Электрические киты
Александр Касаверде
Азбука. Голоса
Лёне по прозвищу Леннон девятнадцать лет – идеальное время, чтобы отправиться в безумное путешествие с любимой девушкой.
Приключения Леннона начинаются с провала экзамена на инязе и новости о смерти отца. Считая себя неудачником, Леннон решает свести счеты с жизнью. Но случайно найденные детские рисунки, на которых изображены киты, и странная записка меняют его планы. А еще Леннон влюбился. Дерзкая Лана зовет его поучаствовать в запрещенных мотогонках на мифическом острове: она будет фотографировать, а Леннон – писать репортаж.
Но кое-что мешает Леннону насладиться поездкой: в детстве он попал в автокатастрофу и ничего не помнит о том, что было с ним до шести лет, а единственное его воспоминание об аварии – песня «Любовь, похожая на сон», которая в тот момент звучала из автомагнитолы. Теперь у Леннона панические атаки. А еще ему необходимо разобраться с несколькими слепыми пятнами собственного прошлого и обязательно увидеть китов у Гебридских островов.
Эта история взросления похожа на безумное роуд-муви, где герои ищут смысл жизни в голливудском кино, дают концерты, играя на воображаемых гитарах, участвуют в нелегальных мотогонках и едут через весь континент, чтобы обрести себя.
Александр Касаверде родился в Москве в 1982 году. Поступил в институт иностранных языков, проходил практику в Испании и Великобритании. Защитил диссертацию по теории литературы. Несколько лет прожил в Индии, где изучал традиции буддизма и философию веданты. Вернувшись на родину, работал учителем, журналистом, режиссером, автором научно-популярных фильмов. В настоящее время живет на окраине столицы, пишет романы и создает образовательные программы для творческих людей.
Александр Касаверде
Электрические киты
© А. Касаверде, 2024
© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024
Издательство Азбука®
Друзья, если вы вдруг узнаете в этой истории себя, знайте, что все совпадения случайны. Всех героев я полностью выдумал, даже в тех случаях, когда вам покажется, что совпадают имена и некоторые события. И тем не менее хочу сказать вам большое спасибо за то, что вы были в моей жизни (даже если мы в конце концов расстались не лучшим образом).
INTRO
Самым страшным в этой истории было то,
что никакого кита нет,
и там, на краю света, я пойду на дно со всеми своими
чаяниями,
и больше меня никто не увидит. И знаешь, что было
еще страшнее?
Что я не смогу рассказать тебе о том,
как все случилось,
что я не встречу Лану
и не попытаюсь развязать запутанный узел
своей жизни,
потому что, когда начинаешь идти в нужном
направлении,
жизнь уже не кажется такой хреновой,
как когда ты дрейфуешь в сторону места, которое
хрен знает как называется, с теми, кто хрен знает,
друг тебе или нет,
и голосом внутри, который хрен знает кому
принадлежит.
Так вот, кит в конце концов появился.
Не знаю, может быть, это была и галлюцинация,
но поверь: если галлюцинация спасла меня от смерти
и открыла мне тайну рождения,
то что уж… я не против таких видений,
но я-то думаю, что все это было правдой.
И кит, и то, как я тонул в соленой воде
Северного моря.
Я видел перед собой пузыри и думал о том,
что сейчас они лопнут
и кислород в них станет частью другого-кислорода,
как будто даже тогда я верил, что я часть
чего-то большего.
Не просто сошка, пропадающая в зеве будней,
нет, я часть жизни.
Вот что я больше всего хотел ощущать в минуту,
когда шел на дно!
Часть 1
Куда, мать твою, он ушел?
В девятнадцать лет я думал, что уже мертв. Все сезоны GTA пройдены, фильмы Джима Джармуша выучены наизусть.
«Но раз мы бросили, можно же позволить себе еще по одной?»
И все? Как будто я дошел до границы мира, в котором жил. Одежда, бренды, «Тиндер», metal gear… what the fuck? А что там еще, есть что-нибудь? И вот в один прекрасный день – 24 мая 2014 года – декорации сраного «Шоу Трумана»[1 - «Шоу Трумана» – фильм, в котором главный герой неожиданно понимает, что он участник телевизионного шоу. И вся его жизнь инсценирована продюсерами сериала. После выхода фильма психиатры отметили, что таким недугом и правда страдает множество людей с психическими отклонениями. В один прекрасный день им начинает казаться, что они всего лишь играют роль в прописанном кем-то шоу. – Здесь и далее примеч. автора.] схлопнулись, что, собственно, и положило начало этой закрученной истории.
Я учился тогда в инязе на Остоженке и сдавал художку. Экзамен я провалил…
До сих пор помню эту фразу:
– He was gone.
– Леннон, ну же?
В ту минуту меня передернуло. Как будто внутри я уже видел и знал, что произошло.
– Так твой вариант перевода?..
Я сижу напротив экзаменатора, строгой женщины в темно-синем свитере в косичку. И говорю: «Его больше нет». – «Что значит – его нет?» Я отвечаю, что он ушел… Как будто хочу обмануть свое чувство, хочу обмануть текст.
– Он ушел, – говорю я.
