– Раньше я была актрисой, не слишком удачливой и не слишком известной, – улыбнулась Жанна Романовна, – но все это в прошлом. В театре, как вы понимаете, нужны молодые и подвижные, а из тех, кто требуется в сериалах на роль бабушки героини, стоит большая очередь. Впрочем, пару раз в месяц мне дают сыграть в одном спектакле, а так я подрабатываю там гримером и костюмером. Маленький такой театрик, называется Средний Драматический.
– Средний? – удивилась Женя.
– Ну да, есть Большой, есть Малый, а у нас – Средний… Он недалеко от Среднего проспекта находится.
– Надо же, я там близко работаю и никогда его не видела…
– Непросто его найти… – рассмеялась Жанна Романовна и стала серьезной. – Но, дорогая моя, у нас мало времени, сейчас уже больше трех. Так вы согласны пойти на прием?
– Но как же… – Женя посмотрела на свои далеко не новые джинсы и недорогую курточку.
– Ах, это… С этим проблем не будет.
Старая актриса распахнула дверцы одного из шкафов, и Женя увидела множество одежды, висящей на плечиках. И какой одежды…
Даже на первый взгляд было видно, что все дорогое и отличного качества.
– Это вещи жены Андрея Федоровича, – пояснила Жанна Романовна, и Женю отчего-то неприятно кольнуло известие, что у господина Ушакова есть, оказывается, жена. Тогда какого черта Женю на этот прием зовут? Шел бы с женой, как обычный человек, она бы ему и помогла, по-семейному.
И снова Жанна Романовна прочитала ее мысли.
– Его жена уже несколько лет живет за границей, – пояснила она, – и… она очень любила шопинг. Тут есть вещи совершенно новые, и, я вас уверяю, она их никогда не наденет. Ну-ка, снимите куртку! Ну да… – пробормотала она, осмотрев Женю профессиональным взглядом, – вы, моя дорогая, худощавы и подтянуты, а это главное. Вещи вам подойдут, все остальное я беру на себя.
И Женя покорно отдалась в умелые руки старой актрисы. Та распустила довольно-таки жидковатый пучок ее волос и что-то сделала с этими самыми волосами – чуть подстригла, сбрызнула чем-то, потом расчесала, уложила и снова сбрызнула, но уже чем-то другим. Затем занялась лицом, и через некоторое время из зеркала на Женю смотрела совершенно другая личность. Глаза блестели, ресницы трепетали, брови изгибались изящной дугой, губы застыли в полуулыбке. И цвет лица изумительный.
– Ну, перейдем к выбору одежды, – сказала Жанна Романовна, и у Жени в глазах зарябило от платьев.
– Дорогая, у вас зеленые глаза, так подойдет вот это…
Жене всегда говорили, что глаза у нее цвета болотной тины, но сейчас в зеркале глаза и правда блестели зеленым.
– Пепельная блондинка с зелеными глазами – это ваш вариант! – Жанна Романовна развернула перед ней платье серо-зеленого шелка с жемчужным блеском.
Блондинка? Жене всегда говорили, что волосы у нее серого цвета, мама в детстве в сердцах называла его нежно-крысиным. Это не волосы, говорила она, а просто пух какой-то: ни заплести толком, ни заколоть. И косичка жидкая, как хвост у крысы.
Теперь же волосы и правда посветлели.
– Вы просто волшебница! – искренне сказала Женя.
– Времени мало, примеряй платье!
Платье подошло, как будто было пошито на Женю, и Жанна Романовна подала ей серые лодочки. Они были совершенно новые и тоже оказались впору, как Женя ни удивлялась.
И тогда Жанна Романовна выпустила Женю из гардеробной в коридор, где поджидал уже господин Ушаков при полном параде. Он оглядел Женю с ног до головы, и даже если и удивился, то ничего не сказал, только протянул ей маленькую дамскую сумочку из мягкой серой кожи и велел не выпускать ее из рук.
«Ничего туда не клади, – шепнула Жанна Романовна, – голову держи выше, спину прямее, главное, ничего не бойся, все будет хорошо. Ну, с богом!»
Оказалось, что на улице идет мокрый снег, так что скрепя сердце Ушаков разрешил накинуть Жене ее курточку – все же платье открытое и довольно короткое, хоть до машины и два шага, а промокнуть можно и простудиться.
Водитель к подъезду автомобиль не подал, сказал, что никак не развернуться, так что курточка оказалась кстати.
В машине Женя постаралась сесть как можно дальше от господина Ушакова, это оказалось нетрудно, поскольку в салоне было просторно. Она положила сумочку на свободное место между ними, но поймала суровый взгляд Ушакова и прижала сумку к себе.
Дорогой они молчали, водитель тоже, даже музыку не включал.
Машина остановилась перед голубым особняком с белоснежной колоннадой.
На парковке перед этим особняком уже стояло несколько десятков роскошных автомобилей. Женя не знала, как они называются, но сразу поняла, что машины эти жутко дорогие.
Водитель заглушил мотор. Женя потянулась к дверце, собираясь выйти, но Андрей Федорович придержал ее за локоть и еле слышно произнес:
– Сиди! Курташку сними!
