Дерзкий
Ellen Fallen
Неисправимые лжецы #3
Самый младший из братьев Кинг всегда был любимцем в семье. Чейз болезненно переживает смерть мамы, расставание с братьями. Надежда на светлое спортивное будущее перечеркнута травмой спины в одном из матчей. Но ты один, когда у тебя нет родных и искренне любящих тебя людей…
У Чейза есть четкий план действий: окончить университет, устроиться в жизни и вернуть бывшую девушку. Университет предлагает показать себя, взяв под свою ответственность самую ужасную команду по американскому футболу. Показать результаты в работе, обеспечив этим себе будущее. Чейз справился бы с этим, если бы не бывшая, которая является его личным ассистентом. Она постоянно устраивает разборки, нарушает дисциплину. Кажется, они поменялись местами? Что может быть ужасней, когда твоя карьера идет вразрез твоим чувствам? Иногда тайны должны оставаться таковыми, чтобы не превращать жизнь в ад.
Ellen Fallen
Дерзкий
Пролог
Ребята из младшей команды отрабатывали упражнения по перетягиванию канатов. Я был доволен их сплоченности и собранности. Два года у меня ушло на то, чтобы научить порядку эту шайку мелких поганцев. В зале очень душно, и я переживаю, что кому-то из детей станет плохо. Внимательно слежу за каждым, чтобы при первых намеках на плохое самочувствие отреагировать.
Не знаю, каким образом у меня получается сохранять спокойствие все время, пока они кувыркаются на матах и толкают тяжелый тренажер. Кто-то уступил, и команда слева сдается, падая с криком на мягкий мат.
В воздухе потрескивает от напряжения, я делаю вид, что не слышу первые маты, выскальзывающие из их ртов. Подношу свисток к губам, предупреждая заранее очередную стычку между ними. Это единственный способ остановить их от дальнейших действий. Дети хорошо усвоили материал по теме уважения относительно игрока из своей команды. Но я бы не стал абсолютно им доверять, зная этих мальчишек. Громко свистнув, показываю разойтись им в разные стороны, оценивая их состояние. Покрасневшие лица, тяжелое дыхание. Пожалуй, с них хватит.
– Вы отлично поработали сегодня, занятия окончены. Все свободны. – Встаю в позу, сцепив руки за спиной, ставлю ноги на ширине плеч. – Если есть вопросы, задавайте их сразу.
Дети выстраиваются в ряд, на грустных лицах мелькают первые намеки на слезы. Жевательная резинка во рту противно приклепает к зубам, выковыриваю ее языком и прилепляю к небу. Будь я на улице, давно избавился бы от нее.
– Тренер Джонсон сказал, что вы уходите от нас. – Смышленый малый вытирает ладонью свое покрытое красными пятнами лицо и зажимает один глаз от пота, попавшего на слизистую.
– Все верно. Моей работой было подготовить вас к настоящему спорту. Привить вам любовь к американскому футболу, отработать задачи и передать другому тренеру. И возможно, в дальнейшем самые упорные достигнут высот. – Мой взгляд смягчается при виде единственной девчонки, стоящей позади пацанов. – Грейси, ты что-то хотела сказать?
Девчонка мнется, сгибает по очереди свои крепкие ножки, прячет симпатичную мордашку за головами мальчишек и наконец выходит перед расступившейся командой. Я вообще не ожидал, что однажды ко мне приведут эту смешливую малышку и попросят заняться коррекцией ее поведения, научить держать свои эмоции при себе. На первый взгляд обычный ребенок, правда, младше всех, девочка, не созданная для американского футбола. Она слишком хрупкая, да и мальчики не должны работать в пол силы. Когда она показала свою волю и пару раз подралась, я понял, как ошибался, судя по внешности. Очень часто в агрессивный спорт попадают дети с определенными проблемами, вымещение агрессии помогает им работать с эмоционально-волевой сферой, развивая другие качества. Ее отец очень хотел для дочери лучшего, а кто я, чтобы отказывать своему тренеру?
