Бронислава Вонсович "Две стороны отражения"

– Да, раньше не приходилось бывать. По моей специализации здесь нет ничего интересного, а ради удовлетворения любопытства оплачивать портал не хотелось.

– А сами не умеете строить порталы?

– Портальные артефакты делать приходилось, а самому строить порталы… Видите ли, инорита Эспозито, там нужен несколько другой склад ума.

Я удивилась. Собственно, для построения портального артефакта нужно то же самое, что и для построения телепорта: умение быстро произвести расчеты и вписать их в нужную формулу. Правда, в артефакт можно было вкладывать блоками. Возможно, у моего спутника проблема с сосредоточенностью? Но это серьезный порок и для артефактора, вряд ли с такой особенностью наш ректор считал бы Делиля одним из лучших в артефакторике. Но я уточнять не стала – еще примет за заинтересованность.

Делиль положил свободную руку поверх моей, лежащей на сгибе его локтя и вдохновенно произнес:

– Но если бы я знал, что в Ровене такие красивые инориты, непременно бы выбрался раньше.

– Лет десять назад? – с некоторым ехидством уточнила я, освобождая руку, которую он не стал задерживать, лишь прощально провел кончиками пальцев по кисти.

В который раз подумала, как здорово иметь такого брата, как Фабио: большинство мужских уловок видны сразу, а если еще учесть, что по актерскому мастерству мой нынешний кавалер далеко не дотягивает до брата… Нет, Делиль, несомненно, хорош, но сейчас он лишь играет в легкую влюбленность.

– Десять лет назад у меня были другие интересы. Да и у вас тоже.

Он усмехнулся, явно намекая на то, что десять лет назад я была сущим ребенком и вряд ли привлекла бы его внимание.

– Положим, куклам я предпочитала мастерскую дедушки и бабушки, так что не могу сказать, что мои интересы сильно поменялись. А вас десять лет назад привлекали блондинки?

Он рассмеялся. В этот раз – по-настоящему.

– У меня не столь узкие интересы. А кто у вас дедушка и бабушка?

– Артефакторы. Возможно, не столь известные, как вы, но довольно успешные. Занимаются антиквариатом, но это, наверное, тоже вне ваших интересов?

– Почему же? В старинных артефактах бывают весьма элегантные решения, да и в моем доме до сих пор много как раз таких – тяжелых, солидных, с кучей блестящих кристаллов, иной раз стоящих больше, чем десяток современных, причем куда более эффективных. Но… традиции, – он развел руки в стороны и широко улыбнулся. – Против традиций не пойдешь. Так что изредка приходится даже консультироваться со специалистами, но, разумеется, нашими, шамборскими. Хотя мастерскую ваших дедушки и бабушки я бы с удовольствием осмотрел.

– Увы, они не в Ровене.

– Жаль. К сожалению, вряд ли я выберусь из лорийской столицы в ближайшее время. Дела…

Он столь важно протянул про эти самые «дела», что я не выдержала:

– Боитесь, что не успеете пригласить на ужин всех запланированных инорит?

– В плане у меня только одна. Инорита Эспозито, вы согласились пойти на ужин назло тому молодому инору, не так ли?

– В некотором роде, – вынужденно ответила я. – Если бы он не влез со своим замечанием, я бы точно сразу отказала. Может…

Я хотела предложить отказаться от этого глупого ужина, но не успела.

– Не может, – прервал он. – Я вас пригласил, столик заказан, а ужинать в одиночестве я не привык.

– Не думаю, что замену сложно будет найти.

– Замену вам найти невозможно, – торжественно возвестил он. – Инорита Эспозито, вы себя недооцениваете.

Делиль разразился длинным витиеватым комплиментом, словно сошедшим со страниц одной из пьес Фабио. Пожалуй, у Фабио получалось намного лучше. Я рассмеялась, шамборец прервался на полуслове.

– Кроме того, несколько ваших одногруппниц следуют за нами от вашего дома, – совсем другим тоном сказал он. – Хотите дать им пищу для разговоров?

Он подцепил мою ладонь и опять водрузил на свой локоть, в этот раз не позволив себе ничего лишнего.

– Следуют за нами? Кто?

– Думаете, я знаю всех пофамильно?

– Меня же знаете.

