– Ну, это просто: разрезать по одному кольцу у каждой пары, продеть и снова склеить.
– Значит, ножницами ты разрезал бы, – возразил брат, – три кольца?
– Три? Разумеется, – ответил я.
– А меньше трех нельзя?
– У нас ведь четыре пары колец. Как же ты хочешь их соединить, разорвав только два кольца? Это невозможно! – с уверенностью заявил я.
Вместо ответа брат молча взял из моих рук ножницы, разрезал два кольца одной пары и соединил ими три остальные пары – получилась цепь из восьми колец. До смешного просто! Никакой хитрости здесь не было. И я удивлялся только, как мне самому не пришла в голову такая простая мысль.
– Ну, достаточно возились с бумажными лентами. У тебя там, кажется, есть еще старые почтовые карточки. Давай-ка придумаем что-нибудь и с ними. Попробуй, например, вырезать в карточке самую большую дыру, какую только тебе удастся.
Проткнув карточку ножницами, я аккуратно вырезал в ней четырехугольное отверстие, оставив узенькую кайму бумаги.
– Всем дырам дыра! Большей не вырезать! – с удовлетворением сказал я, показывая брату результат моей работы.
Брат, однако, был иного мнения.
– Ну, дыра маловата. Едва рука пролезет.
– А ты бы хотел, чтобы вся голова прошла? – язвительно спросил я.
– Голова и туловище. Чтобы всего себя продеть можно было: это будет подходящая дыра.
– Ха-ха! Вырезать дыру больше самой бумаги, этого ты хочешь?
– Именно. Больше бумаги во много раз.
– Тут уж никакая хитрость не поможет. Что невозможно, то невозможно…
– А что возможно, то возможно, – сказал брат и принялся вырезать.
Уверенный, что он шутит, я все же с любопытством следил за его руками. Он перегнул почтовую карточку пополам, потом провел карандашом близ длинных краев перегнутой карточки две черты и сделал два надреза близ других двух краев.
Затем прорезал сложенный край от точки А до точки В и стал делать надрезы тесно один возле другого так:
– Готово, – объявил брат.
– Но я не вижу никакой дыры.
– Гляди-ка!
И брат разнял бумажку. Представьте: она развернулась в длиннейшую цепь, которую брат совершенно свободно перекинул через мою голову. Она упала к моим ногам, окружив меня своими зигзагами.
– Ну что: можно пролезть через такую дыру? Как ты скажешь?
– Двоим не тесно будет! – в восхищении воскликнул я.
На этом брат закончил свои опыты и головоломки, обещав в другой раз показать целый ряд новых – исключительно с одними монетами.
Блуждание в лабиринте
Блуждание в лабиринте. – Люди и крысы. – Правило правой и левой руки. – Лабиринты в древности. – Турнефор в пещере. – Решение задачи о лабиринтах.
– Что ты там хохочешь над книжкой? Веселая история? – спросил меня брат.
– Очень. «Трое в одной лодке» Джерома.
– Помню, забавная вещь! Какое место ты сейчас читаешь?
– О том, как толпа людей блуждала в садовом лабиринте и не могла из него выбраться.
– Интересный рассказ! Прочти-ка его мне.
Я прочел вслух рассказ о блуждании в лабиринте с самого начала.
«Гаррис спросил, бывал ли я в Гемптон-Кортском лабиринте. Ему самому случилось побывать там. Он изучил его на плане, и устройство лабиринта оказалось простым до глупости, так что вряд ли стоило платить за вход. Гаррис водил туда одного из своих родственников.
– Пойдемте, если хотите, – сказал он ему. – Только тут нет ничего интересного. Нелепо называть это лабиринтом. Ряд поворотов направо – и вы у входа. Мы обойдем его в десять минут.
В лабиринте они встретили несколько человек, которые гуляли там уже около часа и рады были бы выбраться. Гаррис сказал, что они могут, если угодно, следовать за ним.
По дороге к ним приставали все новые лица, пока не собралась вся публика, находившаяся в лабиринте. Люди, потерявшие уже всякую надежду выбраться отсюда и увидеть когда-нибудь семью и друзей, ободрялись при виде Гарриса, всех наблюдалось человек двадцать, в том числе одна женщина с ребенком, которая провела в лабиринте целое утро и теперь уцепилась за руку Гарриса, чтобы случайно не потерять его. Гаррис всё сворачивал направо, но путь оказался очень длинным, и знакомый Гарриса заметил, что лабиринт, по-видимому, очень велик.
– О, один из самых обширных в Европе! – подтвердил Гаррис.
– Должно быть, – сказал кто-то из путников, – мы прошли уже добрых две мили.
Гаррис все еще бодрился, пока не наткнулся на кусок пряника, валявшийся на земле. Товарищ Гарриса клялся, что видел этот самый кусок семь минут назад.
– Не может быть! – сказал Гаррис.
Но женщина с ребенком заявила, что, напротив, очень может быть, так как она сама уронила этот пряник еще до встречи с Гаррисом. Лучше бы ей вовсе не встречаться с Гаррисом: по всему видно, что он обманщик. Гаррис возмутился. Он вынул карту и стал доказывать, что они идут верным путем.
– Карта была бы полезна, – заметил один из спутников, – если бы мы только знали, где находимся.
Гаррис этого не знал. Он предложил вернуться к выходу и начать сызнова. Все потащились в обратный путь. Минут через десять компания очутилась в центре лабиринта.
