Денис хотел ответить: отправляйте, – но в это время на шероховатой поверхности «спичечной головки» просияла искорка, и Егорыч, прервав свою речь, сообщил:
– Наблюдаю выход металла. По моим оценкам, масса до тысячи тонн, конфигурация определённо не хаотическая.
– Приблизь! – отреагировал Денис.
«Спичечная головка» расплылась в стороны. На её краю справа снова мигнула искра: свет звёзд отразился не то от зеркала, не то от блестящей металлической чаши.
– Подходим!
– Проще запустить зонд, – пробурчал старпом.
Он был прав, но Денис не стал отменять своё решение, чтобы не показать слабость.
– Зонд пошлём, когда подойдём ближе.
«Енисей» выписал красивую параболу, какую делает лыжник, скатываясь с горы вниз, и приблизился к Бичу на сто километров. Если учитывать ориентацию положения оси корабля, при которой люди внутри чувствовали себя как на планете, ощущая верх – небо, и низ – землю под ногами, то можно было сказать, что «Енисей» вышел над торцом Бича, так как пассажиры видели его именно внизу. С другой стороны, в космосе не существовало ни «неба», ни «земли», и любая точка относительно корабля могла стать либо выше его, либо ниже.
В растворе экрана стал виден шарик зонда, помчавшийся к «спичке».
Егорыч синтезировал изображение от его камер, и «головка спички» превратилась в ком снега с бурыми полосами пыли (было ясно, что на торец Бича осел рой разбитых вдребезги ледяных астероидов), и космонавты принялись изучать «спичку», обмениваясь впечатлениями, не обращая внимания на вернувшийся «мутный костотряс», вызванный переменой положения тел людей в кольцевом гравитационном поле Бича.
Стал отчётливо виден предмет, бликующий металлом.
Зонд опустился практически на «спичечную головку», завис над ней на высоте двухсот метров.
Бликующий предмет больше всего походил на гигантское металлическое акулье рыло, высовывающееся из снежно-каменно-ледяного месива. Трещина, пересекавшая двадцатиметровой ширины нарост, действительно придавала ему сходство с земным морским хищником, хотя ни о каких акулах речь идти не могла. Это был, скорее всего, либо космический корабль иной цивилизации, потерпевший крушение во времена оно, либо разбитая станция.
– Я говорил! – воскликнул Богатырёв. – Мы можем встретить пришельцев! Это их техника!
– Ну, в данном случае пришельцами являемся мы, – проговорил Шестопал. – Бич мог захватить этот артефакт во время пролёта через другую звёздную систему. Однако я не ожидал, что мы так сразу сделаем открытие. Денис Ерофеевич, мне кажется, мы на пороге величайшей сенсации! Этот аппарат – несомненное свидетельство существования внеземных цивилизаций!
– Этих свидетельств полно на планетах Солнечной системы, – пренебрежительно заметил Анатолий.
– Мы ещё не знаем этого наверняка. Может быть, следы на планетах Системы оставили земные цивилизации, канувшие в небытие. Надо немедленно садиться на Бич и исследовать!
Денис прикинул последствия приземления на необыкновенный объект.
Естественно, у них имелась программа на все случаи жизни при достижении цели, но в ней отсутствовал вариант посадки на Бич, не считая запусков летающих дронов и роботов.
«Обойдёмся автоматикой?» – пришла осторожная мысль.
– Сначала роботы. Капитан…
– Я поняла.
«Енисей» завис над «спичечной головкой», щедро расходуя энергию хиггс-реакторов на защиту экипажа и поддержку корабля от падения. Бич, оставаясь в масштабах безграничного космоса тонкой «соломинкой» с налипшими на неё кусочками «снежно-ледяной» грязи, никак не реагировал на его манёвры.
Однако с разведстанциями долго поработать не удалось.
Сначала упал первый зонд, показавший «морду акулы» в пластах снега и песка. Сил его эграна оказалось недостаточно для маневрирования над рыхлой кучей космического «мусора». Он не разбился, камеры зонда продолжали работать, но взлететь уже не смог.