Ребенок переступает с ноги на ногу, её щеки еще гуще краснеют, когда она поднимает на меня блестящие глаза.
– Мы вас очень любим, тренер Кинг. Желаем окончить университет и не забывать нас. – Мальчишки подбадривают ее; стараюсь держать лицо, сдвинув брови, ожидаю что будет дальше. – Мы приготовили памятный подарок для вас.
Меня аж качнуло в сторону, эмоции прорвало, я стал мягче пластилина перед этой малышкой, как только она подошла ближе. Ее короткие ручонки потянулись к моей шее, вытряхнув перед собой черную веревку с чем-то похожим на кулон. Приседаю перед ней на одно колено, опускаю голову ниже и чувствую дрожь в пальчиках, задевающих мои уши. Она отодвигается, я беру в руки кулон и рассматриваю яйцевидной формы металлический мяч, затянутый крошечным шнурком посередине. Улыбнувшись, поднимаю мой новый трофей вверх.
– Я буду скучать по вам, ребята. – Я смотрю на всех них с тоской. – Горжусь вами.
Грейс оборачивается и смотрит на свою команду, они переговариваются мимикой, не издавая ни единого звука. Вот что значит командный дух. Догадываюсь, что хотят, поэтому не строю из себя бог весть кого, раскрываю широко руки. – Кто хочет обнять меня на прощание?
Зал тут же наполняется громким топотом, шестнадцать медвежат летят на меня, сбивая с ног на матрацы. Эта отрывная шайка дала мне новый глоток жизни, возродили во мне самые нежные чувства, на которые я вообще способен. И я действительно буду скучать по ним. Очень сильно. Возможно однажды вернусь к ним, но это уже после того, как стану дипломированным тренером.
Глава 1
Чейз
Отрешенно раскачивая из стороны в сторону бутылку пива, я пялился в телевизор на то, как простые парнишки вылезали из бедности и снимали очередное шоу о своей жизни. Приключения на катере, удачи и полные провалы при ловле креветок. Я, как и основная масса жителей нашей планеты, ничего не понимал в тонкостях подобной работы. Хотя занятно наблюдать, как они сражаются со стихией и терпят неудачи. Сравнивая себя с ними, была огромная разница, эти парни зарабатывали свой кусок хлеба ценой своей жизни, пока я цедил пиво, пялясь в экран.
Когда все мои одноклассники поступили в университет год назад, я остался аутсайдером, устроившимся в KFC. Идиотская кепка с именем бренда, литры застарелого масла и крылышки. Те, кто когда-то учился вместе со мной, приходили поесть, пока, пряча эмоции, я превращался в услужливого лжеца, с тупой натянутой улыбкой спрашивал их, что они желают.
Закончив смену кассира, я плелся домой, чтобы подсчитать, сколько могу в этот раз отдать на стройматериалы, проверить на предмет рванья очередную пару носков и трусов. В основном приходилось оставить затею с походом за продуктами, в пользу покупки резинового мяса курицы. Радовали месяцы, когда не надо было тратиться на вещи. На еду мне не надо много, а вот ремонт выкачивал каждую копейку. В один из рабочих дней в вонючей забегаловке, когда я глушил пиво в одиночестве, встретил своего бывшего тренера, и он предложил мне заработать деньги тем, что у меня действительно хорошо получается.
Дети стали смыслом моей жизни, мне пришлось многое изменить в себе, избавиться от бесконечных попоек, вытащить серьгу из уха и больше заниматься своим телом. Я хотел показать, что могу стать кем-то вроде сенсея, наставника для ребятни. Может показаться, у малышей нет планки, но, поверьте мне на слово, она у них выше, чем у офисного работодателя. Они испытывали меня каждый день в течение всего времени, выпивали все силы, при этом были бодрее и сильнее меня в разы. Постоянная возня и действие на нервы, иногда я хотел кричать так, чтобы они оглохли, а иногда плакать вместе с ними, видя их старания и достигнутые победы. Это были наши результаты, наши победы, планка, задранная до самого верха и, наконец, достигнутая. Я вышколил их по собственному усмотрению, воздействовал так, как мог, школа выживания ничто, по сравнению с бесконечным трудом, работой над концентрацией этих шустрых ребятишек. Оставшись без них, я снова чувствовал себя потерянным. Даже несмотря на приглашение в университет, экзамены сданы, и впереди меня ждет счастливое будущее перспективного тренера.
