Женя повертела головой.
Может быть, он лежал не здесь, а чуть правее или левее? Да нет, у нее в мозгу отчетливо отпечаталась эта картина – он лежал именно здесь, между грудой ржавых железяк и сломанным прессом. Она запомнила даже темное пятно на полу… вот оно, это пятно. А трупа нет.
Что же это – ей все померещилось? Привиделось? Может, у нее от страха начались галлюцинации? Или это и есть тот самый призрак, о котором все рассказывают с таким сладким ужасом?
Или тот человек не был мертв, а только потерял сознание, а потом пришел в себя, встал и ушел?
Нет, Женя была твердо уверена, что он был мертв.
Не бывает у живых таких мутных, пустых глаз… и такого безумного поворота шеи не бывает…
Так что же это было?
Женя подняла голову, внимательно огляделась, повторила вслух, хотя и негромко:
– Что это было?
И снова, как прошлый раз, из-за груды ржавых деталей донесся едва слышный шепот:
– Не с-спеш-ши…
Но она не послушалась этого шепота, она устремилась вперед, к двери… но по дороге не удержалась, бросила мимолетный взгляд на ящик, где оставила свое скромное приношение.
Конфетки не было. То есть, на прежнем месте лежал пустой фантик. Значит, он принял ее подношение… Конфету съел, а фантик оставил.
Женя машинально схватила фантик, и почувствовала, что он не пустой, что в нем что-то завернуто. Значит, тот, кто живет в Третьем Цеху, не принял ее угощение? Как странно…
Женя почувствовала, что, если она останется здесь еще чуть-чуть, у нее просто съедет крыша. Нет, нужно искать другую работу… так она долго не выдержит…
Она хотела выбросить фантик, но тут он сам собой развернулся, и на Жениной ладони оказалась странная вещь. Довольно тяжелая, сверху была плотная бомбошка из твердого темного дерева, а под ней…
Женя перевернула эту штуку и сразу поняла, что она очень старая, потому что ручка была отполирована прикосновениями множества рук. Под бомбошкой был такой кругляшок, судя по тяжести, металлический, скорее всего бронзовый, потемневший, старый… а на нем… на нем были вырезаны какие-то разводы, сложный орнамент из переплетающихся линий, может быть, из диковинных, экзотических растений. А может, Жене так показалось, поскольку, когда она снова посмотрела, то на кругляшке были уже какие-то вензеля.
На что это похоже? Женя покрутила вещицу так и этак. Да это же печать! Ну да, старинная печать, а уж как она сюда попала… В этом цеху работали когда-то старые печатные станки, так может…
Женя отогнала от себя неуютную мысль, что печать-то могла валяться здесь хоть сто лет, но вот кто завернул ее в фантик от конфеты? От ее конфеты…
– Что это такое? – спросила Женя, оглянувшись. – Зачем ты мне это дал?
И тут вдруг тусклые лампы в железных намордниках, которые кое-где горели, стали гаснуть. То есть сначала освещение стало слабеть, как бывает в кинотеатре, а потом наступила кромешная тьма.
– П-постой-й… – прозвучало в темноте, – не спеши-и…
Дикий страх овладел Женей, ей казалось, что оттуда, из темноты, тянутся к ней длинные руки, которые сейчас схватят ее и навсегда оставят здесь, в этом подвале.
Женя не помнила, как рванула на себя дверь, и очухалась, увидев свет в коридоре.
Она пробежала остаток пути, толкая перед собой тележку, вылетела в коридор первого этажа, подбежала к лифту.
Кабина, к счастью, была на первом этаже.
В лифте Женя отдышалась и осознала, что все еще сжимает в руке эту странную печать. Ну, не бросать же ее здесь… И она сунула ее в карман джинсов.
«Нет, нужно искать другую работу», – подумала Женя, нажимая кнопку своего четвертого этажа. Тем более что скоро их всех и так уволят. На их четвертом этаже располагалось несколько мелких фирмочек, и постепенно всех их выжила одна компания, которой приглянулось это место под офис. Так что кто-то ушел сам, кто-то разорился.
