– Я получу солнечный удар, если мы будем болтаться здесь и дальше, – пожаловалась Коко. – Солнце заставляет меня нервничать. Находиться так долго в одном месте – не для меня.
Данте мог это понять. Он едва знал кого-то еще, кто так плохо умел сливаться со своим окружением. Все было бы проще, если бы они действительно были невидимыми. Но, увы, не были. И меньше всего – Коко.
– Исчезни, Коко, – сказал он.
– Я останусь до тех пор, пока ты не придешь в себя, – сказала она. – Опасно вступать в личный контакт с людьми.
Коко не ошибалась. Ему не хватало опыта личного общения с людьми, выросшими за пределами Невидимого города. В их мире существовали простые и четкие правила, предписания и наставления. Здесь, снаружи, все казалось куда более беспорядочным.
– Может быть, я совсем не хочу с ней разговаривать, – сказал Данте.
– «Прямой, долгосрочной связи с людьми следует избегать при любых обстоятельствах», – процитировала Коко «Руководство для невидимок», стандартное хрестоматийное произведение, которое они все изучали. – «Люди – это носители смертельных вирусов, называемых чувствами. Инфекции приводят к необратимым проблемам со здоровьем и, в худшем случае, могут оказаться фатальными».
– У меня к ней вопросы, а не чувства, – отмахнулся Данте.
– Ты не помнишь, что случилось с Реей? – напирала Коко, стараясь как можно тише произносить запретное имя. – Нелогичность заразительна.
– У меня все в порядке, – сказал Данте.
– Рея тоже так считала, – сказала Коко. – И вот в один день она исчезла из Невидимого города. Я не хочу, чтобы ты стал отступником.
Вот и оно, то самое слово. Они оба испугались, когда поняли, что поставлено на карту.
Их разговор звучал в пустующем зале для собраний. Инес показывала нескольким пожилым сотрудникам запись, которую сделала Коко.
Трансляция прекратилась. Никто не осмелился ничего сказать. Ужас отражался на их лицах.
– Нужно сообщить Хранительнице времени, – сказал пожилой мужчина.
– Подождем, – решила Инес. – Не стоит бередить ее старые раны. Кто знает, может быть, девушка узнает что-нибудь.
14
Первый раз
– Это не может быть правдой, оно должно быть здесь, как же можно быть таким тупым, – доносился из глубин архива голос Расмуса.
Бобби и Лина обменялись беспокойными взглядами. На заднем плане непрерывно скользили стеллажи. Скрипучий голос Расмуса эхом разносился по коридорам. Журналист вел яростный разговор с самим собой, показывая, что он и сам себя не очень хорошо чувствует.
– С каких пор ты знаешь отца Йонаса? – прошептала Бобби.
Лина недоуменно пожала плечами:
– Он знает меня. Это совсем другое.
– Возможно, люди правы, что он сумасшедший, – сказала Бобби. – Вот почему Йонас ни разу его ни с кем не знакомил.
Что ответил Йонас на вопрос о характерных чертах в его семье? Расмус исчез в архивном хранилище, не задав ни единого вопроса. Почему он сделал вид, что знает Лину с детских лет? В нетерпении она вместе с Бобби ждала результата его путешествия по прошлому. Спустя вечность Расмус пробрался назад с торжествующим смехом и протянул большую папку газет.
– Тогда я еще был волонтером. Я считал, что местные репортажи – первый шаг к большой журналистской карьере. Я обещал жене прокатиться на санках с Йонасом. Ночная прогулка по Айхбергу – это было тогда очень популярно. А потом пришло уведомление.
Расмус положил на стол связку газет, обернутую картоном. На мгновение девушек окутало облако пыли. Когда дымка рассеялась, перед их глазами появились даты. 30.12.2006–15.01.2007.
Он открыл папку. «Наступает 2007 год! «Утро» желает миру любви, счастья, здоровья, успеха и мира», – гласил заголовок последнего номера того года. Но его это не заинтересовало. Расмус продолжал листать в поиске газеты, датируемой вторым января, которая содержала новогодние репортажи. Газета вышла с заголовком «Счастливого пути» и фотографией Айхберга. Четверка резво мчалась вниз на санках по залитому прожекторами склону, а на заднем плане вспыхивал новогодний фейерверк. Репортаж был датирован 31.12.2006.
Лина вздрогнула. С тех пор как она нашла таинственные часы, в ее жизни происходили самые странные вещи. Откуда Расмус знал, что именно привело ее в архив?