Та же участь постигла вторую станцию, опустившуюся до высоты в несколько сот метров.
Тогда решили не опускать дроны ниже километра. Их запас на борту корабля был невелик. Из шести роботов оставалось четыре, а работы впереди был непочатый край.
– Всё равно придётся приземляться, – сказал Богатырёв, когда попытки подвести зонды к «акуле» провалились.
– Вы хотите сказать, прибичеваться? – пошутил Анатолий. – Земли тут нет, только лёд, песок да камни.
– Нет, корабль останется на прежней высоте, – сказал Денис. – Капитан, подготовьте катер, мы спустимся к этой куче космических отходов и на месте обследуем находку.
– Как прикажете, – не стала возражать Аурика. – Только прошу учесть, что антигравы катера могут не справиться с перепадами гравитации Бича.
– Благодарю за заботу, постараемся не рисковать понапрасну. Депешу на базу: мы на месте, обнаружили на Биче искусственный объект, предположительно – космический корабль.
– Я пойду с вами! – безапелляционно заявил Богатырёв. – Нужно взять образцы материала, измерить все параметры объекта и оценить его возраст.
Денис хотел ответить отказом, но передумал. Риск изначально был заложен в программу деятельности членов экспедиции, а слово учёного всё-таки имело большой вес в этой ситуации.
– Хорошо, Валентин Теофилович, готовьтесь. Капитан, мы выходим.
Сборы были недолгими.
Шестопал не стал возражать против участия коллеги в разведрейде, хотя и поворчал насчёт соблюдения объективности исследования.
В транспортном отсеке «Енисея» кроме роботов разного назначения и беспилотников было два катера класса «драккар», способных как быстро летать, так и применять оружие при необходимости (оба предназначались для ВКС), и оба могли вместить до шести человек каждый.
Группа Дениса и Богатырёв заняли места в кабине, сосредоточенные на предстоящей встрече с неведомым.
Аурика пожелала им удачи.
Егорыч отсчитал положенное количество секунд, и драккар, похожий на пятиметровый слиток металла без каких-либо деталей и наростов, вылетел в распахнувшийся провал космоса.
И только почуяв, как напряглись мышцы живота, а в голову вторглась странная пелена, заставившая дрожать кости черепа и пульсировать сосуды мозга, Денис понял, что вне защитной зоны корабля им придётся очень несладко.
Иллюстрация 9
«Ниагара» оправдала своё название почти на сто процентов. Как и её тёзка – река, она вела себя дерзко и независимо, хотя и подчинялась воле человека, заставившего эту совершенную силу служить его замыслам.
Путь от Луны до Бича Божьего занял у космолёта сутки.
Китайцы добрались до объекта за тридцать два часа. Индийцы на «Ганге» – за двадцать шесть. Русские на «Енисее» – всего за шесть часов, и прибыли к Бичу раньше всех, хотя стартовали позже. Но об этом экипаж «Ниагары» ещё не знал.
Настроение у астронавтов было хорошее. Обошлось без особых происшествий, системы корабля работали без сбоев, и лишь однажды случилась задержка, когда сделали промежуточную остановку у Сатурна: вышла из строя одна из видеокамер переднего обзора. Её заменили. Выяснилось, что она была контрафактом, сделанным в Китае. Как видеокамера оказалась установленной на совершенно секретном аппарате Министерства вооружений США, можно было только гадать.
В пятидесяти тысячах километров от Бича корабль прекратил сближение, и астронавты принялись изучать космическое чудо, вызывающее удивление и подспудный страх. Несмотря на малую толщину летящей суперструны, её длина поражала воображение. Никто не представлял себе, как обращаться с этой удивительной конструкцией. Никто не знал, какие опасности она в себе таит.
В течение нескольких часов компьютер корабля по имени Нокс собирал информацию от запущенных к Бичу бесплотных устройств, часть из которых была потеряна, захваченная притяжением феноменально тонкой, а также феноменально длинной и не менее феноменально массивной нити, увешанной гроздьями межпланетного и межзвёздного вещества.