– Вы очень похожи на мать, сложно спутать. С родителями других ваших студенток я незнаком.

Я оглянулась, но никого не заметила.

– А с чего вы взяли?

– Привычка отслеживать знакомые ауры. Пока вы поворачивались, обе инориты успели шмыгнуть за угол. – Делиль повернул голову. – Угол здания, где находится лавочка с зельями.

В этот момент я как раз заметила быстро высунувшуюся и тут же исчезнувшую голову одногруппницы, одной из тех, кому не пришелся по нраву мой ужин с шамборцем. Надо же, действительно следят. Интересно, откуда у Делиля столь занятная привычка?

Впрочем, мы уже почти дошли, он уверенно повернул к «Веселому филлару», одному из самых дорогих ресторанов Ровены. На вывеске филлар, сидящий в массивном старинном кресле, держал в лапе бокал красного вина. Вторая лапа была поднята в приглашающем жесте. Но приглашение предназначалось только очень тугим кошелькам – цены, по слухам, здесь кусались. Интересно, на что рассчитывает Делиль, приглашая в такое заведение? Вдруг вспомнились рассказы об отдельных кабинетах в этом ресторане, желание заходить пропало.

– Мне обещали прекрасную кухню, – заметил шамборец, открывая передо мной дверь. – Посмотрим, насколько оправданы обещания.

Чуть поколебавшись, я все же прошла, решив, что если Делиль направится в отдельное помещение, то уйду, невзирая ни на какие разговоры. Но столик, слава Богине, оказался в общем зале. Маленький столик на двоих у окна, за которым опять промелькнули знакомые силуэты. Похоже, сегодня были только цветочки, а вот завтра… завтра сплетницы нашей группы сожрут меня со всеми потрохами. И все из-за Лоренцо: если уж вынудил принять приглашение мага, мог бы что-то придумать, чтобы я не пошла в ресторан с другим, а не пускать пузыри в компании Стефано и Рикардо.

– Что выбираете, инорита Эспозито? – вкрадчиво спросил Делиль.

Я обнаружила, что все это время смотрю в раскрытое меню, а думаю совсем о другом. Ткнула пальцем в первое же знакомое название, и официант тут же записал мой заказ.

– Вино, надеюсь, на мой вкус?

– Я пить не буду, так что точно на ваш, – усмехнулась я в ответ.

По лицу шамборца не было понятно, разочарован он или нет отказом напиться в его компании. Он кивнул, принимая мое решение, и вместо вина заказал какой-то сложный фирменный безалкогольный напиток, в том числе и себе. Видно, напиваться в одиночку не захотел.

– Итак, инорита, вам интересны антикварные артефакты, – полуутвердительно сказал он, лишь только официант отошел от стола.

И дальше мы говорили на эту тему, словно Делиль задался целью привлечь мое внимание если не как привлекательный мужчина, то как занятный собеседник. Действительно, когда он отбросил ужимки заядлого обольстителя, с ним стало куда интереснее разговаривать. Ужин пролетел незаметно, и я даже не запомнила, что ела. Боюсь, если Тереза завтра начнет расспрашивать, я ее ничем не порадую. Вряд ли ей будет интересен пересказ нашей беседы, а в остальном шамборец вел себя очень вежливо и предупредительно, не позволяя себе не то что лишнего движения, даже взгляда.

Делиль так же чопорно довел меня до дому, выразил надежду, что я еще когда-нибудь соглашусь с ним куда-нибудь пойти, и распрощался у двери, не заходя внутрь. Об этом я пожалела сразу, как зашла. На меня уставились три злых парня, о проблеме с которыми я успела благополучно забыть. Стефано сразу завопил:

– Ага, пришла!

По всему было видно, что время они напрасно не теряли: пузыри из милых розовых превратились в сине-зеленые и основательно увеличились в размерах. Я забеспокоилась. Зря они решили улучшить мою формулу. Так эффект продержался бы пару часов и сошел на нет, а теперь я такой гарантии дать не могу.

– Главное, больше ничего не делайте, – попыталась я успокоить не столько их, сколько себя. – К утру все точно выйдет.

Мои слова не произвели нужного впечатления. Стефано угрожающе выдвинулся, я испуганно взвизгнула, сделала обманное движение и метнулась к себе.