Водитель тем временем выскочил из машины, обежал ее и распахнул заднюю дверцу с Жениной стороны. Андрей Федорович отпустил ее локоть и едва заметно подтолкнул.
Женя выбралась из машины и оказалась перед широкими мраморными ступенями. Метель стихла, а может, ее и не было в этом районе.
Андрей Федорович уже стоял рядом с Женей. Не глядя на нее, он привычно согнул левую руку калачиком. Женя взяла его под руку, и они медленно, торжественно поднялись на крыльцо особняка.
Женя вспомнила трансляции с разных кинофестивалей – там тоже красивые, хорошо одетые мужчины и женщины неспешно поднимались по широким ступеням…
Перед входом стояли двое удивительно похожих мужчин в одинаковых черных костюмах, в руках у одного из них были скрепленные листы, видимо, список приглашенных.
– Ушаков! – высокомерно бросил Женин спутник.
Охранник быстро сверился со списком и, подобострастно заглядывая в глаза, проговорил:
– Проходите, Андрей Федорович!
А Жене только кивнул – проходи, мол, раз пришла.
Дверь словно сама распахнулась, и они вошли.
На Женю обрушились потоки света и звуки музыки.
В просторном холле, где они оказались, медленно прохаживались мужчины в темных вечерних костюмах и их сногсшибательные спутницы. Напротив входа было громадное зеркало, целая зеркальная стена. Женя бросила взгляд в это зеркало – и не сразу нашла себя. Только увидев в зеркале Андрея Федоровича, поняла, что красивая женщина рядом с ним – это она.
Да нет, не может быть… у нее нет ничего общего с этой уверенной в себе красавицей… Платье серо-зеленого шелка прекрасно облегает фигуру, рост высокий… ну, это из-за каблуков. Женя никогда в жизни не носила такие шпильки, думала, что и шагу в них не сможет ступить, а оказалось, что обувь просто должна быть дорогая…
Глаза сияют, кожа, наоборот, матовая, гладкая, и волосы… куда девался этот нежно-крысиный хвостик?..
Они пересекли холл, поднялись по широкой, застеленной ковровой дорожкой лестнице и оказались в огромном зале, залитом ярким светом многочисленных хрустальных люстр.
По краям зала возвышался целый лес колонн, а сам зал был заполнен такими же блистательными мужчинами и женщинами. Темные, отлично сшитые костюмы, вечерние платья – голубые, розовые, сиреневые, серебристые, конечно же, классические черные. Между ними сновали девушки в черно-белой униформе официанток, с серебряными подносами, на которых были бокалы с вином и тарелки с крошечными бутербродами.
Женя внезапно почувствовала зверский голод, ну да, ведь она с утра только чашку чая выпила у Жанны Романовны да два крошечных печеньица съела… Она протянула руку и взяла с подноса один бутерброд. Она откусила от него половину, но не успела прожевать, даже вкус не почувствовала.
Потому что увидела совсем близко, всего в нескольких шагах, мужчину в темно-сером костюме, с гладко зачесанными темными с проседью волосами.
У нее сразу пропал аппетит, рот наполнился чем-то горьким, сияние хрустальных люстр потускнело.
Это был тот самый мужчина. Тот, кого она видела на полу Третьего Цеха. Точно такие же темные с сединой волосы, точно такие же близко посаженные глаза… только теперь эти глаза были живыми, блестящими и внимательными.
И самое главное – его правую бровь пересекал бледный белесый шрам…
Женя почувствовала, как пол под ее ногами качнулся, как палуба корабля, и крепче вцепилась в руку своего спутника, чтобы не упасть, устоять на ногах.
Андрей Федорович склонился к ее уху и прошептал:
– Что с тобой?
– Мне… мне что-то нехорошо. Должно быть, душно.
– Возьми себя в руки. Посмотри на того человека… тот, что с блондинкой в розовом платье.
Женя проследила за его взглядом и увидела в дальнем конце зала сначала красивую высокую женщину в длинном, очень открытом розовом платье, с жемчужным ожерельем, обвивающим длинную белоснежную шею, а уже потом ее спутника – коренастого, широкоплечего мужчину с квадратной челюстью и длинными руками. Рядом со своей очаровательной спутницей он казался особенно грубым и нескладным, хотя от него исходило ощущение силы и власти.
– Поняла, о ком я говорю? – прошептал Андрей Федорович напряженным голосом.
– Да, – ответила Женя.
– Так вот, пойди к нему и отдай ему вот это… – он показал на ее сумочку.
– Но как же я буду без сумки… – пролепетала она и тут же поняла нелепость своих слов.
А секундой позже Женя поняла, что Андрея Федоровича нет рядом с ней, что она совсем одна стоит посреди сверкающего зала.
Только тогда она решилась снова взглянуть на того мужчину, мужчину с белесым шрамом, пересекающим бровь… но его тоже не было, он бесследно исчез, растаял, растворился в толпе, в сиянии хрусталя и бриллиантов.