А, ну еще почти завершенный ремонт. Задираю к потолку глаза, мне нравится декоративная штукатурка с лепниной, сделанная моими руками. Новые обои, паркет, двери и огромный телевизор в половину стены. Гостиная, моя гордость. Как и все комнаты, над которыми столько времени трудился. Когда я замешивал смеси, выравнивая стены, вскрывал последнюю напольную доску в нашем доме, ощущение триумфа не отпускало меня. Почти как на поле, когда ты пересекаешь последнюю черту и кидаешь мяч на зеленую траву. Осталось завершить прихожую, одна кривая стена и гипс, который в данный момент застывал, давая мне маленькую передышку.
Белые от смеси пальцы неприятно стягивало, почесав нос тыльной стороной руки, я поднимаюсь. Остатки пива приятно оседают в желудке, не снимая бахил, обутых поверх старых ободранных кроссовок, иду к ведру, расположенному у входа. Свежий строительный запах распространился по всему дому, трогаю стену горячую на ощупь. Реакция застывания уже пошла. Беру терку с резиновым покрытием, окунаю в ведро с мутной водой и провожу по ровной стене. Мышцы напрягаются, когда тянусь до самого верха, подтянув одной ногой стул, забравшись на самый верх, не аккуратно шлепаю по стене, меня тут же окатывает брызгами. Зажмурив беспощадно защипавший глаз, практически сразу прислушиваюсь, когда во дворе слышу рев мимо проезжающей машины. Затем визг шин, будто кто-то на скорости поворачивает на подъездную дорожку. Рука замирает, хмуро уставившись в одну точку, ожидаю, что же произойдет дальше. Следом ко двору очень аккуратно, практически бесшумно подъезжает еще она машина. Спускаюсь со стула, беру в руки биту, стоящую в углу, и резко дергаю блестящую ручку новой двери от себя, старая, наверное развалилась бы от подобного насилия.
Отшатнувшись на несколько шагов назад, передо мной стоят Уиллоу и Винни с пакетами в руках. Мы смотрим друг на друга в полном молчании, я вроде как не верю, что это они передо мной. Они же, в свою очередь, как контуженные, рассматривают мой потрепанный вид.
– Кажется, мне нужен доктор! Подумала, что ошиблась дверью… – Винни блуждает взглядом по моему телу, разворачивает меня боком, как ни в чем не бывало, целует в щеку. – Выглядишь сексуально с этой штукой. Я бы даже сказала опасно. – Забирает биту и ставит к стене.
– С ума сойти, кубики пресса, бицепсы какие?! – шепчет Уиллоу. – Что за преображение такое? – Тонкий пальчик указывает на мой живот.
За их спинами раздаётся топот тяжёлых ботинок и звон бутылок, бьющихся горлышками, друг об друга.
– Девочки, чего столпились… Блин, Чейз. Что за фигня? – Хантер ставит пакеты на обновленное мной крыльцо, возмущенно раскинув в стороны руки. – Брат, это не дело, здесь же девочки. Оденься!
Опираюсь на стену, подавив довольную улыбку, играю бровями, наслаждаясь вниманием Винни и Уиллоу.
– Хант, на самом интересном месте. – Блондинка высовывает свою любопытную мордашку, огромные голубые глаза горят любопытством. – Ты обязан рассказать секрет такого тела! Твоему брату не помешает узнать пару упражнений, офисная сидячая работа и все такое…
Хантер проводит рукой по лицу, судорожно сжав подбородок.