Их издательство никуда не могло уйти – тут рядом склад, где еще такое место найдешь? Но владелица Елена Сергеевна была уже сильно немолода, к тому же болела, так что, когда ей сделали предложение о продаже издательства, она долго не думала.
«Все равно, – сказала она, – работать не дадут, опять же кризис».
И купил издательство тот самый господин Ушаков, чей офис на их этаже. Однако выяснилось, что по каким-то там законам или по уставу перепрофилировать или закрыть фирму он сможет только через год, не раньше.
Ну вот, осталось несколько месяцев, и тогда все они пойдут на улицу, как говорит Настасья Ильинична и тут же добавляет, что ее-то дети прокормят. Софья Петровна в ответ поджимает губы и горестно кашляет: она-то одинока как перст.
Лера как всегда улыбается отстраненно, ее ничего не волнует. Женя пожимает плечами, в большом городе она работу рано или поздно найдет: хотя хотелось бы все-таки по профилю, не в школу же преподавать идти…
А пока суд да дело, на место Елены Сергеевны прислал господин Ушаков Альбину. Ну, это что-то…
Сразу себя показала, хотя в работе ничего не понимает. Всем дала понять, что у нее с хозяином свои особые отношения – может, и правда, Жене все равно. Но держится Альбина нагло.
«Нет, все же надо заняться поисками работы», – в который раз подумала Женя, выволакивая тележку из лифта.
С Альбиной она столкнулась в дверях, та была в пальто, стало быть, на обед собралась. Зыркнула на Женю и прошипела что-то насчет того, что смотреть надо, а то некоторые прутся прямо по ногам грязными колесами. Что было совершеннейшей неправдой, Женя ясно видела, что никого не задела. Ну, такой уж у Альбины характер.
– Ой, девочки! – радостно закричала Настасья Ильинична, когда дверь закрылась за автором, получившим свою нетленку. – Давайте скорее чайку попьем, пока нашей нету!
– Тише ты! – хрипло сказала Софья Петровна. – Еще услышит… не дай бог…
– А что, нам перерыв не полагается? Сама-то она, небось, каждый день на ланч ходит! Да не в «Макдоналдс» небось… Женя, ставь чайник-то, я пирожков принесла. Ох, и наломалась вчера у плиты, поясница отваливается…
Женя достала тщательно спрятанный чайник и чашки. Подошла Лера, сладко грезившая о чем-то в дальнем углу комнаты. Женя сунула пакетики в три чашки, Софья Петровна пила свой, из термоса. Она добавляла в чай какую-то травку от кашля. Женя как-то попробовала – вкус ужасный, просто отрава. Правда, и этот чай, из пакетиков, тоже отдает пареным веником, ну да ладно.
– Кушайте! – Настасья щедрой рукой высыпала на тарелку румяные пирожки.
Пирожки у нее были вкусные, но Женя осознала, что совершенно не хочет есть. Вспомнилось пустое полутемное помещение и труп, скорчившийся в углу. Надо же, как натурально он выглядел…
Ее передернуло.
Лера отщипнула крошечный кусочек пирожка и деликатно отправила его в рот.
– Очень вкусно… – прошелестела она под неодобрительным взглядом Настасьи Ильиничны, всем своим видом выражая, что она не может проглотить ни кусочка и жует только из вежливости.
– Женя, Лера у нас девушка хрупкая, питается воздухом, хоть ты поешь нормально!
И только Женя надкусила пирожок, как открылась дверь и они услышали ненавистный голос Альбины:
– Куда все делись? Опять дверь открытой оставили?
Это была вопиющая ложь, никогда они так не делали, если уходили, то всегда кто-нибудь оставался на дежурстве. Да и куда им ходить-то? В кафе внизу подают только кофе, чай и черствые булочки. Так уж лучше Настасьины пирожки…
Но Альбина строго-настрого запретила пить чай на рабочем месте, еще хорошо, что их столик от двери никак не видно.
Настасья Ильинична мигом убрала пирожки и чайник, Женя торопливо глотнула чаю, обожгла нёбо, едва не закашлялась. Софья Петровна со всей силы хлопнула ее по спине, одна Лера как обычно застыла в испуге с театрально поднятыми руками.
Когда Альбина появилась рядом, следы преступления были убраны, на столе только сиротливо томился термос Софьи Петровны с лекарственной бурдой.