Капитан «Ниагары» полковник Рэй Харрисон посовещался с экипажем, выслушал соображения единственного на борту эксперта по астрофизике и космологии Эдвина Балмера и принял решение сблизиться с Бичом на минимально возможное расстояние.
– Работаем по протоколу «ЧС». О любых нестандартных явлениях, ощущениях и предположениях докладывать немедленно! Скафандры не снимать ни при каких обстоятельствах!
Экипаж вразнобой доложил о готовности работать в режиме чрезвычайной ситуации, и корабль двинулся к белой линии Бича, перечеркнувшей чёрную пропасть космоса перед «Ниагарой».
Подошли на расстояние в десять тысяч километров до Бича, уравновесили скорости.
С этой дистанции Бич выглядел не слишком эффектно и грозно, и лишь его длина, почти в десять раз больше расстояния от Земли до Луны, заставляла пристальнее вглядываться в него в ожидании каких-либо сюрпризов.
Запущенные к Бичу беспилотники начали облёт экзотического длинномера на большой высоте. Ниже восьми-десяти километров им опуститься не удалось. Тяготение «тонкой серебряной паутинки» было настолько мощным и «кривым», что эграны зондов не справлялись с нарастанием гравитационного поля, и те падали. Потеряв два аппарата, Харрисон отказался от опасного сближения исследовательской техники с объектом, и зонды зависли над покрытой «окислами» трубой на высоте, которая позволяла им не опасаться падения.
Несколько часов потратили на изучение участка Бича длиной около сотни километров.
Квантово-оптические усилители изображений работали превосходно, и астронавты смогли детально рассмотреть «космическую нить», покрытую замёрзшими газами, снегом, водяным и метановым льдом, а также россыпями мелких камней и песка. Местами толщина осевших пород достигала десятка километров и больше, но были видны и совсем тонкие участки метрового диаметра и меньше, так что иногда казалось, будто нить-труба разорвана. Такие провалы встречались довольно часто, достигая километровой длины и превращая Бич в потерявшее бусины ожерелье, странным образом сохранявшее линейную ориентацию.
Трижды система наблюдения «Ниагары» фиксировала слабые неяркие вспышки, возникающие на трубе Бича. Последняя произошла всего в паре километров от вертикали, соединявшей зонд и Бич, и стала понятна причина вспышек. Бич нёсся сквозь облако астероидов пояса Койпера и натыкался на ледяные глыбы и планетоиды, разбивая их фонтанами сверкающих ледяных кристаллов.
Затем один из беспилотников двинулся вдоль оси Бича к его середине («Ниагара» зависла над участком трубы на расстоянии, равном одной трети всей длины Бича), и в рубке управления родилась сенсация: камеры дрона обнаружили среди кучи глыб камня и льда, образовавшей эллипсоидальной формы желвак величиной с три Эвереста, цепочку идеально ровных треугольников размером с волейбольную площадку каждый. Треугольники отсверкивали в свете звёзд слоем инея, осевшего на эти образования, и складывались в геометрическую конфигурацию явно искусственного происхождения.
– Май год! – воскликнул Арни Браннер, навигатор-прима, первым разглядевший изображение. – Браслет!
Действительно цепочка треугольников цвета платины, покрытых патиной изморози, походила на брошенный на снег браслет. Хотя на самом деле эта конструкция имела длину более двухсот метров.
– Опусти зонд пониже, – скомандовал Харрисон.
– Упадёт… – засомневался второй навигатор Родольфо Ковалик.
– Начнёт падать – вернём на прежнюю высоту.
Зонд, обнаруживший сооружение, пошёл вниз.
«Браслет» увеличился в размерах, приобрёл вид выпуклых щитов, накрывающих какие-то здания. Стало видно, что здания соединены узкими стенами золотистого цвета.
Но беспилотник не смог опуститься ниже одного километра. Притяжение Бича возросло скачком, эгран-двигатель не справлялся с силой гравитации, и зонд пришлось поднять выше, до прежней высоты.