– Думаю, наш мальчик вырос во всех смыслах. Я бы обняла тебя, да, боюсь, Тер с ума сойдет, – говорит Винни, громко раздражаясь смехом, стоит появиться рядом с ней моему второму брату.
– Мои глаза. – Терренс разворачивается спиной ко мне, картинно падая на колени и чуть ли не утыкаясь лбом в дерево под нашими ногами. – Мелкий, оденься, клянусь, смотреть невозможно. У меня разовьется комплекс неполноценности. В кого он такой здоровяк?!
Винни качает головой, Уиллоу закатывает глаза и проталкивается в дом, снова застопорив все движение.
– Вы не пройдете, пока я не закончу, – вздыхаю я, – часик поторчите на улице? Посидите на скамье или качели?
Парни переглядываются, заглядывают мне за спину. На их лицах мелькает понимание. Практически одновременно они стягивают с себя футболки и кидают девушкам, затем начинают расшнуровывать ботинки.
– Еще инструмент есть? – Тер отдает свои вещи жене, тянет молнию на темных джинсах вниз.
– Конечно, – отзываюсь я. – Специально для вас старался. И тапочки в загашнике.
– Тогда еще два комплекта, – говорит Хант грубым голосом, стягивая брюки, вытаскивая из штанины ноги. – Детка, сядь, отдохни. Пакеты пусть стоят здесь. Может вы пойдете на задний… Что ты делаешь?
Девчонки, недолго думая, стягивают с себя летние топы, надевают футболки мужей. Туфли остаются лежать около старой окрашенной скамьи, как и все то, что мы сняли.
– И вы говорили мне что-то о том, что я голый, – размышляю я вслух, наблюдая за странной вакханалией, происходящей на моих глазах.
– Займемся покраской? – Между тем девочки не особо обращают внимание на нас, завязывая свои длинные волосы в хвосты, берут банки с краской и расходятся в разные стороны.
– Сначала они трогают твой пресс, потом раздеваются перед тобой. – Терренс все еще смотрит на девочек, которые запутались, где чьи тапочки. – Что бы сказала мама?
– Что она гордится вами, – глухо говорю я, переступая порог дома.
– Нами, – басит Хантер, – она гордится нами, малой.
Сжавшись внутренне от слов моего старшего брата, я останавливаюсь на мгновение, затем, передёрнув плечами, двигаюсь к кладовой за инструментами.
Все валится из рук, каждая полка напичкана строительными материалами, преодолев заблокированный мешками проход, я все-таки нахожу искомое. Мои следы по всему дому, белые пятна, застрявшие на паркете, грязное постельное белье, лежащее на надувном матраце, и горы не стираных вещей. Мне становится очень стыдно, поэтому я, вместо того чтобы пойти к парням, собираю в охапку свой личный позор и не успеваю от него избавиться, стоит братьям оказаться рядом со мной.
– Этот дом никогда не выглядел подобным образом. – Я слышу гордость в словах Ханта. – Оставь тряпки, мы хотим обнять тебя.
Я топчусь на месте, все еще сжимая грязное белье. Полуголые парни не были пределом мечтаний, пусть мы являемся родственниками. С другой стороны, мы не виделись столько времени, что глупо отрицать очевидное. Я скучал по ним каждый день.
Освобождая руки, я с готовностью встречаю крепким рукопожатием ладонь старшего, меня тут же притягивают в братские объятия, больно хлопая по голой спине. Терренс делает то же самое, дополнив нашим коронным ударом кулаков. Тишина, воцарившаяся в помещении, некий всплеск радости завершается подзатыльником от старшего.
– Отлично, придурок, – отмечает Терренс, отодвигаясь в сторону. – Кажется, ты сделал невозможное, испортил момент.
– Это ему за то, что не позвал нас на помощь. – Забирает инструменты, валяющиеся на краю надувного матраца. – Поверить не могу, что ты надрывал свой зад в одиночку. Мы должны делать все вместе.