– Первый раз не забывается, – объяснил он. – Первая любовь, первая работа, первая служба в полицейском патруле. Я был первым и единственным журналистом на старом таможенном мосту.
Лина застыла в шоке. Ее ноги стали ватными. Полицейский патруль? Таможенный мост? О чем он говорит? Она не осмелилась перевернуть первую страницу с безобидной фотографией зимнего веселья. Возможно, правда напоминала ей эффект бледной поганки: банального прикосновения хватило бы, чтобы кого-нибудь отравить.
– Давай ты, – прошептала она Бобби.
Бобби листала страницы с событиями новогодней ночи 2006 года. Помимо ночного катания на санках по Айхбергу «Утро» сообщало о набеге на заправочную станцию, о группе сумасшедших, готовившихся к прибытию инопланетян, о борьбе Тони за сохранение закусочной в порту и об одной помолвке под Новый год.
– Твоя тетя, – восторженно воскликнула Бобби.
«Она сказала «да», – гласил радостный заголовок в сводке новостей. Среди них знакомая фотография Сони и красавца Хьюго. Ровно в полночь Хьюго опустился на колени перед самодельными граффити в порту.
– Полицейский патруль. Расмус что-то говорил о полиции, – сказала Лина. Во рту у нее пересохло. Ее голос был скорее похож на карканье. Бобби продолжала листать. С каждой страницей, содержащей несущественные местные новости, беспокойство Лины росло.
Внезапно Бобби замерла в шоке.
Взгляд Лины мимолетно скользнул по странице. «Смерть в новогоднюю ночь», – гласил заголовок.
Она догадывалась, о чем здесь может идти речь. «Автокатастрофа» – большей информации от Сони было не добиться. Тетя не сомневалась, что ее решение утаить от Лины все подробности было столь же осознанным, сколь и непоколебимым.
– От воспоминаний после просмотра фотографий ты никогда не отделаешься, – сказала она Лине. – Лучше их вообще не видеть. Невозможно страдать от ударов судьбы, которых не помнишь.
Лина не решалась переступить эту невидимую границу. Она еще раз прочла заголовок. «Смерть в новогоднюю ночь». Голоса в ее голове завертелись: «Ты действительно хочешь знать, что тогда произошло? Что, если Соня права и правда будет мучить тебя всю оставшуюся жизнь? Брось это. Беги, пока еще можешь».
Лина заставила себя присмотреться повнимательнее. «Молодая супружеская пара погибает в аварии на старом таможенном мосту», – было написано в последней строчке. Под ней крупным шрифтом значилось имя журналиста: «Карл Расмус». Зернистая черно-белая фотография изображала момент нелегкого спасения поврежденного автомобиля. В свете временно установленных фар виднелся темный «Гольф», словно выбравшийся из-под автомобильной дробилки. Справа маячили пожарные. Светоотражающие полоски на их тяжелых форменных куртках светились в ночи. Недоумение отражалось на их лицах. Ночная съемка отдавала звенящим холодом. В конусе установленного аварийного освещения плясали толстые снежинки. Деревья стонали под тяжестью свежего снега.
Лина попыталась прочитать сопроводительный текст. Имена ее родителей всплывали и снова расплывались. Буквы вертелись перед глазами, как бешеные танцоры брейк-данса, прежде чем ее глаза наполнились слезами. Ее воображение перевернулось. Она услышала визг тормозов, сильный удар, услышала скрежет стекла, искореженного металла, почувствовала запах бензина. Едкий дым ударил в нос. Она хотела ощутить мороз, проникающий в ее конечности, холодный ветер, снег на коже.
– Возможно, часы остановились во время аварии, – услышала она голос Бобби, доносившийся издалека. – Такое постоянно случается в детективах.
Впечатлений было слишком много. Тайфун чувств, образов и ложных ощущений захлестнул Лину. Она бросилась на улицу. Мимо Расмуса, вернувшегося со стопкой фотографий из архивного хранилища.
– Я нашел еще несколько оригиналов, – сказал он.
Лина оттолкнула его в сторону. Ей нужен был воздух, свет, ей нужно было окружить себя жизнью.
15
Слишком много и даже больше
Все завертелось: образы, голоса, звуки. Обрывки воспоминаний вспыхивали, словно новогодние фейерверки, сияли и тлели, прежде чем у Лины получалось их удержать. Ее голова грозилась лопнуть.
