвечивали в темноте снежинки, в которые, наконец, превратились капли дождя. Впереди вроде была поляна… или какое-то свободное от деревьев пространство, так точно. Большего было не разглядеть. Деревья темнели вдали.
– Тут я лишился девственности.