– Скажи спасибо, что избавился от твоей старой кровати, никак не могу забыть, как твои ноги упирались в перекладину, дубина, – бубню я, провожая взглядом Терренса, осматривающего комнаты и довольно кивающего. – Все это старье тянет на дно и напоминает о многом.
– Это вроде как наш дом, но в то же самое время слишком шикарный для Кингов. Надувная хрень вместо дивана в совершенно пустой гостиной. Ты избавился от прошлого, оставшись жить в спартанских условиях. – философски парирует он.
– Избавляясь от рухляди, он обеспечивает себе и нам новое будущее. Меня больше бесит, что ты не сообщил о том, как тебе тяжело. Неужели мы такие уроды, и не приехали бы тебе помочь? – Хант подкидывает в воздух мастерок и тут же ловит.
Мы идем в прихожую, Хантер тут же берется за мешок со смесью, высыпает ее в огромный бак, Тер наливает воду и врубает миксер, взбивая. Кажется, я меньше шумел, чем эти двое вместе взятые. Но стоит отметить, что работа двигается намного быстрее. Шлепая смесью по стенам, вымазавшись по самые уши, мы снова становимся семьей.
На первый взгляд стены кажутся ровными, но на них все равно видны швы или дефекты в виде сколов и выбоин. Шпаклевкой такие недостатки скрыть сложно, после облицовки отделочным материалом погрешности выйдут наружу. Поэтому я наношу еще один слой смеси, улучшая теплопроводность и звукоизоляцию. Выломав маяки, устраняя недочеты, оставалось выровнять финишкой и поклеить обои. Кривые стены плясали в разные стороны, выгибаясь и углубляясь, поэтому ремонт затянулся на долгие месяцы.
Хантер вытягивает единственную оставшуюся стену, пока Тер измеряет угол наклона правилом. Заметив неровность, он тут же переворачивает его в своих руках и показывает брату недочет. Я же стою напротив противоположной готовой стены, затирая несовершенства. Ничто не отвлекает нас от работы; передавая инструменты и обмениваясь ими, мы словно снова в детстве. Меняемся игрушками, только теперь взрослыми.
Девочки становятся в дверях, избавляясь от печаток, перемазанных краской. На их лицах натянута ткань футболки на вид маски, особенно странно смотрится хрупкая Уиллоу, одежда настолько велика, что полностью закрывает ее от нас. Она подходит к Ханту, упирается лбом в его потную спину. Он тут же наклоняется, подставляет ухо, и она что-то шепчет. Три глубокие полосочки разрезают лоб Хантера, расширив глаза, он кивает на Винни, потом пожимает плечами.
– Вы не вытаскивали спальные мешки из машины с прошлого турпохода? – спрашивает Хант у Терра.
Меня будто окатывает ревностью, они уехали из дома, вместе ездят отдыхать, а я мало того, что охраняю недвижимость, так еще и в одиночку. Может показаться, что это офигенно, ведь вся территория принадлежит мне. Может если бы мама была жива, или отец – все было бы иначе. Но остаться одному похоже на веревку, привязанную к шее – на другом конце камень, утягивающий тебя в ил. Вот так я ощущаю себя без них.
– Мы приехали слишком поздно, чтоб разбирать еще и мешки, – отвечает Уиллоу, затем поворачивается ко мне. – Ты не против, если мы занесем мешки, привезенные с собой?
– Против, они слишком тяжелые для вас. Я сам это сделаю. – Мне становится неловко, будто я выгнал их из дома и установил свои правила, избавившись от того, что принадлежало им. – Хотел купить что-то к вашему приезду, но возникли непредвиденные трудности. Да и никто из вас не соизволил сообщить о приезде, – намекаю на то, что они тоже хороши.
– Мы звонили, Чейз, – обиженно произносит Винни. – Хотя ты прав, это не оправдывает.