Экипаж охватила жажда деятельности. Все понимали значение сделанного открытия, астронавты были людьми креативными, настроенными на поиск нового, и обнаружение искусственной конструкции давало им возможность если не установить контакт с хозяевами «браслета», то изучить сооружение и понять, где Бич Божий мог подхватить его по пути через сотни галактик.
– Надо послать шаттл! – заявил Эдвин Балмер, воодушевлённый больше остальных членов экипажа. Помимо астрофизики и космологии учёный изучал и теории контакта с внеземной жизнью и как никто другой осознавал исключительную важность предполагаемых последствий встречи с обладателями «браслета».
– Челнок не сможет подойти близко, – проворчал Макс Фьюри, оператор бортовых систем. – Каждая тысяча километров этой чёртовой суперструны гравитирует как целая планета!
– Не преувеличивай, Макс, – хмыкнул Браннер. – Нокс, просвети нас по этой части.
– Каждые десять тысяч километров объекта, – ответил компьютер, – обладают полем тяготения, сравнимым с гравитацией Земли.
– Вот, слышал?
– Всё равно это круто! К тому же здешняя гравитация обладает силой кручения из-за малого диаметра стринга. Защита наших шаттлов может не справиться с этой силой.
– Тем не менее мы не имеем права пройти мимо «браслета»! – упрямо боднул воздух Балмер.
Астронавты дружно повернули головы к саркофагу капитана, хотя видеть выражение его лица не могли, упакованные в спецкостюмы, называемые «кокосами» на всех языках мира.
Молчание затянулось.
Харрисон не желал ошибаться в таком ответственном деле и честно считал «за» и «против» всех возможных вариантов. Потому его и назначили командиром нового корабля, что он всегда был осторожен и умел выбирать правильное решение в любых ситуациях.
– Идём на посадку! – наконец объявил он.
– Ура! – взвился Балмер, едва не пробив головой колпак саркофага, выражая свой восторг от перспектив увидеть сооружение, реально принадлежащее чужим разумным существам.
Впрочем, остальные астронавты радовались не меньше эксперта, хотя и вели себя сдержаннее.
«Ниагара» начала сближение с Бичом Божьим.
Когда до сверкающей инеем и льдом трубы объекта осталось не больше ста километров, Харрисон сделал заявление:
– Переходим на протокол «Эль»! Надеюсь, напоминать, чего нам стоит опасаться, не нужно?
Астронавты выдохнули:
– Нет, капитан!
Протокол «Эль» означал реализацию программы действий экипажа космического корабля при столкновении с агрессивной внеземной формой жизни. Название «Эль» протокол получил в память о фантастическом фильме «Чужие» («Aliens»), созданном в Голливуде более восьмидесяти лет назад. После этого все экспедиции американских астронавтов к планетам Солнечной системы учитывали последствия такого «контакта», что казалось им вполне разумным.
* * *
Им повезло. Площадка рядом с «браслетом», буквально в сотне метров от него, оказалась достаточно просторной, и «Ниагара» села на неё с лёгкостью воздушного шарика, несмотря на завихрения гравитационного поля Бича.
Ощущения при посадке и даже ещё раньше – при сближении с горой каменно-ледяных глыб – были не из приятных, силовая защита корабля не в полной мере нейтрализовала внешние гравитационные поля, меняющиеся при малейшем движении, но все терпели, так как не видели других вариантов изучения найденного артефакта.
Это вообще сидело в крови американцев (практически в геноме нации) – опираться на автоматику, сначала – на военные дроны, потом – на роботов, изготовленных по нанотехнологиям, что нередко приводило к катастрофическим последствиям и гибели невинных людей.
Но в данном случае автомат не мог заменить человека, и астронавты сознательно пошли на риск.
Медицинский компьютер посоветовал экипажу воспользоваться имеющимися на борту препаратами, и астронавты, наглотавшись таблеток, почувствовали облегчение. Повеселели. Обменялись шутками.
В первую вылазку к цепочке куполовидных строений, накрытых плоскими треугольниками крыш, отправили самых выносливых членов экипажа: Макса Фьюри и Эдвина Балмера, в прошлом – известного хоккеиста. Здоровья ему и в самом деле было не занимать.