Жизнь Лины была полна трудностей: младшие сестры, мучительная икота, госпожа Айзерманн, Йонас. Но это было неизмеримо хуже: разрозненные фрагменты прошлого, эта карусель мыслей, которая продолжала вращаться, пока Лине не станет плохо.
Пока ее мир рушился, люди на площади Веннингера занимались своими обычными делами. У фонтана суетилась парочка подростков, сотрудники окрестных офисов постепенно покидали свои рабочие места, люди спешили с набитыми сумками к автобусу, туристы фотографировали друг друга перед внушительной фигурой основателя компании, часы на башне мэрии спешили на минуту. Где-то отчаянно плакал ребенок. Этот плач поразил Лину до глубины души. Почему никто не утешал ребенка? Где он был? В ее голове?
Ее взгляд скользнул по необычному юноше, который невозмутимо наблюдал за ней со своего места на скамье. Лицо его было тонко очерчено, а волосы, которые он небрежно откинул назад, были почти белыми. В длинном черном пальто, которое он надел поверх джинсов и белой футболки, он выглядел просто потрясающе. Даже с расстояния Лина заметила, какими особенными были его глаза. Один переливался голубым цветом, другой слегка зеленоватым. Такими крутыми обычно были только рок-звезды или голливудские актеры. Он слегка приподнял руку, словно хотел ее поприветствовать. Она, конечно же, никогда с ним не встречалась. Рядом с ним притаилась девушка. Словно выполняя сложную йогическую асану, она скрутилась под защитным зонтом так, что мелькали только пальцы ног и обувь.
В этом было что-то необычное. Она посмотрела в загадочные глаза юноши, и гроза в голове утихла. Он криво улыбнулся. Время затаило дыхание. Это была крошечная пауза, заезженная пластинка, секундная стрелка на часах, остановившаяся на одно мгновение. Момент длился столько же, сколько и моргание век. В отличие от Йонаса, на которого она всегда реагировала икотой, взгляд этого юноши казался теплым и знакомым. Словно магнит, его глаза притягивали к себе.
Беспокойный сигнал клаксона нарушил приятное чувство. Лина обернулась и узнала Генриетту Альберс, резко затормозившую у тротуара. После сообщения дочери, которой каким-то образом все-таки удалось его отправить в подвале, она немедленно села в машину, чтобы забрать девочек. В конце концов, хотя Бобби предупреждали о том, что будет сильный ливень, вышла она днем из дома без зонта.
Лина обернулась. Но было уже поздно. Скамейка, на которой только что сидел таинственный юноша, была пуста. Только сломанный зонтик, который ветер гонял по асфальту, напоминал о присутствии странного дуэта. Еще до того, как она успела удивиться, входная дверь «Утра» распахнулась и оттуда выскочила Бобби.
Лина почувствовала слабость, когда опустилась на обивку автомобильного сиденья. Надеясь увидеть еще раз того юношу, она оборачивалась снова и снова, пока площадь Веннингера не исчезла из поля ее зрения. Юноша как сквозь землю провалился. Лина почувствовала прилив разочарования. Задумчиво погладила она хронометр на запястье. Он был теплым. Часы ли вызвали эти силы, которые она не способна была контролировать? Она ощутила, как рука Бобби потянулась к ней, и сразу почувствовала себя немного лучше. Другой рукой Бобби украдкой вытащила толстый конверт из-под блузки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=55895580&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
1
Гандбол – командная игра, целью которой является забросить как можно больше мячей в ворота соперника. В отличие от футбола, мяч бросают руками.
2
В Германии, если школьник очень плохо учится или прогуливает уроки, родителям отправляют так называемое голубое письмо.
3
Пятидесятница в Германии – День Святой Троицы, или Пятидесятницы. Название в немецком трансформировалось от греческого «pentecoste» – пятьдесят. Праздник приходится на пятидесятый день после Пасхи.
4
«Миссия невыполнима» – серия из шести фильмов-боевиков, выпущенных с 1996 по 2018 год. В центре сюжета история агента Итана Ханта, вовлеченного в шпионский мир опасностей, предательства и интриг.
5
Кофе-драйв (или рекламный драйв) – здесь имеется в виду организованное дневное путешествие на туристическом автобусе или судне с торговым мероприятием в программе.
6
6 декабря в Германии отмечают день Николая Чудотворца. Накануне праздника принято вешать носки на камин или ставить на подоконник начищенную обувь, чтобы Санта-Николаус положил туда сладости и игрушки.
7