– Да прекращай, ты все правильно сделал. – Хантер смекает что к чему. – Расстояние странная штука, кажется, что один звонок может решить миллион проблем. – Расстроенно он вытирает пот со лба, затем обращается к девушкам: – Тер, помоги занести продукты и мешки. Малышка, может на скорую руку что-то придумаете?
Девушки проходят мимо нас, переобуваясь в новые домашние тапочки, кажется даже принадлежащие им. Слежу боковым взглядом за их передвижением и тем, как уютно они обе смотрятся в футболках моих братьев. Никогда не был завистливым, но сейчас…
– Заканчивай пялиться на наших девочек, – усмехается Терренс, – надо прекращать затворничество.
– Понятия не имею, о чем ты. Да что я там не видел? Сцена в ванне с твоей женой до сих пор заставляет возвращаться в тот день, – дерзко отвечаю ему, сначала он напрягается, но потом начинает смеяться моей шутке с бородой.
Беру ведро с мутной водой и несу за двери, выливая все содержимое в яму, вырытую заранее.
Парни начинают между собой переговариваться, и мне кажется, у них есть что скрывать. Прислушиваюсь к разговору, отрывки странных фраз намекают на нечто, связанное со мной. Набираю новую воду, снимаю тряпку с трубы и тянусь за шваброй. Странно, что приходится прибегать к их помощи и утруждать девчонок. Запах свежей краски привлекает мое внимание к заборчику, разукрашенному в веселой мозаике. Уиллоу сделала нечто, не поддающееся воображению, заставив сверкать наш сад, а Винни превзошла саму себя, добавив свою творческую нотку в идеальное завершение уличного ремонта. Все окружающее меня теперь обновленное. Дело не в ремонте, а в тех, кто сейчас рядом. Душа радуется, наблюдая, как преобразился этот неказистый и потрепанный временем дом, теперь остались штрихи с обоями в прихожей и новая мебель, на которую у меня нет денег. И в ближайшем будущем не светит ее приобрести.
Захожу домой, первая комната – это бывшая родительская, вымываю в ней пол, хотя он и так чистый. Никто здесь не находился долгое время. Затем остальные комнаты – совершенно пустые. В кухне девчонки тут же ставят стулья на стол, переворачивая их сидениями вниз, сами залезают на широкий подоконник, освободив ноги от тапочек. С наслаждением вдыхаю запах жареного бекона и каких-то овощей, судя по запаху. Все оживает, стоит этим двум появиться здесь и щебетать, как птички. Хантер собирает пустые бумажные пакеты, засовывает один в другой и выносит на улицу. Размахивая тряпкой на пороге, я снова сталкиваюсь со старшим братом.
– Ты очень постарался над всем этим. – Он забирает у меня ведро, выливает его. – Я правда думаю, что родители очень гордятся тобой. Столько работы в одиночку, не хватит слов, чтобы описать все эмоции и отблагодарить за очередное напоминание, что я хреновый старший брат. – Ведь я бы спился, оставь меня в одиночку в доме, напичканным нашими призрачными воспоминаниями. Мы бежали отсюда, как последние тру?сы. И теперь хотим загладить свою вину. – Он сжимает мое голое плечо. – Ты вправе злиться на нас за такой большой перерыв между встречами. Мы обязаны были поехать к тебе, а не ждать звонка, как лопухи.
– Сентиментально, Хант. Ты будто извиняешься за то, что бросил меня, как и все остальные? Хотел выдавить из меня слезы, добиться рыданий и, как следствие, прощение? Зря. – Он хмурится. – Мы все остались без родителей, именно так ты всегда говорил другим. Вам было тяжело, как и мне. С той разницей, что у вас была поддержка, которой не было у меня. Никто из вас не остался один на один в доме родителей, с этими альбомами и воспоминаниями…
– Чейз, блин… – Его перебивает девушка, подошедшая к нам.
– Я пережил это, забыто, – прекращаю бесполезный разговор.
– Мальчики. – За моей спиной появляется малышка Уиллоу, заправляет длинную белокурую прядь за ухо, заламывая пальцы. – Все готово, пойдемте к столу?