Вслед донеслось несколько выражений, которыми Стефано охарактеризовал меня и мои опыты. Не слишком лестно охарактеризовал. Рикардо и Лоренцо поддержали его дружным гудением. Рты они не раскрывали. Наверное, чтобы не создавать лишних пузырей. Оглядываться и проверять я не стала. Меня не преследовали, но я выдохнула с облегчением, лишь когда закрыла за собой дверь. Конечно, братьям ничего не стоило ее снести, но я понадеялась, что еще живы их воспоминания о восстановлении этой самой двери, выбитой, когда они спасали меня от зеркала.

От зеркала… К псише я подходила, ни на что не надеясь, и оказалась права: опять там отразились только я и моя комната. Я вздохнула, взяла пару справочников, конспект и бумагу для черновиков и приступила к расчетам по осветительному артефакту. Конечно, были стандартные схемы, но попробуй я такую сдать на завтрашнем семинаре, вмиг получу «неуд», который не так-то просто исправить. Кроме расчетов, которые я сделала довольно быстро, нужно было еще изобразить схему. И вот с ней я провозилась долго, рисование, увы, не было моей сильной стороной.

К псише второй раз я подошла только перед сном, провела рукой по его поверхности, и вдруг мое отражение радостно замахало рукой в приветствии. Камилла! Наконец-то Камилла!

– Я опять тебя не слышу, – торопливо заговорила я. – То зеркальце у меня забрали, а это не передает звук. Но ты можешь написать.

Камилла на мгновение застыла, торопливо зачеркала на выхваченном сбоку листе бумаги, потом приложила его к разделяющей нас преграде. На листе четкими выверенными штрихами была изображена руна.

– Мне ее куда-то надо скопировать? – неуверенно спросила я.

Камилла торопливо закивала.

– На зеркало?

Опять кивок.

– На стекло?

Камилла отрицательно замотала головой, задумалась, потом исчезла из моего поля зрения, а когда появилась, в ее руке было небольшое зеркало, которое она повернула тыльной стороной и показала, куда нужно поместить рисунок.

– Нужно рисовать чем-то особенным?

Она опять замотала головой, достала откуда-то карандаш и покрутила его почти перед моим носом. Понятно, значит, писать можно чем угодно. Руна была симметричной, но сложной. Поэтому я сначала перенесла ее на бумагу, а потом, с бумаги – на зеркало. Никаких внешних эффектов после дорисовки не появилось, и я даже успела испугаться, что при копировании что-то напутала или недостаточно аккуратно изобразила линии, но тут до меня донеслось встревоженное:

– Летиция, где ты? Хоть бы говорила что-нибудь, а то пропала с концами.

– Я ж не просто так пропала, я рисовала.

– Ну вот, наконец-то появилась, – засмеялась сестра. – И сама, и голос. Я сегодня весь вечер пытаюсь с тобой связаться, и никак. Папа наконец-то уехал, и я не боюсь, что наш разговор отследят.

Глава 7

Воскресное утро началось с присланного букета. Не слишком большого, но весьма красивого. Ради разнообразия он был адресован не Фабио, а мне, чему я настолько удивилась, что даже не спросила посыльного, кто прислал. А когда опомнилась, того и след простыл. Но долго гадать не пришлось. Подошел заспанный и громко с подвыванием зевающий Стефано. Как я поняла слишком поздно, делал он это исключительно для отвлечения, поскольку зевание не помешало заметить уголок карточки и пролевитировать ту к себе.

– Кто это тут у нас? – довольно спросил брат, крутя карточку в руках. – Даниэль Делиль, граф Роер, магистр артефакторики и… О, сестренка, так это серьезно? Нужно ему намекнуть, что я против. Серьезно намекнуть. Как думаешь, шамборцу пойдет лысина?

Если он хотел таким образом отомстить за пузырение себя и приятеля, то просчитался. Возможные повреждения Делиля от магии братцев меня не волновали. Строго говоря, до шамборца мне бы вообще не было дела, если бы он за мной не ухаживал. И меня вовсе не вдохновляло, что он явно не собирается ограничиваться вчерашним ужином, так что помощь Стефано в столь деликатном вопросе была весьма кстати. Я бы и сама отвадила навязчивого поклонника более суровыми методами, но то, что Делиль читал лекции нашему курсу, сильно ограничивало. Меня, но не брата.