– Куда ушел?
Я слышу, как за окном каркает ворона. Как оголтелая. Что ей неймется? Кар да кар, кар да кар. Может, хочет подсказать….
– Если ты не ответишь, то нам придется тебя исключить… и твой талант к сочинительству не поможет.
Я тупо встаю и выхожу в коридор. Меня ждет мой друг Иван, с которым мы должны были поехать на техно. Вокруг девчонки из группы. Они спрашивают – как и что. Я смотрю на телефон. И только сейчас рукой чувствую, что он вибрирует.
– Он умер, – слышу я голос матери.
– Его больше нет, – сказала она. – Все, отмучился.
Любовь, похожая на сон
Меня зовут Леннон (на самом деле Леня, но из-за моей стрижки и любви маман к битлам с детства меня зовут то Леня, то Леннон). Я ничем не выдающийся молодой человек. Я как серая дымка или тень от дерева (ее обычно замечают, когда она закрывает солнце). Иногда мне трудно говорить в присутствии незнакомых, формулировать мысли. Я плохо переношу людные места и еще хуже – одиночество.
Раз в месяц случаются панические атаки. Все начинается с резкого торможения. Я чувствую ремень безопасности, который вдавливается мне в грудь. Затем слышу скрежет, осколки стекла пролетают перед глазами, и меня кружит и бьет со всех сторон, будто я кузнечик в коробке, которую пинком шибанули с крутой горки.
Вокруг кровь. Много крови. Все плывет. О-о-очень медленно. Похоже на дым, который поднимается от асфальта. Но может, и правда это был дым?
Мне исполнилось шесть лет. Мы с мамой едем в нашей вишневой «девятке» в загородный дом. Звучит песня Пугачевой:
Любовь, похожая на сон,
Сердец хрустальный перезвон.
Это произошло на кольце. Водитель грузовика заснул за рулем. И выехал на встречку. Еще пара секунд – и мы бы превратились в гармошку. В законсервированные в незавершенном моменте души.
Твое волшебное «люблю»
Я тихим эхом повторю.
Мать рассказывала, что она вывернула руль в последнюю секунду. Машину понесло в сторону, перевернуло, а потом еще раз.
Я слышу этот скрежет до сих пор.
Любовь, похожая на сон,
Счастливым сделала мой дом.
Радио шипит, трескочет, но продолжает работать. Что бы ни случилось, песня звучит. И я к ней приклеился. И держусь только за нее. Как за канат. Чтобы не швыряло в стороны.
Но вопреки законам сна
Пускай не кончится она.
Любовь, похожая на сон.
Мой ремень сорвало. Я выкарабкался на дорогу. И чувствую этот запах горелой резины. Пытаюсь вспомнить, что я видел. Но не могу. В голове только дым, кровь, лес где-то на заднем плане. Солнце и Пугачева. Я не чувствую боли. А только страх. Страх потому, что не знаю, что случилось и что произойдет дальше. И этот страх – как черное покрывало. Будто черный человек подходит ко мне, кладет его на глаза. Закрывает им рот. Перекрывает воздух.
И все гаснет.
Наступила ночь… И тут я первый раз услышал, что кто-то зовет меня… А я кого-то ищу. В огромной, толстой и плотной ночи, которая может раздавить своим весом или стать миром для тебя. Ночь как природа. Ночь как дом. И в этом доме где-то есть дверь. И за ней звучат все эти вопросы: почему я постоянно чувствую боль? Почему никто не объяснит мне, что со мной происходит?
– Ваш сын провел в коме две недели. Мы не знаем, какими могут быть последствия. Внешних ушибов нет, с телом все порядке. Но шок, который он пережил, намного серьезней, чем сотрясение мозга, – сказал врач моей матери перед тем, как отдал ей на память толстенную историю моей болезни.
С этой минуты я изменился. Вначале боялся оставаться один. Потом просто не понимал, когда спал, а когда бодрствовал. Врач говорит, что я был в коме две недели. Но я этого не помню. Я вообще ничего не помню, что было до аварии. И плохо помню первый год после. Помню только, что мне было очень страшно. И очень мучительно оттого, что я не понимал, чего боюсь.
– Представь воздух, – говорит мне психолог. – Видишь его? – (А я говорю, что нет.) – Тогда просто представь. Какой он?
– Обычный воздух, – говорю я.
– Он переживает, ему страшно?
– Нет, он воздушный. Как воздух.
– Когда у тебя будет приступ паники, просто представь этот воздух, хорошо?
– Хорошо, – говорю я, закрываю дверь и иду по больничному коридору к матери.
Я не могу ее найти. И меня начинает трясти. Изнутри. Как будто бьют электрическим током. Не хватает воздуха. Все темнеет. И повторяется снова. «Даже если ты все забудешь, – говорит доктор, – твои чувства будут помнить. Понимаешь? Освободи свои чувства», – говорит психолог. Но я его не слышу. Он для меня просто человек в белом халате. Он против черного человека, который набрасывает на меня черное одеяло, не дающее дышать. Ватное одеяло. Мама говорила, что таким хорошо пожар тушить, потому что оно воздух не пропускает.