Альбина, увидев термос, подняла левую бровь, и Софья демонстративно закашлялась. Альбина брезгливо поморщилась, отчего ее лицо с правильными в общем чертами и тщательно наложенным макияжем стало если не уродливым, то весьма непривлекательным, но по поводу термоса ничего не сказала. Развернулась на каблуках и прошла в свой кабинет, печатая шаг, как солдат на плацу.
Вот удивительно даже: такая, в общем-то, стройная, подтянутая женщина, а… походка тяжелая, ступает, как будто весит центнер.
«Это от злости», – бросила как-то в сердцах Настасья Ильинична.
Да уж, как ни посмотри, а директриса у них самая настоящая стерва, таких в кино показывают.
Альбина скрылась в кабинете и через минуту появилась снова в меховой жилетке. Если и была у сотрудников надежда, что Альбина просто что-то забыла и сейчас снова уйдет, то, увидев жилетку, все приуныли: это надолго.
Кабинетик у Альбины был крошечный, у них вообще издательство маленькое, всего две комнаты, тесно заставленные рабочими столами и стеллажами с книгами. Прежняя владелица издательства, Елена Сергеевна, дверь своего кабинета постоянно держала открытой. Так ей удобнее было работать: лишний раз словами по делу переброситься, опять же воздуха больше. Альбина же все время в кабинете закрывалась, чтобы сотрудники, не дай бог, не услышали, о чем она разговаривает по телефону. Да больно надо!
Так или иначе в кабинете было Альбине душно, и она установила кондиционер, из которого немилосердно дуло, поскольку кабинетик, как уже говорилось, был крошечный. И Альбина принесла меховую жилетку. Жилетка была норковая, фирменная и вызывала у сотрудников еще большую ненависть к начальнице.
– Нет бы как все люди, – ворчала Настасья Ильинична, – носочки шерстяные и жилеточку вязаную из дома принести, а она на-ка! – в меха вырядилась!
– Или уж вообще бы с кондиционером не заморачивалась, – хрипела Софья Петровна, – мне от ее двери и то дует!
Даже Лера, которую по наблюдению сотрудников вообще не интересовало ничто земное, негодующе фыркнула.
Теперь, увидев Альбину в жилетке, сотрудники поняли, что Альбина никуда не уйдет, нынче, значит, без обеда останется. На диету, что ли, села? Это плохо: и так заразой была, а от голода совершенно озвереет, кусаться начнет.
Женя вздохнула и пожала плечами. Что ж, если не суждено сегодня чаю попить, значит, так тому и быть.
И только было она уселась за свой стол, чтобы поработать над редактурой, как из кабинета послышался голос Альбины:
– Евгения, зайдите ко мне!
Вот еще тоже загадка: вроде бы Альбина не визжит и не орет, а голос противный.
Женя поймала сочувствующий взгляд Настасьи Ильиничны: «ужо тебе влетит ни за что!» И поняла, что так и будет. Хотя дела у нее вроде бы в порядке, от Альбины хорошего ждать не приходится. Ох, надо другую работу искать…
– Закройте дверь! – сказала Альбина, не поднимая головы, когда Женя вошла в кабинет.
Сесть, разумеется, не предложила, да она нарочно поставила такой стул неудобный, чтобы людям и в голову не пришло на него садиться. Лучше уж постоять.
– Значит, вы сейчас возьмете вот этот конверт и отвезете его по адресу… – Альбина протянула Жене бумажку с адресом, Женя разглядела только улицу, точнее, набережную Екатерининского канала, – и передадите Андрею Федоровичу в собственные руки.
– Кому? – растерялась Женя.
– Андрею Федоровичу Ушакову, – отчеканила Альбина, – да-да, именно тому самому. Вы все поняли?
– Но, Альбина Николаевна, – растерялась Женя, – но я… но мне… но у меня…
«В самом деле, – подумала она, – что еще за новости?»
Она сотрудник издательства, у нее работы непочатый край, а тут велят ехать неизвестно куда, то есть известно, конечно, но на это ведь полдня уйдет! В конце концов, можно ведь с обычным курьером документы послать, а в ее обязанности это не входит!