– Буду весьма признательна, – разочаровала я Стефано. – Только намеки должны быть серьезные, одной лысины мало, иначе Делиль не проникнется. Для этого, – я потрясла цветами, – вчера не было никаких оснований.

– То есть шамборец тебе не нравится? – уточнил брат. – Ладно, я сегодня добрый, пусть шлет букеты. Должно же у него быть хоть какое-то утешение.

– Будто нам букетов мало.

И действительно, я понятия не имела, куда ставить подарок Делиля – все емкости были заполнены букетами, букетищами и букетиками. В чем в чем, а в цветах поклонницы Фабио его не ограничивали, превратив наш дом в филиал оранжереи. Выбросить какой-нибудь букет похуже и поставить на его место свой? Фабио непременно обидится.

Размышляла я недолго. Привлеченные звуками, спустились остальные братья. Судя по всему, Фабио даже не просыпался, но за букетом потянулся уверенным жестом, чем я и воспользовалась, избавившись от ненужного подарка. Пусть теперь наш актер думает, куда ставить.

– Эй, ты чего? – всполошился Стефано. – Это Летти подарили, не тебе. Делиль прислал.

– Летти? Делиль? – оживился Рикардо. – Букет непременно нужно проверить. Мало ли что туда запихнул шамборец.

Я успокоилась окончательно – после проверки Рикардо ставить будет нечего. Брат на листочки разберет, но ни одного вредного заклинания не упустит. А то что там таких заклинаний не найдется – дело десятое. Ведь могли же быть? Могли. Вот брат и заботится о безопасности любимой сестры.

Фабио наверняка подумал о том же, поскольку без возражений всунул Рикардо в руки букет, зевнул и пошел к лестнице с явным намерением добрать прерванный сон.

– Фабио, стой, – спохватилась я.

– Да? – глубоким баритоном утомленного жизнью инора ответил тот, и не подумав остановиться.

Пришлось догонять и хватать за рукав халата, что не очень-то и помогло: Фабио продолжал подниматься вместе со мной, хотя ткань подозрительно затрещала.

– Я хотела спросить, знаешь ли ты что-нибудь про моего отца.

– Твоего отца? – Он так удивился, что наконец затормозил. – С чего ты вдруг про него вспомнила?

– Наверняка из-за зеркала, – влез вездесущий Стефано. – Кто-то же его прислал.

Действительно. Таинственный отправитель так и не проявился. Надеялся, что я догадаюсь сама? Так хоть намекнул бы, в каком направлении догадываться, а то у меня даже идей не было.

– Ее отец не прислал бы такую дешевку, – презрительно зевнул Фабио. – Выбросьте вы эту безделушку на помойку и отстаньте от меня.

Он повел плечом, пытаясь меня стряхнуть, но теперь он так просто не отделается.

– Ты сказал, что такое зеркальце для моего отца – дешевка, значит, он богат?

Фабио удивленно воззрился и довольно глупо похлопал глазами. Похоже, растерялся по-настоящему.

– Понятия не имею, почему я так сказал, – наконец ответил он. – Не проснулся еще, наверное. Сама подумай, что я могу помнить о твоем отце? Я был совсем маленьким.

– Изабелла сказала, что он судился с мамой из-за меня. Хотел забрать.

– Что-то такое припоминаю, – неохотно подтвердил Фабио.

Весьма заинтересованные разговором Стефано и Рикардо подобрались совсем близко, не желая упускать ни одного слова. Еще бы: про моего отца никто и никогда ничего не говорил, словно его не существовало. Возможно, для мамы этот так и было – судя по репликам Камиллы, отец был не такой уж приятной личностью. Наверное, я бы вообще не стала им интересоваться, если бы не желание помочь сестре, которая при любом вопросе о родителе быстро заканчивала разговор и исчезала.

– Хотел бы – забрал, – возразил Рикардо. – Особенно если правда, что он богат. Судьи к нуждам богатых куда внимательнее.

– Не скажи. Одно дело лорийский суд и иск одного лорийского подданного к другому, а другое дело – лорийский суд и иск шамборца к лорийке. Это уже совсем другой поворот.

Он обвел нас выразительным взглядом. Слишком выразительным.