Гаррис хотел было сказать, что он сюда и направлялся, но настроение толпы показалось ему опасным, и он сделал вид, что попал сюда случайно.
Во всяком случае куда-нибудь надо было идти. Теперь они знали, где находятся, и потому снова взялись за карту. Казалось, выбраться ничего не стоит, и они в третий раз тронулись в путь.
Три минуты спустя они снова очутились в центре лабиринта…
Много раз пробовали они выбраться из лабиринта, но все безрезультатно. Куда бы ни направлялись, всякий раз возвращались к центру. Это повторялось так правильно, что некоторые решали оставаться на месте и ждать, пока товарищи не сделают обхода и не вернутся к ним. Гаррис извлек было карту, но один ее вид привел толпу в бешенство.
В конце концов они окончательно сбились с толку и стали звать сторожа. Тот явился, взобрался на наружную лестницу и крикнул им, куда идти.
Но все уже так одурели, что не могли ничего понять. Тогда он крикнул, чтобы они стояли на месте и дожидались его. Они сбились в кучу и стали ждать, а он спустился с лестницы и пошел к ним.
Это был молодой и неопытный сторож; забравшись в лабиринт, он не мог отыскать их и тщетно пытался к ним пробраться; в конце концов он сам заблудился. По временам они видели его мелькавшим там и здесь, по ту сторону изгороди, а он завидев их, устремлялся к ним, – но спустя минуту появлялся на прежнем месте и спрашивал, куда они девались.
Пришлось дождаться, когда один из старых сторожей явился к ним на выручку».
– Все-таки они уж чересчур были недогадливы, – сказал я, кончив чтение. – Держать в руках план и не найти дороги – это надо уметь!
– А ты, думаешь, сразу нашел бы?
– Ещё бы: по плану!
– Погоди. У меня, кажется, имеется план как раз этого лабиринта, – сказал брат и стал рыться на своей этажерке.
– Так этот лабиринт действительно существует?
– Гемптон-Кортский? Конечно. Близ Лондона. Уже 200 лет, как он устроен… Нашел. Так и есть: план Гемптон-Кортского лабиринта». Оказывается, он совсем невелик, всего только 1000 квадратных метров.
Брат раскрыл книгу, в которой изображен был небольшой план.
– Вообрази, что ты находишься здесь, на центральной площадке лабиринта, и хочешь выбраться наружу. Каким путем направился бы ты к выходу? Заостри спичку и показывай ею дорогу.
Я уставился спичкой в центр лабиринта и смело повел ее отсюда по извилистым ходам плана. Но дело оказалось сложнее, чем я ожидал. Покружив недолго по плану, я очнулся… снова на центральной лужайке, точь-в-точь, как осмеянные мной герои Джерома!
– Видишь: и план не помогает. А крысы справляются с этой задачей без всякого плана.
– Крысы? Какие крысы?
– Те, о которых говорится в этой книге. Ты думаешь, здесь у меня сочинение по садовой архитектуре? Нет, это книга об умственных способностях животных. Чтобы испытать сообразительность крыс, ученые устраивают из гипса маленькое подобие лабиринта и пускают туда испытуемых животных. Здесь говорится, в этой книге, что крысы находили путь в гипсовом лабиринте Гемптон-Корта всего только в полчаса, то есть быстрее, чем люди у Джерома.
– А ведь, судя по плану, лабиринт как будто несложный. Не подумаешь, что он такой коварный…
– Существует очень простое правило, зная которое можно смело входить в любой лабиринт без опасения, что не найдешь из него обратного выхода.
– Какое правило?
– Надо идти по лабиринту, ведя по его стенке правой рукой, – или левой, безразлично, – но только одной все время.
– Только и всего?
– Да. Попробуй применить правило на деле, мысленно прогулявшись по этому плану.
Я направил мою спичку в путь, руководясь этим правилом, и действительно довольно скоро дошел от наружного входа до центра лабиринта, а оттуда снова к наружному входу.
– Превосходное правило!
– Не совсем, – возразил брат. – Правило это хорошо, чтобы не заблудиться в лабиринте, но оно не годится, чтобы обойти все его дорожки без исключения.
– Однако я ведь побывал сейчас во всех аллеях плана, ни одной не пропустил.
– Ошибаешься: если бы ты отмечал пунктирной линией пройденный путь, то обнаружил бы, что одна аллея осталась непосещенной.
– Какая?
– Я отмечаю ее звездочкой на этом плане.
Здесь ты не побывал. В иных лабиринтах это правило проведет тебя мимо обширных частей его, так что хотя ты и выйдешь из него благополучно, но осмотришь его далеко не весь.
– А много существует разных лабиринтов?
– Предостаточно. В наше время их устраивают только в садах и парках: блуждаешь под открытым небом между высокими стенами живой изгороди. Но в древности устраивали лабиринты внутри обширных зданий или подземелий. Делалось это с жестокой целью обречь помещенных туда людей на безнадежное блуждание по хитроумной сети коридоров, переходов, зал, доводя до гибели от голода. Таков был, например, легендарный лабиринт на острове Крит, построенный, как гласит предание, по приказанию древнего царя Миноса. Переходы его были так запутаны, что сам строитель его, Дедал, не мог будто бы найти из них выхода. Римский поэт Овидий так описывает это здание:
Выстроив дом лабиринтом с глухими стенами и крышей,
Дедал – тогда замечательный гений в строительном деле —
Здание вывел, в котором особых примет не имелось,
Длинный же ряд коридоров кривых, в направлениях разных