Разумеется, все слова застряли у нее в горле, как только она встретилась со взглядом Альбины.
Ну и взгляд у нее, просто как у Медузы Горгоны, от такого запросто окаменеть можно. Или уж на Женю она так действует.
Язык примерз к гортани, даже обожженное нёбо перестало болеть.
– Так вы все поняли? – повторила Альбина, и Женя против воли кивнула.
– Помните, в конверте очень важные документы, вы должны отдать их Ушакову в собственные руки. Только ему, никому ничего не оставлять и не передавать. Да, вот еще что, там охрана внизу в холле, так вы скажите, что вы – Альбина Королькова, вас пропустят.
«Это еще зачем?» – подумала Женя, но вслух, разумеется, ничего не сказала, а пошла к двери.
– И поторапливайтесь! – крикнула вслед Альбина. – В магазинах по дороге не застревайте и кофе не распивайте!
– Да я вовсе не собиралась, – не выдержала Женя, – а если не доверяете, то пошлите кого-нибудь другого, вот хоть Леру.
– Или сейчас, немедленно едешь по адресу, или ты здесь больше не работаешь! – прошипела Альбина, и Женя всерьез испугалась, увидев ее лицо.
Там была такая неприкрытая ненависть, что она отпрянула, как будто ее ударили по лицу. Мелькнула мысль бросить конверт на стол и уйти. Собрать свои немногочисленные пожитки – чашку, ложку, кое-что из косметики и блокнот для рабочих записей, сложить все в пакет и идти домой. А утром получить расчет и искать работу. Да, но где ее теперь найдешь? Кризис, издательства закрываются, здесь хоть какие-то деньги платят.
Она чуть помедлила и поняла, что Альбина победила.
– Головой за конверт отвечаешь! – прошипела Альбина ей вслед. – И чтобы не смела тут никому трепать, куда едешь!
«Да пошла ты», – подумала Женя.
Сотрудники сидели тихо, как мышки, даже Софья не кашляла. Никто не задал Жене никакого вопроса, она накинула куртку и вышла, запихнув в сумку конверт. Хорошо, что сумка большая, Женя привыкла таскать в ней рукописи.
В метро было по дневному времени свободно, Женя уселась в уголке, прижимая к себе сумку с документами, и задумалась, как дошла она до жизни такой.
Работала она в нескольких издательствах: у нее все-таки диплом филфака университета, вполне приличный английский, так что работу она нашла легко. И вот, крупное издательство, где ей нравилось работать и платили вполне приличные деньги, неожиданно не то чтобы разорилось, просто его хозяин совершенно переквалифицировался на другой бизнес и потерял интерес к книгоизданию. Потому как дохода это стало приносить гораздо меньше.
Издательство осталось, но сотрудников сократили втрое и урезали оставшимся зарплату. После чего издательство стало тихо умирать.
Женя этого уже не застала, она перешла в это крошечное издательство, поскольку выбирать уже не приходилось. Одно слово – кризис…
В первое время Жене было все непривычно в этом крошечном мирке, где сотрудники выполняли все сами, вплоть до таскания тяжелых пачек книг со склада. Хорошо, что склад был тут же, в подвале.
Бизнес-центр, где издательство занимало две комнаты на четвертом этаже, был перестроен из старого завода печатных машин. Завод этот был построен в начале прошлого века, так что стены оставили прежние, мощные, как в крепости, раньше умели строить. Оставили также и подвалы, где расположились склады. Подвалы были огромные, никто толком их не изучал, ходило про них множество слухов, вот как раз сегодня Жене снова рассказывали страшные истории. Некоторые всерьез утверждали, что в подвалах обитает привидение.
Женя не раз слышала в Третьем Цеху подозрительные шумы и шорохи, а сегодня вообще видела покойника. Да, но потом он исчез. Это от страха ей показалось, уверила себя Женя.
Нужно искать работу. Тем более что Альбина совершенно распоясалась. Если она будет использовать Женю, как курьера, то что дальше будет? Сегодня – документы отвези, завтра – кофе принеси, а потом вообще белье стирать заставит! А полы ей помыть не надо? Нет, пора, пора искать новую работу…