Может быть, его и не было? Может быть, он ей просто привиделся? Хотя она так отчетливо разглядела его… Ай, да с тех пор как утром она увидела в Третьем Цеху труп, с ней столько всего случилось! Так, может, у нее глюки? И тогда, и сейчас…
Так или иначе ей нельзя терять время, нужно немедленно выполнить поручение Андрея Федоровича, он ведь именно для этого ее сюда взял…
Женя снова нашла взглядом женщину в розовом платье и ее коренастого спутника. Как раз вовремя – в это время они выходили из зала в одну из дальних дверей. Женя устремилась за ними, чтобы не упустить, не потерять из виду.
Она скользила среди нарядных пар, едва не сбила с ног официантку с подносом, налетела на молодую женщину в алом платье, с красивым, удивительно бледным лицом, растерянно извинилась, получив в ответ улыбку, больше похожую на волчий оскал, наконец, пересекла зал и вылетела в дверь, оказавшись в узком полутемном коридоре, идущем вдоль всего зала.
Тех людей, которых она искала, здесь не было. Да и вообще почти никого не было, только два мужчины средних лет о чем-то вполголоса разговаривали, опасливо оглядываясь по сторонам.
Женя в панике пробежала по коридору – и увидела в конце его приоткрытую дверь.
Те двое могли уйти только в эту дверь, другого пути отсюда просто не было.
За дверью оказалась лестница, застеленная зеленой ковровой дорожкой. По ней Женя взбежала на два пролета вверх и оказалась на галерее, которая опоясывала большой зал.
Выскользнув на эту галерею, Женя увидела все скопление людей сверху. Отсюда это общество не казалось таким блестящим, разве что в ярком свете люстр сверкали украшения дам да отсвечивали многочисленные лысины их спутников.
Женя оглядела галерею – и увидела в ее дальнем конце коренастого мужчину и его спутницу. Она устремилась к ним, но на полпути галерея была перегорожена ажурной деревянной решеткой. Чтобы обойти ее, Жене пришлось выйти в очередную дверь и пройти по узкому, тускло освещенному коридору, вроде тех, что проходят по верхним ярусам театров, соединяя ложи.
Женя спешила, чтобы не упустить нужных людей, и не смотрела по сторонам. Пробежав несколько шагов, она снова толкнула очередную дверь, надеясь выйти на галерею – но вместо этого оказалась в маленькой комнате вроде театральной аванложи. В углу этой комнатки сидел на стуле человек в черном костюме – но сидел он в странной позе, спиной к двери, лицом к стене, так что Женя не увидела его лица. Она попятилась было, чтобы вернуться в коридор, но тут сзади нее дверь захлопнулась, а на плечо легла тяжелая рука.
Женя вздрогнула и попыталась обернуться…
– Не дергайся – убью! – прошипел незнакомец прямо ей в ухо, обдав ее горячим дыханием.
И она поверила ему на слово и застыла как изваяние.
А он вырвал у нее из рук сумочку, что-то сделал с ней за спиной у Жени и снова вложил в ее руки.
А потом развернул и вытолкнул в коридор, захлопнув дверь у нее за спиной.
Женя стояла возле двери, окаменев от ужаса и едва дыша.
И тут из-за поворота коридора появились те двое, за которыми она только что гналась – коренастый широкоплечий мужчина и его очаровательная спутница. Вблизи она показалась Жене еще красивее, кроме того, в ее осанке было что-то царственное, какая-то удивительная, неправдоподобная грация.
Коренастый мужчина быстро взглянул на Женю, потом на сумочку, которую она испуганно прижимала к груди, и проговорил низким хриплым голосом:
– Что так долго?
Женя открыла было рот, чтобы рассказать, что с ней произошло, – но слова не шли изо рта, она потеряла дар речи. В ее ушах все еще раздавался свистящий, угрожающий шепот незнакомца.
А коренастый мужчина ее не слушал, он нетерпеливо выхватил у нее сумочку, протянул своей спутнице, а у нее забрал другую, точно такую же, и отдал Жене. Затем, больше ни слова не говоря и не оглядываясь, они быстро зашагали прочь.
Женя еще несколько бесконечных секунд стояла возле двери, но наконец опомнилась и бросилась за этими людьми, чтобы сказать им, что случилось.
Но тех уже не было в коридоре.
Она сбежала вниз по лестнице, влетела в большой зал, огляделась по сторонам.
Ей показалось, что в дальнем конце зала мелькнуло знакомое розовое платье. Она устремилась к нему – но тут ее ухватила за локоть сильная рука. Женя вздрогнула и оглянулась.
Это был Ушаков.
– Что так долго? – проговорил он вполголоса.
– Там… – начала Женя, – я должна сказать…
Она должна сказать ему, что произошло, сказать, что у нее ничего не вышло, что она не смогла выполнить его поручение… должна его предупредить… потому что все пошло не так, не по плану… потому что того, что она должна была передать тому гориллообразному типу, в сумочке уже не было. Иначе зачем бы ее вырвали у Жени из рук в той крошечной комнатке…
– Потом, потом! – перебил ее Ушаков и быстро повел сквозь толпу к выходу. – Все потом! Сейчас нам пора уходить.
– Но там… но я… – повторила Женя.
Он ее явно не слушал, и она замолчала.
